Владимир Мороз
Ванильный альбом. II
Весна
Яркое мартовское солнце спряталось за тёмно-серой тучей, и Андрей, одиноко сидящий на скамейке, поплотнее застегнул куртку, под которую стал проникать холод.
«Где её черти носят?» – раздражённо подумал он, взглянув на часы.
Девушка, свидание с которой было назначено в том же самом месте, где они впервые познакомились год назад, явно опаздывала. Андрей, привыкший к полному отсутствию пунктуальности у своей возлюбленной и обычно спокойно реагировавший на такие задержки, на этот раз нервничал. К разговору, который должен был сегодня произойти, он готовился целую неделю. Но мысли путались, скакали, словно необъезженные лошади, и молодой человек волновался, боясь, что потеряет нить беседы, не сможет выразить свои мысли так гладко, как хотелось.
Чтобы хоть как-то отвлечься, он принялся рассматривать прохожих, гуляющих по вычищенным тропинкам.
Вот не спеша продефилировала взрослая пара. На лице высокого мужчины, которого под ручку держала женщина, красовались свежие шрамы. Видимо, недавно попал в передрягу.
Чуть позже недалеко остановились молодые парни:
– Антошенька, а давай сегодня закажем суши, – манерно произнёс один из них.
– Хорошо, Макс. Всё, как ты захочешь, – ответил второй, улыбаясь.
«Весна, весна, пора любви. Кого поймал, того, кхм, люби, – подумал Андрей, хмыкнув. – Даже у этих всё хорошо. Ну где же моя ненаглядная? Совсем окоченел!»
– Андрюша, извини, маникюрша два раза мне ноготь переделывала, поэтому задержалась, – спешившая к скамейке миловидная девушка ещё издали принялась оправдываться.
– Уф, дождался! – Молодой человек вскочил, позабыв все приготовленные слова. Подскочив к возлюбленной, он обнял её, нежно поцеловал в сладкие, пахнущие цветами губы. – Настюша, а давай мы к твоему голубому браслетику добавим золотое обручальное колечко. Я так устал не видеть тебя каждый день! Выйдешь за меня?
– Весна, какие только чудеса не происходят в эту пору! – улыбнулся сидящий на скамейке невидимый ангел…
Совесть
Рано утром, вызвав следователя, начальник уголовного отдела майор Путилов почесал затылок:
– Ну что, специалист по «висякам», есть дело. Знаю, всё равно не раскроешь, так и будешь у меня вечным лейтенантом ходить, но работа есть работа.
Путилов лукавил, напуская грозный вид. Лейтенант Смирнов был у него лучшим сотрудником по сравнению с другими, большинство из которых с помощью знакомств пристроилось в отдел на тёплые места просиживать штаны да ждать неплохую пенсию, попутно занимаясь совсем не рабочими делами, используя для этого свои должности и звания.
Алексей был, как говорится, бессребреником, то есть относился к тому исчезающему виду служащих, которые работали за идею, не гоняясь за властью, деньгами и прочими прелестями, обещанными родным государством. Коллеги не любили Смирнова, считая его белой вороной; начальство терпело, так как лейтенант повышал статистику раскрываемости. И только участники преступного мира проявляли уважение, зная, что молодой следак будет зубами скрипеть, перероет всё до песчинки, чтобы найти улики, но никогда не опустится до банального выбивания их из подозреваемого при помощи электрошокера или мокрого полотенца, не оставляющего синяков на теле избитой жертвы.
Путилов нервно побарабанил пальцами по столу:
– Собираешь волю в кулак и впереди собственного визга мчишься на Ленина, дом девяноста три. Там человек с десятого этажа вывалился, тротуар помял. Ещё хорошо, что какая-нибудь бабуля в этот момент за хлебушком не топала или мамашка с коляской не гуляла. Твоя задача – разобраться, сам он додумался в окно выйти или добрые люди помогли. Погибший – Вячеслав Михайлович Панченко, известный поисковик в городе и за пределами. На его счету сотни «поднятых» бойцов, десятки установленных фамилий. То есть личность в своих кругах довольно значимая. И вдруг такое. Сейчас падкие до сенсаций журналюги набегут, а сказать-то и нечего. Так что, Лёшенька, бери свою тощенькую жопку в кулачок и галопом на место. Короче, не мне тебя учить.
