Владимир Малышев
Мифы и загадки нашей истории
Откуда «парашютисты»?
Есть и еще и ряд других, «географических» деталей, которые показывают несостоятельность привычной версии. Геворк Вартанян рассказал, что в Тегеран прибыла группа немецких радистов, сброшенных в районе города Кум (на сайте СВР, кстати, говорится, что они были сброшены в «пригороде Тегерана»). Давайте посмотрим на карту. Кум – вовсе не пригород, а отдельный город, расположенный в 160 километрах от иранской столицы. Там группа Вартаняна якобы «запеленговала» диверсантов (чем, кстати? У ребят были станции пеленгации?), а потом «сопровождала их до Тегерана», куда те «прибыли на верблюдах». И это через территорию, где были густо расквартированы советские и английские войска, через множество блок-постов?
Но, допустим, что это было именно так. Но откуда прилетел немецкий самолет, якобы сбросивший диверсантов? Снова посмотрим на карту. Иран граничил тогда только с СССР, Ираком и Турцией и ни в одной из этих стран у нацистов не было аэродромов. Так какже тогда их самолет долетел до района Тегерана (а потом еще и вернулся обратно)? Это – маловероятно.
Может, диверсанты прибыли тогда морем? Но и это было невозможно. Для этого немецкому судну надо было миновать Гибралтар, где располагалась и до сих пор сохраняется мощная английская военная база. На подлодке? Но тогда еще не было подлодок для такого плавания. Значит, и диверсанты-парашютисты вдруг очутившиеся возле Тегерана – тоже, скорее всего, выдумка.
Фапьшивая легенда
Согласно привычной версии, операцию в Тегеране будто бы готовил Отто Скорцени, которого называют «легендарным немецким диверсантом». Однако вот, что странно: в его книге воспоминаний, изданной после войны в 1951 году «Секретный отряд Отто Скорцени», нет ни слова об операции «Длинный прыжок». Нет ничего о ней и в мемуарах того, кто, казалось, должен был ею руководить, Вальтера Шелленберга, возглавлявшего внешнюю разведку службы безопасности Третьего рейха, изданных в 1954 году, когда уже тайны нечего было хранить. Не нашли историки сведений о подготовке покушения в Тегеране и операции «Длинный прыжок» историки, изучавшие трофейные немецкие документы.
Отто Скорцени вообще никак не мог ни ее готовить, ни принимать в ней участие. В июле 1943 года, как он сам пишет, обер-диверсанта вызвали в ставку Гитлера, где ему было поручено похищение Муссолини. Так что осенью 1943 года Скорцени был в Италии и занят совсем другим делом – «освобождением» дуче. А затем Гитлер отправил его во Францию, захватить правительство в Виши.
Кстати, операция с Муссолини была проведена «мастером диверсий» на редкость бездарно. Из 12 планеров, на которых высадились в горах десантники Скорцени, 4 разбились. В результате 31 десантник погиб, а 16 получили тяжелые ранения. А у итальянцев, которые и не думали сопротивляться, потерь вообще не было. «Любимец Гитлера», вместо того, чтобы гробить своих солдат, мог бы спокойно договориться с охраной. Впрочем, все остальные операции этого супердиверсанта, которым так гордились гитлеровцы, вообще окончились провалом.
Вартанян в интервью газете «Труд» в декабре 2000 г. утверждал, будто Скорцени все-таки был в Тегеране: «И под Кумом и в Тегеране – до этого. Изучал обстановку, крутился возле посольств Великобритании и СССР. Они рядом, в центре…» Но в такое трудно поверить – Скорцени был детиной ростом под два метра с характерным шрамом через все лицо, типичным «арийцем», такому не затеряться в восточной толпе. Бдительная охрана посольств, и шнырявшие повсюду агенты в штатском просто не могла бы не заметить среди персов такую внушительную фигуру. Для подобной «рекогносцировки» разведки посылают обычно людей совсем другой, неприметной внешности и из числа местных жителей.
