bannerbannerbanner
Дважды коронован

Владимир Колычев
Дважды коронован

Полная версия

Глава 2

«Киндзмараули», «Саперави», «Хванчкара»... Вино из самой Грузии, из лучшего винограда, настоянное на солнце, сдобренное чистейшим горным воздухом. Джумбери смотрит на все это богатство с показным восторгом, ему сейчас не до вина. Ему бы вмазаться, по вене ударить. Да и сам Ростом не прочь ширнуться.

Баня роскошная – гранитный пол, мраморные колонны, греческие фрески на стенах. В трапезной накрыта роскошная поляна, здесь только Ростом и Джумбери. Девочки уже заказаны, ждут своего часа, но сейчас не до них. После парилки хорошо бы взбодриться, а для этого у Ростома есть морфий. Аптечный, в ампулах.

Вино принято расхваливать, подслащивать его вымыслами, легендами, замешивать на нем тосты. Но с наркотиками все по-другому. Ростом просто достал ампулу, шприцы, молча зарядил один, протянул его Джумбери, второй приготовил для себя. Не надо ничего говорить, нужно просто колоться...

Доза оживила Джумбери. Даже парилка не смогла снять бледность с его лица, а сейчас щеки его порозовели.

– Спасибо тебе, дорогой, хорошо меня встретил. Вижу, что уважаешь...

– А как ты думал, Джум! Дни считал, когда ты выйдешь. Мы же с тобой братья, должны заботиться друг о друге.

– Правда твоя, Ростом. Если не будем держаться друг друга, сожрут. Тяжелые времена настали. Но ничего, я все равно рад, что на свободе. Ты же знаешь, у меня за колючкой настоящий санаторий. А здесь опасно. Да, опасно. Но ты должен понимать, что я ничего не боюсь. Стар я уже, чтобы бояться...

Ростому недавно исполнилось сорок четыре года, а гостю было далеко за пятьдесят. Джум не просто в законе, он более влиятельный вор, к его слову прислушиваются даже славянские законники. К тому же он когда-то короновал Ростома.

– Ну, какие твои годы! Мы еще на твоем юбилее выпьем! И на одном, и на другом...

– Сейчас давай выпьем! – показал на вино Джумбери.

Ростом наполнил рог, подал его гостю, и себя не обделил. Сначала он поднял тост за Джумбери, затем за дружбу настоящих мужчин. Потом слово взял гость.

– Сидят на том свете два грузина. Один опрокидывает свой кувшин, а тот пуст. «Вот и все, – с печалью говорит он, – на земле меня уже забыли...» Так выпьем за то, чтобы наши кувшины никогда не пустовали! Чтобы нас всегда помнили!

Тост Джумбери произносил весело, но без задора. Печаль чувствовалась в его глазах. Может, какое-то предчувствие одолевает?

– Мы не на том свете, дорогой! – мотнул головой Ростом. – Мы еще сами можем о себе напомнить.

– Верно говоришь, мы еще можем... Но если вдруг что со мной, не забывай меня...

– Что на тебя нашло, Джумбери?

– Ты же знаешь, я не трус и не боюсь ничего. Но времена нынче мутные. Амирама убили, Гиви погиб, Гедемос, Арсен, Квежо, Гога... Всех и не назовешь. Отстреливают нас, конкретно отстреливают. И славяне против нас, и менты. Я смерти не боюсь, уже достаточно пожил. Но все равно душа не на месте...

– Действительно, времена мутные. Когда это было, чтобы вора безнаказанно убивали?

– Деньги. Всему виной деньги... Ладно, не будем о плохом. Ты, говорят, конкретно на Репчино завязан?

– Правильно говорят. А что такое? – насторожился Ростом.

– Еще говорят, что засиделся ты, – внимательно посмотрел на него Джумбери. – Домой, говорят, пора.

– А я и на воле как дома, так что не надо тут!..

– Да ты не кипиши, нормально все. Я здесь, я с тобой, никто на тебя не наедет, и по ушам не дадут...

– За что по ушам? – вспылил Ростом. – За то, что в общак хорошее лавэ сливаю? Ты скажи, кто против меня все это фуфло двигает? Может, Придони?

– Нет, Придони – большой человек. Если что и скажет, только в глаза. Не буду говорить, кто.

– Почему?

– Не скажу, и все.

