Яна Дин
Никто, кроме тебя
Я не осмеливаюсь сказать об этом Даниэлю. Чувствую, хорошим это не кончится. Ему не нужно об этом знать. В конце-то концов, Рицци, без пяти минут мой муж, и имеет право. Так скажет отец, если я заявлю об этом.
Думаете, что сделает Дэн?
Сейчас мне нужен покой. Тихая гавань. Океан, способный потушить огонь внутри. Именно в этот момент, крепко обнимаю Даниэля за талию, ощущая теплоту его тела. Кладу голову на его грудную клетку, прекрасно слыша успокаивающие, размерное сердцебиение.
Я не жду ответа. Мне просто необходимо почувствовать его тепло. Почти ощущаю его прикосновения к моим плечам…
– Андреа?
Но вздрагиваю, узнав в этом голосе сестру.
Даниэль понимает нашу оплошность, и быстро отходит на несколько шагов сразу. Становится плохо, но заставляю себя посмотреть на сестру. Тина явно ошарашена.
Мы с Даниэлем находились слишком близко к друг другу. Наши объятия считались дурным поведением. Я не понимала, насколько сильно рисковала. Увидел бы кто-то из мужчин, Даниэль не избежал бы пули в лоб.
От этой мысли становится дурно.
– Поговорим? – сердце замирает на мгновения, когда смотрю на Тину.
В отличие от меня, Даниэль стоит спокойно и непроницательно. Порой, кажется, будто он ничего не боится. Не боится поцеловать меня, зная, что отец отрубит ему руки, узнай об этом. Обнимать меня, несмотря на всю опасность. Он бесстрашен, а я пользуюсь этим.
Если отец хоть раз увидит намек на что-то большее, чем наши отношения «телохранитель & подопечная», Даниэлю не жить.
Тина, все ещё стоит на последней ступени. Ее взгляд прыгает с меня на Даниэля и обратно. Сестра одобрительно кивает моему вопросу. Повернувшись, спешно вхожу в свою комнату, не удостоив Даниэля даже взглядом.
Мартина прикрывает за мной дверь. Мы выдыхаем в унисон.
– Ты порядком спятила, да? – тут же выдаёт она.
Качаю головой, не в силах ответить. Забыть ощущение безопасности в его объятиях.
– Это вышло случайно, – прикрываю глаза, оправдываясь словно перед собой, – Вся эта ситуация выбила меня из колеи. Рицци…, – сажусь на кресло, потирая виски, пытаясь найти подходящие слова всему этому сумасброду.
– Андреа, ты смерти своей хочешь? – сестра садится передо мной на корточки.
Поднимаю взгляд со своих коленок, встречаясь с зеленой её глаз.
Раньше бы с удовольствием могла ответить: «да, хочу». И сейчас во мне играло это чувство. Но не так сильно, как прежде.
Что со мной творится?
– Ладно, ты о себе не думаешь, – качает головой Тина, – Что насчёт его? – кивает в сторону двери за нами, явно имея в виду Даниэля, – Его же кастрирует и отправят на тот свет.
– Нет ничего такого, чего они могли бы узнать и отправить на тот свет, – смотрю хмуро на сестру, – Рицци силой меня поцеловал, ясно? Я была в растерянности, а Даниэль…, – не могу подобрать слов, сумеющие описать всю ситуацию.
Зачем я его обняла? Захотелось? Это ничего не объясняет.
Тина выдыхает, успокаивающе поглаживая меня по коленам. Её руки всегда такие тёплые, даже горячие, в отличие от моих, холодных и безжизненных. Я никогда не могла согреться. Будто мои нутро и сердце полностью покрылись непробиваемым льдом.
Сестра прикрывает глаза, устало выдыхая. Она точно, как и я, знает, Рицци не получит наказание за содеянное. Он мой будущий муж. И ничего, если захочет поцеловать до свадьбы.
– То, что ты чувствуешь…
– Хватит сестра, – мотаю головой, резким движением начиная расстёгивать молнию платья на талии, избавляясь от него и колготок.
В комнате горит приглушенный свет ночника, но это все равно даёт Тине рассмотреть все шрамы, оставленные мной. Только увидев на её лице недоумение и очередную злость, понимаю свою оплошность. Я не должна была раздеваться перед ней. Хотя бы не так близко.
В следующую секунду, сестра тянет к себе, и застыв, разглядывает мои плечи.
– Ты до сих себя режешь, – в ее голосе отчетливая дрожь.
Мартина поднимает взгляд полный жалости и слез.