Прибыв по указанному адресу, Алексей первым делом осмотрел труп, отбросив покрывало, принесённое кем-то из жильцов дома.
Невысокий тучный мужчина средних лет одетый в спортивные штаны и белую футболку лежал лицом вниз, в районе головы застыла небольшая лужица тёмной, почти чёрной крови.
– Никаких следов насилия. – Эксперт-криминалист, стоя около тела, лениво почесал пах. – Сейчас в морг на вскрытие отвезём. Хотя по виду могу сказать, что человек был трезвый и не наркоман, то есть не космическая белка в полёт позвала, а сделал это в трезвом уме.
Дождавшись, пока погибшего увезла «скорая», Алексей вошёл в подъезд, вызвал лифт.
Дверь в квартиру, где проживал Панченко, оказалась закрытой.
– Будем ломать? – неуверенно произнёс молодой участковый, совсем мальчишка.
– Для начала понятых пригласи, – следователь принялся внимательно осматривать замок, – и слесаря ЖЭКа найди! – крикнул он вслед участковому, рванувшему вниз по лестнице.
Вскоре при помощи топора и пары матных выражений дверь была вскрыта.
– Жене, детям сообщили? – Алексей вошёл в коридор и, обернувшись, посмотрел на топчущуюся сзади любопытную дородную председательшу ЖЭКа, по роду деятельности желающую засунуть нос в любую щель своего многоквартирного хозяйства.
– Кому сообщать? Семьи нет, всю жизнь один с мамкой жил. Она лет пять назад умерла от онкологии.
– Дружки, приятели были? Компании там какие-нибудь?
– Если бы, – хмыкнула женщина, – за все годы ни одной прошмандовки не привёл. Может, конечно, у него, как это сказать… – Она ехидно улыбнулась, глядя на молодого участкового, который вдруг сильно покраснел.
– А никак не говорите, – перебил Алексей, – свечку-то, поди, не держали. Или было?
– Я замужняя женщина! – резко ответила председательша и обиженно вышла в коридор.
Следователь облегчённо выдохнул, наконец-то можно было спокойно осмотреться. Он прошёлся по квартире, стараясь ничего не трогать. Сразу было видно увлечение хозяина. Везде лежали артефакты былых времён. На полках стеллажа блестела целая коллекция надраенных гильз и патронов всех мастей, на стене коридора, возле шкафа, макет автомата ППШ, рядом – солдатская каска.
– Ни ребёнка, ни котёнка, – пробормотал Алексей, рассматривая обложки многочисленных книг, высокой стопкой лежащих возле старого компьютера.
На столе, стоящем посреди комнаты, была распечатанная карта Себежского района 1938 года с пометками, сделанными шариковой ручкой, которая лежала с краю. Видимо, хозяин квартиры до последних минут работал над новой экспедицией.
Внимательно обойдя квартиру, Смирнов вышел на балкон и закрыл окно, из которого вывалился погибший.
– Скоро дождь зальёт здесь всё, – пояснил участковому и взялся за телефон: – Товарищ майор, похоже на самоубийство, никаких следов постороннего присутствия в квартире не обнаружено, – доложил начальнику.
– Тьфу ты, опять «висяк», – ответил тот. – Давай поищи повнимательней.
На заднем фоне нервно хохотнула Леночка – молоденькая сотрудница отдела, – видимо, недовольный Путилов снова хлопнул её по упругой попе, подвернувшейся под руку в такой неподходящий момент.
Позвонив на следующий день в морг, Смирнов узнал, что следов алкоголя, наркотиков и прочих веществ у погибшего не обнаружено, его похороны хотят провести в ближайшую пятницу. С этой просьбой обратились участники поискового отряда, желающие проститься со своим командиром.
