Владимир Лещенко
Звездные флибустьеры
Глава 3. Продолжение
Антон проснулся ранним утром и едва приоткрыл глаза, как его взору предстала чудесная картина: Нур посреди комнаты отжималась от пола. На ней не было ничего кроме миниатюрных трусиков.
Антон тихонько вздохнул – Нур при дневном свете была просто восхитительна. От одного вида игры мышц под кожей начиналось сладкое томление в паху. Ему несколько раз удавалось переспать со спортсменками – с девчонками из команды по регби родного колледжа, с тренершей городской команды по плаванию, и даже с инструктором по рукопашному бою из полиции – теткой под сорок, жившей этажом ниже в его прежнем доме. (Был у него период увлечения «амазонистыми» женщинами). Но ни одна не могла похвастаться столь совершенной и соразмерной мускулатурой. Он вспомнил как лежа на ней, чувствовал под собой нечто весьма и весьма основательное. Невольно он сравнил свою новую подругу с Марго – тонкокостной и изящной, с которой никакой финтнес не мог согнать томность городской леди.
Между тем покончив с отжиманием, гостья легонько оттолкнувшись от пола, вскочила, перекидываясь в обратном сальто, и изобразив вполне приличный "мостик", тут же кувыркнувшись, перешла в низкую стойку, после чего провела ряд стремительных приёмов, завершив его эффектным, хотя и мало пригодным в условиях нормальной гравитации "ударом скорпиона". Антон еще раз восхитился игрой великолепных соразмерных мышц, вновь ощутив вполне понятное томление в низу живота.
– Мне один мой парень говорил – «С тобой – как с капралом Звездной пехоты», – закончив комплекс, произнесла она, словно прочтя она его мысли.
– А мне нравится, – промурлыкал он, потягиваясь.
– Ну я и говорю – как с капралом, – бросила она, и подхватив полотенце убежала в ванную.
Под шум воды Антон, прикрыв глаза и постарался припомнить в точных деталях вчерашний день.
У входа в «Монокини» они взяли такси и отправились к нему.
Мысли голове насчет продолжения вечера родили самые разные, но завершились они вполне ожидаемо – он сам не заметил как украдкой начал разглядывать сидевшую рядом Нур. И ему показалось, что под её одеждой нету нижнего белья. Сейчас появилась такая мода у дам в свете и полусвете – не носить ничего под вечерними платьями и дорогими костюмами.
Когда они поднялись в его квартиру, Нур без стеснения сбросила сапоги, и устроилась на диване, начав перебирать тома со стеллажа.
– Смотрю, у тебя много книг! – с уважением отозвалась она.
– Ну уж много. Это подарочные издания...
– Честно сказать – мало что поняла! – она насуплено отложила книгу. – Удивляюсь – какие брокеры пошли ученые! Антон улыбнулся – его библиотека состояла из древних классиков и трудов по археологии.
– Я ж не всегда брокером был. Вообще-то ведь я историк по образованию – я, кажется, уже говорил. Большую научную карьеру мне прочили.
– А отчего тогда бросил? – изумилась Нур.
– Так, разные причины… – уклончиво сообщил он.
– С профессором поссорился? – участливо осведомилась собеседница.
– Не без этого…
Не пересказывать же долгую историю про семейные долги и трех престарелых родственников, на лечение которых нужны были деньги. Ну и про пожилую нимфоманку Нору Симпсон, оказавшуюся по иронии судьбы руководителем его кафедры.
Нур босиком прошлась по комнате взад-вперед, остановилась у картины с изображением чудища.
– Хм, симпатичное создание, – резюмировала она. Прямо как живой!
– Это осталось мне от отца, – почему-то смутившись, сообщил Антон.
– Твой отец отлично рисовал!
– Да нет, что ты! – торопливо сообщил он. Ей же лет триста как минимум. Наследство.
– А-а-а, – пожала Нур плечами, – а я уж подумала... – Но все равно сделано хорошо. По-моему я даже где-то этого урода видела…
– Наверное, в своем магическом салоне, – пошутил Антон. Где ж еще? Там поработаешь – такие вот милашки будут мерещиться по ночам.