– Твоя воля. Обидно, брат. Два лимона в год я с рынка снимаю! Два лимона!

– Говорят, можно и пять.

– Скажи, кто это говорит, я ему в глаза посмотрю!

– Не скажу, кто именно, но слухи идут. Ты же знаешь, я совсем недавно откинулся, много чего не знаю.

– Тот, кто бочку на меня катит, тоже ничего не знает. Со Спартака много не возьмешь.

– Спартак? Он рынок держит?

– Он. Три года назад его взял, до сих пор держит. И очень крепко.

– Почему с него много не возьмешь?

– Потому что там, на рынке, у него – темный лес. Не поймешь, кто и сколько ему отстегивает. Он скажет, что двадцать процентов мне отстегивает, а как проверишь?

– Очень просто. Ты смотрящий, ты и должен смотреть. Через тебя все должно проходить.

– Не буду же я за контролерами ходить, спрашивать, кто сколько взял! – разнервничался Ростом.

– Людей своих поставь.

– Спартаку это не понравится, психануть может. А если психанет, тогда вся лавочка накроется.

– Ты вор, а он кто такой? Психанет! – презрительно поморщился Джумбери. – Он тебя бояться должен. Как огня должен бояться! А я смотрю, ты сам его боишься.

– Не боится он меня. Он вообще никого не боится. У него бойцов полсотни. Сам на рожон не лезет, но, если что не так, особо не церемонится, сразу мочит. В девяносто третьем с чеченами схлестнулся и, пока всех не выкосил, не успокоился. Дмитровских разогнал, варшавских... В девяносто четвертом залетные были, рынок хотели взять, борзели выше крыши, так всех по весне под снегом нашли. С таганскими воевал, с балашихинскими, с подольскими конфликт серьезный был. Но ничего, как стоял на рынке, так и стоит...

– Так то таганские, а ты – вор!

– За таганскими Расписной стоит, а ты знаешь, какая это величина.

– Расписной? Ну да, ну да...

– Я и говорю, Спартак ничего не боится. Ему, кроме рынка, ничего не надо. Он в девяносто третьем бизнес конкретный отбил в Москве, так ничего себе не оставил, налево все толкнул, а деньги в рынок вложил. Принцип у него такой – чужого не надо, но и своего не отдам.

– Чужого не надо, если своего много... Наслышан я об этом рынке. Все наслышаны. Большой рынок, людей много, большие деньги крутятся... очень большие. А ты всего два лимона с него снимаешь. Хотя мог бы пять... Ну да ладно, мы с этим делом разберемся. Подъедем к Спартаку, поговорим с ним, людей подтянем, если что... Я так понял, он тебе конкретно платит, без процента. Что ж, пусть так и дальше платит, если процент не определить. Пять лимонов с него возьмем.

– Я бы не стал этого делать, – предостерегающе покачал головой Ростом.

– Так мы и не будем ничего делать. Пока не будем. Сначала посмотрим, что да как, коны к Спартаку наведем. Может, где-то что-то у него не так, может, на этом его и опустим. Ты знаешь, как такие дела делаются. Но это будет потом. А сейчас у нас проблема с «Витязем». Мне приказали эту проблему решить. Ты поможешь мне сейчас, я помогу тебе потом...

Слышал Ростом про это московское казино, знал, что крутые люди его держат. Но батумскому клану позарез нужен этот объект, поэтому, не успел Джумбери выйти на свободу, как Придони загрузил его этой проблемой.

– Ты уже как-то пытался решить вопрос? – стараясь не выдать волнения, спросил Ростом.

Не хотел он связываться с «Витязем». Зачем ему этот геморрой, если у него есть Репчино, где все тихо и спокойно. Спартак отстегивает исправно, и суммы приличные. А тут заварушкой пахнет... Потому и невесел Джумбери, что связался с этим делом. Видно, неспроста его плохое предчувствие мучает.

– Был у меня разговор с этими людьми, – неприязненно поморщился вор. – Пока они меня не очень поняли. Но ты же знаешь, я умею уговаривать. И эти никуда от меня не денутся.

Джумбери хотел еще что-то сказать, но вдруг за дверью простучала автоматная очередь.