«Надо бы съездить», – подумал Алексей, почесав лоб. Душу крепко держало чувство неудовлетворённости, возникшее от непонимания мотивов самоубийства, если это было оно. Хотя в своей версии следователь не сомневался, но, как ни ломал голову, причину, толкнувшую Панченко на такой поступок, не находил. Человек, целиком живущий работой, мог совершить подобное только после какого-то сильнейшего стресса. Но, судя по отзывам сотрудников «Поиска», Вячеслав Михайлович отличался невероятной спокойностью и фанатичным отношением к делу. Отряд заменил ему семью, сублимировав душевные переживания, любовь, романтику, ухаживания, детский плач и прочие радости семейных ценностей в раскапывание тонн земли, ночные сидения с документами, звон комаров в экспедиции, счастье от установления хотя бы одного имени из тысячи найденных останков, чьи почерневшие кости аккуратно складывали в мешки дожидаться очереди на захоронение.
В назначенный день на городском кладбище было многолюдно. Попрощаться с Панченко пришли не только его подопечные, но и родственники тех, кого его отряд вернул из небытия, вытащив из новгородских болот, псковских лесов или ленинградских торфяников.
Смирнов стоял чуть поодаль, краем уха слушая траурные речи. Его больше интересовали присутствующие. Алексей интуитивно чувствовал, что разгадка смерти поисковика связана с кем-то из этих людей. Вскоре его внимание привлёк тучный пожилой мужчина в дорогом тёмном костюме, державшийся в сторонке. Заметив, как он украдкой вытер слезу, следователь решил, что посетитель как-то по-особому связан с покойным, и решил поговорить с ним после окончания церемонии.
– Мы со Славой дружим, вернее, дружили ещё со школы, – ответил незнакомец, представившись Сергеем.
– Он вам что-то говорил? Может быть, ему кто-то угрожал или были какие-то неприятности?
– Последний раз я ему звонил за три дня до смерти. – Мужчина грустно улыбнулся, не сводя глаз со свежего могильного холмика. – Слава рассказывал, что наконец-то вычислил точное место гибели РДГ, которое искал много лет.
– Разведывательно-диверсионная группа, – причмокнул Смирнов, вспомнив военный термин.
– Да, – Сергей кивнул и продолжил: – Так вот, Славик говорил, что собирается поехать туда в ближайшие выходные.
– Вам что-то показалось странным в его поведении?
– Наверное, он был более возбуждён, чем обычно. Но для этого была веская причина.
– Какая? – заинтересованно спросил Алексей.
– Дело в том, что про эту РДГ я слышал уже давно, мне Славик ещё лет двадцать назад все уши прожужжал. В её составе было десять человек. Один из них – дед Славы. Зимой тысяча девятьсот сорок второго года группа была выброшена куда-то в леса Себежского района Псковской области. Через неделю перестала выходить на связь. Как оказалось позже, разведчиков выследили и окружили литовские каратели. Во время боя все наши бойцы были убиты, дед Славы тяжелораненым попал в плен. Его долго пытали, затем отправили в какой-то лагерь, где он был до конца войны. Вернувшись, поселился в Ленинграде, женился, даже успел застать внука. Я хорошо его помню. Высокий, сутулый, худой старик с седой головой, который никогда не улыбался. Видимо, столько хлебнул – не дай Бог каждому. К сожалению, Слава очень переживал, что дед не успел рассказать о событиях того дня. Поэтому по крупицам искал всё, что было связано с погибшей РДГ, делал запросы, неоднократно лазил по лесам с миноискателем. И очень гордился, что назван в честь дедушки, прямо боготворил его.
– Как Вячеслав Михайлович стал поисковиком?
– В старших классах мы иногда ездили на электричке в Апраксин – гулять по лесам. Там много всякого военного железа валялось. А мы, мальчишки, были тогда идеализированы войной. В нашей компании парень считался неудачником, если у него не было немецкого штыка или настоящего пистолета. Это был самый ценный ресурс. В одну из таких поездок Славка нашёл кости убитого солдата. Они лежали прямо на болотной кочке, рядом с пробитой ржавой каской. Мы тогда внимательно побродили, нашли ещё с десяток погибших. После этого я больше в тот лес не ездил, как-то не по себе было от увиденного. А вот Славика будто переклинило. Замкнулся, говорил, нельзя, чтобы солдаты как брошенные собаки валялись. С тех пор это стало смыслом его жизни.
