Владимир Блецко
Элиминация
– Мне нельзя говорить о своих предпочтениях, это чревато неправильным истолкованием недоброжелателей. Я не буду оскорбляться на Вашу речь, у нас свобода слова, как-никак, – политик рассмеялся, – но, тем не менее, Вы очень были резки в своих высказываниях, хоть и дали мне повод поразмыслить. Я понимаю, что вы желаете донести до меня. Это утопия, и на эту утопию не хватит моего времени жизни. Это слишком «долгосрочный» план. Зачем браться за невыполнимое? Вы думаете, Вы первый, кто мечтает о логических решениях тех или иных проблем? Это Вам не улицу переименовать, в конце концов. Вы ведь знаете, что даже закон надо утвердить, что любая деталь чертежа требует рассмотрения, потом модель тестируется на нагрузку и, уже после, используется по назначению. А Вы желаете одним желанием изменить всю политику законов! Это немыслимо. Доктрины развиваются и пробуются неофициально, потом рассматриваются более детально и, возможно, хоть и не всегда, находят себя в законодательстве. Так что не советую лезть в это с Вашими предложениями. Ваша книга и так стала первой в истории, которую читать отказываются и боятся! – Политик опять рассмеялся. Иван Осипович, не пишите больше подобного, а лучше напишите о развенчанности Ваших теорий во второй. Полезней будет.
– Анатолий Ефимович, давайте Вы не будете обращать внимания на бред ненормального, написавшего глупое сочинение, – говоря это, Каригубов рассматривал политика с любопытством
– Что ж, хорошее предложение. Может быть так и будет. Вы очень интересный человек, Иван Осипович. У Вас талант к ораторству. Я бы не хотел, чтобы с Вами что-либо случилось. Я искренне переживаю за Вас! Люди настроены агрессивно на Ваше творчество, поэтому и на Вас.
– Библию тоже не желали читать, а теперь ищут в ней смысл жизни. Вдруг, мне повезёт, и мою философию воспримут так же успешно. Кто может утверждать обратное? Вы уже на моей стороне, раз искренне за меня переживаете. Я тронут! – Иван Осипович продолжил обмен улыбками.
– Да, я и, правда, заинтригован. Если мне позволят, я прочитаю Ваше сочинение. Надеюсь, останусь жив, – политик опять рассмеялся и распрощался с писателем. – До свидания, дорогой Иван Осипович.
– Всего хорошего, Анатолий Ефимович, – кивнул Каригубов и пожал протянутую руку. – Буду рад снова встретиться с Вами. Может, Вы пересмотрите некоторые из своих взглядов. Спасибо за визит.
– Я всегда за новизну взглядов. Прощайте. – Анатолий Ефимович ушёл. Каригубов задумался о своём значении в мире, но ничего не надумал полезного. Кира внесла разнос с чаем – это оказалось как нельзя кстати.
VI
До шестой серии экранизированной «Третеи» дожили не многие. Уже никто не сомневался в том, что после книги-убийцы, фильм принесёт ещё больше плачевных результатов. Почему-то Каригубов оставался жив. Почему-то улицы стали чище. Почему-то торговля стала приносить меньше дохода. Почему-то политики покидали посты, заводчики в бешеном ритме модернизировали оборудования, преступления переставали иметь место в обществе. Безработица пропала, благодаря повышению оценки рабочего труда. Большая часть людей перестали бояться себе подобных, дань уважению себя и обществу в целом росла. Злые жёны показывали фильм пьяным мужьям, злые мужья под разными предлогами пьяным жёнам и пьяные мужья и жёны чаще, после просмотра первой или второй части, гибли. Чем мотивировали себя бедные женщины и несчастные мужчины не понятно. Детям перестали давать возможность оставаться наедине или в компании сверстников со сложными гаджетами, компьютерами, телевизорами во избежание просмотров в сети, и дети больше гуляли на улицах, набираясь здоровья, или читали книги. Среди подростков распространилось мнение, что интересны только прочитавшие «Третею» или посмотревшие фильм. Оказалось, что общее стремление или внутренние миры этих детей гармонировали между собой, дети объединились в культурные очаги общения, продолжая читать другие книги, обсуждать новые политики и технологии, поддерживать начинания друг друга. Очень популярна стала благотворительность, она перестала быть ограниченной и нецеленаправленной.