– Сестра, – теперь я, беру ее за руки, крепко сжимая, – Не плачь, прошу. Я пыталась, но…
– Не можешь? – хмурит она брови, показывая, насколько больно ей, – Андреа, ты делаешь хуже только себе. Что ты хочешь доказать этими шрамами? – Тина крепко цепляется за мои плечи, и встряхивает, будто это меня образумит, – Что можешь убить боль? Перестань, Андреа. Прошу, остановись, – сестра прямым образом умоляет, а я не могу ответить даже, одним словом.
Мне нечего ей сказать.
– Я правда стараюсь. Мне тоже не нравится это. Я тоже хочу остановиться, но не могу, – голос становится запредельно тих.
Я не пытаюсь снять маску и показать сколько бездны во мне таится. Не пытаюсь объяснить, что со мной происходит. Это её сломит.
– Милая моя, – Тина делает шаг и заключает в свои крепкие объятия.
Закрываю глаза, вдыхая до жути любимый аромат. Он так напоминает маму. Вся сестра напоминает мне её. С возрастом Тина становится точной копией мамы.
– Веточка, – детское прозвище искажает душу.
Мама всегда называла меня так.
Тина поднимает моё лицо к себе.
– Я знаю, ты меня не послушаешь. Но брак с Рицци – единственный выход из этой бездны, – она гладит меня по волосам, собранным в объёмный хвост с пробором на боку.
Не желаю слушать. Отхожу на шаг, прежде чем вытащить из шкафа любимую толстовку и пижамные штаны. Надеваю их, пока Тина садится на кровать, сняв туфли и вытянув ноги. Укладываю голову на её колени, умиротворённо выдыхая. Раньше, каждую ночь мы проводили именно так.
– Когда отец сказал мне о свадьбе с Моро, – начинает Тина, играя с прядями моих волос, – Я была в полнейшем ужасе, хоть и не пыталась идти против.
Она никогда не рассказывала об этой части. За все годы, период ее свадьбы, был табу между нами.
– Мне казалось, ты была счастлива, – подаю голос, – Ты ждала помолвки, и первой встречи с мужем. Ты хотела этого.
– Да, хотела. Но ты никогда не думала, что я тоже способна бояться?
– Ты боялась его? – спрашиваю тихо.
Тина усмехается и отводит взгляд.
– До жути, – признается она, – В первую нашу встречу, он даже не посмотрел на меня. А когда нас отправили поговорить, сказал, что не хочет этого брака, и он никогда не будет настоящим.
Сердце больно екает. Я знала, что Моро тот ещё ублюдок. Но чтоб настолько. Хотя…он был честен с самого начала. Неожиданно, на меня падает тень подозрения. Распахиваю глаза, успевшие слипнуться от успокаивающих движений на голове.
– Погоди, – восклицаю удивлённо, – Вы никогда…
– Нет, – заливается сестра румянцем, – У нас был секс, Андреа, если ты об этом. Но немного позже…
– Насколько позже? – хмурюсь в недоумении.
– Три месяца после свадьбы.
– Оху…, – внезапно мне затыкают рот, и нос в добавок, перекрывая все пути для дыхания.
Мычу, что бы меня отпустили, пока Тина угрожает указательным пальцем.
– Что за слова, Андреа? – строго изъявляет сестра, освобождая меня.
Резко вдыхаю воздух, толкая сестру в бок.
– Я не задохнулась чуть, – обвиняю её, возмущенно нахмурив брови.
Сестра заливается смехом. Ее щеки пылают. Она слишком застенчива.
– Ну, а если честно? Неужели тебя не влекло к нему? Ну или его к тебе?
– Мы все эти месяцы жили вдали от Чикаго. Так Моро занимался некоторыми делами отца.
– Вы спали в разных комнатах? – тут же предполагаю.
Сестра кивает. Ей становится не смешно. Кажется, это были не самые красочные моменты её жизни.
– Было тяжело. Я наивно полагала, что смогу построить семью и найти любовь. У меня не оставалось больше выбора. Но ещё до брака, Моро разъяснил все свои намерения. И только после свадьбы я поняла, что он не раскидывался словами на ветер. После трех месяцев мучений, у меня был нервный срыв. Тогда я решила, что все кончено. Мне оставалось жить так все оставшиеся годы, показывая на публике любящую пару, а дома вести себя как два незнакомца. Я сорвалась. Устроила такой скандал, что в доме не осталось посуды, в которой можно было покушать. Тогда Моро признался, что боится меня обидеть. Сказал, что он недостоин меня.
– Почему ты мне не рассказала?
