Владимир Дайнес
Командармы 1941 года. Доблесть и трагедия
Для ликвидации прорвавшегося противника генерал-майор П.П. Собенников приказал в два часа утра 5 июля силами 3-й танковой дивизии 1-го механизированного корпуса и 111-й стрелковой дивизии при поддержке авиации вновь овладеть городом Остров. Части 3-й танковой дивизии сумели прорваться в город, однако не получили поддержки со стороны 111-й стрелковой дивизии, которая опоздала с выходом в этот район. Израсходовав свои боеприпасы, 3-я танковая дивизия под давлением превосходящих сил противника вынуждена была отойти на Порхов. 6 июля противник полностью захватил Остров и устремился на север, к Пскову.
В течение 7 июля генерал-майор Собенников принимает меры для того, чтобы не допустить развития прорыва противника на Порхов, ликвидировать его прорвавшиеся части в районе Острова и прочно удерживать рубеж укрепленных позиций. Такую задачу командующий Северо-Западным фронтом поставил частям 41-го стрелкового корпуса, 27-й армии и фронтового резерва. Однако войска фронта не смогли удержать указанные рубежи. Вечером 7 июля части немецкой 10-й танковой дивизии завязали бой с остатками 23-й танковой дивизии и 3-го мотострелкового полка. К утру 8 июля они под натиском противника отошли на северный берег р. Череха в район Крестов и на южную окраину Пскова. В 13 часов 20 минут генерал-майор Собенников требует от своих войск перейти к упорной обороне на рубеже Псковский укрепрайон, реки Великая и Череха. Одновременно командиру 41-го стрелкового корпуса и командующему 27-й армией предписывалось создать группировки на флангах Порховского направления, которым предстояло нанести контрудар с целью уничтожения прорвавшегося противника. В свой резерв командующий фронтом выделил 12-й механизированный и 16-й стрелковый корпуса. Военно-воздушным силам фронта предписывалось сосредоточенными и непрерывными ударами по мотомеханизированным войскам противника наносить им поражение, не допуская прорыва обороны войск фронта, прикрывать районы Псков, Карамышево и Порхов, Новгород. Несмотря на принятые меры, части 118-й стрелковой дивизии к исходу 8 июля оставили Псковский укрепленный район.
В ночь на 9 июля член военного совета Северо-Западного фронта корпусной комиссар В.Н. Богаткин направил донесение начальнику Главного управления политической пропаганды РККА армейскому комиссару 1-го ранга Л.З. Мехлису[44]. В донесении говорилось:
«Доношу, что войска Северо-Западного фронта на 8 июля 1941 г. после ряда боев с противником и вынужденного отхода занимают в рижском направлении: линию Пярну – оз. Вирте – Тарту. В двинском направлении: Псков – Череха – Карамышев – Александров – Марьино – восточный берег р. Великой – Опочка – Крестино.
До сего времени в частях, особенно пехотных, продолжает иметь место некоторая неустойчивость, боязнь противника, главным образом его авиации, танков. Это вытекает, как мне удалось установить, из:
1. Отсутствие организованности и потеря управления начальниками своими подчиненными во время боевых действий.
2. Отсутствие должного взаимодействия родов войск; так, например: если идут в бой танки и пехота – нет авиации; если идет в бой пехота – нет артиллерии или танков и т. п…
3. Из бесед с бойцами выявлено, что их смущает техника немцев, а наши командиры и политработники плохо ведут работу вокруг этого вопроса, а подчас и сами так же рассуждают, преувеличивая значение техники немцев, и вместе с бойцами нередко оставляют поле боя под влиянием технических средств борьбы, применяемых немцами (танки, авиация, артиллерия). Отдельных выявленных в таких случаях, как оставление поля боя, командиров и политработников пришлось судить и расстрелять.
4. Командиры частей слабо ведут разведку противника.