– Нет, исключено, – Нур юмора не оценила. У Хорди таких картинок не было, – у нее все больше всякие голые ведьмы.
– Хорди это...
– Моя подруга и хозяйка того заведения. Слушай, Тони, – а есть у тебя во что переодеться? – сменила она тему. Просто в этом костюме как-то уж слишком, – она секунду подбирала подходящее слово – претенциозно. Ну там шорты, футболка...
– Если только мои подойдут... – с сомнением изрек Скиров.
– Конечно, – лишь бы чистые и без дырок!
Сунув гостье стопку одежды, он деликатно отвернулся. Но все же не сумел удержаться чтобы искоса не бросить взгляд на Нур. Как выяснилось, белье на ней все же имелось – дорогое, сверхтонкое, с метками какого-то модного бутика.
Да, деньги у нее явно есть, раз может потратиться на такой пустяк.
Впрочем, с другой стороны – а на что еще тратить деньги молодой одинокой женщине как не на себя? В конце концов разве умнее поступают те, кто отказывает себе во всем, чтобы к пенсии набрать на дом на морском берегу или роскошную квартиру, хотя скорее всего сбережения придется потратить на услуги медиков...
Облачившись в рыжую футболку и короткие бриджи, Нур по-хозяйски устроилась перед визором, и врубила его не спрашивая разрешения.
– Что сегодня происходит на Иштар? – спросил с экрана телеведущий с примелькавшейся физиономией. Собеседником его был какой-то сенатор из восточных земель – грузный, краснолицый, в костюме с иголочки и замашками респектабельного бандита. Имя его ничего не говорило Антону – он и ведущего-то как звать вспомнить не мог.
– Что происходит в нашем мире? – важно переспросил сенатор. А происходят весьма невеселые процессы. За двадцать лет население планеты выросло на шестьдесят миллионов человек – но зададим вопрос: за счет кого? За счет эмигрантов и их потомков, за счет жителей несчастного Танорского архипелага, и так страдающего от перенаселения – доказательством чему служат недавние крупные беспорядки в Танди-бей.
Власти просто вынуждены намного увеличились суммы выплат по безработице и прочие социальные блага – а средства на них идут не откуда-нибудь, а из карманов рядовых налогоплательщиков. А каков результат? А вот какой – белые теперь составляют меньшинство не только на Танори. К тому же эти слои населения стали активно вовлекаться в культурную и политическую жизнь Иштар. Это было бы полбеды – но они не просто вовлекаются – их туда вовлекают различного рода политические дельцы и нечистоплотные масс-медиа во имя своих политических амбиций…
«Ясно, – промелькнуло у Антона, – не иначе прогрессисты опять увеличили представительство: вот ты и бесишься». Сам Скиров политику принципиально игнорировал, и даже редко участвовал в выборах руководства русской общины, отделываясь от слишком назойливых напоминаний десятком-другим квотеров дополнительных пожертвований.
– Эти слои общества, – вещал между тем сенатор, – не способны понять, куда Иштар – и их самих – ведут беспардонные и бессовестные политики, которые обещают им процветание без труда – и уже завтра. Впрочем, непонимание это неудивительно – эти люди принадлежат к совсем иной культуре чем наша – иштарианская – и доводы разума не много для них значат!
Они не понимают, что богатая и мощная цивилизация, дающая им нынешние условия жизни опирается исключительно на иштарианскую, англосскую, если угодно – белую традицию. И если не продолжать эту традицию, то наш мир быстро скатится до состояния заурядной полунищей планеты – в котором уже пребывают когда-то процветавшие миры домена Аригато. Впрочем – нужно ли говорить о чем – то?
Посмотрите на телевизионные каналы для танорцев – они поражают своим убожеством даже на фоне нашего всё более деградирующего телевидения...
Нур фыркнула себе под нос что-то – видимо, нелестное для политикана и вырубила визор.
