Владимир Лещенко
Звездные флибустьеры
Глава 2. Перстень с драконом
Спустя еще какое-то время
...В эту пятницу из-за однодневной предупредительной забастовки связистов и провайдеров они закончили в полдень. Менеджеры и брокеры потянулись кто домой к семье, кто в разнообразные досуговые заведения – тут Эридан-Сити мог удовлетворить любой вкус.
Антон, мучимый неясной тоской, сел в монорельс, и прокатился по Береговой линии. Вышел на платформе "Сок-Хилл", и отправился на пляж. Полежав там часа два и пару раз окунувшись – вода была приятно теплой и чистой – он засобирался и отправился обратно. Народу было немного, но почему-то задерживаться не тянуло. Хотя рядом с ним на цветастом коврике устроилась юная танорка чье соблазнительное смуглое тело украшало не так много татуировок, как обычно. Антон даже вспомнил сетования деятелей из комитета по интеграции, что бракам между жителями Архипелага и коренными иштарианцами мешают разные представления о красоте. Ибо потомков англосаксов женские формы – даже самые соблазнительные – расписанные многоцветием туши (что считалось неотъемлемой частью внешнего вида уважающей себя танориской дамы) отпугивали. И в то же время мужчины с татуировками – каковых на Иштар было весьма и весьма немало, однозначно квалифицировались традиционной островной моралью как принадлежащие к касте извращенцев. Видимо отсутствие татуировки и привлекло юную деву-южанку к нему. Она несколько раз как бы невзначай подвигалась поближе к Антону, каждые пять минут соблазнительно потягивалась, и спускала свой и без того не очень скромный купальник все ниже, так что в конце концов он уже непонятно на чем держался, а подворачивать плавки не было уже никакой возможности. Но Антон не был настроен на пляжное знакомство – по многим причинам.
На монорельсе Антон вернулся в свою квартирку на седьмом этаже Сайм-стрит.
Скромное жилище одинокого менеджера средней руки. Одна комната, отделенная стенкой матового пластика от небольшой кухни, прихожая размером с кухню, и уборная с сидячей ванной, душевой кабинкой и зачем-то – бидэ.
В комнате встроенный сейф-шкаф для ценных вещей – удумали же архитекторы, широкая тахта, большой сетевой терминал с уже слегка запылившейся сенс-панелью и панелью для носителей на выдвижной полочке и визор. Окно от пола до потолка. Единственная роскошь – пол натурального дерева. Нет – еще книги на стеллажах – да и то в основном не купленные а подаренные. Среди них скромно притулилась его "История раннепереселенческих культур восточного Акриса, и причины неудачи колонизационной политики Экомийского союза." получившая когда-то серебряную медаль на конкурсе работ молодых ученых ежегодного Исторического Конгресса.
И еще на стене висела картина.
Картина эта досталась ему в наследство от отца. Степан Николаевич Скиров не успел ему ничего про нее рассказать, но картина похоже была чем-то для него важна. Нарисована она была тонким пером и разноцветной тушью на внутрибрюшной пленке бокха – иштарианского псевдоящера, при определенной обработке становящейся почти вечной.
Изображала она некое чудовище – непонятное но несомненно жуткое, причем создавалось впечатление, что создание изображалось с натуры.
Восьмилапый гигант, вокруг главной головы которого покачивался венчик извивающихся щупальцев; хвост разделялся на семь змеевидных отростков, каждый из которых оканчивался смертоносным жалом на манер скорпионьего; из пасти торчали кроваво-красные клыки. Кроме главной головы создание имело еще целый набор "штук, которыми едят" – по старому юмору его предков. Из чешуйчатого тела росли головы червя, насекомого, непонятной полурыбы-полумоллюска, огромной змеи и некая пародия на человеческую. Монстр имел мощный человекоподоный торс с мускулистыми сильными конечностями, оканчивающимися длинными когтистыми пальцами. Тусклые, глаза чудовища излучали холодный свет, разгоняющий окружающий мрак – ночи или его подземного логова. При этом художнику удалось каким-то образом передать движение волнообразной, пульсирующей, мускулистой массы. Десятки перепончатых щупалец блуждали словно в непонятном танце.
Ниже была надпись неизвестными письменами на неведомом языке.
Под ней на деревянной рамке гелевым стилом был выведен перевод, написанный рукой деда, выцветшими буквами старого русского алфавита: "Страшись Грядущего".
