Владимир Малышев
Петербургские тайны. Занимательный исторический путеводитель
@biblioclub: Издание зарегистрировано ИД «Директ-Медиа» в российских и международных сервисах книгоиздательской продукции: РИНЦ, DataCite (DOI), Книжной палате РФ
© В. В. Малышев, 2023
© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2023
Вступление
Петербург – самый необыкновенный город на земле. Гении русской литературы – все, как один, изображали его полным тайн и загадок. «Мне сто раз среди этого тумана, – признавался Федор Достоевский, – задавалась странная и навязчивая греза: «А что как разлетится этот туман и уйдет кверху, не уйдет ли с ним вместе и весь этот гнилой, склизкий город, поднимется с туманом и исчезнет как дым, и останется прежнее финское болото». А некоторые писали о нем прямо-таки жуткие вещи.
«Петербург, – заявлял, например, известный своим мистицизмом Дмитрий Мережковский, – исполинская могила, наполненная человеческими костями. И кажется иногда в желтом тумане, что мертвецы встают и говорят нам, живым: «Вы нынче умрете!» Не лучшего мнения был о столице Петра и великий польский поэт Адам Мицкевич, долгое время живший в Петербурге:
Вогнать велел он в недра плавунов
Сто тысяч бревен – целый лес дубовый, —
Втоптал тела ста тысяч мужиков,
И стала кровь столицы той основой.
А Николай Гумилев? И он туда же: словно предсказывая свое такое же печальное будущее – его потом расстреляли большевики, мрачно писал:
Вывеска… кровью налитые буквы
Гласят: «Зеленная», – знаю, тут
Вместо капусты и вместо брюквы
Мертвые головы продают.
Желчная Зинаида Гиппиус зловеще предрекала:
Нет, ты утонешь в тине черной,
Проклятый город, Божий враг.
И червь болотный, червь упорный
Изъест твой каменный костяк.
Даже юморист и остряк Саша Черный в Петербурге тосковал, поднимал воротник и ежился от холода и сырости:
Время года неизвестно.
Мгла клубится пеленой.
С неба падает отвесно
Мелкий бисер водяной.
Фонари горят как бельма,
Липкий смрад навис кругом,
За рубашку ветер-шельма
Лезет острым холодком…
Даже солнечный оптимист Пушкин, с изумлением глядя на бронзовый памятник основателю города, прозванный с его легкой руки почему-то «медным», поражался: «Какая дума на челе? Какая сила в нем сокрыта?»
Конечно, есть на земле и другие таинственные и загадочные города. В Риме, например, всяческих тайн тоже – хоть отбавляй. Всякие там Калигулы, Нероны и Юлии Цезари, натворили делов. Однако климат в Италии другой – под ярким солнцем и на фоне вечнозеленых пиний все выглядит куда как веселее и бодрее. Какая там мистика, когда прямо на улицах зреют апельсины, а рядом – теплое море! А вот, если над городом непроницаемой пеленой нависли свинцовые тучи, когда в узких переулках и днем сумрачно, когда сырой туман клубится над черными каналами, а ледяной холод пронизывает до костей, да еще если вдруг подует свирепый ветер с залива, а Нева вдруг вспучится и хлынет на гранитные набережные, – то вот тогда и раздолье для тоски и мистических настроений! Б-р-р-р! Холодно и страшно!
Впрочем, о «мистике» Петербурга стали повально рассуждать только в конце 19-го начале 20 веков, когда особо проницательные уже предчувствовали грядущие грозные потрясения. А до этого местные поэты сочиняли о нем вполне бодрые, жизнеутверждающие, как сказали бы в советские времена, стихи. Придворный пиит Василий Тредиаковский, например, описывал новую столицу так:
Приятный брег! Любезная страна!
Где свой Нева поток стремит к пучине.
О! прежде дебрь, се коль населена!
Мы град в тебе престольный видим ныне.
Немало зрю в округе я доброт:
Реки твоей струи легки и чисты;
Студен воздух, но здрав его есть род:
Осушены почти уж блата мшисты.