Было видно что его высказывания ей не понравились, и он вспомнил – что его гостья сама из эмигрантов.
Правда у нее скорее всего проблем не было – как уже известно всем благодаря правозащитникам, белый европеоид, да еще имеющий полезную обществу профессию – такую как космонар, получает гражданство в течение года.
Впрочем – Нур хотя и отличается отменно белой бархатистой кожей (Антон мысленно облизнулся), но вот ревнители строгой чистоты расы – водись такие на Иштаре – нашли бы что генотип у нее не образцовый.
В очертаниях скул, в разрезе глаз, в очертании губ явственно проглядывала нечто азиатское.
Причем не просто какая-то примесь – похожие лица как он знал говорили, что человек прибыл с какой-то из тех старых планет, где гены переселенцев не просто перемешались, но по настоящему слились в благородную амальгаму, очищенную поколениями естественного отбора.
Тут он подумал – можно ли так сказать – "благородная амальгама"?
От этих мыслей его отвлек вопрос Нур, внимательно рассматривавшей подвешенную на двери красно-зеленую мишень из которой торчали три ножа.
– Это что?
– Найф-дартс, – сообщил он.
– Балуешься?
– Можно сказать и так, – пожал Антон плечами. То есть теперь уже нет, примерно года полтора. А вообще – седьмой результат на континентальных соревнованиях, первенство университета Корус в командном зачете, и первенство Эридан-сити в категории – "произвольные ножи".
Нур озадаченно приподняла брови, уставясь на Антона – словно видела его впервые.
– Не веришь? – улыбнулся Антон. Гляди – он распахнул сейф-шкаф, и глазам изумленной гостьи предстали кубки и дипломы.
– Раньше я их на видном месте держал – это теперь я решил что не надо уж так пижонить.
– Пижонить? – переспросила Нур.
– Ну, хвастоваться... хвастаться в смысле, – он вспомнил подходящее слово из родного языка.
– Честно говоря, ты как-то с метанием ножей не очень, как бы это сказать... вяжешься, – подобрала Нур выражение.
– Это родители. Им казалось что я могу превратиться в книжного червя, боящегося жизни. "Botanika " как говорили на родине моих предков в древности.
– Вот время от времени меня и пихали – то в дайвинг, то в акватлон, то вообще в айрсерфинг. Ничего не пошло, а вот найф-дартс почем-то пришелся ко двору.
– Пришелся ко двору, – повторила Нур осваивая непривычную формулировку. – А покажешь?
– Да пожалуйста!
Вытащив все три ножа, Скиров отошел к окну, и с промежутком в несколько секунд вогнал их в центр мишени вплотную друг к другу.
Девушка подошла к двери, внимательно осмотрела мишень, качая головой. Выдернула нож – это удалось ей не без труда.
– А если я яблоко себе на голову поставлю – не промахнешься? – лукаво улыбнулась она.
Антон нахмурился.
– У нас за подобные штучки пожизненно дисквалифицировали без права апелляции и пересмотра!
Нур пожала плечами – было видно что девушка уязвлена.
– Ладно – я конечно не чемпионка, но кое-чему училась.
Она стала рядом с Антоном, повернувшись спиной к мишени.
– Хэй!
Резко развернувшись, она метнула нож с левой руки, гортанно вскрикнув.
Результат заставил Антона невольно улыбнуться.
Посмотрев на дело рук своих гостья вздохнула.
– Прости, Тони – я, кажется, слегка испортила твою дверь.
Сконфуженная, она выдернула насквозь просадивший легкий пластиковый короб клинок, и воткнула в мишень.
– Не страшно.
Скиров подумал, что хотя она и не попала, но вот бросок "обратная тяга" был выполнен вполне профессионально. При этом специфическое мягкое перетекание тела было характерно для никконской или хинской школы. Можно было бы продолжить состязание в котором он скорее всего победил в большим отрывом, но...
Но стоит ли бросаться ножами, когда в гостях такая милая девушка?
Между тем Нур прошла на кухню, заглянула в холодильник, скептически цокнула языком – припасов было традиционно немного.