Что это за картина, кого она изображала, и что имела ввиду надпись – так для Антона и осталось тайной. Его родные говорили лишь то, что вроде как к деду она досталась от прадеда, а тому – вроде бы от родни бабки Ивы.
Он еще застал эту бабку – стодесятилетнюю старуху – она умерла когда маленькому Тоше было два годика.
Повзрослев Антон попытался было разобраться – что это за вещь.
Насчет изображенного на полотне чудовища справочники по мифологии хранили дружное – так и напрашивается – зловещее молчание. Хотя похожих на нее был немало в разнообразных темных культах – как правило давно подохших на радость добрым людям. (Но в том то и дело что именно похожих). Ни язык ни письмена тоже были неизвестны науке.
Единственный, от кого он услышал хоть что-то вразумительное был престарелый декан факультета древней истории человечества профессор Сэм Торн. По его мнению письмена отчасти напоминали древний земной алфавит "тфилинг" применявшийся туарегами.
Однако про то чтобы кто-то из туарегов попал в число колонистов ему неизвестно, что впрочем ничего не значит.
Видный эксперт по живописи – его товарищ по спортклубу "Летящая сталь", Ниамейри Бота, согласившийся помочь, прикидывал так и эдак, а потом вручил заключение на двух печатных листах.
Из него следовало что представленная картина написана художником, неизвестным в истории искусства Иштар, однако при этом имеет несомненно иштарианское происхождение, поскольку пленку бохка нигде больше не употребляли. Особенности техники и состав красок позволяют датировать картину не ранее чем концом эпохи Большого Разделения – то есть порядка четырехсот лет назад, о чем в частности свидетельствует использование оридийской охры – ибо остров Оридия затонул в результате вулканического извержения как раз четыре с половиной века назад. Также сообщалось что в технике живописи явно присутствует влияние культуры планеты Арторида, что вообще говоря нонсенс, поскольку первые контакты с другими планетами в истории Иштар начались лишь примерно сто лет спустя, что впрочем не исключает более ранних посещений представителями более развитой части человечества, оставшихся в тайне. Что же до самого чудовища и надписи, то видимо таким образом неизвестный художник выразил экзистенциальный страх перед будущим – если только перевод верен.
В завершении Бота сообщил что несмотря на несомненные художественные достоинства картина вряд ли представляет интерес для широкого круга любителей антиквариата. Однако он может со своей стороны провести поиски среди коллекционеров, и возможно найдутся охотники приобрести столь занятный артефакт. Правда недорого – не больше одной-двух тысяч квотеров, и при двадцатипроцентном гонораре для него как для агента. Из этого Антон заключил, что картина стоит примерно тысяч пять. Но продавать отцовское наследство ему не хотелось – не так уж он нуждался в деньгах.
Если не считать картины его квартиру можно было демонстрировать на любой сетевой дизайн-выставке в рубрике "Образцовое жилище холостяка".
Дамы тут и в самом деле бывали редко. Маргарет например посещала его ровно три раза. Впрочем он у нее бывал – немногим чаще. Обычно они встречались или на работе, или у ее подруг в роскошных двухуровневых флэтах-дуплексах Ист-сайда.
Случалось, проводили уик-энды в её загородном доме. Комнаты в нём были размером с баскетбольную площадку, полы из дорогого дерева, выложенные тем же деревом и мрамором стены, стеклянные панели и арочные окна. На стенах тоже висели картины – коллекция, собиравшаяся тремя поколениями её предков. Полотна были самые разные начиная от абстрактных изломанных фигур, и заканчивая обнаженкой, которой на пуританско-старомодный вкус Антона висеть бы лучше в элитном борделе. Когда-то это была большая ферма семейного клана, которую купил еще прадед Маргарет, когда разбогател.
Антон не очень любил бывать там – возможно потому, страдал иногда от мысли, что ничего подобного у него никогда не будет – больно цены на недвижимость кусаются. (Хотя завистливым человеком вообще-то не был).
Отвлекая от невесёлых размышлений зазвонил его коммуникатор.
Номер был незнаком.
– Алло...
– Привет, Тони, – прозвучал знакомый голос. Узнали?
– Да, конечно... Нур, – ответил он, и почувствовал как замерло сердце. Здравствуйте…
– Вы дома?
– Да, а как...
– Не время. Давайте, быстрее, вылетайте и езжайте в "Монокини". Знаете такой кабак?