Известный в СССР автор детективных романов Юлиан Семенов в 1974 году встретился со Скорцени и взял у него интервью. Когда он спросил его о Тегеране, немец ответил лаконично: «Красивый город. 10 лет назад там у меня был хороший бизнес…» и не стал развивать тему. Семенов настаивал и упомянул о «Большом прыжке», тогда Скорцени также кратко ответил: «Фюрер никогда не планировал никаких покушений. Все это пропаганда…»
Однако в качестве доказательства, что покушение все-таки готовилось, приводят интервью Скорцени 1964 года французскому журналу «Экспресс». Когда его спросили, не готовил ли он похищение Рузвельта в Ялте, бывший диверсант ответил с иронией: «Гитлер приказал мне похитить Рузвельта во время предыдущей конференции – той, что проходила в Тегеране…. Но бац! (смеется)… из-за разных причин мне не удалось это обделать с достаточным успехом». Но вряд ли эта насмешливая реплика может служить серьезным доказательством. Отставной диверсант, которого уже начинали забывать, скорее всего, просто захотел прихвастнуть.
Настоящие диверсанты
Впрочем, на юге Ирана немцы и в самом деле пытались провести террористическую операцию под кодовым названием «Франц». Они подкупили вождей местных племен, чтобы те устраивали диверсии на путях переправки в СССР военных грузов союзников. Однако персы богатые подарки с удовольствием взяли, а потом спокойно сдали немцев властям.
У немцев был в Иране агент, который вполне бы мог организовать покушение на членов «Большой тройки». Им был уже упоминавшийся штурмбанфюрер СС Франц Майер, заброшенный в Иран в 1940 году. Он бегло говорил по-персидски и сразу стал формировать в Иране националистическую организацию «Меллиюн-е-Иран», чтобы организовать серию террактов, а затем поднять восстание. Внешне, кстати, он напоминал Отто Скорцени – такого же высокого роста со шрамом через все лицо. Может, это его Вартанян перепутал со Скорцени, рассказывая, что видел диверсанта в Иране?
Берлин связывал надежды именно с организацией «Меллиюн-е-Иран», имевшей филиалы по всей стране. Это люди Ф. Майера должны были бы встретить заброшенных в Иран парашютистов – диверсантов, в задачи которых входила организация в этой стране терактов. Майеру удавалось ловко уходить от преследования, но 15 августа 1943 г. он был арестован иранской полицией, а потом оказался в руках англичан. Оставшиеся без руководителя члены его организации практически прекратили активную деятельность. У немцев в Иране попросту не осталось надежного человека, которому можно было бы поручить ликвидацию «большой тройки». Наверное, именно поэтому ее никто и не планировал.
Кстати, дневник Майера сохранился, попал в руки советской разведки и потом был у нас переведен и опубликован. Кстати, и этот факт тоже вызывает вопросы. Вы можете представить себе разведчика-нелегала, который находясь на секретном задании за границей, ведет дневник? Кстати, на каком языке он его вел в Иране? На немецком!? Это уже вообще полный бред…
Как это было
Так кому же было нужно выдумывать легенду с угрозой «покушения», которое предотвратили юные герои во главе с Вартаняном? Ответ на этот вопрос есть: лично товарищу Сталину. Опасностью террористической атаки он хотел запугать… Рузвельта, чтобы предложить ему «ради безопасности» жить в Тегеране в советском посольстве. Именно об этом и написал президенту США Молотов, любезно предлагая ему поселиться в советской резиденции. Зачем? Товарищ Сталин очень любил г-на Рузвельта и в самом деле заботился о его безопасности? Нет.
Об одной версии, объясняющей такой неожиданный поступок вождя, рассказал в своих воспоминаниях сын Берии Серго, учившийся на факультете радиосвязи военной электротехнической академии в Ленинграде и хорошо знавший английский язык. По его словам, в октябре 1943 года его вызвали к Сталину и приказали отправиться в Тегеран для выполнения особо важного задания. Там Серго Берия принял участие в секретной операции по прослушиванию разговоров Рузвельта и Черчилля. Все комнаты, в которых поселили американскую делегацию, были буквально нашпигованы «жучками». Каждый день Серго, как он сам пишет, являлся к Сталину и докладывал ему о результатах прослушки. В результате во время переговоров «Большой тройки» Сталин заранее знал, о чем договаривались главы США и Англии.
Но ведь американцы были все-таки не дураки. Они отлично понимали, что в советском посольстве, где они жили, их будут обязательно подслушивать – джентльменов во время войны нет! «Ну и пусть слушают, я хочу быть услышанным», – спокойно сказал Рузвельт, когда его предупредили о микрофонах. Да и Сталин знал, что он это знает. Но почему все-таки, президент США согласился жить в советском посольстве?