Не отставал от него и Петр Вяземский:
Блещут свежестью сапфирной
Небо, воздух и Нева,
И, купаясь в влаге мирной,
Зеленеют острова.
Некоторые исследователи вообще считают, что плохой климат, его вредность для человека и бедность местных почв – один из мифов Петербурга. «Достаточно посмотреть на огромные дубы и липы в этом городе, чтобы удостовериться в обратном», – пишет, например, Андрей Буровский в своей книге-исследовании «Санкт-Петербург как географический феномен». «Всем, склонным рассуждать о плохом климате в Петербурге, – продолжает он, – душевно советую, – пойдите, посмотрите на деревья в 30 метров высоты, шумящие сейчас в Ботаническом саду, на его роскошную растительность. А потом рассуждайте о бедных почвах и скверном климате».
Но дело, конечно, как мы понимаем, не только в рассуждениях о климате. Все у нас было не так, как у людей. Построили Петербург не там, где положено строить города, – а на болоте. Не сами жители выбрали для себя это место для обитания, а, повинуясь непреклонной воле лишь одного человека. Именно в нашем городе вспыхнул самый страшный в истории человечества бунт, заливший кровью всю Россию, и изменивший облик планеты. Ни один город на земле, никогда не переживал такой жестокой осады, и нигде при этом не погибло так много людей. Даже имя свое наш город менял четыре раза: сначала Санкт-Петербург, потом – Петроград, затем – Ленинград, и, наконец, снова – Петербург. Такого тоже нигде и никогда не было. Кстати, называли наш город еще и по-другому. Николай Тургенев, например, в своих дневника именовал его «Финополис», намекая на финские болота. А уже упомянутая Гиппиус вообще прозвала Петербург «Чертоградом».
Имелись ученые, которые под этот поэтический мрак подводили научную базу. Так академик Виктор Топоров считал, что «метафизичность Петербурга может быть обозначена как фабрика смерти». Он не поленился и подсчитал, что оказывается не только в наши дни, а и раньше смертность в городе превышала рождаемость. Так, в 1872, вполне благополучном году в Петербурге родилось 20 тысяч человек, а умерло – 29 тысяч. А прирост населения обеспечивался, как, впрочем, и сегодня, за счет приезжих. При этом Петербург всегда был страшно перенаселен – еще до появления советских коммунальных квартир. Так, в 1910 году на один дом в Петербурге приходилось, в среднем, 70 человек, а в Лондоне – 8, в Париже – 35. Мало было в Петербурге женщин – всего 30 проц, от общей численности населения. При царях он был на первом месте в России по алкоголизму, заболеваниям чахоткой и самоубийствам. Даже, по сведениям все того же Топорова, первые хулиганы в России появились тоже именно в Петербурге. А в простом народе, «за фабричной заставой» ценились вовсе не изящные Блок или Жуковский, а рифмоплеты сочинявшие вроде:
И – распрекрасная столица,
Славный город Питинбрюх!
Шел по Невскому першпекту.
Сам с перчаткой рассуждал…
Впрочем, многое другое, что принято говорить о Петербурге, – тоже не более чем миф. Целый рой историков, особенно в советские времена, назойливо твердил: «Петербург построен на костях! При его строительстве погибли десятки тысяч рабочих!» А другие говорили, чуть ли не о «сотнях тысяч». На самом же деле ничего подобного не было. Современные исследователи проанализировали документы и пришли к выводу, что смертность в период с 1703 по 1717 гг. не превышала средние данные по России и ни о каких десятках, и тем более сотнях тысяч умерших во время строительства петровского «парадиза» и речи быть не может.
Мало того, работа строителей Петербурга оплачивалась. Полу-подневольный труд «даточных людей» (крестьян, отданных в рекруты) быстро сменился добровольным. А потому рабского труда на стройках города фактически не было. Строитель получал 1 рубль в месяц – стандартную плату того времени. В большинстве своем город строили вольнонаемные. Поэтому некоторые исследователи вообще утверждают, что именно Петербург стал первой «зоной свободного труда» в России.