Оба сразу поняли, что произошло. Но Ростом оказался и сообразительнее своего гостя, и проворнее. Он резко поднялся, опрокидывая стол, и бросился в сортир. Закрывая за собой дверь, увидел, как в трапезную вламываются люди в черном, в масках, с автоматами. Снова прогрохотала очередь. Пули наверняка достались Джумбери, но как тот падал, Ростом уже не увидел. Надо было срочно выбираться из сортира. Дверь деревянная, ее легко выбить, так что счет шел на минуты, если не на секунды.

Окно под потолком не открывалось, но Ростом не растерялся, схватил бачок для использованной бумаги и выбил им стекло. На то, чтобы вытащить из рамы осколки, времени не было; он полез так, глубоко расцарапывая себе живот. Осталось только втащить в окно ноги, когда киллеры стали стрелять через дверь. Одна пуля ранила его в голень. Но все-таки Ростом отделался малой кровью...

* * *

Новенький «шестисотый» «Мерседес», снизив скорость, свернул с дороги к больничному контрольно-пропускному пункту. Вихрастый охранник выскочил из будки и с озадаченным видом уставился на машину. Номера вроде бы неизвестные, пропуска на стекле нет, но ведь это «Мерседес»! «Шестисотый»! На таких машинах ездят только крутые, а с этой кастой лучше не связываться. Тут к первой иномарке пристроилась другая, чуть попроще, но все же очень дорогая, с тонированными стеклами.

Из раздумья охранника вывел водитель, нажав на клаксон. Парень пугливо кивнул и отпустил шнур, на котором держался шлагбаум. Путь свободен. Иного Спартак и не ожидал, слишком хорошо знал он людей, с их страхами и сомнениями.

Машина остановилась у главного корпуса. Он не стал дожидаться, когда телохранитель откроет перед ним дверь, сам выбрался из салона. Не в его это стиле – строить из себя барина. Подчиненным он спуску не дает, за провинности наказывает жестко, но никто не скажет, что Спартак зазнался, презирает своих людей.

Простаком его тоже никто не назовет. Высокий, осанистый мужчина с короткой модельной стрижкой, в безупречном строгом костюме и в черной водолазке с воротником-стойкой, туфли начищены до блеска, часы «Патек Филип» на руке. И ведет себя, как подобает солидному, представительному мужчине. Высокомерием не страдает, но держится властно, уверенно и совершенно независимо.

Дежурная медсестра даже не попыталась удержать его, когда он входил в отделение, про халат ничего не спросила, хотя его не было и в помине. А где находится Ростом, ответила сразу и без запинки.

 

Вор лежал в отдельной палате, но без охраны. Спартаку это не понравилось. Если на Ростома покушались, ему никак нельзя оставаться без присмотра.

Ростом вымученно улыбнулся, глядя на гостя. Видно, что состояние у него не очень и в глазах тревога.

– Что случилось, уважаемый? Почему весь в бинтах? – участливо, но без всякого благоговения спросил Спартак.

– Да вот, пуля в ноге. И живот расцарапал...

– Стреляли, говорят...

– Джума убили.

– Не знаю такого.

– Точно не знаешь? – внимательно посмотрел на него вор.

– Ты меня в чем-то подозреваешь? – возмутился Спартак.

– Да нет, не подозреваю, – замялся Ростом.

– Ты не темни, говори начистоту. Если в чем-то подозреваешь, так и скажи. Я тебе расклад по всей теме дам, и ты поймешь, что я тебе не враг. Да ты и так это понимаешь. Не для того я тебя три года прикармливал, чтобы убивать.

– Ты меня прикармливал?

– Ну, что-то в этом роде, – не смутился Спартак. – Мне проблемы с ворами не нужны, поэтому ты легко получал свое. И дальше получать будешь. И охрана у тебя будет, нельзя тебе сейчас без охраны.

– Всех ребят моих положили, падлы... – удрученно вздохнул вор. – И я знаю, кто это сделал.

Он явно ждал, что Спартак клюнет на эту замануху, но тот ничем не проявил свой интерес. Ростом получал долю в свой общак, время от времени помогал ему разруливать ситуацию, но все-таки у него свои дела, и в них лучше не лезть. Своих проблем хватает.

– Беспредел это, Спартак, – не дождавшись правильной, на его взгляд, реакции, продолжил Ростом. – Джум законным вором был, а его убили. И на меня покушались.

– Времена нынче такие, – уклончиво ответил Спартак. – Сплошной беспредел.

– Ну, времена не времена, а за вора особый спрос.

– Понятное дело.

