Владлен Лядский
Странные люди. Сборник рассказов
Дверь за углом
Выгуливать стажёра – дело утомительное. Шнырёк уже собрался задремать, как его дёрнули:
– Сергей Александрович, взгляните.
Шнырёк неохотно приоткрыл один глаз:
– Ну?
– Вон там. Человек. Третий раз выходит из одной и той же двери, проходит вдоль стены и поворачивает за угол. На грузчика не похож.
– Виталь, ты в армии служил?
Стажёр насупился:
– Ну служил.
– Часовым хоть раз заступал?
– Ну.
– Как часовые ходят?
Стажёр задумался:
– Ногами?
Шнырёк вздохнул:
– По замкнутой они ходят. По замкнутой. Ходит себе охранник и пусть ходит.
Но стажёр не сдавался:
– Огибая здание три раза за десять минут?
Шнырёк встал:
– Убедил. Глянем, что с ним не так.
***
Замок в подозрительной двери был для проформы, открываясь ногтём. Шнырёк потянул дверь на себя, и стажёр сунул голову внутрь:
– Всё с ним не так, Сергей Александрович.
Удивление стажёра было понятно – в подсобке с дворницким инструментом были глухие стены. Сам же Шнырёк не выглядел удивлённым. Он выглядел как человек, тычущий пальцем в дверь.
– Филёнка, планки и сверху жесть. Сердито и дёшево. – Шнырёк вытер палец о штаны. – Так, тут ловить нечего. Пойдём.
В проулке стажёр заворочал головой, ища, где будет хорошо спрятаться, чтобы потом сразу хватать, финтить и парковать. Шнырёк, едва достававший Виталию до плеча, похлопал его по руке:
– Расслабься. Это один из наших подопечных. Сейчас мы его дождёмся, поздороваемся и сообщим, что его поведение вызывает вопросы у населения. Ты у нас пока без допуска, но в целях поощрения за внимательность, так уж и быть, переставим подписку и чтение досья местами.
***
Попрыгун, даже когда шёл открывать входную дверь, был всегда одет, обут, с паспортом в одном кармане, и международной кредиткой – в другом. Жил же Попрыгун в квартире-студии, где не было стен, а санузел обладал мощной вытяжкой и отделялся от жилого пространства специальными занавесками.
А всё из-за того, что у Попрыгуна была привычка время от времени входить в одну дверь, а выходить совершенно из другой.
Первый свой скачок Попрыгун совершил в достаточно взрослом возрасте, когда его срочно вызвали в поликлинику по поводу диспансеризации. И он там оказался – правда, в неиспользуемом крыле и без штанов. Которые остались в другой комнате квартиры, куда он и направлялся.
Пациента без пижамы заметили санитары. Их возмутил непорядок в одежде и после перебранки Попрыгун закономерно оказался в кабинете у психиатра. Тот пациентному разнообразию обрадовался и повёл разговор о роли дверей в жизни человека. Вот только пациент был пугающе нормален. И это озадачивало.
Добил врача вопрос: а если бы он, Попрыгун, смог бы повторить фокус с дверью, то кто тогда выглядел бы психом? Он, или же те люди, что наблюдали за ним? Психиатр задумался, посидел минут пять, после чего пошёл договариваться, чтобы пациенту нашли штаны и помогли попасть домой.
Ключи-то остались в квартире.
С тех пор где-то раз в месяц Попрыгун совершал бесплатные путешествия в одну сторону не по своему желанию. Это заметили где надо, нашли Попрыгуна и убедили, что быть изученным государственным феноменом – важно и почётно.
В ходе наблюдений искусствоведы выяснили о Попрыгуне кое-что интересное. Так, он всегда выходил из деревянных дверей, открывающихся на себя. И никогда не мог начать скачок, если думал о нём.
Изолировать Попрыгуна не стали – бесполезно. Но адаптацию провели.
Теперь, будучи легализован, Попрыгун скакал уже с некоторым комфортом. Оказавшись в очередном уголке родной страны, он сообщал куда надо о скачке и сам добирался домой. Если его вдруг задерживали – говорил секретные слова, от которых быстро оказывался на свободе.