Говорят, что прежнего Петербурга сегодня уже нет. Лучше всего на это счет высказался популярный современный бард Александр Городницкий:
Десятки различных примет
Приносят тревожные вести:
Дворцы и каналы на месте,
А прежнего города нет.
И если мы будем иметь в виду коренных петербуржцев и их потомков, то – да, конечно, уже нет. В 1917 году в нашем городе жило 2,з млн человек. В 1918-м – уже 1, 649 млн. Всего за год «исчезло» больше 800 тысяч жителей. В 1919 году в Петрограде их осталось всего 900 тысяч, а в 1921 году – 740 тысяч. Другими словами, население города уменьшилось в три раза! Были расстреляны, умерли от голода, или разбежались, спасаясь от подвалов ЧК. Убивали ведь даже не за «контрреволюцию», а просто за принадлежность к другим классам. Убивали самых лучших, самых образованных, самых талантливых. Именно в нашем городе произошел тогда невиданный еще в России геноцид. Даже в 1937 году, который некоторые историки любят называть «пиком репрессий», не было ничего подобного.
Но на этом трагедия Петербурга еще не закончилась. Грянула война с гитлеровской Германией, когда Ленинград был окружен, и началась страшная блокада. Население в Ленинграде только к 1935 году достигло дореволюционного уровня. И вот – новое истребление! От голода, от фашистских бомб и снарядов погибло более 1,5 миллиона жителей города. Точно до сих пор никто не может сосчитать. Сколько же в нем осталось потом коренных петербуржцев, учитывая, что многие из тех, кому удалось спастись в эвакуацию, не смогли потом вернуться домой?
И в то же время, все сегодня признают: другого такого красивого города нет нигде в мире. Выйдешь на набережную Невы: простор, красота такая – дух захватывает! И как завороженный повторяешь:
«Люблю тебя, Петра творенье.
Люблю твой строгий стройный вид.
Невы державное течение,
береговой ее гранит…
Да и в любом переулке, что ни дом, то – дворец. Что ни дворец, то – музей. Что ни памятник, то – шедевр. И именно в этих туманных переулках, на бывшем болоте, под нашим серым небом жили и творили величайшие гении литературы, прославившие Россию: Пушкин и Достоевский, Гоголь и Тютчев, Блок и Набоков, Лесков и Некрасов, Ахматова и Бродский. Здесь писали картины и сочиняли музыку Репин и Чайковский, Шишкин и Стравинский, Брюллов и Шостакович.
Тут правили гордые и мощные императоры, небрежно отвечавшие докучливым иностранцам: «Когда русский царь удит рыбу, Европа может и подождать!» Здесь вынашивали свои замыслы великие изобретатели и ученые: Ломоносов и Менделеев, Павлов и Сеченов, Сикорский и Зворыкин, Яблочков и Котельников.
Тут обучали свои полки отважные генералы, бившие шведов, Наполеона, турецких султанов, Гитлера и других надменных завоевателей. В Петербурге на набережной Крюкова канала стоит дом, в котором умер генералиссимус Суворов, а перед Казанским собором на Невском проспекте высится памятник Кутузову. Здесь жили и отсюда уходили в боевые походы славные адмиралы: Нахимов, Корнилов и Ушаков. Из Петербурга отправлялись в дальние путешествия Крузенштерн, Семенов Тянь-Шаньский и Пржевальский.
Это его жители, уже униженные и раздавленные террором большевиков, выстояли в небывалой в мировой истории осаде. Нигде и никогда не было такого массового героизма простого народа. Никогда еще нога иностранного захватчика не ступала на гордые мостовые Петербурга. Почему? Отчего в нем соединилось то, что соединить и объяснить никак нельзя? Нет ответа на этот вопрос… Кроме, пожалуй, того, что дал его знаменитый житель Федор Тютчев: «Умом Россию не понять…»
А поэт Серебряного века Николай Огнивцев восторженно писал:
Как явь, вплелись в твои туманы
Виденья двухсотлетних снов,
О, самый призрачный и странный
Из всех российских городов!
Недаром Пушкин и Растрелли,
Сверкнувши молнией в веках,
Так титанически воспели
Тебя – в граните и в стихах!