– Это на Макдермот-стрит?
– Угу. Так придете?
– Конечно! – Антон всё еще ничего не понимал.
– Отлично – я буду ждать... Пока!
...Антон пробился сквозь толпу, заполнившую в эти часы улицу Макдермот. Обычный вечерний пятничный мир второй по значению улицы Эридан-Сити.
Множество лавчонок и крохотных кафе с самыми разными кухнями. Мужчины в тюрбанах и женщины в платках. На пересечении с улицей Нортон трио худосочных девиц терзали струны огромных гитар, а напротив них пожилой негр показывал фокусы, вынимая из рукавов и трехцветной шляпы морских свинок.
Так он дошел до бара «Монокини» и, обойдя компанию хохочущих танорских мачо, миновал скользнувший по нему подозрительным взглядом фейс-контроль, и проник в бар, где и обнаружил Нур за стойкой под большими электронными часами.
– Вечер добрый! – сказал он.
– Привет!
– Что пьем?
Она с улыбкой оглянулась:
– Ликёр. В "Монокини" – самые лучшие ликёры в этом городе.
Они нашли свободный столик, и присели.
Антон попросил ликёр и грибной жульен. Когда заказ принесли, он сделал большой глоток и принялся разглядывать Нур. На сей раз она была не в бандане и юбке, а в облегающей клетчатой кофточке, коротких до колен брючках из какой-то тонкой ткани, и высоких обтягивающих сапогах цвета темного пурпура. И брюки и сапоги весьма выгодно подчеркивала совершенные линии бедер и ног. На тонкой талии красовался широкий кожаный пояс с овальной пряжкой светлого полупрозрачного камня янтарного оттенка.
На запястьях позвякивало с полдюжины массивных браслетов, губы покрывала сиреневая с блестками помада, непослушные русо-рыжеватые волосы были зачесаны назад и собраны в пышный хвост. Ее легко можно принять за модель из гламурного журнала.
Они пили ликёр, при этом Нур не забывала отдавать должное не только напитку но и жульенам.
– Ам! Объедение!
– Да, грибы у нас на Иштар готовить умеют – слегка рассеянно сообщил он. Взгляд все время возвращался к её даже на вид очень упругой груди, обтянутой разноцветной тканью кофточки.
Антон не мог подавить в себе невольных мыслей о Маргарет, смешанных с чувством вины. Он никогда не изменял своей возлюбленной со времен их знакомства. Но ведь с Нур у него ничего такого нет? Да и... с Марго вполне возможно уже ничего не будет.
Он прикрыл глаза, и ему привиделся вдруг дом на широком пляже, окруженный перистыми пальмами, тяжелое колыхание теплого моря, белоснежная яхта...
А из волн тихой лагуны, смеясь, выходит прекрасная женщина… Потом ему привиделся город, изобилующий мостами и тонкими башнями, смутные очертания гор за ним, три луны в небе… Почему три? У Иштар две луны.
Они заказали еще по одному коктейлю, и Антон начал расслабляться. Огни цветомузыки отражались в самоцветах украшений Нур. Бар заполнялся богато одетыми людьми из высшего общества – или хорошо прикидывающиеся таковыми. Антону стало даже стыдно за свой вышедший из моды зеленый пиджак, штаны темно-бордового цвета и рубашку без воротника купленную в позапрошлом году.
– Я слегка не так одет, – сказал он, окидывая взглядом публику.
Нур махнула рукой:
– Да ладно! Ты выглядишь так, как нужно.
– Это как?
– Достаточно хорошо для меня! – сказала как отчеканила Нур.
– Я честно говоря, впервые в таком шикарном заведении, – несколько смущенно сообщил Антон.
– Разве? А небогато живут брокеры! – усмехнулась девушка.
– Верно, с космонарами нам не сравнится, – пошутил он.
Но Нур отнеслась к его словам серьезно.
– Мы вовсе не купаемся в деньгах, как думают некоторые. Если на то пошло, то больше всего мне не нравятся шутки на тему: «Космик спит-бабло капает».
Хотя – денег у меня и в самом деле достаточно, чтобы я могла иногда позволить себе пойти в дорогой кабак с человеком, понравившемся мне.
Нур покончила с напитком, закусила последним жульеном и решительным жестом поставила бокал на стойку.
Они продолжили разговор, беседуя о каких-то пустяках.