Анатолий Ефимович, видя все эти изменения, думал о чем-то. Поджав губы, он сидел в удобном кресле и вертел в руках печатный экземпляр «Третеи». Он прошёл уже пять этапов книги. Этот тест на зрелость сильно подействовал на известного политика. Что-то изменилось внутри, и продолжало меняться. Было страшно и интересно. Как мог сумасшедший написать такой простой и доступный философский труд, который, как плесень покрыл общество и стал подобием пенициллина? Книга манила. Оставался последний этап в нескольких строках. Испытание на страх. Анатолий Ефимович медлил. Потом, кивнув сам себе, открыл книгу и начал читать.
* * * * *
«Этап шестой, последний.
Прошу Вас привести свои мысли в порядок. Привели? Как Вы это выразите? Попробуйте раскрыть себя в ответе на этот вопрос.
Что Вы чувствуете? Я знаю – страх. Это правда. Перед прочтением заключения этой книги, Вы уже разобрались в себе и пытаетесь понять, что может дать Вам ещё этот труд? Более ничего. Вы уже смогли преодолеть в себе страхи и получить самое нужное – Вас самих. Остальное, будь то наука или творческая деятельность, желание трудиться на благо государства и общества, как и окультуривать моральный дух соотечественников – все эти Вами принятые нормы – прекрасное дополнение Вас самих. Вы подошли к самой центральной точке себя самого. И только одно осталось нам узнать. Ответ на эти вопросы я Вам не дам, это не к чему. Но ответы нужны Вам.
Заранее говорю: до свидания. Будьте людьми. Ты, лично, – стань Человеком!
И сам вопрос:
Гордитесь ли Вы собой? Почему Вы гордитесь собой? Нужна ли человеку гордость и для чего?»
* * * * *
Иван Осипович приобрел райский остров. Это было единственное место, где можно было спрятаться от мира. Каригубов прятался не от славы, его утомил этот ажиотаж вокруг его произведения. Внутрь, взамен лихорадочного возбуждения создания чего-то, заступила на пост апатия и отвращение к любой реакции. Мир, не смотря ни на что, менялся. По-другому не могло быть. Искривление сознания общества выпрямлялось. Большая часть оставшихся в живых была настроена на создание нового, и общее желание двигаться вперёд наполнило все направления человеческого стремления. Свалка сознания ликвидировалась. Так художник делает множество теоретических штрихов, потом убирает ненужное и остаётся только задуманное. Вакцина природы в виде Ивана Осиповича решила множество проблем не решаемых. Но странности в мире всё-таки остались. Создано было движение "Антитретея" теми, кто не удосужился прочитать коварную книгу, а возглавил её некогда упомянутый Анатолий Евгеньевич, который прочитал книгу, посмотрел фильм и создал это заведомо предсказуемое антидвижение свободного развития человека – гармония тоже имеет связь со всем происходящим. Анатолий говорил, что человек вправе быть монстром, если он того желает. Человек может быть нелогичным созданием и создавать препятствия, как камень в бурном потоке реки бегущей с гор. И вселенная его пощадила, она наполнила мир развития бунтарской ноткой противостояния. Это было отвратительно, но, тем не менее, прекрасно с точки зрения логики.
Иван сидел под травяной хижиной оборудованной всеми удобствами внутри и смотрел в закат. Кира стояла неподалёку и проклинала его – час назад погиб её брат, совсем ещё юный человек. И виноватым, естественно, считался Иван Осипович.
– Это ты и твоя книга, – шептала Кира, ненавидя даже этот шепот, обращённый к убийце. – Ты знал, что потери неизбежны!