И майской ночью в белом дыме,
И в завывании зимних пург
Ты всех прекрасней – несравнимый
Блистательный Санкт-Петербург!
Да, загадочный и странный, но великий и прекрасный город. Именно о нем, читатель, эта книга. О нем и его славных обитателях. Это книга и о том, что известно немногим, о тайнах и загадках города на Неве. Эта книга не только о городе, о его дворцах и памятниках, о его музеях и монументах, но и о его людях, о нашей великой истории, многие важнейшие страницы которой нам неизвестны до сих пор. Книга о незаслуженно забытых героях, о тайных сторонах жизни тех, кто давно известен, и о тех петербуржцах, кто умер в изгнании, но сделал очень много для славы города и для России.
В советские времена у нас была создана ложная история, ее переписали и исказили, уничтожили архивы, истребили интеллектуальную элиту нации. Негодяи, преступники и авантюристы были объявлены героями, а многие подлинные гении, великие ученые, славные русские генералы, талантливые изобретатели оказались выброшенными за границу и саму память о них пытались навсегда вытравить из нашей истории. Но правду надо знать, это – урок для будущего. Словом, если вы, совершая прогулку по Петербургу, хотите узнать обо всех этих тайнах и загадках, о том, каким был этот великий город, выслушать наш увлекательный рассказ о нем и его знаменитых обитателях, о его славной истории – этот путеводитель перед вами!
Как все началось или галопом по истории
Петербург, как известно, был основан Петром I. Как это произошло, большинство из нас знает благодаря Пушкину. Мол, стоял на «берегу пустынных волн», крепко задумавшись – «дум великих ноли», молодой и энергичный царь. Думал, думал и решил там, где Нева впадает в Финский залив, построить город, чтобы «в Европу прорубить окно». А другими словами, обеспечить стране выход к морю и возможность торговых связей с другими государствами. Чтобы «все флаги в гости были к нам».
Челн «убогого чухонца»?
Это место, по словам того же Александра Сергеевича, было тогда совершенно пустынным. Просторы Невы бороздил будто бы один лишь челн «убогого чухонца». Но на самом деле место это пустынным вовсе не было. Недалеко, там, где нынешняя Охта, уже имелись в наличии вполне обжитые поселки, и даже целая шведская крепость – Ниеншанц. Но Петр специально выбрал свободное место ближе к устью Невы, чтобы контролировать выход в Финский залив: «отсель грозить мы будем шведу». Там на острове Енисаари, что в переводе с финского означает Заячий, он заложил – «на зло надменному соседу» – крепость, которую назвали Петропавловской. Шведы, об этом узнали и больше туда носа не совали. А как сунулись было под Полтавой, то всем известно, чем там все закончилось.
Орел над островом
Одно время Заячьим островом владел некий швед, который превратил его в место для увеселений. А потому шведы называли его Люстгольм – Веселый. Но веселились они на нем не долго, наводнение смыло все постройки. С тех пор остров прозвали Чертовым. 16 мая 1703 года на остров прибыл Петр и, взяв заступ, самолично принялся копать ров. «Тогда, – повествует старинный апокриф «О зачатии и здании царствующего града Санкт-Петербурга», – орел с великим шумом парения крыл от высоты опустился и парил над оным островом. Царское величество, отошед мало, вырезал три дерна и изволил принесть ко означенному месту. В то время зачатого рва выкопано было земли около двух аршин глубины и в нем был поставлен четвероугольный ящик, высеченный из камня». Затем Петр поставил в ящик золотой ковчег с мощами апостола Андрея Первозванного и накрыл его каменной крышкой. На крышке были вырезаны слова: «По воплощении Иисус Христове 1703 майя 16 основан царствующий град Санкт-Петербург великим государем царем и великим князем Петром Алексеевичем, самодержцем Всероссийским». Царь положил на крышку три дерна и произнес: «Во имя Отца, И сына, и Святаго Духа, аминь». Так и был «город заложен».