– Кстати – не хочешь узнать, как у меня оказался номер твоего коммуникатора? – посреди беседы спросила она.
– В самом деле – как? Я думал над этим и честно говоря ничего не понял...
Нур улыбнулась:
– Ты небось, уже думал, что я такая вот ловкая и пронырливая особа, которая умеет читать мысли одиноких молодых людей?? Все было проще – вечером того же дня я пошла в «Клико» – кстати – посмеешься – я и не знала что рядом такое шикарное заведение: даже не приглядывалась. Явилась к метрдотелю и делая страшные глаза говорю ему, что мы с тобой сильно поссорились. И что я рву с тобой всяческие отношения, возвращаю все подарки, включая украшения, кошку и флайт, и по этому случаю принципиально желаю лично заплатить за обед. Они не стали спорить, и достали оплаченный по кредитке счет – заведение-то респектабельное, все как и положено. А уж запомнить ее номер мне было нетрудно. Дальше уже совсем просто – пробить тебя по пиратской базе данных стоило мне тридцать три квотера ровно. Через пять минут номер твоего коммуникатора вместе с твоей кредитной историей, номером страховки и всем прочим был у меня в кармане.
Антон лишь мысленно пожал плечами – как не раз писала криминальная хроника, полиция компьютерной безопасности уже замучалась сносить сайты хакерских баз данных.
Затем их беседа перешла на другие миры.
Сам он мало где бывал вообще даже на Иштар, а его космический опыт ограничивался школьными экскурсиями в орбитальные поселения, да туристическим рейсом на Геллу – вторую луну планеты. Поэтому он слушал как завороженный истории о Тангуне и Прат-Прадеш, о Сарториусе, где в лесах племена до сих пор охотятся за черепами своих врагов и живут в каменном веке.
– Вот например Идалис, – рассказывала Нур. Я там жила почти полгода – между рейсами конечно. Осень там – просто чудо! Дождей почти нет, небо безоблачное, днём еще довольно тепло. Деревья стоят жёлтые, бордовые и красные, а от листвы такой терпкий аромат, что просто голова кружится! Тамошние сосны – прямо как земные: пушистые, с золотистой корой. Но самое красивое дерево – тамун. Летом оно почти синее, а осенью и зимой – ярко-красное. Представь – такая алая свеча высотой в сто метров. Зрелище просто потрясающее. А ещё они просто боготворят дерево инхен. Орешки инхен идут в пищу, а на скорлупке выжигают пожелания или обещания и шлют своим друзьям и возлюбленным в знак серьезности намерений.
– Это какие например? – спросил Антон.
"Убью за измену!" – сурово двинув брови изрекла девушка, вызвав невольную улыбку у Антона. – Оно там растет повсюду – в парках, монастырях и городских скверах, – продолжила она. Можно сказать – это символ Идалиса. Они в старину в голодные годы этими орешками и спасались.
Это ведь очень старая колония – если не первая в нашем домене, то уж точно в первой десятке.
– Мне вообще очень нравятся старые миры, где развитие прошло все нормальные стадии, где не пытались добиться сразу всего.
Они мне кажутся... ну, нормальнее, что ли? У них свой язык, свои традиции – не то что законсервировано с самого прилета и можно сказать усохло, а свое.
Вот на Идалисе в городе Ид-Са, есть могила короля Таурирта – он умер за восемь сотен ихних лет до нашего времени – а год у них длиннее здешнего.
Он изобрел идалисский алфавит, а в его дворцовой академии собрался цвет науки планеты.
Вот – а между прочим, его алфавитом пользуются на трех десятках планет... – продолжила Нур. Он оказывается намного лучше этой самой штрих-азбуки.
А его могила – святыня для всей планеты.
Антон кивнул – действительно, так оно и было, и хотя Идалис была на другом конце домена, ее высокую и своеобразную культуру высоко ценили и на Иштар.
– Да, тогда тебе у нас должно понравиться. Хотя у нас на Иштар королей и не было. Полисный строй почти до самого конца. Тираны были, диктаторы, узурпаторы – что было то было. А вот наследственная власть как-то не привилась.
– Да, знаю, – кивнула она – странно конечно, ну да ладно. А на Огинде есть много старинных городков – просто чудо каждый! Там даже дома многоэтажные не разрешается строить.
