Владимир Колычев
Белая волчица
Казалось бы, ничего особенного в ее внешности Гриша не заметил, но сердце почему-то ухнуло в груди. Он едва глянул на нее, а она уже произвела на него впечатление.
Может, все дело в глазах? Но вроде бы ничего необычного в них нет. Они не большие, хотя и не маленькие. Брови тоже самые обыкновенные.
И все-таки дело, пожалуй, в глазах. Девушка едва глянула на Гришу, но этого хватило, чтобы он вспыхнул изнутри. Взгляд у нее мягкий, вроде спокойный, но почему-то зажигательный.
А еще на него произвело впечатление тонкое дешевое пальто. Холодное оно для такой погоды. Кустареву вдруг захотелось набросить на нее свою теплую кожаную куртку с норковым воротником. А еще лучше, прижать ее к себе…
Девушка прошла мимо, и только тогда он осознал, что стоит столбом, в оцепенении глядя на нее. Еще Гриша понял, что эта особа сворачивает к подъезду. Возможно, она жила на пятом этаже в квартире номер двадцать два.
Она зашла в подъезд, и только тогда Кустарев опомнился. Он напрочь забыл о совещании и рванул за ней. Действительно, вдруг это и есть та самая девушка? Может, она собирается зайти домой всего на часок? Он вернется сюда, а ее уже не будет. Вдруг она исчезнет навсегда? Возможно, с ценной информацией.
Он шел за ней, размышляя на ходу, не решаясь форсировать события. Гриша уже научился знакомиться с девушками легко и непринужденно. По этой части ему хватало знаний и опыта, а тут вдруг слабина под языком образовалась, ноги затяжелели, в коленках захолодело. Он всерьез рисковал упустить незнакомку.
Кустарев взял себя в руки, прибавил ходу и настиг девушку на пятом этаже. Она открывала дверь в двадцать вторую квартиру.
– Здравствуйте! Разрешите познакомиться! – бойко выпалил он.
Девушка посмотрела на него как на человека, которой сморозил вселенскую чушь, но спокойно, без осуждения и насмешки.
Гриша понял ее правильно и пробубнил:
– Старший лейтенант милиции… полиции Кустарев, уголовный розыск! – Он достал служебное удостоверение не столько для того, чтобы подтвердить свои слова, ему нужно было чем-то занять свои руки.
– Сейчас так знакомятся? – удивленно спросила она.
Голос у нее был мягкий, убаюкивающий. Но Грише понравился бы и грубый баритон, обладай она им. Он вдруг понял, что его не смутили бы даже усы под ее носом. К счастью, ничего такого там не было.
– А это смотря по ситуации. Сегодня ночью с крыши вашего дома упал молодой человек.
– С крыши дома? Это же высоко!.. – Лена потрясенно посмотрела на него. – Он жив?
Гриша уже знал, как зовут эту девушку, соседи просветили. Она в этой квартире жила, значит, Лена.
– Наряд милиции… полиции прибыл в районе восьми утра. Вы должны были заметить его.
– Нет, я ушла в семь.
Кустарев кивнул. Труп Аникеева лежал с одной стороны от подъезда, а девушка возвращалась домой с другой. Если она и уходила в ту же сторону, то тело видеть не могла, тем более что труп лежал в нише, между линией накиданных сугробов и домом. В семь утра тело еще не обнаружили, тревогу не подняли, поэтому и суеты вокруг него не было.
– А вы меня в чем-то подозреваете? – спросила девушка и удивленно посмотрела на него.
– А почему я должен вас подозревать?
– Ну, вы так на меня смотрите. Да и лестница на чердак одна. – Она взглядом показала на нее.
– Откуда вы знаете, сколько лестниц? Вы были на чердаке?
– Да, была. А что здесь такого?
– Когда вы там были?
– Ну, как-то случилось. Люк был открыт, я поднялась. Жарко там, душно, пыльно.
– Жарко?
– Это летом было.
– Ну, если летом…
– У вас есть ко мне вопросы?
– Да, конечно.
Девушка неторопливо распахнула дверь, вялым движением руки пригласила Гришу зайти в дом. Она пропускала его вперед, в темноту, и Кустарев принял ее приглашение.
Он переступил порог и оказался во мраке прихожей. Тут у него вдруг и мелькнула мысль о том, что сейчас его закроют. В голове как будто что-то звонко щелкнуло.
Но девушка не стала его закрывать. Она зашла в прихожую вслед за ним, включила свет.
Квартира небольшая, однокомнатная. Свежие обои на стенах, мебель в прихожей не новая, но близко к тому, но все равно здесь пахло старьем. И еще почему-то лекарствами.
