Владислав Выставной
Массовка
4
Артемий вышел из следственного управления в подавленном настроении. Никто прямо не заявил ему, что он подозревается в убийстве Переверзева, но, все-таки, настоятельно рекомендовали не покидать пределов города. Хотя подписки о невыезде тоже не взяли. Пока он проходил как свидетель по этому делу.
Наверное, эти несообразности объяснялись просто: в управлении просто не решили главного вопроса – убийство ли это в принципе?
Сделав несколько шагов по улице, выдохнув остатки затхлого воздуха кабинетов, Артемий выбросил из головы смутные страхи по поводу своей туманной судьбы.
Его интересовало другое.
Там, на пороге ванной, в глазах погибшего по неизвестной причине друга, он увидел отражение страшной и потому столь манящей к себе тайны.
Макс знал что-то. И этим «чем-то» хотел поделиться с другом – но не успел. Он что-то видел перед гибелью. Что-то или кого-то. Нечто такое, один вид которого оказался несовместим с жизнью…
Конечно, следствие еще не сделало выводов, но это не имело значения для Артемия. В его мире, который простым людям вполне резонно кажется странным, так называемые «факты» не являются истиной в последней инстанции. Просто потому, что факты – это божество материалистов. А рядом с понятным материальным миром существуют другие миры, те, в которых куда большую силу имеют вера и безграничная человеческая фантазия.
Артемий не принадлежит целиком ни к одному из миров.
Он – посредник. Его жизнь течет на перепутье миров, и это – основа его мироощущения. А потому нельзя просто отмахнуться от целой папки вполне конкретных фактов – фотографий, схем, адресов и имен. Артемий не связан процессуальным правом и инструкциями по проведению расследований. Он не допустит, чтобы смерть друга оказалась бессмысленной. Теперь он просто обязан найти виновного. Того, кого называют Переходящим дорогу.
И, похоже, он близок к этому.
В тихом полумраке кафе, за чашкой эспрессо Артемий ждал встречи. На самом деле, ароматный фирменный кофе просто остывал на столике рядом с папкой, над которой в оцепенении замер Артемий.
Макс покинул его в самый неподходящий момент, раздразнив любопытство и напугав напоследок. Но оставил то, что действительно роднило их души: плотный клубок вопросов.
Некоторое время Артемий чувствовал себя беспомощно над блеклыми копиями документов – с чугунными неудобоворимым формулировками и нагромождением совершенно нечитаемых канциляризмов. Некоторые непросто перевести на нормальный человеческий язык. «В результате проведения оперативно-розыскных мероприятий никаких противозаконных действий со стороны третьих лиц в отношении объекта наблюдения выявлено не было, из чего представляется возможным заключить… В ходе допроса свидетель не представил достаточных доказательств своей непричастности к данному преступлению, однако, исходя из имеющихся фактов, со всей очевидностью можно утверждать, что на месте преступления он оказался случайным образом, и, следовательно, на настоящий момент нет оснований для изменения его процессуального статуса и привлечения его по данному делу в качестве подозреваемого…»
Одно ясно: люди гибли, и гибли самым странным образом.
Все это обилие разрозненных фактов Макс так и не успел связать воедино. Возможно, потому, что он не знал многого из того, что было известно Артемию. С другой – его знания могли увести еще дальше от истины.
Ведь следователю из рабочего кабинета видится лишь часть проблемы. Он занимается расследованием убийств. А тот, кого называли Переходящим дорогу, вовсе не был убийцей. По крайней мере, в прямом значении этого слова.
Более того, встреча с ним не всегда сулит неизбежную гибель. Она всего лишь предвещает приход в жизнь несчастья.
Но все это лишь догадки. Тому, кому перешли дорогу, уже не до исследования природы собственных бед. Артемию и самому не очень-то хотелось разбираться в этой сомнительной проблеме. Что-то жуткое маячило в темноте этой тайны, и интуиция в панике протестовала против вторжения в эту область.
Но решение принято, и встреча назначена.
– Здравствуйте! Вы и есть Артемий? Я присяду…
За напротив Артемия уселся человек средних лет, в сером костюме при бледном галстуке, и столь же сером выражением лица.