– Чем будем питаться? – осведомилась она. Надо бы нам хорошо поужинать по случаю моего визита к тебе? Я честно говоря зверски голодна – закусками не наешься особо. Как ты думаешь насчет жареной картошки? У тебя есть сковородка?
– Черт, и не помню, – улыбнулся Антон. Может и есть, наверное, надо поискать.
"Может и есть!", – сдвинула брови Нур. Мужчины есть мужчины! Ладно – на крайний случай фритюрница тоже сойдет. Хотя настоящую жаренную картошку готовят именно в сковородке.
– Но у меня нет и картошки, – с сожалением сообщил Антон.
– А мы купим! Ну, где тут магазин? – осведомилась Нур уже начав одеваться.
– Я провожу тебя, – торопливо вскочил Скиров.
На улице уже стемнело. Они пошли вдоль улицы под голубоватыми диодными фонарями.
Улица была не слишком широкая, довольно скучная и грязноватая, как это бывает в больших городах в стороне от проспектов. Стало заметно прохладнее.
В круглосуточном маркете Нур взяла два дорогих филе-миньона, мелкой пудамской картошки и масла, затем шоколадный пудинг на десерт и хлеба для тостов, потом добавила яиц, оливкового масла и бекона для яичницы и большой кусок копченой оленины.
Затем они нырнули в стеклянный лабиринт винного отдела.
Антон слегка растерялся – чего тут только не имелось. Бочонки игерийского шерри, кеги искангского пива и нью-аляскинского портвейна, ортасский тагс из перебродивших орехов танорского игловичника, и даже привозной бэйнский джин по полторы тысячи бутылка.
Они миновали дегустационный стол солодового виски, за которым скучал полусонный молодец, проигнорировав его дежурный призыв – отведать новый сорт дорогущего «Нихтхорс». Некоторое время Нур изучала вина, и наконец остановила выбор на бутылке легкого бренди, добавив к ней пару бутылок минеральной и пакет льда.
Нур выбирала долго, со вкусом – видно было, что ей очень нравилось покупать провизию.
У кассы она отодвинула протянутую было Антоном кредитку, и сунула накрашенной девице несколько крупных купюр.
– У нас наличные не принимаются, – буркнула та, смерив злым взглядом шелковую блузку и шейный платок покупательницы.
– Любопытно... С каких это пор торгаши отказываются от денег? – усмехнулась Нур.
– А я говорю – не принимаются, – уперлась кассирша. Если у вас нет кредитки, мисс, то отправляйтесь в "Доринго" или в "Сирену"! – А тут магазин для простых людей, и этих аристократических выбрыков у нас не водится!
– У нас и детектора нету, – заявила ее товарка из соседней кассы.
– Нур, давай я заплачу, – попытался было разрешить конфликт Антон.
– Не встревай, Тони, – процедила девушка. Ты не видишь – "халдеи" просто куражатся. Нужно сбить с них спесь.
Она вытащила коммуникатор – простенький и неновый, из самых дешевых – даже не мю-кристаллический а обычный на радиоволнах. При его виде губки кассирши презрительно сжались – у нее самой на шее болтался навороченный "Джанго" если не последней, то уж точно – предпоследней модели.
– Скажите, мисс, номер вашего старшего менеджера.
– Не помню, – пожала плечами та. Извините, мисс…
– Врете, мисс, – с очаровательным нахальством улыбнулась Нур. Я сама работала в магазине, и порядки знаю. Так будем звонить или все же возьмем деньги? Или мне сразу обратиться в инспекцию по правам потребителя?
Несколько секунд девица раздумывала, но в конце концов взяла протянутые купюры, нарочно сдав сдачу самыми мелкими монетами. Нур сунула в карман не считая.
– Пошли, Тони...
– И что это за чертовщина на тебя нашла? – спросил Антон.
– Она разозлила меня. Что я ненавижу, так это жлобство и наглость таких вот... – она не закончила фразу.
Скиров ничего не ответил, но испытал странную гордость за подругу – сам бы он определенно предпочел не связываться с наглой девкой.