Гриша знал, что здесь нет никаких больных родственников. Соседи его просветили, сообщили, что Лена жила одна. Уже два года. Купила квартиру, сделала ремонт.
Откуда она, кто такая, никто не мог сказать. Лену раньше здесь не видели, ее родителей не знали. Сама она жила тихо, без мужчин. Приветливая, вежливая, но замкнутая, погруженная в себя.
Глава 3
Девушка расстегнула пуговицы на пальто, Кустарев не растерялся, помог ей снять верхнюю одежду. Лена осталась в зеленой кофте немодного покроя, в длинной коричневой юбке. Худенькая она, не очень складная, неловкая, можно даже сказать, неуклюжая. Синий чулок, серая мышка. Но, глядя на нее, Гриша легко гнал от себя эти нелестные сравнения. Какая бы она ни была, ему в ней нравилось все.
Лена провела его в маленькую кухню, поставила чайник на плиту. Мебель в комнате не старая, но дешевая. Кухонный гарнитур с виду новый, но из прежней эпохи. Такие стандартные наборы делали еще в советское время.
– Лена, вы где-то работаете? – спросил Гриша.
У него в квартире и кухня просторней, и гарнитур дорогой, техника в полном комплекте, но тут ему нравилось куда больше. Здесь Лена как свет в окошке. У него прежде были девушки, да и теперь он встречался с одной, но это не помешало ему во всей остроте прочувствовать свое одиночество.
Кустарев еще толком не был знаком с этой девушкой, но уже точно все знал. Да, настоящая любовь внезапна так же, как сердечный приступ.
– Работаю. На дому. Вы когда-нибудь занимались сексом по телефону? – с едва заметной усмешкой спросила она.
– Сексом? – опешил Кустарев.
Возможно, он ослышался. Лена никак не могла задать столь пошлый вопрос, не той она породы. И уж тем более она не стала бы развлекать любителей телефонной клубнички.
– В моем случае секс отпадает, а телефон остается, – с улыбкой проговорила она. – Я работаю с потенциальными клиентами, обзваниваю людей, предлагаю им доставку воды на дом.
– Воды?
– Да, предлагаю питьевую воду и кулеры во временное пользование. Хорошая вода, удобная услуга. Звонить приходится много, зато платят хорошо.
– Значит, на дому работаете. – Кустарев стал успокаиваться.
Вода – это совсем не так весело, как секс по телефону, но ему вовсе не хотелось, чтобы Лена кого-то забавляла, предавалась вербальному разврату.
– А сегодня где были?
– В Москву ездила. По личному плану. Я же непривязанная, у меня свободный график.
– Ночью не работали?
– Если вам позвонят ночью и предложат воду, вы что на это скажете?
– Ну да, понятно.
– Ночью я спала.
– Может, слышали что-то? – Гриша кивнул в сторону двери.
– Да, слышала, – ответила девушка. – По лестнице кто-то поднялся, люк открыл. Потом все стихло.
– Когда это было?
– Не знаю. Сон у меня чуткий, я часто среди ночи просыпаюсь. Если на часы посмотрю, потом долго заснуть не могу. Такая вот незадача. – Лена виновато улыбнулась.
Она разлила кипяток по чашкам, бросила в каждую по пакетику чая – непонятно какого, черного или зеленого. Кустареву было все равно, но в принципе она могла бы и спросить, хотя бы из вежливости. А может, у нее и выбора-то нет?..
– Значит, вы слышали, как Рома поднимался? – пощипывая подбородок, проговорил он.
– Кто такой Рома? – спросила Лена.
То ли она почуяла подвох, то ли действительно не знала, кто такой Рома Аникеев. А могла знать. Девушка в высшей степени интересная, к тому же у нее своя квартира, а Рома парень не промах. Не хотел Кустарев, чтобы у нее с кем-то что-то было, но при всех своих симпатиях и даже чувствах к Лене он прежде всего думал о своей работе.
Парень не забывал, что ему давно уже пора ехать в управление, но продолжал разговор. Он не мог поступить иначе. Вроде бы Лена и не знала, кто такой Рома. Гриша хотел ей верить, но все же заметил дефект в показаниях.
– Роман Федорович Аникеев. Именно он сегодня ночью упал с крыши.
– Теперь понятно, почему вы сказали, что он поднимался. Не спустился, значит. Что это было, самоубийство?
– А вы что думаете?
– Я думаю? – удивилась девушка. – Я вообще ничего об этом не знаю.
– Не знаете?.. А почему вы про лестницу сказали?
– Про лестницу?