Лёгкий ветерок пробежался по свежему песку могилы. Заморосило.
– Вспомнил! – Сергей легонько хлопнул себя по лбу. – Славка сказал, что ждёт какое-то важное письмо из немецкого архива. Думаю, оно помогло подобраться к загадке погибшей группы. А потом случилась эта беда, – мужчина тяжело вздохнул, – я ему всегда говорил, что эта прошлая война рано или поздно его сожрёт! Ведь невозможно пропускать через себя столько человеческой боли и не испачкаться в ней. Кому нужно это дурацкое копание костей? Ведь есть специальные отряды военных, пусть они ищут. Но Славу надо было знать. Он же упёртый, как баран! Мол, не по совести это, солдаты не виноваты, что мёртвыми стали никому не нужны. Так со временем мы и отдалились друг от друга. У меня семья, бизнес, дача, проблемы, а у него только война, раскопки, грязь. Но это была Славкина жизнь, настоящая. Я видел, что он не сможет остановиться. К сожалению, это произошло раньше, чем наступила старость.
Через несколько часов, заехав за участковым, Алексей снова оказался в квартире покойного.
– Что-то не так? – заинтересованно сунула нос в дверь председательша ЖЭКа. – Вот-вот, в тихом омуте жирные черти.
– Сейчас здесь начнётся следственный эксперимент. – Следователь сделал очень серьёзное лицо и взглянул на женщину. – Придётся вам посидеть на диванчике часов пять-шесть, пока не закончим.
– Ой, – председатель сделала шаг назад, – мне некогда, скоро сантехники придут стояк в пятом подъезде перекрывать, я там должна присутствовать, как бы ничего лишнего не натворили. Я вам сейчас бухгалтера нашего пришлю. Ей домой спешить не надо.
Дождавшись понятых, Алексей приступил к более тщательному осмотру. Теперь он точно знал, что ищет. И вскоре старания увенчались успехом. В мусорке под столом оказался мелко разорванный листок, на котором были заметны латинские буквы. Внимательно поковырявшись в хозяйском компьютере, благо пароля не было, Алексей не нашёл там ничего похожего. Было пусто и в электронной почте.
Немного подумав, следователь позвонил Васе Яковлеву – старому товарищу, который увлекался компьютерами и всем, что с ними связано. Тот вскоре появился в дверях, деловито устроился в хозяйском кресле и, немного поколдовав, вытащил из памяти устройства письмо, отправленное в корзину незадолго до смерти Вячеслава Михайловича.
– Ох уж эти юзеры, – довольно усмехнулся Василий. – Думают, раз в корзину бросил, значит пропало. Сейчас на принтер отправлю, здесь вроде скан какого-то документа.
Держа в руках полученный листок, следователь резво рванул в отдел, петляя между рядами ползущих черепашьим шагом машин.
– Леночка, немецким языком владеешь? – Алексей зашёл в кабинет коллеги.
– Ну, – задумалась та, – постонать точно могу и ещё знаю «дас ист фантастиш».
– Ох, чертовка, – подмигнул ей, – был бы помоложе, точно бы женился.
– А я бы за тебя не пошла, – хмыкнула девушка, – зачем мне опер? Чтобы сутками одной дома куковать без мужа и денег? Нет уж! Мой новый Сашка мне айфон пообещал ко дню рождения. Тебе на такой полгода работать.
– Чувствую, Сашка ещё тот шалун, – хохотнул Алексей. – Теперь понятно, откуда у тебя тяга к немецкому.
– Дурак! – фыркнула Леночка, взявшись за телефон. – Сейчас Машке, подруге, позвоню. Она иняз окончила два года назад. Надеюсь, ещё не забыла.
Не прошло и часа, как Алексей, проклиная пробки, медленно тащился в общем потоке на окраину города.