– Я угощу тебя вкуснейшей картошкой по гоанскому рецепту, – если только ты мне скажешь, где у тебя кастрюли и сковородки, – заявила Нур когда они вернулись в квартиру.
Сковородки не нашлось, зато девушка обнаружила большую жаровню.
Это была обычная жаровня из дешевой силикокерамики, достаточно глубокой, чтобы жарить на растительном масле.
– Ну, это должно подойти. У тебя, вероятно, не найдётся дуршлага для жареной картошки, – предположила она.
– Нет, – ответил Антон, – не знаю даже толком что это…
– Как ты жил? – искренне удивилась девушка. Ну ничего. Можно и так обойтись.
Она занялась чисткой картошки.
– Получится отменная картошка! Ты такой точно не пробовал.
– Я в этом и не сомневаюсь...
– Да… – вкрадчиво произнесла она и принялась отрезать полоски мяса от большого куска. Одну из них она протянула ему и запах копченой оленины в миг затмил разум. Дожевывая кусок он заметил, как Нур улыбается, наблюдая за тем, с каким аппетитом он ест. Она показалась ему очень красивой – в простой футболке и на простой кухне стандартного флэта, за домашними хлопотами, повязавшая вместо фартука его старую рубашку.
После трапезы, они долго сидели в тишине у окна, глядя на вечерние огни города и ощущая тепло исходящее от тел друг друга. А затем она принялась неторопливо расстилать постель. А потом… всё произошло так естественно и просто… Она посреди разговора взяла и стянула футболку под которой почему-то белья уже не оказалось…
Он притянул ее к себе, почувствовав её крепкую грудь – в ответ она чуть приподняла голову. Затем их губы встретились. Её язык легко дотрагивался до его губ, обжигая огнем. Затем она отыскала языком его язык и затеяла с ним отчаянную дуэль.
У него кружилась голова, а Нур ловко освобождали его от одежды.
Еще мгновение, и Антон уже сам принялся стаскивать с Нур шорты. Она чуть приподнялась, помогая ему поскорее выполнить эту нехитрую операцию. Тем временем его губы уже скользнули вниз, коснувшись затвердевших сосков. Её дыхание было сладким и чуть терпким. Приоткрыв рот она с готовностью ответила на его поцелуи. Потом Нур обняла Антона за шею и со всей силой притянула к себе.
Затем их губы вновь встретились, впились друг в дружку, не желая разъединяться. Нур тихонько застонала, а затем оказалась сверху, и она почувствовала упоительную тяжесть живого горячего тела…
– Нур, милая, – еле слышно проговорил Скиров.
– Молчи! – прошептала она. Только молчи...
Потом они некоторое время отдыхали... Она лежала на животе совершенно обнаженная и смотрела на него, поглаживая по спине.
Он смотрел на голую подругу, на ее стройные ноги, идеальной формы ягодицы, словно боясь, что она исчезнет, растворится, если он хоть на секунду отведет взгляд.
Она перевернулась на спину и раскрыла ему свои объятия, призывая вновь предаться любви. Он обнял её, и Нур раздвинула ноги, потом крепко-крепко прижала его к себе. Приподняла колени, простонала, закрывая глаза.
Нур крепко прижимала его к себе, её губы не желали расставаться с его губами, его руки ласкали ее восхитительное тело, окатывая волнами страсти. Нур трепетала, всхлипывала, затем из ее груди вырвался стон, больше похожий на вопль.
В следующий момент он перестал ласкать ее, и сжав в ладонях ее ягодицы, дугой изогнулся над ней. Прекрасный вечер подумал он, перед тем как пучина страсти накрыла ее сознание… Движения Антона становились все более резкими и сильными. Нур застонала и стала беспокойно метаться в его объятиях. Она готова была потерять уже сознание от напряжения и восторга одновременно.