Подошла официантка. Визитер, поморщившись, заказал кофе. С таким видом, словно попросил не эспрессо, а ударить себя по затылку.
Неприятный человек. Человек системы – из тех, кто привык видеть в собеседнике лишь определенную функцию и источник каких-либо благ. Цель любого разговора – прямая выгода, ценные связи, услуги. Такие и в сауну ходят, как на работу – обговорить что-то с нужными людьми в перерыве между коньяком и девочками.
Артемий не любил таких. Но почему-то именно подобные, в основном, давали работу и более-менее щедро оплачивали ее. Артемий для них – связующее звено с призрачным миром оккультизма и мистики. Надо думать, где-то «наверху» решили, что в сложной схватке за место в глобальной экономике и политике нельзя пренебрегать никакими средствами. Видимо, назрела потребность в нем – специфическом специалисте, способном отфильтровывать тонны лжи и профанации от драгоценных граммов драгоценной мистической тайны.
Визитер вряд ли был непосредственным заказчиком. Вообще-то и знать не хотелось, кому понадобился Переходящий дорогу. Хотелось побыстрее избавиться от этого дела, как змее – от зудящей старой шкуры.
Гость так и не подал руки. Даже не представился. Проигнорировав данное обстоятельство, Артемий терпеливо и вежливо улыбался.
– Есть новости по нашему вопросу? – поинтересовался человек.
– В общем… – протянул Артемий. – Похоже на то…
Манера говорить таким вот неопределенным, загадочным тоном была необходимой частью образа. Хотя это более характерно для доморощенных колдунов – точнее, тех, кто считает себя таковыми. Но всякое общение с клиентами должно хотя бы слегка намекать на нечто, выходящее за рамки обыденности. Налет загадочности в деловом разговоре составляет часть ритуала, не более того. Но эффективно способствует заработку.
Артемий демонстративно постучал пальцами по папке, лежащей на столике рядом с подставкой для салфеток.
– Что это? – в глазах собеседника мелькнул интерес.
– На этот раз кое-что существенное, – сказал Артемий, прищурившись. – Его фотографии…
Человек недоверчиво посмотрел на Артемия.
– Его фотографии?
Он помолчал, нервно поерзал, словно терзаемый противоречивыми мыслями. Артемий украдкой разглядывал собеседника, пытаясь понять его настроение. Принесли кофе. Человек брезгливо уставился в чашку. Принялся ложечкой снимать пенку, стряхивая ее в блюдечко.
– Фотографии… – проговорил он задумчиво. – Вы уверены, что это он?
– Более или менее… – сказал Артемий.
– Разве у него могут быть фотографии? – с какой-то тоской поинтересовался человек.
– А… А почему нет? – осторожно произнес Артемий.
– Может, это не он?..
Незнакомец с совершенно неуместной надеждой посмотрел на Артемия.
Артемий мысленно чертыхнулся. Все у его клиентов, не как у нормальных людей! Наверное, это от переизбытка денег и, как следствие – перекосов в сознании. Вот, спрашивается, какого рожна ему надо? Такое ощущение, что этот, напротив, не слишком-то горит желанием получить результаты работы…
– Давайте, я покажу вам фотографии, а вы сами сделаете выводы, – предложил Артемий, потянувшись к картонной обложке с мятой тесемкой.
– Нет, нет! – быстро сказал человек, придерживая руку Артемия. – Вы лучше так расскажите.
– Да? – растерялся Артемий. – Ну, ладно…
Он кратко пересказал то, что слышал от покойного Переверзева. Человек рассеянно слушал и кивал, словно Артемий не выдавал свежие факты, а подтверждал нечто, давно ему, известное. Впрочем, и такого варианта нельзя исключать. Ведь именно от этих людей исходила инициатива странной охоты за Переходящим дорогу.
– Да, да, – сказал, наконец, человек. – Очень на него похоже. – Что ж, продолжайте поиски…
– Простите, а какого результата вы от меня ждете? – поинтересовался Артемий. – Вы просили подтверждения, что Он действительно существует и появлялся в нашем городе. Доказательства, какие возможно было достать, здесь, в этой папке. Чего же еще?