Всем своим видом Спартак давал понять, что не собирается решать воровские проблемы. У Ростома свой клан, там свои торпеды, пусть их и выводят на цель.

– Джум на «Витязь» наехал, оттуда уши растут...

– «Витязь»? Казино? – сухо спросил Спартак.

– Да, казино.

– Был. Знаю.

Там и казино, и ночной клуб, и место отличное, в районе Садового кольца. Публика солидная, уважаемая, и деньги большие крутятся. Потому и нашла воровская коса на камень...

– Надо спросить с этих ребят, – с надеждой посмотрел на него Ростом.

– Надо. Обязательно надо. Чтобы другим неповадно было.

– Ты бы мог решить эту проблему, – осторожно посмотрел на него вор.

– Какую проблему?

– С «Витязем». Ну, с теми, кто за ними стоит.

– Что, вот так просто взять и всех их тупо сделать?

– Не тупо, а по уму. Ты можешь, я знаю.

– Ты знаешь, а я не знаю. Всех ваших раскладов не знаю. И не знаю, кто вашего Джума завалил. Ты говоришь про «Витязь», но я не уверен, что это они. Может, кто-то другой, а может, это с тобой вопрос решить хотели, откуда я знаю?

– Может, и со мной, – закусил губу вор.

– Я в ваши воровские дела не лезу и на сходах у вас не бываю. Ты, Ростом, личность уважаемая, мы с тобой душа в душу живем, но в свои дела меня не втягивай. Не воровской я человек.

– Но ты мог бы им стать. Человек ты сильный, авторитетный. На тебя можно ставку сделать. Назначим тебя положенцем, посмотрим, как себя вести будешь, а там, глядишь, и коронуем...

– Звучит, конечно, заманчиво...

Спартак прекрасно понимал, что титул вора в законе придаст ему вес в подлунном мире. «Кто репчинский рынок держит?» – «Спартак, он в законе». – «Ну, если в законе...» На этом весь разговор и закончится. А рынок этот – серьезное предприятие, покруче всяких там «Витязей», и желающих поиметь с него не уменьшается, а скорее наоборот.

– Но я на зоне ни одного дня не пробыл, какой из меня вор?

– А три года в дисбате?

– Там не зона, там армия строгого режима, – усмехнулся Спартак. – Все не то... Вор – это очень серьезно. И не сделаешь ты меня вором. «Апельсином» сделаешь, а вором – нет. «Апельсином» я быть не хочу. Не хочу, чтобы надо мной смеялись.

Ему приходилось встречать на своем веку двадцатилетнего вора в законе. Грузина, само собой. Видно, денег у него много было, потому и короновали. Но то не вор был, а одни понты. Конечно, и среди кавказских блатарей есть очень серьезные люди, но все-таки шелупони в их среде больше, чем среди славянских законников. Потому и называют скороспелых воров «апельсинами», что этот фрукт растет в Грузии, а не в России.

– Никто не будет над тобой смеяться. Спросишь за Джума, за меня, и над тобой никто не будет смеяться. Докажешь всем, что ты очень серьезный человек.

– Все это слова, Ростом. Извини, но я в эти дела лезть не стану. Да ты и без меня справишься, у тебя есть люди. И у твоих братьев есть люди. Вы обязательно что-нибудь придумаете...

Ростом понял, что не смог убедить его, но без боя сдаваться не хотел.

– У меня проблемы из-за тебя. Мои братья считают, что ты мало отстегиваешь на общак...

– Ты тоже так считаешь? – настороженно повел бровью Спартак.

– Ну, если бы я так считал, я бы тебе сказал, – замялся вор.

– Так ты и говоришь... Ставку хочешь поднять?

– Ставку можно оставить прежней. Но ты должен решить вопрос с «Витязем».

– Если я что-то должен решить, давай собирай своих. Я приеду, мы поговорим. Извини, но проблема чересчур серьезная, чтобы решать на твоем уровне. Тут сход нужен, очень серьезная постанова нужна...

– Все правильно говоришь, Спартак. Сход нужен. Будет тебе сход, – не очень уверенно сказал Ростом. И закрыл глаза, показывая, как ему плохо, и давая понять, что разговор закончен.

Действительно, ему нечего было больше сказать упрямому Спартаку, а толочь воду в ступе – дело не царское, и пустозвоном прослыть можно, а это громадный минус к авторитету.