Вздохнув, она всем своим существом устремилась навстречу ему... Рука скользнула по гибкой спине, обхватила затылок и пригнула голову к груди. Их губы встретились. Он обнял это изумительное создание, медленно, словно пробуя на вкус, прошелся губами и языком по лицу. "Невозможно... если бы я ее не встретил..." – подумал Антон.
Ощущение было сладостным до изнеможения. Она проявляла действительно чудеса акробатики. Бесконечные повороты, смена позиций прямо в ходе процесса, движения мышц когда и где надо. Господи, почему блаженство не может быть бесконечным? Напряжение росло и достигло высочайшей точки, они перестали ощущать свои тела.
Но увы – всё рано или поздно кончается…Нур колотила мелкая дрожь, которая постепенно уступила место блаженной истоме. Антон нежно обнял ее и потеплее укутал пледом. Они оба молчали… И только звездное небо плыло у него перед глазами...Вскоре усталость взяла свое и они вместе провалились в глубокий сон.
Это было вчера...
В этом месте мысли Антона прибрели несколько иное течение, вернувшись в сегодняшний день.
Никогда – ни на заре межзвездных перелетов в Ойкумене, сразу после открытия Минути Чакравартина, ни в эпоху ОКК, ни потом никогда не вставал вопрос – брать ли женщин в экипажи?
И дело было даже не в том, что умники подсчитали, что смешанные экипажи лучше справляются со своими обязанностями и меньше склонны к дрязгам и скандалам. При этом женщины могли быть кем угодно по специальности и рангу – даже дослужиться до капитанов. Но было одно "но" – они не могли быть недотрогами. Нет, конечно, прямо обязанность развлекать членов экипажа на них никто не возлагал. Но если девушка начинала отказывать всем, или даже отвечать на попытку приласкать кулаками – то ее списывали при первом удобном случае.
Сюжет с юной и чистой душой и телом космонаркой выброшенной в захолустном порту похотливым капитаном, и выручаемой из беды благородным героем стал основой не одного десятка романов и фильмов. А запись в личных данных – " предельно неконфликтна в отношениях с товарищами по команде" прочно вошла в анекдоты.
Антон оборвал себя. Злословить – даже и в мыслях – о женщине, с которой делишь постель, он считал недостойным мужчины.
Нур вышла из ванной, завернувшись в полотенце. В руке она держала коммуникатор наблюдая что-то на экранчике.
– Что ты скажешь о поездке на острова? – весело осведомилась она. Через полтора часа как раз отходит туристическая гравиплатформа.
– Какие острова? Какая платформа? – привстал Антон.
– Тур выходного дня на Сайлимские острова, – как ни в чем не бывало пояснила девушка. Всего за тысячу на двоих. Как тебе?
* * *
Пролетев пару часов, они высадились на Кордо – самом восточном острове из архипелага Орну, как гласили туристские онлайн-проспекты.
Почти весь остров был плоским, только самая южная его часть приподнята над уровнем моря на полтораста метров. Его можно было объехать полностью на велосипеде за два-три часа или обойти пешком. Рыбачий поселок, меньше тысячи жителей, как и встарь занимавшихся сельским хозяйством и рыбной ловлей.
Множество лодок и суденышек, спрятанных в укромных бухтах. Вид на соседние острова – кратеры потухших миллионы лет назад вулканов.
И удивительно красивая природа.
Собственно ради этого они и прибыли сюда. Здесь не было ресторанов, шумных дискотек, увеселительных заведений и лазерных шоу. Но тут зато было звездное небо, чистый теплый песок, лунная дорожка над океаном, и незабываемый восход солнца!
Вокруг острова проложено шоссе, по которому постоянно курсировал электробус развозивший местных жителей и немногочисленных туристов от пристани и наоборот. Из окна старой машины можно было полюбоваться каменными улицами и заборами, выложенными из вулканического камня.
Из этого же камня выложены дома и многочисленные гробницы (люди поселились здесь давно) и памятники или скульптуры. У одного из таких памятников на самом восточном берегу самого восточного острова в лагуне с песчаным коралловым пляжем они и облюбовали место своего жительства.