– Не могла, – пожала она плечами, – Если бы правда выбралась наружу, Моро лишился бы уважительного звания. Какой мужчина откажется от своих обязанностей заявить права на свою жену? В тот день, я решила разломать все стены, что он построил между нами.
– Как понимаю, разломала, – ехидно улыбаюсь, понимая, что Тина могла, когда хотела.
Интересно, что именно любовь раскрыла то, что годами было несвойственно сестре.
Тина кивает, улыбаясь и поджимая губы.
– На это ушло много месяцев.
– Но сейчас вы счастливы? Вы любите друг друга? – я переживаю за сестру. Моро был прав. Он недостоин такого ангела.
– Даже больше, чем ожидалось.
– Я счастлива за тебя, – шепчу, смотря в потолок и грустно улыбаясь.
Хоть кто-то из нас мог быть искренне счастлив.
– Ты тоже можешь быть счастливой, – заявляет Тина, словно читая мои мысли, – Рицци своенравный. Да, порой бывает невыносимый, но это терпимо. Он ни за что не сделает тебе больно. Они очень сильно отличаются от нашей семьи, Андреа, – это было сказано искренне.
Самое страшное, я верю ее словам. И кажется, приняла решение.
Тина права. Я не одна обречённая на брак по расчёту. Каждая девушка в синдикате выходит замуж за того, кого скажут. И вроде, все живы и здоровы. По крайней мере, так я слышала.
– Ты не выйдешь нас провожать? – собираясь выходить, спрашивает сестра.
Качаю головой, присаживаясь на кровати и подтягивая одеяло к телу.
– Скажи, что я приболела. И, передай, что я очень извиняюсь.
Сестра кивает, и наклонившись оставляет поцелуй на моей щеке.
– Я сказала Моро, что приеду к тебе для выбора свадебного платья. Скоро увидимся.
Улыбаюсь, поцеловав ее в ответ. Тина открывает дверь, но останавливается на пол пути. Её плечи напрягаются. Обернувшись, она говорит:
– У меня есть знакомая психолог, Андреа.
– Это плохо идея, Тина.
Да, и вправду плохая. Не могу себе представить, что смогу хоть слова сказать. Да и у нас такое не считается нормальным. Мы не можем делиться о своей жизни, когда хотим, и с кем хотим.
– Ей можно доверять. Я отправлю тебе номер, – и Тина закрывает за собой дверь, оставляя после себя шлейф ароматных ванильных духов, и тишину, что пробивают тикающие часы.
Устало подобравшись на подоконник и укутавшись в одеяло, гляжу на море. Только с моей комнаты открывается такой прекрасный вид. Даже высокие кирпичные заборы, которые отец возвел после смерти мамы, не мешают наблюдать за красотой природы.
Только присмотревшись, вижу, как из воды выходит мужчина. Силуэт знакомый. Это Даниэль.
Словно чувствуя мой взгляд, он ловит меня с поличным. Дыхание перехватывает, когда его внимание падает на мое окно. Быстро спрыгиваю с уютного местечка, убегая под одеяло и устало выдыхая.
С этого дня придётся держаться от него подальше.
Он не тот, кого можно любить. Нет, я не та, что должна его любить.
Глава
5
Promise me, if I cave in and break,
And leave myself open,
That I won’t be makin a mistake…
Пообещай мне, что если я сдамся,
Сломаюсь и откроюсь перед тобой,
Это не будет моей ошибкой…
(с) Eminem
__________
Вся оставшиеся неделя до помолвки проходит совершенно скоротечно.
Все эти дни бабушка Кора и Вивьен готовятся к помолвке, в то время как я, не высовываюсь из комнаты и не снимаю наушники. Только по вечерам выхожу на пробежку, под охранной Даниэля, чтобы не сойти с ума в четырёх стенах. Думая о нем. Его голосу, запаху, губам и теплу.
Даже сейчас, чувствуя, как прогибается под ногами песок, лёгкие сжимаются от отдышки, а мышцы на ногах мучительно болят, я не перестаю о нем думать.
Музыка в ушах играет громким битом, когда оглядываюсь назад через плечо, на своего телохранителя, бежавшего за мной. И сердце снова пробивает медленный удар, а тело ноет, и очень надеюсь от усталости, а не желания. Но черт возьми, даже песня говорит об обратном.
How do you want me, how do you want me?
Как сильно ты меня хочешь? Как сильно ты меня хочешь?
Настолько, что схожу с ума.
Даниэль поднимает взгляд, словно прочитав мои мысли.
Сегодня он в одних футболке и шортах. Это оказывается неожиданно и смущённо; видеть его без слоя униформы.