Глава 3

Немецкая овчарка – собака серьезная, а если их две, то шансы беспрепятственно проникнуть в дом уменьшались, казалось, до нуля. Но Фурман знал, что делать. Не зря он мотал срок, общался с бывалыми людьми. Сидел с ним один домушник, спец по кражам из частных домов. Он-то и научил, как прикармливать собак. Берешь мясо, тщательно пережевываешь его и бросаешь этот комок псу. Собака пожирает мясо со слюной человека, который после этого становится для нее своим.

Только вот овчарки поначалу отказывались есть приманку, которую Фурман подбрасывал им через забор. Три ночи ушло на то, чтобы они наконец привыкли к нему и сожрали подачку.

Фурман врага своего вычислил быстрее, чем его собак приручил. Он узнал, как зовут крутого, на кого он работает, выследил его, ночью пошел к его дому со стороны реки. Забор там высокий, но штакетный, и огород виден, и собаки, которые бегали по ночам по всему периметру ограды.

Первую ночь овчарки нещадно лаяли, учуяв чужого. Трюфель пару раз выходил из дома с ружьем наперевес, даже к задней калитке подходил, но Фурман умел прятаться. Со временем лай становился все менее злобным, и Трюфель перестал выходить. А на третью ночь собаки все-таки отведали хлебушка «с приворотом». И сегодня Фурман рискнул перепрыгнуть через забор.

Псы бросились к нему, и он едва удержался от соблазна выстрелить в них из обреза. Два патрона в стволах, по жакану на морду... Но все обошлось. Одна овчарка лизнула его, другая. Ждали, когда он их угостит чем-нибудь вкусненьким. А у него мясо в кармане, пережеванное и со специальным ядом, который он раздобыл в службе отлова бродячих собак. Очень много времени ушло на этих псов, и Фурману вдруг стало жаль их убивать. Но сам он с Трюфелем не справится – нужно открыть дорогу пацанам, а для этого нужно было покончить с овчарками.

Они доверчиво сожрали приманку, потом вдруг легли на землю, гавкнули от скручивающей боли, судорожно скрючились и вскоре затихли. Трюфель даже не показался. А ведь он дома – и машина во дворе стоит, и свет в окнах горит.

Фурман дождался, когда собаки околеют, подал знак, и забор затрещал под тяжестью могучих тел Горемыки и Косого. От них крепко пахло водкой, несмотря на то что Фурман запретил им пить. Не очень-то они хотят подчиняться ему, но ничего, он заставит...

– Вот, суки, уже нажрались, – тихо, сквозь зубы процедил Юра.

– Так для храбрости же, – ухмыльнулся Горемыка.

– Заткнись! – шикнул на него Фурман.

Через забор перевалился и Моток, смелый малый из бригады грузчиков. Этому всего двадцать, только-только из армии, и голова варит, и послушный. И перегаром от него не тянет: он единственный из троицы, кто полностью подчинялся Фурману. Моток знал, что предстоящее дело пахнет мокрухой, но пошел на него без всяких сомнений. Это радовало и обнадеживало.

– Все в сборе? Тогда за мной! Только тихо!

Узнав, что Трюфель состоит в команде Робинзона, Фурман не очень удивился, даже немного обрадовался. Все-таки не простой смертный его унизил, а это хоть как-то сглаживает острый угол. Сейчас он и вовсе снесет его, вместе с головой самого Трюфеля. И плевать на всяких там Робинзонов!

Трюфель явно не тянул на статус центрового бандита, поэтому об особняке на водохранилище мог только мечтать. Дом у него далеко не самый большой, полутораэтажный, в частном секторе. Видно, что новый, огород пока не ухоженный, бурьян до пояса, но ведь это хорошо, легче подкрасться.

Фундамент высокий, а Фурман хотел заглянуть в окно, посмотреть, что там. Но Моток понял его с полуслова, нагнулся, подставил спину, и Горемыка помог Юре взабраться на него.

Моток хоть и не такой габаритный, как тот же Горемыка, но все равно крепкий малый, даже не шелохнулся под тяжестью Фурмана. Опора и надежда.

Окно было завешено белым тюлем, но шторы не сдвинуты, поэтому хозяев было хорошо видно. Двое на диване сидят, он и она, за журнальным столиком. Одной рукой он обнимает ее, другой расстегивает халат... Волосы у девушки длинные, темно-русые. Уж не та ли красавица из ресторана?