– Родная, во мне есть какая-то сила, я уже это знаю, но управлять ей не в состоянии! В организме есть множество химических реакций и органов, которые человек не ощущает, но они продолжают работу, независимо от моего желания или нежелания. Я слышал всех прочитавших и отозвавшихся на мои вопросы. Те, кто ломал теорию существования бессмысленностью, стирались, стоило только мне понять это, прочитав их внутренний мир и настрой на действия. Это помимо меня. Я стал центром распределяющим все ценности жизни и удаляющим ненужные.
– Я думала, что нашла счастье с тобой, – Кира не слушала, эмоции были сильней разумных доводов. – Верни его. Или отправь меня вслед за всеми ненужными.
– Я не могу. Ты же знаешь. Ты нужна, – Иван волновался и шептал. – Мне нужна.
– Я не останусь с тобой, пока ты не исправишь ошибку!
– Ошибки не было. Он не нашёл себя и исчез!
– Значит, направь его, но верни! – супруга требовала.
– Если у меня даже и получится, хотя даже не представляю как, я восстановлю его, но нарушу баланс и исчезну сам.
– Мне всё равно! Ты поступил, как монстр! А мне не нужен муж-монстр! – женские слезы делали своё дело, создавая нужную атмосферу. – Теперь это будет во мне всегда. Ненависть к тебе. Представляю, сколько людей тебя ненавидит. Чудовище!
Иван Осипович с нежностью посмотрел на супругу, нахмурился, встал, вышел из тени, повернувшись к солнцу лицом. Через мгновение он уже лежал на земле. Кира, вскрикнув, испуганно подбежала к мужу, но Ивана Осиповича внутри тела уже не было. Всё произошло быстро и чётко, без потери времени на ненужные прощания. Женщина, опустившись на колени перед своим избранником, обняла его лежащего и прижалась лбом к ещё тёплому плечу.
Прошло несколько минут. Тишину нарушил звонок телефона лежащего на пальмовом столике. Звонили долго, упрямо. Кира замедленными движениями встала, доплыла до трубки, тихо ответила:
– Слушаю.
– Кирча, прикинь, я в морге очнулся. Голый! Такой треш! Закачаешься!
Женщина уронила телефон и разрыдалась.
Конец третьей части
Эпилог
«Привет,
И с плеч ангел небесный
До дьявольской смеси
Красивых эмоций и жёстких сомнений
Во мне обрывает все звенья судьбы.
Один
Взгляд поднимет над бездной,
Другой бросит в пропасть -
Устойчиво жить невозможно
С цветами любви в груди»
Влад Тень
________
Ивана Осиповича похоронили тёплым осенним утром. Провожающих было немного. Смерть создателя «Третеи» не афишировалась – какие бы произошли события, если бы это обнародовалось, никто не мог предположить, поэтому решили не рисковать. Место захоронения так же решили держать в тайне насколько возможно. Было решено, что когда немного утихнут страсти, потрясшие весь мир, тогда и официально обнародуют это событие. Самой печальной фигурой на похоронах была супруга Ивана Осиповича, смотрящая вдаль, знающая что-то своё, личное. Она время от времени проводила ладонью, как будто поглаживая, по тёмной ткани платья на своём животе. Губы её шевелились, шепча никем не расслышанные слова.
* * * * *
Прошло пять лет.
Кира проснулась ранним утром от детского смеха и с улыбкой поймала запрыгнувшую к ней на кровать хохочущую девочку. Послышался голос няни:
– Анастасия! Вернитесь в комнату, юная леди!
– Инна Сергеевна, не волнуйтесь, она у меня. Я уже проснулась. – Кира усадила дочь рядом и подмигнула ей. – Опять шалишь, шкода?
– Ма! Это просто кошка от меня убежала, а я побежала за ней, и мы прибежали к тебе!
– Какая кошка, глупышка? У нас нет же кошки, – Кира с любовью рассматривала своё творение.
– Ну да, у нас нет, – девочка прищурилась и вздохнула. – А у Сологуба есть.
Кира задумалась.