Смотря на безразличное выражение его лица, удивлялась железному терпению этого мужчины. Ничто, кроме крапинок пота, покрывших его лоб, не говорит о том, что он бежит больше тридцати минут, когда я валюсь на колени без сил продолжать.
– Все, – дышу часто, снимая наушники, – С меня хватит, – наконец порочные строчки песни не путают мысли, но все же остаются в голове, как надоедливая пластинка.
Baby, I wanna fuck you
Малыш, я хочу тебя,
I wanna feel you in my bones
Хочу чувствовать тебя каждой клеточкой своего тела.8*
– Да ладно, – усмехается Дэн, подбегая ближе, и вырывая из пелены мечтаний. – Я готов пробежать ещё несколько футов.
– Беги сам, – перевернувшись, сажусь на ягодицы, стряхивая песок с рук и леггинсов. Грудь вздымается и опускается от отдышки.
Море тихими волнами бьется о берег. Это приятно успокаивает.
Даниэль не бежит дальше, плюхаясь рядом и подтягивая колени, поставив поверх руки.
– Решила похудеть к свадьбе? – с усмешкой спрашивает он, и получает от меня стрелы злобного взгляда.
– Почему всё в последнее время сводится к свадьбе? – хмурюсь, сжимая губы.
И это так.
Я начала много спать? Да это из-за свадьбы. Мне не хочется есть? Да это из-за свадьбы. Я стала слишком тихой? Да ладно, это из-за свадьбы.
Так говорит бабушка Кора. Всю неделю она гостит у нас, и кажется будет до самой свадьбы, что не может не выводить из себя. Эта женщина, одна из причин, почему я убегаю из дома. Просто чтобы не слышать её слов о предстоящей «свадьбе».
Порой, кажется, будто она готовится к своей свадьбе. Настолько её поглощает этот процесс.
– Потому, что ты, выходишь замуж, – спокойно говорит правду Даниэль.
Он больше не смотрит в мои глаза. Его взгляд устремлен на звездное небо. Замечаю, как играют желваки на мужских скулах.
– Меня выдают замуж. Я делаю это точно не по своей воли, – горькая усмешка слетает с губ, когда понимаю, насколько в безвыходном положении нахожусь.
– Свадьба уже не за горами, – будто самому себе говорит Даниэль.
– Марко пытается сделать все как можно быстрее. Он боится мести Конселло. Сейчас было бы разумно, немного растянуть все до тихих времен. Но разумно и Марко – несовместимы, – усмехаюсь, сжимая руки в теплом песке, – Он хочет избавиться от меня, пока другие этого не сделали.
Даниэль молчит, и эта тишина нагнетает.
– Ты не называешь его папой, – замечает он после минутного молчания.
– Он не достоин этого, – взгляд опускается к кроссовкам, испачканным в песке.
– Если судить по твоим синякам, то, не могу не согласиться.
– Сколько себя помню, он всегда бил нас, – не знаю почему говорю это. Зачем перехожу границу, которую обещала не переходить. Но душа так и наровится все рассказать.
Даниэль заметно напрягается. Он явно не ожидал таких откровений.
– Впервые, я получила от него в пять лет, когда сдружилась с соседским мальчиком, и не зная, выпалила, что мой отец бандит, и круто владеет оружием. Марко узнал об этом, и ударил меня, а после избил маму. Тина тоже часто получала. Особенно когда срывалась на слезы. Он ненавидел, когда мы проявляли слабость, – выдыхаю, не переставая вспоминать все те дни.
– В пять лет, я могла закатить истерику, когда он бил маму. Могла кричать и плакать так, что голос исчезал. В десять убегала в комнату, запиралась и крепко прижимала ладони к ушам, быстро напивая песни, – усмехаюсь, разгоняя дрожь по коже и скрывая боль за улыбкой.
– А в двенадцать я перестала реагировать. Пыталась пойти против него, за что получала похлеще мамы. Мой характер – всегда был моим врагом. В пятнадцать, могла с трудом держать его в узде. А сейчас…сейчас вовсе стала непробиваемой. Не знаю, зачем вывожу его из себя. Может в надежде, что у него прихватит сердце, и в один прекрасный день он сдохнет? – заливаюсь смехом, а вот Даниэлю вовсе не смешно.
Он резко привстает и тянет за руку, увлекая к себе. Так резко и грубо, что от неожиданности лёгкие сжимаются. Не понимаю, что он делает, когда тянет край футболки вверх, и сжимая мою кисть в своей, заставляет прикоснуться к своему торсу.