5. Не указываются пути отхода после боя, и красноармейцы, выходя из боя, отходят в разных направлениях, не зная пункта сбора. Можно на любой дороге, в селах встретить бойцов разных частей. Заградительные отряды работают скверно…
Я лично настаиваю перед Военным советом о необходимости активного наступления на одном из участков фронта и уверен в успехе этого, так как силы немцев на нашем фронте не так-то уж особенно велики. Мне кажется, что, если командование фронта вырвет инициативу у немцев и возьмет ее в свои руки на том или ином участке, хотя бы и небольшом, и навяжет им свою волю, тогда, несомненно, последует перелом в настроении как среди командиров, так и бойцов.
Как ни странно, но среди некоторой части командиров, даже больших начальников, превалирует, так сказать, оборонительный душок перед наступательным, и люди всеми средствами стремятся нередко оправдать свои отступательные действия, сваливая на бойцов…
Военный совет до сего времени не имеет хорошо продуманного, разработанного плана операций и бросает части с участка на участок, затыкая ими дыры, прорванные в линии фронта немцами, что наблюдается и в армиях.
Я бы очень просил вас, тов. армейский комиссар 1-го ранга, поставить вопрос перед Главной Ставкой о снабжении фронта авиацией и танками, в пределах возможного, и потребовать от Военного совета фронта решительных наступательных действий».
В свою очередь, представитель Главного артиллерийского управления генерал-майор артиллерии В.Г. Тихонов 9 июля представил обстоятельный доклад уполномоченному Ставки Главного командования генерал-полковнику О.И. Городовикову и военному совету Северо-Западного фронта. Доклад, имевший гриф «Совершенно секретно», был опубликован в 1958 г. в «Сборнике боевых документов Великой Отечественной войны. Вып. 34». Он приведен в приложении к книге. В докладе фамилии ответственных за поражение войск фронта не назывались, но, естественно, многие недостатки относились к действиям командующих фронтом генерал-полковника Ф.И. Кузнецова и генерал-майора П.П. Собенникова. Основными недостатками, по заключению генерал-майора артиллерии Тихонова, являлись: отсутствие должного стремления вырвать инициативу из рук противника у общевойсковых начальников, вплоть до командиров корпусов; неустойчивость в обороне командиров и бойцов; отсутствие связи высших штабов с подчиненными и последних между собой как по причине нехватки средств связи, так и из-за низкой требовательности командиров и их штабов к организации связи; плохая организация разведки; расположение фронтовых и армейских резервов слишком близко от линии фронта, в результате чего они попадали под удар противника; плохая организация взаимодействия на поле боя между наземными войсками и с авиацией ввиду отсутствия связи; неумение планировать и организовать сосредоточенный и заградительный артиллерийский огонь; слабое маневрирование танковыми подразделениями на поле боя; низкий наступательный дух пехоты; отсутствие тылового обеспечения и др.
Обстоятельный анализ применения механизированных и танковых частей и соединений содержится в письме начальника Автобронетанкового управления Северо-Западного фронта полковника П.П. Полубоярова, направленном 11 июля начальнику Автобронетанкового управления Красной армии генерал-лейтенанту танковых войск Я.Н. Федоренко[45]. К основным причинам потерь в танковых дивизиях он отнес поспешность их ввода в бой без предварительной организации взаимодействия с другими родами войск, потерю управления высшими штабами и плохое управление внутри самих танковых соединений, отсутствие поддержки со стороны авиации. В записке подчеркивалось плохое техническое состояние ходовой части старого парка (танков Т-26 и БТ), выведенной из строя беспрерывными маршами на расстояния до 1000 км. При этом танки бросались на территории оккупированной противником частью «уничтоженными», а частично даже не приведенными «в полную негодность».
Донесение корпусного комиссара Богаткина и доклад генерал-майора артиллерии Тихонова не остались без внимания. 10 июля начальник Генерального штаба генерал армии Жуков подписывает директиву Ставки Главного командования, в которой говорилось:
«Ставка Главного командования и Государственный Комитет Обороны абсолютно не удовлетворены работой командования и штаба Северо-Западного фронта.