– Доказательства – это хорошо, – сказал человек и вынул из внутреннего кармана пиджака длинный конверт. – Здесь вознаграждение за первый этап работы…
Конверт лег поверх папки. Артемий поднял его, задумчиво повертел в руках, пощупал.
– Судя по толщине, вы не слишком-то высоко оценили этот этап, – проговорил Артемий.
– Это банковская карта на ваше имя, – пояснил человек.
– На мое имя? – удивился Артемий. – Но как…
– Это не важно, – отмахнулся человек. – Это ваш счет в очень солидном банке. Там сумма, о которой с вами договаривались по нашей просьбе.
– Спасибо, – сказал Артемий, не очень понимая, к чему клонит его собеседник.
Он ждал, что от него потребуют более четкие фотографии, возможно, даже видео. Может быть, попросят вывести на потерпевших, кому Переходящий уже успел пересечь дорогу…
Но фотографии заказчикам не интересны, с ним расплатились – можно собирать вещи и уматывать в дальние страны, приводить нервы в порядок на берегу теплого моря…
– Да, – сказал человек. – И теперь к вам будет новое поручение…
Артемий почувствовал, как по спине пробежал неприятный холодок. Не нравилось ему выражение лица того, кто сидел напротив.
– Чем же еще я могу быть вам полезен? – осторожно спросил Артемий.
– Вы должны организовать встречу, – раздельно произнес человек, внимательно изучая Артемия.
Словно желая удостовериться, что собеседник все понял.
– Как – встречу? – упавшим голосом произнес Артемий. – С кем? С Переходящим дорогу?! Как вы это себе представляете?!
– Возможно, я неправильно выразился, – чуть улыбнулся человек. – Разумеется, мы не рассчитываем на личную встречу. Нам просто нужно, чтобы Переходящий дорогу пересек улицу – в нужном месте и в нужное время…
Артемий почувствовал, как все перед глазами поплыло. Он словно провалился в потусторонний, бредовый мир, куда с трудом пробивались слова:
– …или же, в крайнем случае, вы назовете точное место и время, где он пересечет улицу. Желательно, чтобы это была проезжая часть. Вы меня хорошо понимаете?
Артемий еле заметно кивнул, глядя на собеседника дикими глазами. Но тот продолжал совершенно невозмутимо:
– В случае успешного выполнения этого поручения, сумма на счете увеличится в сто раз. Вы меня хорошо слышите? В сто раз. Это еще два ноля. И даже не вздумайте спрашивать «зачем»
– А если… – слабо произнес Артемий.
– А вот «если» быть не должно, – покачал головой человек. – Я даже не хочу продолжать эту тему – она слишком неприятна для этой милой обстановки…
Человек обвел зал прозрачным взглядом и снова уставился на Артемия.
– Все стало гораздо серьезнее, – проговорил он, и в голосе его снова прорезалась тоска. – Я еще не говорил, что на все про все у вас две недели?..
Артемий пребывал в подавленном настроении. Он брел куда-то, уставившись в асфальт, и в ушах звенело от навалившейся пустоты. Временами останавливался, озирался, пытаясь понять, где находится – и шел дальше. Нужно было хорошенько подумать. Только мысли предательски разлетались и порхали где-то вокруг, как безмозглые бабочки.
Впрочем, кое-что стало на свои места, и это «кое-что» отнюдь не добавляло оптимизма.
«В нужное время в нужном месте». Нужно быть полным кретином, чтобы не догадаться, зачем это понадобилось тайным клиентам!
Идеальное покушение.
Такое, в котором невозможно кого-либо всерьез подозревать. Более того – покушение, которое совсем не выглядит, как покушение. Может, не будет даже гибели жертвы. Она просто быстро перестанет быть раздражающим фактором для заказчиков…
Тело покрылось холодной испариной. Даже подумать страшно – кому удумали перейти дорогу эти склонные к мистицизму хитрецы…
Некоторое время даже не думалось о другой стороне этого жуткого дела: о той задаче, которую поставили непосредственно перед ним.