Впрочем, история с орлом – легенда. Орлы в районе Петербурга никогда не водились, а потому с «великим шумом крыл» никуда опускаться и парить в небе над Заячьим островом никак не могли.
Ключ к «парадизу»
Что касается имени новой столицы, то так она названа вовсе не в честь русского царя, как думают некоторые, а в честь апостола Петра, у которого, как известно, хранились ключи от Рая. А потому имя новой столицы имело для ее основателя, обожавшего аллегории, символическое значение. Петербург был призван стать для России ключом к Балтийскому морю, а также «парадизом», т. е. раем в смысле великолепия и всяческих удобств. А что касается имевшейся там «топи блат», то это никого особо не смущало. Бывало, что столицы и в других странах возникали в таких же малопригодных местах. Болота имелись, например, в окрестностях Рима, от чего его обитатели постоянно страдали от малярии, и осушили их только во времена правления Муссолини. Недаром в свое время даже сочинили иронические стишки:
Сидит немало дураков по городам своим,
Но тот четырежды дурак, кто приезжает в Рим!
Северная Венеция
Возводили Петербург ударными темпами, согнав на берега Невы множество крестьян, а потом набирая вольнонаемных, которые жили в шалашах и работали по 18 часов в сутки, стоя по колено в воде. Строить дома было трудно, для этого в вязкий грунт приходилось забивать множество свай. Но то же самое приходилось делать и при строительстве дворцов, например, в Венеции, которая, как мы знаем, построена фактически на воде. Кстати, сваи из сибирской лиственницы в Италию привозили из России. Так что Петр I вовсе не был первым правителем, кому приспичило возводить город на воде и болоте. И каналы не он придумал, а насмотрелся на них во время поездок в Амстердам.
В результате оказалась, что новая столица расположена на 42 островах, имеет 65 рек, рукавов, протоков и каналов, через которые переброшено около 400 мостов. Потому ее и прозвали «Северной Венецией». Каналов и мостов было бы еще больше – Петр планировал каналы на Васильевском острове, оттого он со своими линиями и пересекающими их проспектами напоминает аккуратно расчерченную шахматную доску, – но задумка не удалось. Крепкие морозы зимой и наводнения показали, что в России это невозможно.
Домик Петра
Первым жилым домом Петербурга стал домик самого Петра. По этому поводу существует несколько легенд. По одной из них, Домик представлял собой перестроенную чухонскую хижину. По другой, Петр сам срубил себе жилище. Согласно же официальной истории, Домик Петра I был построен солдатами Преображенского полка за три дня – с 24 по 26 мая 1703 года. Это была изба в две светлицы с низким потолком, которая называлась «красными хоромами». В 1723 году итальянец Доменико Трезини построил над ней футляр-павильон с галереей. В 1844 году старый чехол заменили новым, который сохранился до сих пор.
Образованные гастарбайтеры
Кстати, о Трезини. Любопытно, что новый город тут же наводнили гастарбайтеры. Но только не в виде землекопов, маляров или каменщиков, как сегодня, а ими стали архитекторы, скульпторы и художники, которых в большом количестве приглашали в Россию. И не только. Булочники и сапожники были в новой столице, как правило, немцы; портные, учителя, гувернеры и парикмахеры – французы (помните: «французик из Бордо»?); певцы – итальянцы, а люди военных профессий – пруссаки или австрийцы. В министерствах и ведомствах тоже было полно иностранцев. При Александре I, например, министром иностранных дел был грек Иоаннис Каподистрия. Служили в Петербурге даже такие экстравагантные личности, как родственник Наполеона, потомок Чингиз-хана. Сиамский принц и т. д. А самым богатыми людьми в Петербурге были князь Феликс Юсупов – потомок татарского хана Юсуфа, греческий купец Дмитрий Бенардаки и выходец из Германии, барон Александр фон Штиглиц, первый управляющий Государственным банком Российской империи, которого называли «русским Ротшильдом».
Татары – первые?