Его спецслужбы отлично знали, что Тегеран очищен от немецких агентов, а охрана безупречна. Тут игра была куда более глобальной, это вовсе не был банальный страх перед мифическим покушением. Согласившись, Рузвельт решил поближе узнать загадочного для Запада Сталина, задумав сблизиться с СССР вопреки Черчиллю, который всячески интриговал и старался этого не допустить. США было не выгодно усиление Англии и возвращение ей статуса мировой атлантической сверхдержавы.
Сталин их переиграл
В Тегеране состоялось генеральное сражение между Сталиным и Черчиллем, где последний принимал все меры к тому, чтобы заменить операциями на Средиземном море вторжение в Северную Францию. Дело доходило до того, что Сталин, видя упорство Черчилля, направленное фактически на срыв десантных операций через Ла-Манш, даже однажды с раздражением встал, сказав Молотову и Ворошилову:
– Идемте, нам здесь делать нечего! У нас много дел на фронте…
Однако Рузвельт поспешил заверить, что высадка союзников будет осуществлена все-таки во Франции. В результате Сталину удалось добиться на конференции в Тегеране важных уступок от союзников, что привело к решениям, которые позволили скорее закончить войну и эффективнее обеспечить интересы СССР после ее окончания Черчилль был в ярости. Не случайно в своих воспоминаниях он потом с горечью написал о Тегеране: «С одной стороны от меня, скрестив лапы, сидел огромный русский медведь, с другой – огромный американский бизон. А между ними – бедный английский ослик». А Сталин, как вспоминают участники конференции, после ее окончания сказал: «Как ни старался Черчилль обвести нас вокруг пальца, а все-таки пришлось сдаться!»
Историк, доктор наук Борис Соколов, который тщательно изучил операцию с «покушением», утверждает, что Гитлеру вообще не было никакого интереса уничтожать в 1943 году руководителей «Большой тройки». Наоборот, немцы в то время делали ставку на раскол союзников и не могли не понимать, что убийство Рузвельта и Черчилля вызовет негодование общественности США и Англии и непременно заставит их довести войну с Германией до победного конца.
Награды героям
1 декабря, в заключительный день заседания конференции, Рузвельт и Черчилль попросили Сталина показать им человека, который так чётко и безукоризненно обеспечил безопасность ее работы. Как пишут историки, советский лидер тут же представил им рослого, с лёгкой улыбкой и умным проницательным взглядом подполковника Николая Кравченко. Рузвельт, нескрывая своего восхищения русским богатырём, заметил, что перед ними настоящий генерал. А верный себе Сталин спокойным голосом сказал, что перед ними действительно не подполковник, а генерал-майор Николай Григорьевич Кравченко. Все руководящие сотрудники советских органов госбезопасности, отвечавшие за обеспечение безопасности конференции, были награждены орденами. 36 солдат и офицеров 131-го мотострелкового полка войск НКВД также были удостоены высоких наград: 1 человек – ордена Ленина, 12 – ордена Красного Знамени, 9 – ордена Красной Звезды, 7 – медали «За отвагу» и 7 – медали «За боевые заслуги».
Но почему до сих пор жива увлекательная версия об информации из ровенских лесов и срыве покушения группой героев-подростков? Скорее всего, это была специальная операция прикрытия советской разведки, умышленная «деза», чтобы затушевать истинные цели, ради которых Сталин пригласил Рузвельта стать его гостем, отвлечь внимание от настоящих тайн Тегерана-43. Там шла грандиозная политическая игра титанов. В результате, и Сталин, и советская разведка, одержали блестящую победу. Но вовсе не над незадачливым диверсантом Отто Скорцени, а победу над коварными противниками сближения СССР и США в тяжелые годы войны, что позволило приблизить разгром гитлеровской Германии.