Где-то раз в полгода, когда Попрыгун оказывался там, где по-русски не говорили, подключался МИД. Особых проблем с возвращением Попрыгуна на Родину не возникало – у дипломатов были рычаги воздействия на региональные власти.
Если его задерживали раньше, чем он добирался до посольства, он честно говорил – похитили неизвестные, вывезли сюда и почему-то отпустили. Пожалуйста, помогите вернуться домой. Лиц не рассмотрел, подробностей не запомнил. По-вашему хорошо говорю? Так я ещё на пяти языках умею, так как полиглот.
Правдивая и непробиваемая легенда. Местные органы посылали запрос в МВД о похищении имярёк. Запрос попадал куда надо, и обратно шло заранее написанное заявление о пропаже и словесная ориентировка. После чего Попрыгуна передавали дипломатам и в 24 часа возвращали на Родину.
***
– …И я так думаю, что наш гимнаст что-то про себя понял и теперь это проверяет. А ты молодец – быстро его срисовал. В нашем деле взгляд…
Мимо пронёсся гнусно орущий Жигуль с молодой компанией внутри. Автомобиль завилял, с искрой зацепил стену и в развороте ушёл в жилой массив.
– Вот я и говорю…
Виталий обернулся – пропавший перед самым столкновением Шнырёк опять стоял посреди проулка и нервно отряхивался.
– В нашем деле без чутья никак. Но к нему ещё глаз надобен, чтобы не пришлось обнюхивать каждого… – тут Шнырёк обратил внимание на выпученные глаза и приспущенную нижнюю челюсть стажёра. – А, ну да. Значит, теперь будет две подписки вместо одной. Бывает.
Невозможка
Если вам вдруг кажется, что с вами происходит неприятностей больше обычного, не спешите проклинать судьбу и жаловаться на неудачный день. Оглянитесь и вспомните – не появлялось ли вокруг новых людей? Вполне возможно, что они имеют отношение к вашим неприятностям. Ну или вам просто не повезло оказаться в том же месте и в то же время, когда там по своим делам проходил Невозможка.
Невозможка. С ним вообще лучше не иметь дело. Вокруг него всегда происходит необъяснимая ерунда. Он может пойти вынести мусор, а в результате угодить в третью по счету больницу, потому что его укусил крокодил, оказавшийся в мусорном баке. От первой же больницы скорая не доехала, обнявшись с автозаком, а во второй намертво заклинило все двери.
Стоит ли говорить, что после примерно трёх подходов Невозможки к компьютеру тот гарантированно выходит из строя. Единственная электроника, которая согласна с ним дружить – это Нокиа 3310, да и ту приходится менять примерно каждые полгода. Правда, причины выхода из строя у неё всё-таки физические – то неудачно под самосвал улетит, то выпадет с пятнадцатого этажа, то схватит осколок разлетевшегося диска промышленной болгарки.
Ещё ходят упорные слухи, что Невозможка ещё в детстве посмотрел мультик на консоли «Волк и яйца», чем нечувствительно превзошёл самого Чака.
Работает Невозможка уникальным специалистом – закапывателем нежелательных устройств. Если надо изящно и чисто завалить промышленные испытания чего-то, состоящего более чем из трёх подвижных частей, то надо позвать Невозможку и дать постоять ему рядом. Переход на непредусмотренный режим с последующим выходом из строя гарантирован. И в гробу он видел многоуровневые системы защиты и многократно дублированные контуры.
Если он сказал в утиль – значит, в утиль. И дело не в том, что Невозможка такой весь из себя разносчик хаоса. Просто нерабочих состояний у устройства всегда больше, чем рабочих и часто достаточно лишь немного подтолкнуть, чтобы всё посыпалось. Так что неудивительно, что на окружающих Невозможка производит впечатление луддита, консерватора и любителя здорового образа жизни – он избегает лифтов, машин, банкоматов и эскалаторов. Ходит пешком, ездит на предельно упрощённом велосипеде и рассчитывается исключительно наличными.