Улыбающаяся полноватая девушка ждала его у подъезда, катая взад-вперёд детскую коляску. Внимательно прочитав письмо, она вскинула глаза на следователя:
– Это копия протокола допроса из архива бундестага. Мне пока непонятны некоторые специфические слова военной терминологии, позже гляну в словаре. Но суть такая, что некий солдат Вячеслав Кузнецов, будучи заброшенным в немецкий тыл в составе вооружённой группы, добровольно явился в комендатуру Себежа и рассказал о месте нахождения остальных бандитов. Мотивировал тем, что пострадал от советской власти и желает смерти большевикам. Якобы в начале тридцатых его родители были схвачены и отправлены в Сибирь, а Вячеслав выслан в детский дом. Во время операции все диверсанты были уничтожены. Внизу другой рукой написано, что рекомендовано использовать перебежчика в интересах рейха.
Поблагодарив Машу шоколадкой, Алексей поехал на работу, по пути размышляя об услышанном. Вроде обычный протокол, но, видимо, он был чрезвычайно важен для покойного, если тот решил уничтожить его. Догоняя шальную мысль, следователь набрал номер друга Панченко, с которым разговаривал на кладбище:
– Сергей Иванович, простите, что отвлекаю, – начала он, поздоровавшись, – не помните, какая была фамилия у Славиного деда?
– Как не помнить? – удивился собеседник. – Кузнецов. Славка в детстве обижался, что носит фамилию отца, а не деда. Даже мечтал, как вырастет, изменить паспортные данные. Потом махнул рукой, мол, папа не поймёт. А вам что-то удалось узнать?
– Нет, – Алексей нервно сглотнул, – прорабатываю разные версии.
Отключив трубку, он протёр выступившую на лбу испарину. Вот она, разгадка самоубийства Вячеслава! Тот не смог вынести предательства деда, которого всю жизнь считал героем. Получается, что те погибшие разведчики через много лет, сами того не зная, прервали род человека, погубившего их.
Размышляя о жизненных коллизиях, Смирнов не заметил, как вернулся в отдел.
– Ну что, помогла Машка? – спросила Леночка, встретив его.
– Да, – рассеянно кивнул мужчина, всё ещё думая о погибшем поисковике. – С меня цветы, Ленуся!
– Вот этого не надо, – снисходительно покачала головой девушка, – мой новый мужчина может заревновать. Лучше шоколадку купи. Но не молочную, а такую, как Машке.
Ночью, лёжа в своей холостяцкой кровати, Алексей не мог уснуть, ситуация с Панченко никак не выходила из головы. Получается, что внук, сделавший многое для сохранения памяти о войне и восстановления истины и имён погибших солдат, ответил жизнью за грех деда. Кто придумал такой хитрый гамбит? Бог? Сатана? Или странная в своей сущности вселенская справедливость таким образом убирает самых совестливых, безучастно глядя на бесчисленное множество спокойно здравствующих злодеев? Ведь, по сути, Вячеслав не имел никакого отношения к поступку деда. Тогда почему он решился открыть окно? Совесть? Господи, что за вредное чувство! Нужна ли она человеку, если способна убивать не хуже снаряда или пули? Но почему-то сгрызает только тех, кто привык считаться с моралью и собственными представлениями о справедливости. Многие живут без неё – и ничего, особо не переживают. Получается, что совесть – это дар Бога, превращённый Сатаной в ловушку? Как выдержать испытание ею? И какая награда ждёт тебя в конце? Вечная проблема выбора… Но ведь совесть – это ориентир, маленький огонёк маяка в океане безучастности и равнодушия. Потеряв её, мир окончательно рухнет, превратится в ад. И тогда животное начало человека возьмёт верх, превратив его в дикого зверя.
Покрутившись до полуночи, мужчина встал, прошёл на кухню и налил в стакан водки. Залпом выпил, помянув невинную душу, закусил куском хлеба с колбасой и вернулся обратно. Проверенный метод иногда помогал привести нервы в порядок после сильной встряски.
– Нарыл что-то по нашему лётчику? – на утреннем совещании Путилов зевнул и посмотрел на Смирнова.
– Ничего нового, товарищ майор, – поднялся тот со стула, – накопленный стресс от постоянного соприкосновения с прошлым. Вот нервы и не выдержали.
– Господи, – начальник отдела закатил глаза, – откуда такие малахольные берутся? Вот на хрена из окна прыгать да ещё в моём районе? Надоело жить – откопай себе снаряд и молотком по нему постучи. Быстро, дёшево и без следов. Я прав, лейтенант?