Рахим Телешов в своей книге «Татарская община Санкт-Петербурга» вообще утверждает, будто именно татары были «первыми пришлыми жителями города. «Сразу же после зарождения города, – пишет он, – жизнь сосредоточилась на Березовом острове (современная Петроградская сторона)… На этом сравнительно небольшом пятачке сосредоточились как правительственные здания, так и расположились строительные отряды… Самое близкое к месту работы, самое возвышенное и удобное место заняли татары… Это дает основание утверждать, что татары первыми прибыли на берега Невы, раз они сумели занять наиболее удобные места».
Строили все
Кроме того, известно, что с 1710 по 1715 гг. Казанская губерния отправила на строительные работы в Петербург в общей сложности более сорока тысяч человек. Это и не удивительно, Россия – страна многонациональная и в строительстве петровского «парадиза» участвовали не только русские, а люди самых разных национальностей. Позднее татарская слобода расположилась на том месте, где сегодня находится Артиллерийский музей. Там жили те татары, калмыки, турки и другие мусульманские народности, которые захотели остаться в петровском «парадизе» и после окончания тех строительных работ. В Петербурге они работали торговцами, извозчиками и дворниками, содержали рестораны и буфеты. Не случайно такие слова, как «кучер», «арба», «тарантас», «бричка» и даже «лошадь» – татарского происхождения! Крымские татары служили в живописном «парадном конвое» Его императорского величества.
Камни возами
Первые гражданские постройки появились на Березовском (Петроградском) и Васильевском островах, но вскоре центр был перенесен на левый берег Невы. Вскоре в Петербург стали переселяться вельможи и купцы. Петр всячески поощрял эти переезды: каждый вновь прибывший мог выбирать себе участок и строиться. Но было строго приказано, чтобы все въезжающие в город возами обязательно привозили камни для потребностей строительства. Петербург стремительно разрастался и к концу царствования Петра I насчитывал около сорока тысяч жителей. В 1712 году на берега Невы были переведены все правительственные учреждения, и до марта 1918 года он являлся столицей России.
За это время оделись в гранит набережные, были построены великолепные дворцы, храмы, созданы богатейшие музеи. Город стал крупнейшим индустриальным центром, стремительно развивавшимся и богатевшим, как и вся Россия. Необыкновенных высот достигли наука и культура. Но в 1914 году грянула мировая война, обернувшаяся для России трагедией революции и крушением империи.
Город трех революций
Так называли Петербург в советские времена, имея в виду неудавшееся восстание 1905 года, Февральскую революцию 1917 и большевистский переворот в октябре этого же года. Захватив власть, большевики, чтобы сломить сопротивление населения, развязали «красный террор», расстреливали заложников, высылали из города «враждебные элементы», сажали в тюрьмы и лагеря всех несогласных и «классово чуждых». Особенно жестокие репрессии обрушились на церковь. Священников уничтожали, а церкви закрывали или разрушали. В Петербурге за годы советской власти были разрушено более 120 храмов, исключительных по своему богатству и красоте. Начался голод, тысячи людей бежали из бывшей столицы. Между торцами деревянных тогда мостовых проросла трава, а небо над городом стало голубым – заводы и фабрики остановились.
Но постепенно жизнь возрождалась, и, хотя правительство большевиков переехало в Москву, но город, получивший после смерти Ленина новое имя – Ленинград, снова стал крупным промышленным центром, к нему прирастали кварталы новых домов. Но тут грянула новая война, Гитлер напал на СССР. Ленинград был окружен, блокада продолжалась почти 900 дней. Город не сдался врагу, героически боролся, перенося невиданные муки и лишения. Немцы варварски обстреливали и бомбили Ленинград, надеясь удушить его костлявой рукой голода. От бомбежек, артобстрелов и голода погибло более 1,5 миллиона ленинградцев. Но город выстоял и победил.
Новые времена
После войны Ленинград быстро отстроили. Началось массовое жилищное строительство. В городе развивалась промышленность, он продолжал оставаться крупнейшим центром науки и культуры, городом ученых и студентов. В 1991 году он пережил новое драматическое испытание – рухнул и распался Советский Союз. В результате референдума ему было возвращено историческое имя – Санкт-Петербург. Сейчас город снова на подъеме, быстро развивается и хорошеет.