Драма Рихарда Зорге
7 ноября 1944 года, когда в Москве отмечали очередную годовщину «Великого октября», в Токио казнили советского разведчика Рихарда Зорге. Перед жестокой казнью – его повесили на рояльной струне – Зорге плохо знавший японский язык, воскликнул по-японски: «Секигун (Красная армия)! Кокусай кёсанто (Коминтерн)! Собието кёсанто (советская компартия)!» У нас давно принято считать, что именно он сообщил Сталину о 22 июня – точной дате начала германского нападения на СССР. Полагают также, будто именно его информация о том, что Япония не нападет на СССР, позволила перебросить под Москву свежие дальневосточные дивизии, что и «спасло столицу». За это во времена Хрущева Зорге посмертно присвоили звание Героя Советского Союза, и он вошел в легенду, как самый знаменитый советский разведчик. На самом деле все было совсем не так…
Зорге не только не сообщал Сталину, что нападение произойдет 22 июня, но и вообще сам этого заранее не знал, сообщая ранее другие даты нападения-мае. Российские историки уже с точностью установили, что в германском посольстве в Токио, где разведчик черпал свою информацию, не были заранее оповещены о точной дате гитлеровской атаки. Сибирские дивизии стали перебрасывать на Запад сразу же после катастрофического начала войны. А Зорге после 22 июня, наоборот, поначалу сообщал, что Япония вот-вот нападет на Советский Союз. Только позднее, с сентября, когда эшелоны с нашими войсками уже давно шли из Сибири на подмогу быстро отступавшей Красной армии, он стал слать информацию, подтверждавшую, что у Токио – другие приоритеты и СССР японцы атаковать не будут.
Выдающийся разведчик
Тем не менее, Рамзай, под таким оперативным псевдонимом работал Зорге, хотя и не совершал обычно приписываемых ему подвигов, был одним из самых выдающихся советских разведчиков. Восемь лет руководство разведки в Москве во всех подробностях знало все, что творится в правящих кругах Японии, а также в германском посольстве в Токио. А вот в Берлине, например, вопреки популярному фильму «Семнадцать мгновений весны» о Штирлице, у СССР такого агента не было. Между тем Зорге плохо говорил по-русски, его родным языком был немецкий. Из Токио свои шифровки в Москву он писал на немецком, и их приходилось потом переводить. Отцом советского разведчика был прусский инженер, который приехал на заводы Нобеля в Баку, где он родился. Но мать Зорге была русской. В Германию его семья вернулась, когда Рихарду исполнилось три года, там он окончил школу и считал себя немцем. В 1914 году ушел на фронт добровольцем, воевать за родной фатерлянд. Сражался храбро, в том числе и на Восточном фронте, против Русской армии, за что получил Железный крест. Был несколько раз ранен. Хлебнув на фронте лиха, он, как и многие другие солдаты, вернулся в Германию с жаждой радикальных перемен. Как раз в то время, когда одни становились социал-демократами, а другие пошли за Гитлером. Зорге вступил в коммунистическую партию, а потом сблизился с приехавшими в Германию представителями Коминтерна, которые пригласили его в Москву.
В разведку из Коминтерна
В Москве Зорге взяли на работу в аппарат Коминтерна. Он принял советское гражданство, вступил в партию. Однако бывшему фронтовику было скучно сидеть за письменным столом и готовить всемирную революцию на бумаге. Зорге был человеком действия, больших амбиций, жаждал опасных приключений. В те времена их не надо было искать – все в мире бурлило и быстро менялось. А после разгрома русской интеллигенции, люди хорошо знавшие иностранные языки, да еще с партийными билетами в кармане, были в СССР на вес золота. Поэтому на Зорге быстро обратили внимание, и в 1929 году пригласили на работу в военную разведку. Вскоре его отправили за границу агентом-нелегалом под видом немецкого журналиста, сначала в Шанхай, а потом – в Токио.
Почему же он начал работать против Германии, страну, которую считал родной, за которую воевал? Потому что стал коммунистом по убеждениям? Или потому, что разведка давала ему возможность «жить опасно», утоляла его жажду приключений и тайной власти над людьми, причастности к «большой тайне», что всегда так льстит человеческому самолюбию? Или он, все-таки был «двойным агентом»?
Подозрения на этот счет до сих пор не сняты окончательно. Нельзя забывать и о том, что из Москвы ему хорошо платили, и в Токио Зорге вел широкий образ жизни. Но что бы то там ни было, он был настоящим героем, потому что работал под постоянной угрозой смерти, знал об этом, но продолжал выполнять свой долг. Мужественно принял смерть.