– Да, вы говорили, что лестница на чердак в доме одна. Сначала сказали, что я вас подозреваю, а потом показали на нее. Как будто я вас из-за лестницы подозреваю.
– И что? – еще непонимающе, но уже настороженно спросила Лена.
– А то, что потерпевший мог подняться по этой лестнице. Да, по той самой, которая находится возле вашей квартиры. Именно на этом вы и заострили внимание.
– А разве он по этой лестнице не поднимался?
– Поднимался. Вы слышали, как это происходило.
– Да, слышала, но не понимаю вас.
– Почему вы сразу не сказали, что слышали шаги? Про единственную лестницу сразу упомянули, а про шаги – потом, и то лишь тогда, когда я спросил.
– А это имеет значение? – Лена вроде бы по-прежнему ничего не понимала, но тревога ее усилилась.
Кустарев промолчал. В принципе ничего страшного не произошло. Может, она и не подумала сразу об этих шагах по лестнице. Но узелок на память он себе завязал.
Возможно, Лена действительно не обратила на это никакого внимания. Но не исключено, что эти шаги она придумала на ходу, после того как провела в дом сотрудника полиции, узнала про труп, который могла увидеть.
Так уж устроен человек. Правда из него льется легко, свободно и, главное, последовательно. А вот когда он вынужден что-то скрывать, в мыслях возникает затор, отсюда заусенцы, шероховатости в показаниях. Чем больше вопросов, тем серьезнее дефекты, которые замечаются, наматываются на ус.
– Лена, вы давно здесь живете?
– Два года уже.
– А лет вам, если не секрет, сколько?
Молодая еще, но уже не девчонка. Ей где-то двадцать с маленьким хвостиком. Но ее возрастом Гриша интересовался не только из личных соображений.
– Так вы же из милиции… – Она слегка замялась. – Для вас не секрет. – Двадцать один год мне. Паспорт принести?
– Да, пожалуйста.
Она пожала плечами, вышла в прихожую, покопалась в сумочке, принесла документы.
Киршанова Елена Васильевна, восемьдесят девятого года рождения. Через месяц ей исполнится двадцать два. Прописка местная – город Бочаров, улица Самарская. Паспорт новый, выданный по случаю достижения двадцатилетнего возраста.
– А раньше вы где были зарегистрированы? – спросил Кустарев.
Девушка напряженно посмотрела на него. Слишком уж много вопросов задавал этот настырный парень, а ей вовсе не хотелось входить в число подозреваемых.
– Воронежская область, город Павловск. А что?
– Нет, ничего.
– Приехала в Москву, работала, накопила денег. Вас интересует, чем именно я занималась? – Она пристально посмотрела на него.
От волнения у Кустарева запершило в горле. Сейчас Лене, считай, двадцать два года. Допустим, работать она начала с семнадцати лет. Без московской прописки, образования. Где она могла за три года заработать на квартиру? Курьером в отделе доставки? Распространителем рекламных листовок? Вряд ли.
А вдруг она зарабатывала на панели?.. Может, с четырнадцати лет этим занималась?
– Ну, раз уж зашел такой разговор… – смущенно пробубнил он.
– А если это сугубо личное дело? – Лена и не думала отводить от него взгляд.
Оправдываться она явно не собиралась, совершенно не переживала насчет того, что думает о ней какой-то старший лейтенант полиции. Именно так Гриша и читал ее взгляд.
– Ну, если так, то без вопросов, – заявил он.
– Я имею право на личную жизнь, – с тихим вызовом сказала она.
– Да, конечно.
Занятие проституцией подпадает под Административный кодекс и уголовным преступлением не является, так что и взятки с Лены гладки. Она достойна только порицания и личного осуждения, но Кустарев не имел права и на это. Да и не хотел он осуждать эту девушку, так волнующую его. Тем более что она уже не занималась ничем таким.
От соседей ничего не скроешь, а Кустарев общался с ними. Не ходили к ней мужчины, не принимала она клиентов.
Но с Аникеевым Лена могла познакомиться не из корыстных побуждений. Понравился ей парень, вот она и пригласила его на огонек. Но зачем ей было сбрасывать Романа с крыши? Да и как она могла сделать это?
А может, это была какая-то игра? Аникеев мог блеснуть перед ней своей смелостью – забрался на крышу, глядя на Лену, шаг за шагом подступил к пропасти. Может, он собирался возвращаться к ней, когда вдруг поскользнулся?
Но эксперт не выявил никаких следов, которые указывали бы на такой момент. Не поскальзывался Аникеев. Он пятился до тех пор, пока не наткнулся на барьер из железных прутьев, который не смог стать надежной преградой, не предотвратил падения.