Работы у Невозможки немного, но его всегда держат под рукой – потому как числится он в графе «секретное оружие стратегического назначения». Особенно он хорош, когда надо по каким-то причинам завалить импортные поставки. Пихнул его в госприёмку, отобрав мобильник – и пожалуйста.
В эпоху импортозамещения он одно время был незаменимым инструментом для расторжения долгосрочных контрактов по причине тотального брака партии. Его пытались выкрасть японцы и ликвидировать французы. У первых в критический момент сломалась машина, вторые завязли в нерукотворном болоте, возникшем на месте прорыва фановой и отопительной трубы. Те, кто их оттуда вылавливал, предпочитали об этом эпизоде не рассказывать даже в сильнейшем подпитии.
В своё время ходили слухи, что именно Невозможка содействовал принятию закона о ликвидации игорных заведений и перенесению их в специальные игровые зоны. Закон этот активно торпедировали наиболее крупные казинодержатели. И поэтому в один вечер к ним на огонёк заглянул Невозможка в сопровождении двух искусствоведов в штатском.
Двух часов вполне хватило, чтобы двадцать человек поверили в свою счастливую звезду. А вот крупье окончательно разуверился в теории вероятностей, когда рулетка начала выстукивать что-то, отдалённо похожее на марш артиллеристов. Однорукие бандиты тоже отметились перевыполнением плана по выдаче джекпотов и показыванием фотографий личной жизни из комнаты охраны.
Когда в здании сработала противопожарная сигнализация, всех полило пеной и отрубился свет, Невозможка решил перейти в местечко поуютнее. В ту ночь там был поставлен рекорд по количеству флеш-роялей и выпадений тузов к одиннадцати. Правда, ещё на один из припаркованных кабриолетов упал банкомат, а под другим преждевременно сработала тротиловая закладка – но это сущие мелочи по сравнению с тем, что в подсобке пооткрывались все кеги с пивом, залив тайный зальчик для своих, где игра шла на десятки миллионов.
На следующий день, когда владельцы подсчитали убытки и записались к парикмахерам закрашивать седину, их предупредили, что если они продолжат сопротивляться неизбежному, такое веселье будет приходить к ним каждый день. После этого вопрос о запрете казино пошёл гораздо быстрее, а один широко известный в узких кругах доктор семи наук назвал Невозможку «расплатой Природы за лотереи».
В этом была своя логика – события обычно происходят пачками и неожиданности – не исключение. И если стараться их подкрутить и обуздать – рано или поздно это выйдет наладчику боком. Особенно если воспринимать всё общество как одного общего наладчика. И тогда с точки зрения отдельного индивида Невозможка – ходячая аномалия. Но с точки зрения уравновешивания сложноорганизованных систем – необходимый ноосферный финт. Что-то вроде токосъёмника для нейтрализации остаточных зарядов.
Так про Невозможку сформулировали люди из отдела нелинейных вероятностей. Отдел сей был построен вокруг него одного и активно процветал. И его сотрудники, не преуспев в понимании сути явления, научились весьма неплохо предсказывать, что именно может пойти не так: Невозможка очень красиво менял график распределения вероятностей. И, хоть не без огрехов, но последствия его действий были всё же предсказуемы.
Другое дело, что для этого были нужны исходные вероятности подчас очень сложных систем, требующих огромных вычислительных мощностей. Но так и прогноз погоды тоже не на коленке делается. Отдел накапливал статистику антистатистики, оттачивал практический инструментарий и всячески старался адаптировать проявления Невозможки на пользу государству. И наоборот – старались подбирать подходящие странному человеку наиболее подходящие задачи. Хотя это требовало особой изобретательности и тонкого чувства момента.
И не без осечек.
Так что если где-то проблемы сыплются косяком, хотя вчера всё нормально работало… если где-то электроника празднует День Карася… если слесаря из ЖКУ во дворе кусает проснувшаяся посреди зимы оса… вполне возможно, где-то неподалёку исполняет свой неведомый долг странный человек государственного значения. Пусть и кажется на первый взгляд, что он просто гуляет туда-сюда.