В ближайшем крошечном отеле взяли напрокат палатку, и договорились о пропитании – им были весьма рады, ибо других посетителей не было.
Бросив вещи в гостинице, первым делом они нырнули в изумительно чистую бирюзовую воду Эриданского моря. Антону казалось, что это сказка или сон и на самом деле так не бывает. Но время шло, а сказочные ощущения оставались.
Значит, это реальность, и есть еще на Иштар такие райские уголки. И ведь совсем рядом!
Подводный рельеф составляли то чистейший песок, то покрытые водорослями и кораллами камни, то гроты, то отвесные стенки, уходящие в черную бездну. И обитатели были под стать морскому дну. На песке лежали камбулары, плоские и вытянутые в длину, как будто по угрю прошлись катком. Попадались раковины иштарианских моллюсков – обычные арусы, только с шипами, большие галиотисы, красивые цириевые мурексусы и эргалатаксы.
Нур взвизгнула, увидев выползших на берег оки. И в самом деле, на непосвященного эти жутковатые на вид, хотя и безобидные создания, могли и напугать.
По форме они напоминали окаменевший круг с полметра в диаметре, с четко вдавленной звездой и пятью прорезями, откуда высовывались во множестве маленькие усики или щупальца.
На подводных скалах переползали бинокариды ярко красного цвета, шевеля всеми девятью лучами, а в гротах и под камнями сидели мелкие пятнистые осьминоги, завезенные первопоселенцами да и размножившиеся в теплых морях Иштар. Они встречали гостей недружелюбно, выпуская облака черной жидкости.
Зато многочисленные иштарианские псевдорыбы полосатые вдоль и поперек, разноцветные или зеркально блестящие подплывали близко и, смотрели на них с таким же любопытством, как и люди на них.
Накупавшись, они принялись бродить по берегу, и набрели на руины старой крепости. Сложенные из валунов, скрепленных выветрившимся цементом, они походили на древний амфитеатр. Они поднялись на парапет, заглянули в колодец порохового погреба, уважительно изучили исполинские проржавелые кольца, к которым когда-то крепились пушки.
– У вас тут давно воевали последний раз? – спросила Нур, присев перед амбразурой. Как показалось Антону она смотрела на древний форт как-то по особому – словно на что – то очень хорошо знакомое. Я не имею ввиду Кайсон, а вообще, – она прищелкнула пальцами.
– Почти уже триста лет, – пожал плечами Антон. Хотя форт пожалуй, старше. Но это я про серьезные войны. А то ведь по всякому было – пираты, мятежи...
Он подумал, что символично, что этот старый форт, построенный для утверждения господства человека над морем, постепенно сползал в океан.
После прогулки они вернулись на пляж. Накупавшись досыта и насладившись блаженством такого отдыха – одни на всем пляже, они вернулись в отель приняли душ и завалились спать.
Поднялись уже на закате и первым делом решили перекусить.
Им подали рыбный суп – не в тарелках, а в больших морских раковинах – экзотика и романтика одновременно!
А вечером яркие полные луны освещали им путь вдоль берега и холодным серебристым цветом прочертила лунную дорожку на поверхности безбрежного океана, который был, очень тихим в эту ночь. В шуме набегавших на берег вол казалось слышался тихий шёпот. Нечто завораживающее и таинственное было вокруг. До восточного маяка им дойти не удалось – начался прилив и затопил единственную узкую тропку соединяющую остров с маяком, но на смотровую башню они забрались и долго любовались ночным океаном и огромными звездами в небе.
Насладившись вдоволь после шумного Эридан-сити тишиной и покоем девственной ночи, надышавшись озоном, йодом и прочими элементами периодической системы, которых так не хватает в повседневной суете, они решили отдохнуть. Но спать категорически не хотелось. Естественным продолжением было ночное купание, после которого они направились в палатку, по молчаливому согласию решив провести эту ночь на свежем воздухе.