Во-первых, до сих пор не наказаны командиры, не выполняющие ваши приказы и, как предатели, бросающие позиции и без приказа отходящие с оборонительных рубежей. При таком либеральном отношении к трусам ничего с обороной у вас не получится. Истребительные отряды у вас до сих пор не работают и плодов их работы не видно, а как следствие бездеятельности командиров дивизий, корпусов, армий и фронта части Северо-Западного фронта все время катятся назад. Пора позорное это дело прекратить. Немедленно перейти к активным действиям, в первую очередь к ночным истребительным действиям мелкими отрядами.
Командующему и члену Военного совета, [военному] прокурору и начальнику 3-го управления немедленно выехать в передовые части и на месте расправиться с трусами и предателями, на месте организовать активные действия по истреблению немцев, гнать и уничтожать их главным образом ночами.
В Порхов пока перебрасывается одна танковая дивизия. Две стрелковые дивизии можем бросить в район Порхова только тогда, когда вами будет восстановлено положение в районе Пскова. Без ликвидации прорыва из района Луги снять две дивизии невозможно. Для придачи большей устойчивости и активности стрелковыми корпусами придайте танковые части стрелковым дивизиям. Сегодня с утра надо жечь огнем с самолетов мотомехчасти противника, его артиллерию и тылы»[46].
Противник тем временем продолжал наращивать свои усилия. 13 июля передовые части 56-го моторизованного корпуса захватили Сольцы, а на следующий день вышли в районе Шимска к р. Мшага на левый фланг Лужской оперативной группы. Создалась реальная угроза прорыва противника к Новгороду, а затем и к Ленинграду. Главнокомандующий войсками Северо-Западного направления Маршал Советского Союза К.Е. Ворошилов приказал 11-й армии нанести контрудар по прорвавшемуся противнику. В результате контрудара 8-я танковая дивизия 56-го моторизованного корпуса была окружена, а остальные соединения корпуса вынуждены были отойти. Это вынудило командующего группой армий «Север» временно прекратить наступление на Ленинград, планируя возобновить его только после подтягивания к Лужскому рубежу соединений 18-й армии и приведения в порядок 4-й танковой группы.
В это же время развернулись ожесточенные боевые действия на рубеже Порхов, Новгород. Войска немецкой 16-й армии медленно теснили соединения 11-й и 27-й армий к Старой Руссе и Холму. В первых числах августа Генеральному штабу Красной армии стало ясно, что на Северо-Западном направлении противник готовит с целью овладения Ленинградом три ударные группировки: «одну – для наступления через Копорское плато, вторую – в районе Луги для удара вдоль шоссе Луга – Ленинград, третью – северо-западнее Шимска для наступления на Новгородско-Чудовском направлении». В связи с этим Ставка Верховного командования передала 6 августа из Резервного фронта в состав Северо-Западного фронта 34-ю армию. От генерал-майора Собенникова требовалось не распылять армию, а держать ее как ударный кулак для проведения наступательной операции с целью разгрома врага в районе Сольцы, Старая Русса, Дно. Одновременно командующим Северным и Северо-Западным фронтами предписывалось создать более глубокую оборону на важнейших направлениях.
8 августа возобновились боевые действия на Кингисеппско-Красногвардейском направлении. После интенсивной артиллерийской подготовки две танковые, одна моторизованная и одна пехотная дивизии 41-го моторизованного и 38-го армейского корпусов перешли в наступление с плацдармов Ивановского и Большая Сабека. 10 августа противник нанес удар на Лужско-Ленинградском и Новгородско-Чудовском направлениях. 12 августа он прорвал оборону войск Северо-Западного фронта в районе Шимска. После этого немецкое командование бросило основные силы для развития наступления на Ленинград через Чудово. Для срыва этого наступления генерал-майор Собенников силами 34-й армии нанес контрудар с рубежа р. Полисть в направлении Волоха, чтобы во взаимодействии с 48-й и 11-й армиями окружить и уничтожить противника в районе Шимск, Сольцы, Старая Русса. К исходу 14 августа войска Северо-Западного фронта продвинулись на 60 км, выйдя в район станции Тулебля, охватили правый фланг старорусской группировки противника и создали угрозу удара в тыл немецких войск, вышедших в район Новгорода и Чудова. Это вынудило командующего группой армий «Север» спешно снять из-под Луги, из 56-го моторизованного корпуса, одну моторизованную дивизию и с Новгородского направления моторизованную дивизию СС «Мертвая голова» и направить их против 34-й армии. Кроме того, из района Смоленска через Вильнюс спешно перебрасывался 39-й моторизованный корпус (одна танковая и две моторизованные дивизии). Этому корпусу, как писал Г. Гот в книге «Танковые операции», «предстояло выполнить основное желание Гитлера: захватить Ленинградский промышленный район и изолировать „цитадель большевизма“ от Москвы»[47].