– Так точно!
– Молодец, что хоть это понимаешь, – буркнул Путилов. – Вечером закончишь писанину, а сейчас ноги в руки и бегом на Посадскую, двадцать восемь. Там на почве ревности жена мужу то, что пониже пояса, оттяпала кухонным ножом.
Садясь в машину, Алексей тяжело вздохнул. На обратном пути нужно будет заехать на кладбище, отвезти цветы Вячеславу…
Звонок
– Сэр, – старший помощник постучал в каюту капитана, – к вам вахтенный матрос Том. Только, по-моему, он не в себе. Может, сразу к доктору?
– Зови уж, всё равно разбудил. – Худощавый пожилой мужчина протёр рукой сонные глаза, вставая с застеленной кровати, на которую недавно прилёг вздремнуть, окончательно устав от бессонной ночи.
Рассвет только вступал в свои права, белым туманом расстелившись над ещё спокойным океаном. Пройдёт совсем немного, и яркое солнце заставит висевшие в воздухе мелкие капли подняться вверх и раствориться, обнажив такое привычное ярко-голубого небо. Но пока, мерно гудя мотором, судно не спеша двигалось в белом облаке, полагаясь больше на зрение и слух вахтенного, чем на нехитрые приборы.
Встав возле иллюминатора, капитан бросил взгляд на стол, посреди которого была полупустая бутылка виски; накануне он выпил несколько бокалов, отмечая с помощником последний рейс «Алантуса».
– Какая короткая жизнь оказалась у нашего деревянного парохода, – вздохнул капитан. – Два года и всё, в утиль.
Ещё сотня миль, и поздно вечером судно навсегда отшвартуется в Бостоне, чтобы уйти на покой, превратившись в груду списанного металлолома вперемешку с пропитанными морской солью досками. От этого было тошно на душе, хотелось окончательно надраться, чтобы выбить тоску из головы, утопив любовь к совсем не старой и ещё крепкой посудине в крепком ароматном напитке.
– Сэр, я слышал за бортом телефонный звонок. – Показавшийся в проёме бледный матрос вытянулся по струнке. – Непрекращающийся.
– Далеко до берега? – Капитан тут же пришёл в себя. Не хватало, чтобы штурман ошибся и неправильно проложил маршрут.
– Почти полсотни миль, – старший помощник не спеша вытащил трубку изо рта, – первое, что проверил. Нет, сэр, мы не сбились, идём правильным курсом.
– Томми, мой мальчик, – капитан подошёл к матросу, – сколько раз тебе говорил: в свободное от вахты время нужно спать, а не рассматривать колоду с порнографическими картами в гальюне. Видишь, на фоне недосыпа у тебя развились галлюцинации.
– Никак нет, сэр. – Том вытянулся по струнке, напряжённо думая, кто мог рассказать кэпу о картах. – Я себя за руку щипал. Так что это не сон.
– Стоп-машина! – крикнул в трубку капитан, набросил бушлат и кивнул матросу. – Моли Бога, чтобы это оказалось правдой. Иначе спишу к чертям собачьим на берег и ни один уважающий себя судовладелец больше никогда не примет тебя в свой экипаж.
Будучи опытным морским волком, капитан знал, что лучше лишний раз перестраховаться, чем потом грустно наблюдать, как твоё судно тонет, врезавшись в какой-нибудь неизвестный предмет типа заблудившегося коллеги или брошенной яхты, невесть как оказавшейся в этом районе.
Выйдя на верхнюю палубу, подошли к левому борту и прислушались, стараясь не шуметь.
Где-то далеко в тумане действительно раздавалась непрекращающаяся тихая трель вполне себе домашнего телефонного звонка… «Тррр…»
Капитан нервно сглотнул, повернулся к помощнику:
– Джонни, у твоей Памелы очередной приступ ревности? Решила позвонить и устроить тебе скандал?
Хотел было рассмеяться от своей шутки, но, взглянув на испуганное лицо помощника, хрипло спросил матроса:
– Вахтенный, ты не спал? Был слышен туманный горн другого судна?