Артемий задохнулся от возмущения и бессилия.
Организовать встречу с Переходящим дорогу! А почему не с самим дьяволом?! Как вы это представляете, господа хорошие?! Неужели вам не понятно, что встреча с ним возможна только в одном случае – если он сам того пожелает?! И уж после этого вряд ли пригодится солидный счет в надежном банке…
Подумав о счете, Артемий остановился, нахмурился – словно вынырнул на поверхность из пучины мрачных размышлений. В пределах видимости, у стены старинного дома маняще мерцал экраном банкомат. Артемий подошел и достал из кармана смятый конверт. Разорвал, вытащил пластиковую карточку – новенькую, красивую. Тут же была и бумажка с кодом доступа.
Сунул карточку в приемную щель, ввел код. Банкомат высветил сумму.
Да, посланник с серым лицом не врал…
Посланник темных сил…
Артемий усмехнулся. Эти безликие клиенты иногда представлялись ему куда более темными силами, чем сам Переходящий дорогу. Неизвестно, каковы мотивы последнего, но заказчики, без сомнения, руководствовались самыми низменными целями.
Артемий мрачно смотрел на сумму, размышляя, не снять ли сейчас все деньги и не удрать ко всем чертям?
Но тут в отражении стеклянной панели заметил какого-то парня – спортивного, коротко стриженного – который, как показалось Артемию, пристально наблюдал за ним. Едва оглянулся – парень уставился в сторону. Наградив перед этим коротким колким взглядом.
Только теперь Артемий почувствовал, что влип. Причем влип основательно и безнадежно. С него теперь не слезут. Не оставят в покое, пока он не доведет дело до конца.
Артемий на секунду закрыл глаза, резко выдохнул…
И улыбнулся.
Трудное решение приняли за него. Что ж, это тоже неплохо. Вряд ли он сам решился бы заглянуть тьме прямо в глаза. Но теперь он сделает это.
Во всяком случае, постарается.
На этот раз Архип не стал выходить навстречу. У забора Артемий заметил серебристую спортивную машину, марку которой так и не сумел определить. Надо полагать, у шамана гости. Точнее – клиенты.
Не стоит нарушать интимный процесс шаманской работы.
Бросил сумку на деревянную лавку у крыльца, огляделся. То, что искал, оказалось на виду – будто специально приготовлено для такого случая.
Многие знают: нет лучше средства для приведения в норму тела и духа, чем самая обыкновенная колка дров. Артемий целиком разделял это мнение. А потому скинул куртку, рубашку и выдернул из колоды увесистый колун.
Подкинул на руке, крякнул – и принялся рубить в беспорядке лежащие рядом поленья. В это нехитрое занятие он вкладывал все силы, чувствуя, как через поры с потом выходят накопившиеся яды.
Это для скептика мир прост, как дважды два, разложен по полочкам и разъяснен в учебниках и расщеплен в ускорителях элементарных частиц. В мире таких, как Артемий, царит другая правда, и у человеческой жизни совсем иной смысл, чем просто набор физиологических процессов.
Артемий знал: сегодня он общался не просто с каким-то серолицым незнакомцем. Он прикоснулся к той стороне, где за оболочкой внешнего лоска царят грязь и мерзость. Пусть даже в разговоре – общаясь с выходцами из грязного мира, невозможно не выпачкаться. И сейчас стоило, как следует, потрудиться, чтобы нормальная человеческая усталость вытеснила то, что навязчиво давило и разъедало душу…
В мерный стук топора ворвался скрип двери. Забавно – у Архипа отчаянно скрипели все двери, включая калитку, словно шаман придавал этому звуку какой-то особый смысл.
Артемий выпрямился, стараясь восстановить дыхание, перехватил топорище по центру, и глянул в сторону крыльца. Было еще не слишком темно, и он мог хорошо разглядеть Архипова посетителя. Точнее – посетительницу.
Невысокая стройная девушка, с короткими волосами пепельного цвета. Симпатичная, но не слишком яркая. Одета просто, но и не сказать, что дешево.