15 августа противник занял Новгород. 17 августа в штаб Северо-Западного фронта поступила директива Ставки ВГК, подписанная И.В. Сталиным и Маршалом Советского Союза Б.М. Шапошниковым. В директиве от главнокомандующего Северо-Западным направлением Маршала Советского Союза К.Е. Ворошилова требовалось «собрать в кулак часть действующих и подошедших дивизий и вышибить противника из Новгорода», «ни в коем случае не допускать перерыва Октябрьской ж.-д. линии и распространения противника на восточный берег Волхова, прочно удерживая за нами район Новгород, Чудово, Тосно»[48].
Однако войска Северо-Западного фронта не смогли 19 августа отразить новый удар противника. Это переполнило чашу терпения И.В. Сталина. 23 августа генерал-майор П.П. Собенников был освобожден от должности командующего Северо-Западным фронтом, а вместо него назначен генерал-лейтенант П.А. Курочкин. Генерал-майору Собенникову предстояло теперь снова вспомнить о своем опыте командования армией. 5 сентября он принял 43-ю армию Резервного фронта. Эта должность оказалась для него фатальной.
2 октября 1941 г. в половине седьмого утра противник, реализуя план операции «Тайфун», нанес удар на Спас-Деменском направлении. К исходу 3 октября его танковая группировка (до 100 танков) вышла к р. Снопоть на участке Кузьминичи, Ямное. Одновременно противник обошел левый фланг 43-й армии и, пройдя в стыке 17-й и 173-й стрелковых дивизий 33-й армии, вышел в тыл этой и 43-й армий. Кроме того, до 20 танков при поддержке пехоты заняли деревню Гайдуки, а до пехотного полка – район 10–12 км западнее Кирова.
С.Е. Михеенков в своей книге «Дорога смерти. 43-я армия в боях на Варшавском шоссе. Схватка с „Тайфуном“. 1941–1942» подробно рассказывает о том, что делал генерал-майор Собенников 3 октября. Он провел весь день на наблюдательном пункте командира 149-й стрелковой дивизии. Попытка командующего 43-й армией силами танковой группы при поддержке пехоты нанести контрудар по противнику была сорвана вражеской авиацией. Генерал-майор Собенников вынужден был вместе с работниками своего штаба собирать по лесам и на дорогах бегущих бойцов, возвращая их на позиции. Однако ограниченные силы армии не могли сдержать натиска значительно превосходящих сил врага.
Маршал Советского Союза Буденный, докладывая Сталину в половине четвертого утра 4 октября об обстановке в полосе фронта, отмечал, что части 43-й армии в боях с превосходящим противником понесли потери, а войска 33-й армии, растянутые на широком фронте, могут только обороняться. Для того чтобы задержать наступление противника, вышедшего в тыл частям 43-й и 24-й армий, фронт не имел резервов. В этих условиях Буденный планировал перейти к обороне силами 43-й армии по р. Снопоть, а 33-й армии – на занимаемом рубеже. Для прикрытия направления вдоль шоссе на Юхнов из района Дорогобужа автотранспортом перебрасывались в район Куземки на р. Малая Ворона 29-я стрелковая дивизия 32-й армии и один дивизион 533-го артиллерийского полка противотанковой обороны.