Не было сказано ни слова. Просто минуты три спустя он почувствовал прикосновение ее руки. Ладонь гладила его руку, осторожно и настойчиво, затем стала шарить все дальше и дальше по телу. Сонное ощущение беспомощности и неподвижности сохранялось, и он молча лежал, как будто на дне океана, позволяя этому случиться с ним, как бы наблюдая за всем издалека, как будто был зрителем какого-то древнего ритуала. Ладонь по-прежнему гладила и ласкала, нежно ухватив, затем медленно в темноте Нур поднялась скользнула на него, стала на колени и нежно и медленно опустилась, соединяясь с его телом. Она вся напряглась, откидываясь назад, медленно поднялась, задержалась, снова опустилась. Вновь ее тело поднялось в напряжении и опустилось снова. Опять и опять. С каждым разом все убыстряясь, и с каждым разом завладевая им все более настойчиво. Её сильные руки жадно ласкали нагое тело Антона, словно это она овладевала им. Затем она вдруг напряглась и сжалось на нём, вскрикнула, до боли вцепившись пальцами в его плоть – и его разум отлетел куда-то в небытие. Нур легла рядом, вытянулась и обвила его обеими руками, как будто страшась что кто-то отнимет у нее любимого. Они долго лежали вместе. Некоторое время спустя послышалось ровное дыхание, и он понял, что она спит.
Уснул и он, весь переполненный весь каким-то необыкновенным счастьем.
Утром следующего дня они встречали восход солнца. Огромный шар багряно красного цвета поднимался из океана и подсвечивал облака над горизонтом. Цвет менялся очень быстро и буквально в считанные минуты из багряного превратился в ослепительно белый.
– Что может быть лучше ночного купания? – изрекла Нур.
– Риторический вопрос! Только утреннее, – рассмеялся Антон.
– Правильно!
В таком приподнятом настроении они провели несколько часов, купаясь, загорая, снова купаясь и наслаждаясь одиночеством на затерянном в океане островке. Только прибой иногда приносил кокосовые орехи с еще более южных островов или выбрасывал на берег не всегда понятные дары моря. Вода была удивительно чистая, прозрачная и теплая. Надев маски, они ныряли, рассматривая корабли, неизвестно сколько времени пролежавшие на дне морском, и с некоторым пиететом – исполинские тела планктонных скатов, поднимающихся из водной бездны как дирижабли. Антон знал, что на дальних океанских архипелагах где еще живут по древним порядкам, люди как-то ухитряются их приручать, и даже на них кататься. Но лично он не смог бы проехаться на спине создания, которое обитало в морях планеты по утверждениям палеонтологов, уже полмиллиарда лет, почти не изменившись.
Уже на закате Антон с сожалением влез в бот, подваливший к пристани острова, и тот понес их вместе с Нур к лифту рейсового флайта, зависшего над волнами.
Предстояло возвращение из сказки к обыденности будней – к фьючерсам и рекламным голо-буклетам, к их странным отношениям с Маргарет. В жизнь, куда Нур никак не вписывалась – хотя жизни без нее Антон уже не представлял.
И задача – как решить это противоречие, все больше занимала его.
– Ты не против еще кое-куда прогуляться? – осведомилась Нур когда гравиплатформа высадила их на городскую пристань.
– Нет. А куда? – полюбопытствовал Антон.
– Если поторопимся, то успеем на бои, – сообщила девушка, поглядев на коммуникатор.
– Бои? – удивился Антон. Чьи это?
– Трилапов, – как нечто само собой разумеющееся бросила Нур.
Несколько станций монора они проехали молча. Он машинально просматривал бегущую строку новостей на подвешенном к потолку вагона мониторе. Танорки с головами, повязанными цветастыми шарфами, входили в вагон и выходили из него, и за каждой тянулись три-четыре ребенка.
– У тебя дети есть? – почему-то спросила Нур.
– Вроде нет, – ответил Антон. Неоткуда.
– Уверен? – чуть улыбнулась Нур. Ты сперму не сдавал в банк чтоб подзаработать?
– Нет. Это же нужно быть элитным производителем, а я не сподобился.
– Я бы не сказала... – многозначительно сдвинула брови его подруга.