– Вид у вас озадаченный, – сказала Лена и грустно усмехнулась. – Как будто вы в тупик попали.
– Да, есть такое ощущение, – невольно сознался он.
– Вы сказали, что молодой человек упал с крыши.
– Да, упал.
– Сам?..
– Возможно.
– Если он сам упал, то почему вы меня подозреваете? – Она смотрела ему в глаза мягко, но настойчиво.
Гриша душой чувствовал ее взгляд.
– Я вас не подозреваю.
– Подозреваете. Я же вижу, что так оно и есть.
– И вас это беспокоит, – заметил он.
– Да, вы правы, – не стала отрицать она.
– А почему это вас беспокоит, если потерпевший сам упал?
– Меня беспокоит ваш ко мне интерес.
– Да как-то странно все…
– Что странно?
– Вы уже достаточно взрослая, а про лестницу знаете. На чердак поднимались. Обычно этим дети интересуются. Что вы делали на чердаке?
– А если я по жизни любопытная?
Кустарев сконфуженно кивнул. Какие-то глупости настырно лезли к нему в голову. То дефекты в показаниях, то детский интерес к чердакам. А ведь Лена ясно дала понять, что поднималась туда летом, когда жарко было и душно.
Может, им двигало интуитивное, подспудное, даже подленькое желание уличить Лену в чем-то крамольном, поставить в зависимость от себя? Нравилась ему эта девушка, даже более чем. Он хотел обладать ею.
Пусть Лена и была когда-то проституткой, но этот возможный факт не отвращал от нее. Парню неприятно было это осознавать, но желание обладать ею не исчезло. Если оно и ослабло, то совсем на чуть-чуть.
– Вы знали Романа Аникеева?
– Нет, – тихим голосом четко ответила она.
– И труп его сегодня не видели?
– Нет.
– Вы слышали, как сегодня ночью кто-то поднимался по лестнице?
– Слышала.
– Но не видели?
– Но не видела.
– Ну что ж, тогда не смею вас больше беспокоить, – заявил Кустарев.
Он должен был спешить в управление, но ему не хотелось уходить. Лена не заигрывала с ним, даже не пыталась флиртовать, но Гриша и без этого чувствовал силу ее притяжения.
Он вышел в коридор, надел куртку. Лена шагнула к двери, чтобы выпустить его, но в этот момент ее вдруг шатнуло и повело в сторону. Девушка попыталась удержать равновесие, но не смогла. Она упала бы, не поймай ее Кустарев. Он подхватил Лену на руки, перенес в гостиную, уложил на диван.
– Спасибо, не надо. – Она недовольно махнула на него рукой, поднялась, но ее снова сильно шатнуло.
Гриша протянул руку, чтобы удержать ее, но девушка опустилась на диван, села, приложила к вискам пальцы. Взгляд растерянный, рассеянный, чуточку шальной, выражение лица болезненное.
– Вы идите, я потом дверь запру, – сказала она и закрыла глаза.
– Может, «Скорую» вызвать?
– Не надо, это пройдет.
– И часто у вас такое?
– Да, иногда бывает.
– Может, вам обследоваться надо? Если хотите, я завтра отгул возьму, в Москву съездим. – Кустарев сначала сказал, а потом сообразил.
Нельзя было такое говорить. Он оперуполномоченный уголовного розыска, а не Минздрава.
«Впрочем, все равно, что подумает Лена. Нравится она мне, и пусть это ей станет известно!» – решил парень.
– А я, по-вашему, зачем в Москву ездила? – сказала она, признательно глянув на него. – В клинике я была, томографию… впрочем, это неважно. Главное, что нормально все.
– Если нормально, то почему вас шатает?
– Не знаю. Может, с мозжечком проблема.
– Узнать надо.
– Да, пытаюсь. Вам это интересно? – с добродушной насмешкой спросила она.
– Мне вас по-человечески жаль.
– А не надо меня жалеть. Нормально все. – Лена поднялась, ее снова повело, но лишь слегка.
Гриша хотел взять девушку за локоток, но она оттолкнула его руку, вышла в прихожую и открыла дверь. Ему ничего не оставалось, кроме как покинуть этот дом.
Совещание уже закончилось, когда он вернулся в управление. Одинцов не возмущался, как-никак подчиненный занимался делом, свидетеля опрашивал.
О разговоре с Леной Кустарев рассказал в двух словах, о своих смутных догадках распространяться не стал. Не стоило смешивать квадратное с зеленым.