– Никак нет, сэр, – вытянулся тот.
– Ложимся в дрейф. Разбудить команду! Шлюпку на воду! – распорядился капитан, направившись на нижнюю палубу. – Томми, ты со мной.
Матрос, испуганно дёрнувшись, покорно потрусил следом.
Пока спускали шлюпку, собравшаяся около борта команда, позевывая, с удивлением и страхом слушала непрекращающийся телефонный звонок, доносившийся откуда-то поблизости. Капитан, прихватив с собой боцмана, Тома и ещё пару матросов для работы на вёслах, приказал двигаться в сторону источника звука. Спокойный океан, укрытый медленно поднимающимся туманом, был безмятежен, лениво перебирая небольшие волны.
Через несколько минут, двигаясь на звук, шлюпка остановилась около спасательного буя, сверху которого безостановочно трезвонил обычный телефонный аппарат, какой можно встретить на любом судне.
– Что за чёрт? – выругался капитан, привстав.
– Томми, возьми трубку. – Боцман кивнул матросу, надеясь, что сейчас проснётся и эта ситуация окажется всего лишь шуткой крепкого вискарика, выпитого после сытого ужина в неприятно большом количестве.
Дрожащей рукой Том потянулся к аппарату:
– Алло! – сказал испуганным голосом, глядя на провод, уходящий в бездонную глубину.
– Ну слава Богу, – раздалось в ответ, – наконец-то.
От неожиданности парень едва не выронил трубку.
– Вы кто? – громко прозвучало в телефоне. – Назовите себя.
– Пароход «Алантус».
– Куда идёте?
– В Бостон. А вы? – машинально ответил Том, немного обрадовавшись, что на том конце прозвучал человеческий голос, а не тяжёлое придыхание какого-нибудь морского призрака.
– Прямиком в ад, – расхохотался хриплый голос.
Матрос почувствовал, как холодные нитки пота рванули из тела и потекли прямо вдоль позвоночника, предательски проступая через чёрную форму.
– Мальчик, а старшенькие дома есть? Позови папу или взрослого дядю, – потребовал голос.
– Вас, – Том с нескрываемым облегчением сунул трубку капитану, быстро переместившись на корму лодки.
– Кхм, – откашлялся тот, с опаской взяв трубку, – капитан «Алантуса» Эрнест Джонсон. С кем имею честь?
– Лейтенант-коммандер Чарльз Кук, капитан подводной лодки SS-110 класса S-5 Военно-морского флота США. Шли в Балтимор. Потерпели крушение, немедленно нужна помощь.
– Что от нас требуется бравым морякам? – Капитан тряхнул головой, успокаиваясь. Самое страшное – неизвестность ситуации вроде спала, уступив место вполне физической логике этого телефонного звонка.
– Если вы около буя, то рядом должны увидеть нас, часть корпуса торчит из воды.
Капитан закрутил головой, пытаясь хоть что-то рассмотреть в тумане. Затем, увидев какой-то тёмный, еле заметный силуэт, рукой показал гребцам двигаться туда, аккуратно держа телефонный аппарат и посматривая за проводом, чтобы ненароком не оборвать.
Вскоре взгляду предстало нечто похожее на гигантскую металлическую сигару с большим винтом около киля, почти на шесть метров выступающую из воды. Никогда прежде не видевшие подводную лодку, спасатели были поражены.
– Эй, Эрнест! – раздался тот же самый хриплый голос, как и в трубке. Только сейчас он исходил из небольшого отверстия с рваными краями. Было видно, что его проделали совсем недавно при помощи каких-то очень простых инструментов.
– Чарльз, вижу твою странную штуковину, сейчас пришвартуемся. – Капитан указал Тому рукой на верёвку. Тот вскочил и, держа конец в руках, стал водить глазами, пытаясь найти хоть что-то торчащее в зоне досягаемости, чтобы закрепить швартовый. Не найдя, развёл руки.
– М-да, зацепиться не за что, – констатировал боцман, – ни до винта, ни до руля не дотянуться.