Увы, эту диву Фурман выследить не смог. И как зовут, не узнал. Но ничего, сегодня у него отличная возможность познакомиться с ней. Уж с этой красоткой, не то что в случае с Зойкой, осечки точно не произойдет. Слишком высокое в ней напряжение, чтобы ослабла разность потенциалов. Да у него уже «трансформатор» гудит от одной только мысли, что может сделать с ней Трюфель. Вот он уже снимает с нее халат...

Решеток на окнах не было, но все равно в дом так просто не проникнешь. Трюфель всполошится, пока Фурман будет выбивать стекло, у него волына, и на этот раз он будет стрелять, а не бить.

Дверь в дом была закрыта на замок. Железная дверь. Ее даже кувалдой не выбьешь. Значит, снова нужно возвращаться к окну, но к другому, с правой стороны дома. Окно там одно, небольшое, зато над ним проходит газовая труба.

Фурман добрался до трубы, зацепился за нее, подтянулся и встал ногами на подоконник. Накрыв голову курткой, ударил всем телом и, разбив двойное стекло, провалился в темную комнату. Судя по всему, это была кухня. Вместе с ним упал на пол и обрез, вывалившийся из-за пояса. Но к тому времени как Трюфель, встревоженный шумом, вышел в холл, он уже подобрал оружие.

Трюфель был без волыны и стоял в освещенном холле, в то время как непрошеный гость находился в темной комнате.

– Руки в гору, козел! – заорал Фурман. И, не дожидаясь, когда хозяин подчинится, нажал на спусковой крючок. Вернее, страх перед ним толкнул его к выстрелу. Вдруг Трюфель придумает способ, как вывернуться...

Жакан попал бандиту в живот, он упал, скорчившись от боли, засучил ногами и захрипел, с ненавистью глядя на Фурмана, вышедшего к нему на свет.

– Узнаешь?! Узнаешь... Хорошо, что узнаешь. Хоть знать будешь, кто тебя, падлу, грохнул!

– Тебя... Тебя самого грохнут... – зажмурив от боли глаза, простонал Трюфель. – Ты даже не представляешь... не представляешь, с кем связался... Еще пожалеешь...

– Может быть, но только после тебя.

В холл, запахивая халат, неосторожно вошла девушка. И остолбенела, глядя на едва живого Трюфеля. Это была та самая темно-русая красотка. Фурман глумливо оскалился и навел на нее ствол обреза.

– Не надо! – в ужасе пискнула она, вжимаясь спиной в дверной косяк.

– Тут один только ствол заряженный. Как раз для тебя. Постреляем?

– Н-нет...

– А кто тебя, коза, спрашивать будет? – Фурман упивался своим могуществом. – Кто в доме?

– Паша... Я... – жалко пробормотала девушка.

– Кто «я»?

– Рита.

– И все, больше никого?

– Никого.

– А я?

– Э-э...

В дверь вдруг постучали, и в глазах Риты на мгновение вспыхнула надежда. Но Фурман знал, кто ломится в дом, и приказал:

– Открой!

Девушка надеялась на подмогу, а увидела Горемыку и Косого.

 

– Ух ты! Уже? – глянув на притихшего Трюфеля, спросил Горемыка.

– У-тю-тю-тю! – показал девушке козу Косой.

От одного только их вида у нормального человека могла начаться икота, а у Риты даже волосы зашевелились на голове.

Моток зашел в холл из кухни, в точности повторяя путь Фурмана. Не поленился, не испугался, в отличие от своих неповоротливых дружков. Рита и на него глянула, но не шарахнулась, как лошадь от волка. Не мог он ее напугать сильнее, чем Горемыка и Косой. Да и выглядел парень вполне нормально. Круглолицый, курносый, в глазах ирония – жесткая, но не злая. Жилистый, тяжелокостный, движения мощные, уверенные. Хотел бы Фурман, чтобы Моток стал его правой рукой.

Он откинул стволы обреза, забил в пустой ствол патрон, вернул все на место и взвел курки. Оружие протянул Мотку, движением головы показывая на едва живого Трюфеля:

– Добей!

Моток, соглашаясь, кивнул, но обрез не взял. Вышел в комнату, вернулся с большой пуховой подушкой в руке, бросил ее на голову Трюфелю и только тогда забрал у Фурмана оружие. Приставив стволы к голове жертвы, он без содрогания нажал на спусковой крючок.