Помню, в музее я видела там колокол в двадцать девять тонн, которому тысяча лет. Очень такой из себя необычный – дырчатый шар, а внутри еще один такой шар, ну и внутри него – тоже шар, и так – семнадцать шаров. Как они сумели это сделать – никто не понимает. Захотел один местный богач его скопировать – так не смогли! А что говорить – там например туалеты общественные – чистые как не знаю что. Картины висят, цветочные композиции...Чего только я в разных мирах не видывал, но это меня поразило до глубины души. Старые планеты – это вещь!
– Да, культуры первого типа очень своеобразны, – подтвердил Антон, вспомнив тему своего диплома.
– Ты в этом разбираешься?
– Я ж за пять лет в университете писал курсовые по пяти планетам. А вот сам нигде не был. Так что у тебя потрясающе интересная жизнь.
– А еще – на каждой планете – свой закат, – сообщила Нур. Этого никакая техника не передаст, это надо видеть. Нельзя сказать, что один красивее другого. Но каждый – прекрасен по своему…
– У тебя потрясающе интересная жизнь! – с завистью повторил Антон.
– Можно и так сказать, – согласилась Нур с оттенком печали. – Хотя не так уж редко мне кажется, что лучше жить где-нибудь в небольшом городке, в простом доме, спать до обеда, и чтобы муж подавал завтрак в постель. Она рассмеялась.
Тут он заметил на ее указательном пальце необычный перстень с печаткой. Не то чтобы он был вычурным – скорее наоборот. Массивный, из темно-красного золота, напоминавший по форме неправильную семиугольную гайку, чьи грани порывали мелкие, тщательно гравированные письмена незнакомого ему вида. Что это были буквы или иероглифы неведомого языка, а не фантазия ювелира он бы мог поручиться – как-никак, одна из его курсовых работ была посвящена сравнительной истории оригинальных письменных систем планет домена. Надо сказать, перстень производил то самое впечатление неподдельной древности, которое знакомо всякому археологу. Печатку кольца украшало изображение некоего крылатого создания, которое Антон определил бы как дракона-мутанта. Интересно... Где простая девушка с захолустной планеты могла добыть такое сокровище? Легенды о драгоценностях, привезенных с Земли первыми поселенцами и сохранявшихся в роду, переходя по цепочке потомков, он конечно слышал, но как историк в них не верил. Точно также впрочем не верил он в байки о купленных на блошиных рынках у спившихся бродяг бесценные реликвии. Хотя возможно, именно её он бы и услышал от Нур.
Громко заиграла музыка, на угловом подиуме начала извиваться стриптизерша – по последнему писку моды прикрытая в самых интересных местах крошечными газовыми шарфиками, а танцпол затрясся под ударами высоких – тоже по моде, каблуков. Потом к ним приблизился молодой блондинистый мачо довольно-таки наглого вида, и внушительных габаритов. Скверно залеченный косметологом-неумехой шрам на щеке не прибавлял ему обаяния.
– Разрешите вас ангажировать на танец? – развязно осведомился он у Нур.
– У тебя малыш, ангажемент еще не вырос, – спокойно ответила девушка, и не поворачивая головы метнула на непрошенного гостя какой-то нехороший взгляд.
В нем было что-то такое, чего Антон не понял. Но видимо, прекрасно понял мачо, потому как лицо его приобрело на миг точно такое же выражение, какое Антон наблюдал лет пять назад у компании грабителей-подростков из Прибрежных Доков (куда его занесла нелегкая) после того как он сунул им под нос короткоствольный "олдермен".
Пробормотав извинения, парень исчез.
Антон даже забеспокоился. Конечно, центр Эридан-Сити – это не те самые Доки, и не Бейн-Риджн, но кто его знает – чего можно ждать от подобных типов?
Тем более, шум стал почти невыносим.
– Ты не хочешь пойти еще куда-нибудь? – Антон положил ладонь на ладонь Нур. И вдруг почувствовал, как по пальцам словно пробежал непонятный разряд.
– Хочу... А куда?
Антон торопливо принялся было перебирать в уме знакомые ему ночные заведения.
И вдруг неожиданно для себя заявил:
– Нур, скажи, а как ты отнесешься если я приглашу тебя к себе домой? ("Господи, что это со мной?" – ведь ему всегда было трудно и заговорить-то первым с понравившейся девушкой)
– Да, – просто ответила собеседница.
– То есть...
– Да, – повторила Нур, бросая на него взгляд – бездонный и полный темным золотом – как океан под заходящим солнцем.