Артемий вспомнил машину у забора. Ну, да, наверное, она неплохо смотрится за рулем…
Таких девушек он насмотрелся за свою странную карьеру посредника. Если бы богатенькие родители знали, какие места посещают порой их избалованные дочери, они бы пришли в ужас. Но многих притягивала, манила Тайна. Особенно ее темная сторона…
Артемий вспомнил, что стоит в одних джинсах, весь взмыленный и растрепанный. И хотя ему не было стыдно за собственную фигуру, он почему-то смутился.
Девушка, похоже – тоже.
– Здравствуйте! – сказала она.
– Хм… Привет! – отозвался Артемий.
Девушка пару секунд еще рассматривала его, будто узнала и пыталась вспомнить, где могла его видеть? Потом, будто спохватившись, быстро попрощалась с Архипом и выскочила за калитку. Взревел мощный мотор, и его низкий гул растворился вдали.
Артемий некоторое время стоял, уставившись в какую-то точку на заборе, пока его не окликнул Архип:
– Ну, чего встал, как истукан? Заходи в дом! Где душ – знаешь…
Душевая кабинка в стиле хай-тек в шаманском доме выглядела чужеродным телом, словно какое-нибудь НЛО. Но это придавало ей особую ценность, как и любому из благ цивилизации в старом, почти деревенском доме. Сбив тугими горячим струями остатки долгого дня, Артемий облачился в чистое – из того немногого, что захватил из дома.
Видимо, придется начинать захламляться заново. Если выгорит тот куш – это может превратиться в дело всей жизни…
Как ни старался Артемий не думать о сегодняшней встрече в кафе, тревожные мысли норовили испортить вечер. Чтобы отвлечься, небрежно поинтересовался у хозяина:
– Что за девушка?
– Понравилась? – усмехнулся Архип. Примостившись в углу, он что-то вырезал из дерева. Какие-то шаманские штучки…
– Да ничего, вроде, – дернул плечом Артемий.
– Она еще придет, – заверил Архип. – И, думаю, не станет возражать, чтобы познакомиться.
Артемий с подозрением уставился на Архипа:
– Только не говори, что ты специально ее заманил…
– А что тут такого? – невинно произнес шаман. – С подругой ты расстался, у тебя хандра, а хандру от расставания лучше всего перекрыть новой встречей…
– И меня даже не спросил, – растерянно пробормотал Артемий. – Без меня меня женили – так, вроде, говорится?
– А чего тебя спрашивать, когда ты весь – вон, как загнанный зверь? – покачал головой Архип. – Я не у тебя, я у духов спрашивал.
– И они привели сюда эту девчонку, – сказал Артемий. – Просто здорово…
– Ага, привели, – кивнул шаман. – Так тебя никто за уши не тянет. Мое дело создать возможность, твое – воспользоваться или нет…
– В любом случае, спасибо, – искренне сказал Артемий. – Может, она у меня еще и водителем поработает? Машина у нее хорошая, мощная. По-любому, спасибо. Это я называю «настоящим гостеприимством».
– Так оно и есть, – довольно оскалился шаман. – Для хорошего человека ничего не жалко. К нему и духи благосклонны. Только вот эту папку твою они не одобряют…
– Передай своим духам большое спасибо, – деликатно сказал Артемий. – Только я как-нибудь сам разберусь со своими делами…
– Ну-ну, – сказал Архип. – Ты мне только проклятье на дом не навлеки. Мне еще тут жить и работать…
– Постараюсь, – пообещал Артемий.
Не очень уверенно.
5
Павел долго любовался отражением в большом, в полный человеческий рост зеркале. Его завораживал собственный облик.
В новенькой эсэсовской форме.
Все-таки, фирма «Hugo-Boss» в свое время постарались на славу, создав элегантно-демонический имидж для нацистов. Что самое интересное, такую вот точно форму когда-то шили заключенные концлагерей.
Павел тихо рассмеялся. Как все-таки в этой жизни все запутано и переплетено! Никогда не знаешь, кто тебе перейдет дорогу, а кому – ты сам.
Однако форму придется снять. Иначе примут за психа.