Хотя, возможно, что он просто в дальний магазин за хлебом. Потому что в первый вместо хлеба завезли булочки, во втором санэпидемконтроль делает ставки на боксёрский поединок крыс между торговыми рядами, а в третьем заклинило роллеты из-за залезшего между контактов особо жирного таракана…
Насморк
Если вы отчаялись откосить от армии с белым билетом, получить пожизненное освобождение от физкультуры или закрыть прогулы бюллетенем и уже готовы пойти на нетрадиционные методы – можете поискать в недрах Сети объявление. Что-то типа «Схожу за вас на медосмотр с нужным диагнозом. Недорого. Законно. Надёжно». Это значит, что Насморк в очередной раз ушёл от наблюдения людей в белых халатах и занимается добрыми делами на свой манер.
А ещё ему остро нужны деньги.
Свой результат вы получите. Правда, потом не удивляйтесь, если за вами придут солдаты в костюмах ОХЗ и зальют всё жилище дезинфектором – Насморк иногда увлекается и перегибает палку.
Вообще, по-хорошему, Насморк должен бы содержаться в герметичном боксе красной зоны особо охраняемого бункера. Хотя бы потому, что на фоне Насморка Тифозная Мэри, Лю Цзяньлунь и другие суперраспространители смотрелись как итальянская малолитражка на фоне БЕЛАЗА. Потому что если взять у Насморка анализы утром, в обед и вечером, то врачи вам скажут, что это три разных больных с весьма запущенными болезнями. Причём одна уже давно побеждена и на просторах страны не встречалась с сорок седьмого года, кроме одного сомнительного случая в восемьдесят втором.
Поэтому, если вдруг ему кто-то особо не нравился – Насморк нанюхивался перцем и обчихивал негодяя с ног до головы. Из-за этого к нему категорически было запрещено приближаться людям с ВИЧ (или другими причинами подавленного иммунитета) – обилие и разнообразие дохлых микроорганизмов могло и убить слабый организм.
В этом был весь Насморк – в его организме неизвестно откуда появлялись и неизвестно куда девались всевозможные возбудители всевозможных болезней. Правда, наружу они попадали исключительно в деактивированном виде и эпидемий породить не могли. Зато перепугать впечатлительных лаборантов и эпидемиологов – это сколько угодно. Сам же Насморк если и замечал какие-то отклонения в самочувствии – то предпочитал списывать их на психосоматику.
Его иммунная система была предметом зависти биологов, военных и диктаторов – более глухой, гибкой, непроницаемой и параноидальной обороны никому не встречалось. При этом она умудрялась существовать на небольшие ресурсы тела, не сжирать его изнутри и не изводить носителя постоянными аллергиями. Правда, были проблемы с образованием мышечной массы и выработкой некоторых белков – но за такую биоблокаду приходится чем-то платить.
На такой благодатной основе можно было создавать вакцины, исследовать древние штаммы и пачками защищать кандидатские и докторские. Что активно и делали. А самые нетактичные исследователи настойчиво интересовались – не покупал ли Насморк себе рыбку на ужин в одном из ларьков на одном известном зарубежном рыбном рынке? И не он ли лет пятнадцать назад при выезде на шашлыки за неимением носового платка высморкался в дикую утку?
Чушь, конечно – Насморк был строго невыездным и терпеть не мог копчёное мясо. Но он всегда вежливо кивал, чтобы не разочаровывать. Он вообще был образцовым странным человеком – нашёлся практически сразу после рождения (что было нетрудно – при таких-то анализах). Активно наблюдался и исследовался, охотно шёл на контакт и свою особенность осознавал и даже полагал своего рода долгом.