– Значит, Киршанова слышала, как кто-то поднимался по лестнице, – сказал Одинцов. – А что насчет спуска?
Солидный мужик, крутой закваски, брутального типа. Крепкая, наголо бритая голова как будто влита в мощные плечи. Переносица широкая, прямо как у льва, небольшие раскосые глаза сытого тигра, ударопрочный нос с горбинкой, чем-то напоминающий ястребиный клюв.
– Она не сказала… – Кустарев замялся.
– А ты спрашивал? – Начальник правильно понял причину его замешательства.
– Да как-то упустил. Хотел спросить. Она сказала бы, если бы слышала, – оправдываясь, промямлил Гриша.
– Надо было узнать, сколько человек поднимались и спускались.
– А какой смысл, если это самоубийство.
– А если нет?.. Ты же сам сказал, что самоубийцы идут к смерти лицом, а не задом.
– А если он задом шел, чтобы не так страшно было? Может, передумать боялся?
Начальник внимательно посмотрел на него.
– Что-то не пойму тебя, Гриша. Ты же рвал и метал, а сейчас как будто перегорел. Что-то случилось?
– Да ведь тут глухарь вырисовывается.
Одинцов кивнул, на мгновение выпятив губы. Он и сам это прекрасно понимал. Кустареву не хотелось возиться с этим делом. А вдруг Киршанова в нем замешана? Пока он задавался этим вопросом неосознанно, не решался принять сторону Лены, но вектор его мысли уже уперся в нее.
– Я тут ехал, думал. Скользко на крыше было, а там наклон. Будь я на месте Аникеева, возможно, тоже сдавал бы задом, – сказал Кустарев.
И снова в его голосе прозвучали оправдательные нотки.
– Ты на своем месте, Гриша, – с усмешкой заявил Одинцов. – И тоже сдаешь задом. Ты же сам провел параллель с делом Охоткина.
– Ну да, провел.
– Эта параллель и без тебя просматривается. Как Аникеева на Самарскую улицу занесло? Кто его в этом доме знает?
– Никто. Я, конечно, спрашивал.
– И я спрашивал. У Юдаевой. Не было у Аникеева суицидальных мыслей. Ему в этой жизни все нравилось. И еще он большим ходоком по бабам был. Роман на днях вместе с Юдаевой зашел в торговый комплекс, какую-то девушку там заметил и сразу стойку на нее сделал.
– Какую девушку?
– Дело не в том, какую девушку он заметил, а в его отношении к женщинам. Он за любой юбкой готов был бегать. Юдаева не воспринимала его всерьез. Повышенное влечение к женщинам у него было, а это не причина для самоубийства. Женщины, конечно, не всегда соглашаются, но у него с этим проблем не было. Жизнь била ключом, от самых от корней.
– Может, он и на Самарскую улицу попал из-за женщины?
– Не исключено.
– Может, его и вывели в расход по этой причине. Сначала на чердак…
– Кто?
– Женщина не смогла бы. Может, кто-то его с кем-то застукал? Допустим, оскорбленный муж вывел его на чердак, чтобы морду ему набить.
– А драка была?
– А если рогоносец за пистолет схватился? Может, Аникеев сперва в штаны наложил, а потом с перепуга и съехал с крыши?
– Надо найти этого рогоносца. Если он есть.
– Кто ж признается в том, что он рогоносец?
Одинцов многозначительно промолчал. Во-первых, Кустарев озвучил ему риторический вопрос, во-вторых, задал его не по существу. Задача ему поставлена, пусть работает. Как именно он отроет правду, это его забота. Если Гриша что-то не понял, то начальство ему объяснит. Но не сегодня, а завтра. А сейчас Одинцову домой пора. Он человек практически семейный, до полуночи на службе задерживаться ему не с руки.
Да и Грише пора было домой. Семьи у него не имелось, но он запросто мог позвонить Юле, назначить ей встречу в ресторане, поужинать вместе, а потом забрать к себе домой. До утра. Она точно не откажется, если свободна. Девушка она красивая, но не лежит у него к ней душа. Тем более сейчас, после того как в его жизни появилась Лена.
У него, кстати, есть вопросы к этой замечательной девушке. А еще надо бы узнать, как она себя чувствует после головокружения. Может, ей помощь требуется?
Гриша понимал, что не должен был ехать к ней. Зачем ему бывшая проститутка, вдобавок хворая, дефективная? Может, и не была Лена в Москве, не обследовалась? Вдруг у нее какая-то тяжелая форма менингита? Как можно жить с женщиной, у которой постоянно болит голова?
Эти вопросы лезли ему в голову всю дорогу, но Кустарев не свернул с пути.