Впрочем, к чему эти комплексы? Его и так уже принимают за безумца. Так пришла пора оправдывать подозрения…
За дверью раздались крики. Павел с трудом оторвал взгляд от зеркала: в фургон-гримерку ворвался взмыленный продюсер. Его придерживал за руку Зигфрид, вопросительно поглядывал на хозяина. Павел чуть махнул ладонью, Зигфрид отпустил продюсера, оставшись, все же, у него за спиной.
– Что такое? – поинтересовался Павел.
– Вы можете, наконец, объяснить, что здесь происходит?! – брюзгливо крикнул продюсер. – Почему уже два дня ваши головорезы не выпускают нас в город? Что это значит, черт возьми?!
Павел с интересом посмотрел на продюсера, не спеша опустился в кресло. Не спеша – потому, что кружилась голова от обезболивающих таблеток. Закинул ногу на ногу, постучал по каблуку сапога стеком.
– А что вас не устраивает? – произнес Павел. – Теперь это не ваш, это мой фильм. И я сам буду устанавливать правила – кто и когда отсюда уедет…
– А мне плевать! – трясясь и брызгая слюной, заорал продюсер.
Одна из брызг попала на щеку Павла. В нем немедленно проснулась брезгливая злоба.
– Я вижу, что вам плевать, – раздельно сказал он. – А мне плевать на ваше мнение. Решили мочиться против ветра? Уважаю. Только мне придется вас наказать…
Продюсер изменился в лице.
– Как это? – пробормотал он. – Что значит – наказать?
– А вот так, – с улыбкой произнес Павел. – Зигфрид, проследи, чтобы этому умнику выдали форму статиста. И в барак его. К массовке.
– Что?! – бледно проговорил продюсер. В маленьких глазках появился страх.
Но Зигфрид уже выволакивал его из гримерки.
Павел снова повернулся к зеркалу. Нет, все-таки, безумно красивая форма…
Некоторое время он стоял в дверном проеме, болезненно щурясь на жгучее солнце. Мир в ощущениях снова потускнел, окрасившись в серое, и только упрямая злоба придавала силы, чтоб не забиться в какой-нибудь угол и не заорать от страха и отчаяния.
Ну, нет! Он привык оставлять последнее слово за собой, и точку в этой истории тоже поставит он, а не эта неуловимая, переходящая дорогу тварь. И если суждено тонуть в страхе и страданиях, то стоит захватить с собой приличную компанию…
Лицо его стало желтовато-бледным, черные круги под глазами намекали – с ним что-то не так. Но вычищенный костюм, который почти не портило кофейное пятно, прилизанные волосы несколько скрадывали болезненность облика.
Беззвучно шевеля губами, Павел шел по площадке. На него с испугом пялилась съемочная группа, охраняемая крепкими ребятами в черном. Пожилой режиссер с равнодушным видом сидел в сторонке на складном стуле. Второй режиссер семенил позади Павла, ожидая распоряжений. Павел остановился перед декорациями и поднял голову на зловещую надпись над воротами.
Каждому свое… Как точно подмечено!
– Значит, так, – негромко сказал Павел. – Меня не устраивают декорации.
– Какой бюджет, такие декорации, – буркнул второй режиссер, но осекся под острым взглядом Павла.
– Забудьте про бюджет, – сказал Павел. – Это все мне не нравится. Ненатурально. Я хочу, чтобы здесь был настоящий лагерь…
– Что значит – настоящий? – обмер второй режиссер.
Павел с удовольствием посмотрел в округлившиеся глаза. И пояснил:
– Это значит, что снимать будем в условиях, приближенным к реальным. Здесь будут настоящие бараки, настоящая колючая проволока – под током. Настоящие лагерные псы, настоящие сторожевые вышки. И…
Павел провел по небу сухим языком, словно пытаясь попробовать на вкус это жуткое слово.
…– и настоящий крематорий.
Краска схлынула с лица второго режиссера. Он выглядел подавленным и единственное, что смог произнести, было тихое:
– Зачем?
– Так надо, – спокойно ответил Павел. – Давайте сюда вашего декоратора или кто там отвечает у вас за антураж? Сделать предстоит много, а у меня мало времени.