– Эрнест, нам нужно расковырять эту проклятую дырку, чтобы эвакуировать экипаж, – раздался голос с подлодки. – Есть резак или что-нибудь в этом роде?
– Чарли, к сожалению, наша малышка идёт в последний путь налегке, всё ценное и почти весь инструмент уже сдали на базу. У механика только набор для ремонта двигателя, гаечные ключи да какая-то мелочёвка. К тому же наш пароход изготовлен из дерева, такие устройства, как автоген, нам в принципе не нужны – достаточно молотка, обычной пилы или лобзика.
– Плохо, – капитан Кук тяжело вздохнул. – А помпа есть? Нам нужен воздух. Мои парни уже начинают задыхаться. Отверстие, которое проделали с помощью дрели и зубила, слишком маленькое. Металл толстый, а сверло уже почти умерло. Приходится признать, что мы в ловушке. К тому же из-за недостатка кислорода сил сверлить почти ни у кого не осталось.
– А что, у вас самих автогена нет?
– Имеется. Только до него сейчас метров шестьдесят вниз. Из них большая часть в воде через затопленные отсеки. Так что не добраться.
– Фу, ну и воняет от вашей дыры, Чарльз. – Капитан Джонсон уловил стойкий запах рвоты, человеческих экскрементов и душного воздуха, донёсшийся небольшим дуновением ветерка.
– Вот этим и дышим вторые сутки, – хрипло рассмеялся капитан подлодки. – Гальюнов здесь нет, а терпеть непонятно сколько парни не в состоянии. К тому же малость укачивает. Толщина борта почти двадцать миллиметров. На одно отверстие уходит около двадцати минут. Сверлим в румпельном отделении, здесь самая тонкая обшивка, хотя и теснота. Чтобы суметь проделать проход для выхода человека, нужно просверлить около сотни таких отверстий. А у нас просто не хватит воздуха на такое время.
Капитан Джонсон обратился к боцману:
– Подавай сигнал пароходу, пусть направляется сюда на самом малом ходу.
Пока дожидались «Алантус», капитан продолжал с нескрываемым интересом рассматривать подводную лодку, попутно размышляя, как помочь её несчастному экипажу.
Всё это время экипаж лодки SS-110 молчал, экономя каждый глоточек заканчивающегося воздуха.
Первая мировая, обильно испачкавшись кровью своих жертв, принесла в мир химическое оружие, аэропланы, танки и развила направление подводных лодок. Экономически развитые страны активно бросились совершенствовать орудия убийства, готовясь к новым боям, которые обязательно должны были случиться в скором будущем и на которых можно будет заработать хорошие капиталы. Почувствовав силу, некоторые мировые лидеры начинали задумываться о том, как бы провести свои народы через смерть к мифическому благополучию, о котором так успешно трещала на всех углах пропаганда. О том, что данное благополучие будет сугубо личным, предпочитали скромно умалчивать. При этом миллионы жертв предыдущей войны всё ещё продолжали гнить на полях, так и не заставив власть имущих сделать нужные выводы.
Только вчера, 30 августа 1920 года, окончательно закончив монтажные работы, подводная лодка капитана Кука вышла в океан для последних испытаний, после которых субмарина должна была окончательно влиться в состав военно-морского флота. Как показала последняя война, время тяжёлых броненосцев безвозвратно ушло. На смену им приходили быстрые эсминцы. А в пику им для охоты за вражескими флотами, нанесения внезапных ударов по базам и ведения разведки создавались подводные лодки, которые словно призраки появлялись из глубин, выпускали несущие смерть торпеды и тут же исчезали обратно в пучине.
Первого сентября предстояло произвести тренировку экстренного погружения. Для этого сразу после остановки двигателей необходимо было закрыть клапан, через который наружный воздух поступал к двигателю и в вентиляционную систему. Однако отвечающий за эту операцию старшина Перси Фокс был занят оказанием помощи экипажу в устранении крена, вызванного неравномерным попаданием воды в балластные цистерны, и просто забыл о своей обязанности. Но как только лодка стала погружаться, через незакрытый клапан вода ринулась внутрь. Старшина бросился устранять оплошность, однако напор воды был такой сильный, что у Фокса ничего не получилось.