Причём не только перед НИИ эпидемиологии, но и перед простыми людьми. И потому регулярно сбегал и за символическую плату (жить на что-то всё-таки надо) помогал людям водить здравоохранение за нос. Но его быстро вычисляли и отправляли обратно, прощая мелкое негодяйство. Ведь именно из-за Насморка из списка глобальных угроз навсегда вычеркнули нашествие зомби.
Потому как достаточно было изловить зомби, получить из него образец, ввести его Насморку, дождаться через часок иммунного ответа, взять образец – и ключ к вакцине в умелых руках. А после неё зомби могут хоть искусаться, но на территории страны ряды живых мертвецов будут пополняться только за счёт антипрививочников.
Что государственным интересам противоречило бы не сильно.
Так что если вы отчаялись получить медицинский отвод и, погрузившись в глубины Сети, нашли подобное объявление – не скупитесь. Тысяча или даже две – немного для человека-заслона для мира без зловещих мертвецов.
Посылка
– Уважаемые пассажиры, занимайте обе стороны эскалатора!
Ага, щас. Здесь и так осталось только два типа людей – те, кто торопятся и те, кто прямо уже опаздывают. И если ты не пропустишь их слева, они оттолкнут тебя справа. Самое правильное – это пустить таких по крайним путепроводам, а по центральному пусть едут те, кому полторы минуты погоды уже не сделают.
Андрей бы с большим удовольствием выпал бы из этого скоростного потока и совершал неторопливый познавательный моцион. Но противостоять строго упорядоченному потоку не так-то просто.
Возможно, осмотр подземных достопримечательностей стоило бы начать часов так с десяти утра. Тогда схлынет утренний поток, и детали интерьера начнут просвечивать через подвижную людскую массу.
Но у него был плотный график. И неопределённое место будущего рандеву. Где-то на красной линии, между Сокольниками и Парком культуры. И со всем этим надо было разобраться до шести часов – дальше это всё теряло смысл.
Андрей бросил взгляд на часы – без двух девять. Стоило бы поднажать, потому что пока он был только на Полежаевской, а это минимум две пересадки – и то при условии, что он не запутается в направлении движения. Это местным такие подробности очевидны – остальным приходится разбираться.
Говорили, кстати, что именно так местные патрульные определяют кандидатов на досмотр и проверку документов – нужно лишь достаточно долго изучать информационные указатели. А в его планы лишнее взаимодействие с исполнительной властью никак не входило – кое-кто мог неверно это истолковать.
С весьма неприятными последствиями.
Андрей наконец-то соотнёс карту, платформы и указатели, вышел на свою сторону, проверил, что стоит на достаточном расстоянии от жёлтой линии и стал терпеливо дожидаться состава.
Программа-минимум – до одиннадцати обхватить взглядом весь отрезок. Максимум – определиться со станцией, где его ждёт встреча с неведомым. Тем самым, что так невежливо влезла в его жизнь три дня назад…
В то утро он думал, как лучше провести заслуженную субботу. И вдруг ему звонит доставщик и говорит, что ждёт его у подъезда с посылкой. Андрей спустился, встретил курьера, расписался и взял маленькую коробку. Он понятия не имел, откуда она – онлайн-покупок в последнее время не было, на почте тоже вроде ничего не пропадало. Родственники посылками и переводами тоже не баловали. Обратный адрес тоже ничего не говорил. Возможно, что в доставке просто ошиблись адресом.
В таком случае можно с чистой совестью посмотреть, что там, а уже потом искать хозяина. Не совсем этично, но всё-таки любопытно – что присылают другим людям? Тем более такое маленькое и увесистое. Наверняка, что-то необычное и интересное.
Андрей вернулся в квартиру, отнёс коробку на кухню и ножом взрезал запечатывающий скотч – он не переносил звук рвущегося картона. Странно, но в коробке была только двухлитровая упаковка томатного сока. Не самая дорогая и не такая уж редкая. Точно такие же упаковки стоят в ближайшем супермаркете. Тогда зачем? Стоимость пересылки явно дороже содержания.