Энергия и шарм
У Зорге были данные прирожденного разведчика: кипучая энергия, решительность, авантюрный характер. Но, прежде всего, острый, аналитический ум. Еще в Германии он успел защитить диссертацию и стать доктором наук. Людей с такими степенями тогда в советской разведке и, вообще в Рабоче-крестьянской Красной армии, практически не было. Он обладал обаянием, был общительным, умел ладить с самыми разными людьми. Умел внимательно слушать собеседника, незаметно для него выведывать нужную информацию. Мог и любил хорошо выпить, а застолье всегда сближает мужчин. А еще у него был особый мужской шарм, женщины летели к нему, как мухи на мед. Исследователи его биографии насчитал и у него в Токио около 30 любовниц. В числе была и жена самого немецкого посла – главного источника его информации. Хотя в Москве у Рамзая осталась семья – жена и дочь. С Екатериной Максимовой, окончившей Ленинградский институт сценических искусств, он прожил до отъезда в Токио всего три месяца. Жена верно ждала его, и жестоко поплатилась потом за любовь к человеку опасной профессии. Ее арестовали в 1943 году и отправили в ссылку в Красноярский край, где она вскоре умерла.
Свой среди чужих
Зорге быстро стал своим в германском посольстве в Токио. В этом ему помогли немецкая педантичность, умение быстро усваивать знания и любознательность. Он так хорошо изучил Японию, что скоро стал для германских дипломатов неоценимым советчиком. Особенно для посла Ойгена Отто. С ним он подружился тогда, когда тот был еще простым атташе.
В Токио Зорге вступил в нацистскую партию, его даже приглашали на официальную работу в немецкое посольство, но он отказался. Разведчик понимал, что тогда его прошлое начнут скрупулезно проверять в Берлине, и наверняка обнаружат прежние связи с коммунистами. Но ему отвели кабинет в посольстве, и он там чувствовал себя, как дома. Дружба с послом союзного с Японией государства давала ему возможности вращаться в самых высших кругах японской иерархии, а потому отправляемая им в Москву информация была необычайно ценной.
Бесполезный подвиг?
Увы, накануне войны свирепые сталинские репрессии коснулись не только армии, но и разведки. Были расстреляны, практически, все ее руководители, многие резиденты, самые выдающиеся агенты. Подозрение пало и на Зорге. Как пишет в своей книге «История внешней разведки» историк Леонид Млечин, арестованный в 1938 году бывший руководитель советской военной разведки Ян Берзин подписал протокол допроса, где Зорге-Рамзай назывался агентом немецкой и японской разведок. В результате Сталин считал Зорге двойным агентом, и, когда ему показывали его донесения, с раздражением отвергал их. В Центре были убеждены, что все сообщения Зорге – дезинформация, что его группа работает в Токио под контролем немцев или японцев.
Рамзай с тревогой чувствовал перемену отношения к себе, может, до него каким-то образом доходили слухи о репрессиях. Был арестован и расстрелян Ян Берзин, руководитель военной разведки СССР, который завербовал Зорге. Когда Рихарда вызвали секретной телеграммой в СССР, то отбытие на родину он под разными предлогами откладывал. И уже стал пить уже по-черному. И вскоре был арестован японской разведкой. Вероятно, виной тому была неосторожность токийской резидентуры советского посольства, сотрудники которой стали сами получать от него материалы, чего делать по условиям конспирации никак не полагалось. За каждым дипломатом настырные японские контрразведчики неотступно следовали по пятам.
После ареста Зорге не стал запираться (считают, что к нему применили пытки), рассказал японцам о деятельности Коминтерна и даже заявил следователю: «Пожалуйста, передайте Зайцеву в советском посольстве, что Рамзай содержится в токийском доме предварительного заключения». На что он рассчитывал? Вероятно, думал, что его обменяют, как это сделали, когда китайцы арестовали резидента советской военной разведки в Шанхае. В Москве тогда взяли под стражу сына Чан Кайши. Но Зорге не мог знать, что Сталин считал его двойным агентом, да и вообще не только пленных советских солдат, но и провалившихся разведчиков называл предателями. А когда в Москве стало известно, что Зорге стал давать в тюрьме показания и признал, что он – агент Коминтерна, то рассчитывать Рамзаю уже было не на что…