Так как проводная связь была нарушена, а по радио связаться с 43-й армией не удавалось, командующий Резервным фронтом в 4 часа утра 4 октября выслал туда своего заместителя генерал-лейтенанта И.А. Богданова с приказанием навести порядок в армии и при необходимости вступить в командование ею. В тот же день противник занял Спас-Деменск, продолжая развивать наступление на Юхнов. В боевом донесении от 14 часов 20 минут штаб Резервного фронта отмечал, что «командарм (43-й армии), вопреки приказу командующего фронтом оборонять р. Снопоть, отдал приказ на отход 53-й сд в направлении Никольское и далее на Спас-Деменск, 149 и 113 сд и 148 тбр – в район Ново-Александровское, где занять оборону».
За этим донесением последовали другие, в которых генерал-майор Собенников характеризовался нелучшим образом. 6 октября по телеграфу состоялся разговор начальника Генерального штаба Маршала Советского Союза Б.М. Шапошникова с начальником штаба Резервного фронта генерал-майором А.Ф. Анисовым. Он доложил о потери связи с армиями, подчеркнув, что генерал-майор Собенников ни одного толкового донесения не прислал. В оперативной сводке штаба Резервного фронта по состоянию на 22 часа 6 октября отмечалось: «43-я армия. Армия, не оказывая сопротивления противнику, рассеялась, и отдельные части армии прекратили свое организационное существование…»
Генерал-лейтенант Богданов, не имея связи со штабом Резервного фронта, который переходил на новое место, представил 7 октября в Генштаб доклад с просьбой передать Маршалу Советского Союза Буденному:
«[По] Вашему заданию вчера нашел Собенникова и Онуприенко[49] районе Вязьмы. Изучив обстановку, установил, что Собенникову и Онуприенко нечем и некем управлять. У Собенникова осталась группа руководящих работников армейского аппарата. У Онуприенко из армейского аппарата никого нет. Где находятся соединения 43-й и 33-й армий, при всем желании установить не удалось. В направлении Гжатска текут транспорта и отдельные люди и мелкие группы людей этих армий. Проведенные мероприятия по задержанию отходящих [из] района Вязьмы, [в] целях создания отдельных отрядов, желательных результатов не дали. На 12.00 7.1 °Cобенников и Онуприенко находились в районе Успенское юго-западнее Гжатска 70 км. [В] этом районе у Вырубова генералы Шуров[50] и Таранович[51] небольшим отрядом пехоты десятью орудиями заняли оборону переправы через реку Сежа. [С] прибытием [в] Успенское Собенникова поручил это ему. Противник к переправе не подходил. Исходя из создавшейся обстановки, считаю необходимым Собенникова и Онуприенко оттянуть восточнее Гжатска, где они из отходящих людей могут создать ряд отрядов. Нахождение Собенникова и Онуприенко [в] районах не подчиненных им армий при отсутствии своих армий нецелесообразно. Ваше решение прошу передать мне через начштаба Западного фронта Соколовского».
16 октября генерал-майора П.П. Собенникова арестовали, а с постановлением об избрании меры пресечения в виде содержания под стражей ознакомили только 8 ноября. При этом, согласно протоколам, имеющимся в уголовном деле, допросы Петра Петровича проводились еще до возбуждения уголовного дела – 10 и 13 октября, но не по существу обвинения, а только относительно фактов его биографии, круга знакомых и характера взаимоотношений с ними. В период с 8 ноября по 31 декабря по делу не было проведено ни одного следственного действия. Однако такие нарушения законов следователи не принимали во внимание.
Свой рассказ мы продолжим, используя материалы статьи «Не виновен», опубликованной 26 января 2011 г. в газете «Красная звезда». Авторы статьи журналист А. Потехина и старший военный прокурор отдела Главной военной прокуратуры И. Цырендоржиев пишут:
«Следователи пытались доказать его принадлежность к военно-фашистскому заговору, якобы существовавшему и вскрытому в РККА в 1937–1938 годах. Первоначально ему было предъявлено обвинение в совершении преступлений, предусмотренных ст. ст. 58-1б и 58–11 УК РСФСР (измена родине и участие в контрреволюционной организации). По версии следствия, все неудачи Красной армии в первые месяцы Великой Отечественной войны можно было объяснить только предательством. Однако подкрепить обвинение реальными фактами не получалось, поскольку следствие не располагало хоть какими-нибудь объективными доказательствами изменнического поведения Собенникова. Поэтому дополнительно к указанному обвинению притянули его неудачное руководство оборонительными боями возглавляемого им Северо-Западного фронта, а затем 43-й армии Резервного фронта, квалифицировав это как воинское преступление, которое предусматривало уголовную ответственность „за самовольное отступление начальника от данных ему для боя распоряжений, совершенное не в целях способствования неприятелю, но вопреки военным правилам“, т. е. по п. „б“ ст. 193-21 УК РСФСР».