Андрей поднапряг память – не проиграл ли ему кто-нибудь какое-нибудь дурацкое пари? Или кто-то вдруг вспомнил о старом долге? Тоже вряд ли. Или у кого-то позднее зажигание с первого апреля? Так ноябрь на дворе. Или это челлендж? Прислать человеку в субботу томатного сока, чтобы он сделал себе Кровавую Мэри. Вполне себе нормальная идея для повторюшек.
Поломав голову, Андрей достал упаковку и поставил на стол – не пропадать же добру. Вместо кетчупа не пойдёт, но запить вечерние пельмени будет нормально.
Под упаковкой обнаружился небольшой квадратик бумаги с каким-то текстом. Андрей прищурился – текст был волнистый, разноцветный и в коробочной полутени читался плохо. Вблизи было не лучше – оправленный в ламинат флаер бликовал на солнце. Андрей отодвинул руку под стол и наклонил листовку к себе:
«Дорогой друг, приглашаем тебя на незабываемое мероприятие. Энергичная атмосфера, тысячи участников, легендарное тематическое пространство. Тебя ждёт яркая программа, новые знакомые и масса ярких впечатлений. Вход строго в лазоревой шапке и сиреневой куртке. 17-е ноября, 18-45. Приходи. Будет… БУМ!».
Кто-то погасил свет и выключил звук. Потом свет включился, но какой-то красный. Андрей спокойно ждал. Потом осторожно облизнул губы и медленно провёл рукой по лицу. Не кровь. Томатный сок с мякотью и солью. Видимо, из упаковки. А тишина – потому что контузия. И сейчас она начнёт проходить под неприятный свист.
Так и произошло – в уши будто вставили по свистку и от души дунули. Правда, быстро вынули и отодвигали всё дальше. Но под черепом всё равно пульсировало, содрогалось и подёргивалось. Андрей с силой провёл ладонью по лицу, смахивая сок на рубашку – её так уделало, что десять грамм сока уже ничего бы не изменили.
Он сам, да и вся кухня выглядели… живописно. Последний раз нечто подобные было, когда из кастрюли для картошки фри сбежало вспенившееся масло и полыхнуло факелом до потолка. И горело так секунд пять, пока он пытался сообразить, что делать. Но масло, проявив своё пламенную сущность, быстро утихомирилось и залезло обратно в кастрюлю, оставив только горький дым и отметину на потолке.
Тогда во избежание он купил закрывающуюся фритюрницу. А сейчас? Он как-то не видел в продаже взрывоустойчивые холодильники и ударопрочные стаканы.
Андрей ещё раз облизнул губы – сок был вполне свежий, без намёка на кислинку. Разве что какой-то мучной привкус – так и сок был не самый дорогой. Да и нельзя не заметить упаковку на последнем паскале брожения. А значит, кто-то послал ему взрывной сок и бессмысленную записку.
Андрей посмотрел вниз – она всё ещё была в руке. Андрей перевернул её – с другой стороны тоже был текст. Вот только без тени намёка на прежнюю игривость:
«Теперь, когда ты обратил внимание. Это произойдёт в назначенный день и час. И ты можешь на это повлиять. Никаких знакомых, властей или частных детективов. Любая попытка вовлечь или предупредить – и бум будет раньше. Не успеешь – бум будет в срок. Преуспеешь – и будешь вознаграждён.
Впрочем, ты не обязан что-то делать. Это произойдёт, пострадает много людей и о том, что ты ничего для них не сделал, будем знать только я и ты.
Решать тебе. ГТ»
Ниже были четыре узких колонки совсем уж крохотного текста – что-то вроде стихов. Андрей поднапряг глаза, но бесполезно – на такой шрифт уже нужна лупа.
И подумать.
Удивительно, сколько площади можно испачкать двумя литрами густой и яркой жидкости. Андрей методично отмывал кухню и неторопливо размышлял. Быстрее было нельзя – иначе под черепом опять начинало неприятно позвякивать.
Кто-то предлагает ему предотвратить что-то. Скорее всего – теракт. В них обычно что-то взрывают при скоплении народа. И для серьёзности намерений продемонстрировал будущий бум в миниатюре. И использовал для этого густой томатный сок – из-за драматичности и вязкости для смягчения ударной волны. Хоть где-то сериальные знания пригодились.