Павел прогуливался по стройке, с мрачным удовольствием наблюдая за ее темпом. С такой отдачей не работали даже на его самых прибыльных нефтяных скважинах. Там просто не платили таких денег.
Главное, чтобы рабочие не пронюхали, что их ждет в дальнейшем. Ведь до конца всей этой затеи никто не должен знать о происходящем…
Мобильник во внутреннем кармане принялся выводить раздражающие трели. Павел достал трубку, глянул на экран и нехотя произнес:
– Да… Да, именно так. Вот и действуйте… Я? Зачем я там нужен? Разберитесь как-нибудь сами, у меня дела… Да, меня не будет… Долго не будет. Я что, перед тобой отчитываться должен? Вот именно. Все к Игорю Анатольевичу… Да, он в курсе.
Павел отключил телефон.
Это раньше его захватывали взлеты и падения собственного бизнеса. Сейчас в душе появилось странное безразличие и даже какое-то недоумение: на что ушло столько сил и времени? Зачем обреченному на муки человеку гигантская империя по выкачиванию денег?
Стиснул зубы. Империя еще пригодится. Она – гарантия его плана. Можно позволить себе подобное безумие – пока оно по карману…
В сопровождении охраны, осветителей и оператора с он прошел к бараку – там держали в взаперти массовку.
Статисты так и остались в полосатых лагерных робах. Помимо всего прочего, так их было легче контролировать. Еще лучшим средством контроля стали ежедневные выплаты – совершенно несоизмеримые с теми крохами, которые полагались «актерам массовых сцен» при прежнем руководстве.
Дверь барака распахнулась. Вспыхнули софиты, и массовка отпрянула от яркого света. Включилась камера, над головами замаячил мохнатый микрофон на длинной штанге.
– Очень хорошо! – фальшивым голосом воскликнул второй режиссер. – Вы постепенно входите в образ! Такие вы и должны быть: усталые, неухоженные, небритые…
– Женщин это тоже касается? – сердито спросила какая-то девушка и двинулась на режиссера.
Павел не сразу узнал ее, осунувшуюся и растрепанную. Это была Настя. Та самая девушка, которая первой заговорила с ним в автобусе. Как, все-таки, обстановка меняет людей. Чирк – и тебя вывернуло наизнанку, как старое пальто – обшарпанной изнанкой наружу. Однако она держится. Удивительно: это даже приятно.
Настю, подавшуюся было вперед, мягко остановил Зигфрид.
– Пусти меня! – вдруг громко вскрикнула девушка, сбрасывая с плеча руку Зигфрида. – Мне надоели эти игры! Давайте, выпускайте нас!
– Немедленно выпускайте! – крикнул знакомый толстяк. – Меня работа ждет – я на три дня только отпросился!
– И вообще, я на вас в суд подам, – желчно сказала какая-то женщина. – Это просто неслыханно! Это похоже на захват заложников!
– Вам вовремя выплачивают гонорары? – негромко поинтересовался Павел.
Повисла пауза, словно люди пытались осознать сказанное.
– Да, да, конечно!
Откуда-то сбоку вынырнул сухонький лысоватый человек средних лет. Странным образом всем своим обликом он больше всех напоминал настоящего узника. Особенно подчеркивали образ нелепые старомодные очки.
– Мы очень довольны оплатой и ждем продолжения работы! – заявил он, преданно глядя Павлу в глаза. – Ведь правда?
Он оглянулся на других «узников», словно бы ища у них поддержки. На него уставились десятки недобрых глаз. Видимо не все разделяли подобный восторг.
– Я понимаю ваш метод, – нервно поправляя очки, затараторил сухонький. – Это замечательный метод! Мы должны почувствовать себя настоящими заключенными, верно?
– Верно! – медленно произнес Павел, с интересом разглядывая этого человека. – Я рад, что вы уловили идею. Вы назначаетесь старостой барака. Ваш гонорар будет двойным. Зигфрид, распорядись.
– Уже сделано, – отозвался Зигфрид.