В ходе следствия были допрошены только четверо военнослужащих младшего начсостава 43-й армии, которые каких-либо сведений о преступных действиях генерал-майора Собенникова не привели, а дали показания о недостатках при организации обороны на отдельных участках фронта. В силу своего должностного положения и отсутствия необходимого опыта и знаний, а также из-за их нахождения во время боев далеко от Собенникова дать объективную оценку его действиям как военачальника они не могли. Лица, которые могли подтвердить или опровергнуть показания Петра Петровича о его невиновности, не были установлены и допрошены. Документы, подтверждающие или опровергающие виновность осужденного в содеянном, к материалам уголовного дела не были приобщены и судом не исследовались.
Генерал-майор Собенников отверг обвинение в участии в антисоветском военном заговоре и проведении вредительской работы, направленной на поражение Красной армии в войне, признав лишь, что «благодаря его преступной деятельности противнику удалось рассеять части 43-й армии и совершить прорыв». В судебном заседании 6 февраля 1942 г. Петр Петрович пояснял, что как командующий Северо-Западным фронтом, а затем 43-й армией он ответственен за все поражения, которые понесли его части, что в ходе следствия ему пришлось «воевать» со следователем за каждую формулировку в своих показаниях. Все недостатки в управлении войсками Северо-Западного фронта и 43-й армии, по его словам, имели место, но не были вызваны предательством и трусостью с его стороны или кого-либо из его подчиненных, а явились результатом наступления превосходящих сил немецких войск, беспрерывной бомбежки авиации противника.
По приговору суда П.П. Собенников был оправдан в части его обвинения в совершении контрреволюционных преступлений и признан виновным по п. «б» ст. 193-21 УК РСФСР. Его осудили на 5 лет лишения свободы с лишением государственных наград: ордена Красного Знамени и юбилейной медали «ХХ лет РККА», а также воинского звания генерал-майор. На следующий после вынесения приговора день, рассмотрев ходатайство осужденного о помиловании, Президиум Верховного Совета СССР счел возможным освободить Собенникова от отбывания наказания со снятием судимости. Он был лишен вышеуказанных наград, понижен в воинском звании до полковника и направлен на фронт с формулировкой «для использования на низшей военной работе».
С февраля 1942 г. П.П. Собенников состоял в группе Маршала Советского Союза К.Е. Ворошилова, занимаясь формированием и боевым слаживанием резервных армий. В сентябре Петра Петровича направляют в распоряжение военного совета Брянского фронта, а в ноябре назначают заместителем командующего 3-й армией. В этой должности он полностью реабилитировал себя в ходе военных действий. За отличия Собенников 14 апреля 1943 г. был восстановлен в воинском звании генерал-майор, а 22 февраля 1944 г. ему присвоили воинское звание генерал-лейтенант. Решением Президиума Верховного Совета СССР от 3 мая 1945 г. Петру Петровичу возвратили орден Красного Знамени и медаль «ХХ лет РККА».
П.П. Собенников умер 14 августа 1960 г., так и не дожив до официальной реабилитации. В 2010 г. Президиум Верховного суда Российской Федерации рассмотрел материалы дела Собенникова по надзорному представлению заместителя Генерального прокурора Российской Федерации – Главного военного прокурора С.Н. Фридинского. Президиум Верховного суда РФ нашел вынесенное в 1942 г. судебное решение подлежащим отмене ввиду несоответствия выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным судом первой инстанции, и отменил неправосудный приговор Военной коллегии Верховного суда СССР от 6 февраля 1942 г. в отношении Собенникова, а уголовное дело прекратил за отсутствием в деянии состава преступления.