Вообще-то ему бы сейчас перепугаться до одури и бояться собственной тени. Но это недостойно и вообще он уже принял щедрую порцию универсального психического растворителя в горячей ванне. Так что лишние переживания растворились и вышли вместе с потом.
А нет, не все.
Андрей остановился, прикрыл глаза и переждал наплыв близких воспоминаний. Они быстро завязли в хмельной завесе и растворились без следа. Андрей потряс головой, промыл в раковине губку и продолжил оттирать стол.
И при этом хлопок был точно подогнан под место в тексте. Совпадение? Очень вряд ли. Таймер? Сложно и ненадёжно – мало ли как бы он поступил? Мог бы и не взяться за записку или вовсе уйти с кухни. Дистанционный подрыв? Значит, за ним наблюдали. Возможно, наблюдают и сейчас.
Андрей поднял голову и всмотрелся в окно. Закатное солнце делало противоположный дом неразличимой громадой. Если кто-то и сидит там с объективом, то он делает это без лишней помпы и подсветки лиловым прожектором.
Может, записка – это правда. Может, розыгрыш. Но в любом случае – нормальные люди так не поступают. А потому искать причину, почему выбор пал именно на него – глупо. Маньячную логику понимают только маньяки. Правда, маньяки очень педантичные и разбирающиеся во взрывном деле. Его ведь только контузило и перепачкало по самые уши. Но стёкла целы и даже стол почти не пострадал – спасибо закону Архимеда. Или Паскаля?
У Андрея было не очень с физикой.
10-00.
«Станция Боровицкая. Переход на станции Арбатская и Библиотека имени Ленина. Уважаемые пассажиры! О подозрительных предметах сообщайте машинисту».
Да он бы с радостью сообщил. С большим удовольствием и облегчением. Но пока у него только смутные намёки и пропахшая помидорами кухня. А запах к делу не пришьёшь.
Андрей подхватил рюкзак, вышел из вагона и приказал себе смотреть во все глаза и уши. Крупнейший узел из четырёх станций – где, как не здесь, наносить болезненный удар? Но это ещё надо было доказать, связав с этими глупыми стихами… Он ведь перебрал не одну коробку с барахлом в поисках лупы, чтобы их прочесть. И мало что понял:
В сердце страны -
Механический спрут.
Связавший в одно
Разнородное всё.
Отражённый двойник
Растворившись в потоке
Запретное прячет
У всех на виду
Храм первородный
Становится глубже
Лебедь чёрный плывёт
В общем пруду
Неизменный символ
Вращения ось
Неизбежен и хрупок
Качество исполнения посредственное, соблюдение орфографии, метра, размера и рифмы на уровне девятиклассника. Да ещё последняя строфа оборвана. Будь он экспертом-лингвистом, он бы вытащил из этого листочка ещё много чего интересного. Но Андрей решал задачу попроще – понять, где, когда и как это произойдёт. И, похоже, что в строфах на то есть все указания. Видимо, этот аноним ГТ хочет, чтобы он, Андрей нашёл то, что нужно предотвратить, но не хочет чрезмерно это упрощать. Потому что зачем иначе затевать весь цирк?
Кстати, что за ГТ? ГТО? Но какой именно? Японский или советский? Или это ГТА? Из той самой «банды ГТА»? Но они, насколько он помнил, занимались разбоями на дорогах, а не взрывами. Или это отсылка к суперкарам вроде Ford GT? Или это вовсе Главный Терминал? Тогда где он и зачем сдался Андрею?
Словарь аббревиатур предлагал ещё сорок семь вариантов расшифровки, но к разгадке не приближал. В конце концов, Андрей махнул на это рукой и решил разгадывать то, что для разгадывания предназначено.
«Сердце страны» понятно, что – Москва. На старых картах она и вправду здорово смахивала на главный кровеносный орган. Но современная (Андрей честно пытался быть патриотичным) – она больше походила на распластавшуюся медузу, раскидавшая во все стороны свои щупальца со стрекалами.
