Вольтер
Марк Аврелий и францисканский монах
М. А. Вы рассказываете мне поразительные вещи. Все эти изменения не могли произойти без великих несчастий. И все же, как и прежде, я люблю человеческий род и жалею его.
Ф. м. Вы слишком добры. Это стоило, действительно, потоков крови, и сотни областей были разорены, во чтобы брат Фульгенций мог спокойно спать в Капитолии, это все было просто необходимо.
М. А. Рим, столица мира, так низко пал итак несчастен! Ф. м. Пал, если хотите, но несчастен – нет! Напротив, в нем царит мир и процветают изящные искусства. Бывшие владыки мира стали учителями музыки. Вместо колонизаторов мы посылаем в Англию кастратов и скрипачей. У нас нет больше Сципиона [9], уничтожающего Карфаген, но нет и проскрипций: мы променяли славу на покой-
М. А. Я старался в жизни быть философом и впоследствии, действительно, стал им. Я нахожу, что покой стоит славы; но по всему, что вы мне говорите, я мог бы заподозрить, что брат Фульгенций – не философ.
Ф. м. Как! Я не философ? Я до неистовства философ! Я преподавал философию и более того – даже теологию.
М. А. Что такое эта теология, будьте добры объяснить? Ф. м. Теология… это то, что я тут, а императоров больше нет. Вы, по-видимому, раздражены моей славой и маленькой революцией, приключившейся в вашей империи.