– Рад, рад, что могу помочь вам! – захлебываясь от восторга, воскликнул человек. – Я ведь как думаю…
– Все, пошли отсюда, – бросил Павел, брезгливо косясь на сухонького.
Было одновременно смешно и противно. Он сам не ожидал, что такой вот сухонький объявится так быстро. Ведь еще ничего, по сути, даже не началось, а вся эта мерзкая пена уже принялась подыматься к поверхности…
Покинув затхлый загон барака, Павел небрежно бросил Зигфриду.
– Да, а эту девчонку, Настю, переведи в изолятор. Я потом с ней отдельно побеседую… Да, и женщин надо бы в другой барак перевести…
– Понял, – сказал Зигфрид и вдруг неловко замялся, словно не решаясь что-то спросить.
Это немедленно заметил Павел и бросил:
– Что такое?
– Да так… – произнес Зигфрид и неловко обвел рукой стройку. – Просто я не пойму никак, зачем вам все это нужно, босс…
– Скоро поймешь, – пообещал Павел.
Он соврал. Он сам еще толком не понимал, зачем ему все это нужно…
Павел неспешно прохаживался по своему новому кабинету. Здесь все предельно строго и просто. Этого, собственно, он и добивался от строителей. Все должно быть казенно, сухо. И страшно.
Антураж. Всего лишь антураж. Декорация, фон, на котором отлично видны уродливые человеческие тени.
Выглянул в окно. Со второго этажа канцелярии отлично просматривалась территория лагеря, очень похожего на самый настоящий лагерь смерти. От этого пейзажа его самого бросало в дрожь: слишком много ассоциаций, слишком много страшной реальности связаны с подобными «декорациями».
Но что поделаешь, если людей так впечатляют декорации? Возможно, если бы все сложилось иначе, Павел построил что-то другое. Например аквапарк или какой-нибудь Диснейленд. Только вот ему в один единственный переломный миг подвернулся этот бутафорский лагерь. Что ж, пусть будет лагерь.
Павел назвал его для себя «лагерем правды». Своей собственной правды. И он не питал иллюзий по поводу того, кто был хозяином в этом призрачном городе, словно вылезшем из ночных кошмаров. Нет, не он был здесь хозяином.
Подлинный хозяин здесь – страх.
В дверь постучали. Рустам легко втолкнул в кабинет Настю. Та не выглядела испуганной. Скорее уставшей и сердитой. Она вопросительно смотрела на Павла округлившимися глазами.
– Я в коридоре подожду, – сказал Рустам, вопросительно глянув на хозяина.
Павел кивнул. Дверь закрылась, он остался наедине с девушкой.
Некоторое время молчали. Такое молчание принято называть неловким. Но сейчас Павел просто переводил дух: он слишком долго был на ногах – слишком долго для своего больного тела.
Указал ей на стул – простой, деревянный, также подобранный декораторами согласно его требованиям. Ничто не должно отвлекать от самого главного – правды.
Павел устало прошел к своему месту за столом, опустился в кресло – куда более удобное, чем этот единственный стул, на котором, напряженно сжавшись, сидела теперь Настя.
«Красивая», – подумал вдруг Павел
Внутренне вздрогнул: что-то новое проснулось в нем, еще недавно равнодушно взиравшем на эту безликую массовку. Словно болезнь приоткрыла в душе невидимые шлюзы для забытых чувств. Что в ней красивого, в этой простой, усталой девчонке, да еще и в уродливой арестантской робе? Может, все дело как раз в одежде? Может, это просто уродливое, извращенное чувство, сродни взрослым играм в «учительницу» или «медсестру» – только с акцентом на насилии и подавление воли жертвы?
Чуть поводил головой из стороны в сторону, отгоняя наваждение.
– Ну? – напряженно произнесла Настя.
– Что? – вздрогнул Павел.
– Это вы меня спрашиваете? – насуплено сказала Настя. – Что вам от меня нужно? Когда вы меня отпустите?
Павел поерзал в кресле, собираясь с мыслями. Взгляд упал на картонную папку на столе. Папка пуста. Точнее, там чистый лист – такой же, как эта девушка для него. Это временное явление: нет человека, на которого нельзя составить персональное «дело».