Подушка оказалась отличным глушителем – выстрел прозвучал совсем негромко.

– Соседи вокруг, могли услышать, – будто оправдываясь, сказал Моток.

– В натуре, – озадаченно почесал затылок Фурман, глядя, как из-под лопнувшей головы Трюфеля расползается лужа крови.

– Я там смотрел, ну, когда сюда лез, окна в соседнем доме не зажглись, – продолжал Моток. – Ты стрелял, но, похоже, никто ничего... Может, я еще пойду гляну, что там да как, а?

Вернув Фурману обрез, он шагнул к лестнице на второй этаж, шлепнув по пути Риту по мягкому месту. Девушка скривилась от омерзения, но не взвизгнула. Похоже, она уже поняла, что никуда ей от судьбы не деться.

Моток поднялся на второй этаж, а Фурман кивком головы показал Рите, чтобы она прошла в гостиную, где только что безобразничала с Трюфелем. Там просторно, и стол накрыт – шампанское, виски, разносолы. Окна выходили в огород, и соседям не видно, что происходит в доме. Но на всякий случай он велел Горемыке зашторить окно. Тот беспрекословно подчинился. Хоть и Моток добил Трюфеля, но завалил его все-таки Фурман. Он своей цели добился, и теперь Горемыка, считай, его раб. Договор, как говорится, дороже денег.

Моток будет наблюдать за подступами к дому со второго этажа, Косого Фурман отправил обследовать подвал, а Горемыку вернул в холл, следить за двором. Уходя, тот облизнулся на виски, но Юра показал ему кулак. Не сейчас. Он усадил Риту на диван, сел на место Трюфеля и обнял оцепеневшую от страха девушку. Та даже не пыталась отстраниться, отодвинуться. Зачем, если все равно догонят?

– Ну вот, теперь я твой хозяин, – развязно проговорил Фурман.

– Паша не был моим хозяином, – жалко пролепетала девушка.

– А кем он тебе был?

Фурман потянулся к бутылке виски, налил и себе, и ей. Он заслужил право немного расслабиться – и с девочкой, и вообще. Впрочем, можно обойтись и без виски, Рита и без этого пьянила его воображение.

– Мы... Мы собирались пожениться.

– Ты с ним спала?

– Это личное...

– Я – твое личное! – Одной рукой Фурман сжал ей шею, а другой – расстегнул халат. Как он и ожидал, под ним ничего не было.

– Не целка ты, а замуж собираешься! И не стыдно?

Рита попыталась запахнуть халат, но быстро сдалась: слишком крепкими оказались его объятия, задохнуться в них можно было в прямом смысле.

– Не стыдно тебе, – возбужденно шептал Юра, – потому что ты – шлюха!

Рита не смогла устоять перед его натиском, раздвинула ноги. Фурман навалился на нее, но... все повторилось, как и в случае с Зойкой. Очередной прокол.

– Шлюха ты! – взревел он, вскакивая со своего места, и схватился за лежащий на столе обрез, направляя стволы на Риту. Свой позор он мог смыть только кровью. Ее кровью!

Похоже, она поняла, что жить ей осталось пару мгновений, и зажмурилась от страха. Но все-таки попыталась схватиться за соломинку.

– Не надо! Я все скажу!

– Что скажешь?

– Где деньги, скажу... Только не убивайте!

– Деньги?! – по-настоящему удивился Фурман.

Он пришел в этот дом убивать Трюфеля, чтобы его смертью сцементировать свою бригаду, которая нужна ему для лихих дел. Он собирался работать с богатыми жертвами, разводить их на деньги, а в случае с Трюфелем как-то упустил такую возможность. Допускал, что у него могут быть деньги, но думал об этом в последнюю очередь.

– И много?

– Я не знаю... У него там комната в подвале...

– Пошли! – Юра схватил Риту за волосы и стащил ее с дивана.

Она впопыхах запахнула свой халат, и они спустились в подвал. Навстречу им вышел Косой.

– Нашел что-нибудь? – спросил Фурман.

– Да нет, дрова одни, хлам всякий...

– Сейчас посмотрим, какой здесь хлам! Ну! – Одной рукой Фурман толкнул Косого, чтобы он освободил проход, другой – потащил за собой Риту.