Связавший всё спрут – что-то, что заставляет эти двенадцать с гаком миллионов человек ощущать себя в одной территориальной единице. Не всякая страна столько насчитывает, а они как-то в одном городе умещаются и всё норовят выпихнуть лишних.
Тут он понял, что ему надоело отмывать подвесные шкафчики, и решил взять небольшой перерыв на диване с телефоном.
Андрей отвлечённо листал поисковую ленту, как вдруг взгляд на чём-то споткнулся. Он остановился и медленно крутанул назад. Где-то здесь. Что-то, что было созвучно его мыслям. Вверх, ещё вверх. Да, вот это – мем про сращивание петербургского и московского метро. На спрута не очень похоже, но там и сказано, что спрут механический. Андрей прищурился – сходство было налицо.
Тогда следующие две строчки тоже ложились в строку: кто-то ему как-то рассказывал, что большинство москвичей в городе не ориентируются совершенно. Они знают только небольшие области вокруг нескольких узловых для себя станций. Что стоит там над тоннелями – то тайна великая для них есть. И если с метро что-то случится – они застрянут на знакомом островке в окружении сущей терра инкогнита.
И тогда коллапс неминуем. Даже не из-за пробок: на экстренный случай можно будет запретить личный транспорт и пускать по дорогам только автобусы и служебный транспорт. Гораздо сильнее по людям ударит потеря себя во времени и пространстве. Так-то метро – это своего рода отложенный телепорт – вошёл в один павильон, через час вышел из другого. Городского массива вроде как бы и нет.
Андрей кое-что в агорафобии и культурном шоке понимал. Он всё-таки в Москве пару раз был. С туристическими целями. И это бесконечное нагромождение всего и вся, когда ничего нет в единственном экземпляре, и ничего не есть обязательно, ощутил весьма остро.
Итак, метро подходит. Но в Москве его станций за три сотни. И это не считая технических и заброшенных, про которые он тоже где-то когда-то читал. Что свет на них всегда выключен, поезда проскакивают их на повышенной скорости, а вся платформа уставлена свергнутыми памятниками прошлого. И что если заснуть вечером в поезде, рано или поздно он остановится на этой станции и твои следы навсегда потеряются среди бронзы и гранита бюстов и барельефов…
Тут Андрей дал себе подзатыльник и приказал не отвлекаться на мифы и легенды большого города. У него были более приземлённые проблемы и задачи. И важность важностью – но завтра в квартиру будет не зайти.
Ближе к полуночи он очистил кухню и упал, не раздеваясь, на диван. Часам к трём ночи он понял, что смотрит в одну точку и мысли плавают в голове бестолковыми кругами.
Утром Андрей позвонил на работу предупредить, что заболеет до пятницы или до понедельника – смотря как пойдёт, оставил деньги за квартиру на тумбочке в прихожей, а сам двинул на вокзал за билетом на ближайший литерный до Москвы.
Ехать предстояло двое суток, поэтому Андрей по дороге на вокзал купил самые большие наушники и засадил солидные деньги за мобильный интернет за пределами родного округа. Незапланированные расходы больно били по карману, но не успеть или оказаться в подвешенном состоянии из-за собственной скупости было бы слишком глупо.
Верхняя полка в середине плацкарта – достаточно хорошее место, чтобы тебя не отвлекали лишний раз. Купе же образует замкнутый мирок, в котором общаться необходимо. Поэтому он и готовился: большие наушники, павербанк, толстый сборник сканвордов и носок с дыркой – все атрибуты, заменяющие пассажиру табличку «не беспокоить».
Интернет ловил только на станциях, поэтому Андрей быстро освоил метод отложенного вопроса. Пока поезд ехал, он записывал вопросы. На остановках, когда связь становилась устойчивой, он быстро открывал пять-шесть вкладок на каждый вопрос, а потом последовательно читал и формулировал следующие вопросы.