Дверь в потайную комнату находилась в котельной. Отопительная установка работала на газе, но здесь же, на дощатых полках с фанерной задней стенкой, хранились дрова для камина. Стеллаж этот, оказалось, отъезжал в сторону. Не было никаких кнопок, и электроприводом не пахло. Просто нужно было толкнуть стеллаж, как вагонетку. Рите сил не хватало, а Косой сделал это запросто. Дверь, правда, была железная и замок солидный, но девушка подсказала, где взять ключ. Косой сходил наверх, сорвал его с шеи покойника, вернулся, вскрыл тайник. А там...

Фурман даже присвистнул, разглядывая обретенные богатства. Сейф, вмонтированный в стену, рядом с ним шкаф, в котором за фанерными дверцами стояли короткоствольные автоматы и помповые ружья. На полу два ящика, в одном пистолеты отечественного производства, в другом – чисто импорт. Фурман взял один пистолет, повертел его в руках, прочел маркировку на затворе: «U.S. 9mm M9-P. BERETTA...» Вот, значит, какая ты, «беретта». Слышал он об этом пистолете, но в руках держал его впервые.

– Я так понял, у них здесь арсенал, – осклабился Косой.

– И казна...

А что, Трюфель запросто мог быть хранителем общака, а заодно и арсенала. Дом ему для этого дела построили, тайник оборудовали. А он, дурак, бабе своей открылся... А может, она сама его выследила? Бабы – народ любопытный.

Впрочем, без разницы, как Рита узнала об этом богатстве. Главное, сейф сейчас открыть. А на шее у Трюфеля только один ключ.

Фурман знал немало чудаков, которые кладут ключ от дома под коврик у двери, и Трюфель оказался одним из них. Ключ от сейфа он спрятал под полкой оружейной пирамиды – закрепил его клейкой лентой, и вся недолга.

Ларчик открывался просто, и Фурман увидел в нем кожаный саквояж, доверху набитый деньгами. Пачки из пятидесяти– и стодолларовых купюр. И новенькие банкноты здесь, и бэушные – все вперемешку. Сумма впечатляла – триста восемьдесят тысяч долларов!

– Вот подфартило! – ликовал Косой.

– Какой фарт? – с напускным презрением поморщился Фурман. – Фарт – это для лохов. А я точно знал, что нам здесь реальный куш обломится. Точно знал, понял? Так что никакой это не фарт, а конкретный результат! – Он сложил деньги в кейс, защелкнул его, поднялся на ноги и повернулся к Рите: – Ты хоть знаешь, что с тобой Робинзон сделает?

– За что? – всполошилась она.

– Как за что? А кто на общак показал? Ты. За это тебя живьем закопают, и черти будут жрать! Ты лежишь в земле, вся такая красивая, а они со всех сторон лезут. Во все щели! И жрут, жрут...

– Я не хочу! – едва живая от страха, пролепетала она.

– Тогда тебе сматываться надо.

– Куда?

– Не знаю.

– Я тоже не знаю.

– Хочешь, поехали с нами!

– Куда?

– Куда-нибудь. Там «бэха» во дворе стоит. Где ключи, знаешь?

– А вы меня с собой возьмете? – быстро отреагировала Рита.

– Ну, если хорошо попросишь...

– Попрошу... – прошептала она, склонив голову. – Но только если с тобой...

– Заметано! – торжествующе оскалился Юра.

Рита не дура, поняла, в какую историю вляпалась, и теперь пытается выкрутиться из нее. У Фурмана деньги, оружие, машина, с ним ей будет неплохо. Но только с ним. На «групповуху» она не согласна. Но так ведь и он не хочет, чтобы пацаны ее затоптали. Она станет его персональной любовницей. И пусть кто-нибудь скажет что-то против...

Фурман мотал срок и знал, как менты вычисляют преступников по их следам. Поэтому прежде чем уехать, он произвел в доме уборку и стер все «пальчики», которые мог оставить сам или его пацаны. И следы ног с подоконника стер. Осколки стекол собрал, окно заделал фанерой так, будто это было делом рук хозяина дома. Даже трубу, за которую держался, и ту подчистил. И еще забрал с собой трупы собак. Но главное, тщательно протер обрез, после чего силой вложил его Рите в руку. Оружие с отпечатками ее пальцев забросил далеко в огород, с расчетом что его обязательно найдут и сделают соответствующие выводы.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20 
Рейтинг@Mail.ru