Солнце село. На берегу было слишком темно. Невозможно что-то отличить. Но я чувствую. Кончики пальцев соприкасаются с его горячей кожей, твердыми прессом и длинным рубцом на мужском теле. Легкие сжимаются, когда провожу пальцами вниз, до самого основания резинки его шорт. И не только оттого, как тихо Даниэль дышит и его тело реагирует на мои прикосновения. Шрам тянется почти на весь живот, заставляя меня легким сжаться.
– Кто это так с тобой? – шепчу, будто теряя дар речи.
Испуганно оттягиваю пальцы. Даниэль опускает футболку.
– Отец, – выдает он холодно.
Так запредельно тихо, что по телу проходит осыпь мурашек.
– Но ты рос с дедушкой…
– Да, мой отец умер чуть позже моего трехлетия.
Я бы хотела спросить: как? Зачем? Почему? А мама?
Но Даниэль резко меняет тему:
– Идём домой. Марко будет в ярости, если ты пропадешь, – он толкает меня в сторону дома, а я не могу сказать ни слова. Просто молча следую указаниям, без желания язвить.
В чем-то мы оказались похожи. Нам обоим достались ублюдки отцы.
Марко в ярости. Однако в этот раз, причина не я.
Слышу громкий грохот со стороны его кабинета, когда заходим после пробежки. Возле двери столпились Вивьен и бабушка Кора.
– Что происходит? – растерянно вглядываюсь в глаза женщин.
Они испуганы. После смотрю на Дэна, стоящего позади. Его губы плотно сжимаются, а складка между бровями становится глубже.
Я видела машины у входа, и могу предположить, приехали младшие боссы.9**
Но, что стряслось?
– Порт с товаром взорвался, – прикрываю рот от удивления, когда вводит в курс дела Вивьен, – Пропало весь кокаин.
Я знаю, марко больше месяца готовился к тому, чтобы отправить этот товар в Нью-Йорк. Это был важный порт, а сейчас все просто на ветер. Марко снесет все вокруг и без смертей не обо…
– Боже! – вскрывает Вивьен, отходя с бабушкой Корой от двери, когда доносится звук выстрела.
Меня охватывают твёрдые мужские руки, уводя за свою мускулистую спину. Даниэль уже придерживает свой пистолет.
– Будет лучше, если вы разойдетесь по комнатам, – говорит своим профессиональным тоном он.
Вивьен и Кора кивают, быстро расходясь.
– Кого убили? – спрашиваю с комом в горле, смотря в сторону двери.
Даниэль уже подталкивает меня к лестнице, заставляя идти.
– Предателя, Андреа, – хмуро отвечает он. – Теперь иди, я буду у двери, – и я скрываюсь за своей комнатой, а Даниэль остаётся сторожить снаружи.
Дом был на ушах. Кабинет отца гремел. Охранников вокруг стало больше, а Даниэль всю ночь не отходил от моей двери. Было трудно заснуть. Не надо иметь особого интеллекта, чтобы понять, кто стоит за всем этим.
Конселло начали играть жестоко. Что в следующий раз?
☆☆☆
Несмотря на тот факт, что сегодня моя помолвка, я пошла в «Магнолию». Нужно снять стресс. Настолько выбить из себя силы, чтобы ближе к тому, когда кольцо, как оковы на всю жизнь, окажется на пальце, я не смогла найти в себе силы что-то почувствовать.
Погода сегодня намного лучше прежней субботы: солнце светит ярко, и заставляет людей чуть ли не плавится от жары. Одеваюсь так же, как и в прошлый раз. Только футболка была чёрной.
Когда входим в студию, нас встречает Мари. Подруга целует меня в обе щеки. Даниэль без внимания не остаётся. Она подшучивает над тем, что он – один из самых красивых моих телохранителей. На что тот лишь растягивает полуулыбку. Будто говоря этим, что знает.
Да, черт возьми, Даниэль знает, насколько он хорош.
– Ну и какие планы на вечер? Мы с девочками собираемся в клуб, – рассказывает Мари, натягивая шопенку.
Делаю то же самое, кидая взгляд полной усмешки в ее сторону. Девушка закатывает глаза.
– Знаю, ты не пойдешь. Но я хотела попытать удачу, – поджимает она губы.
Я не говорила Мари о свадьбе, и не собираюсь. Она знает, что у меня никого нет. И думаете так просто поверила бы, что за несколько недель я нашла себе жениха?
Поверьте, нет. Она докопается до самой глубины правды.
Мари единственная с кем я дружу. Мы не слишком близки, но я считаю ее подругой. Она прекрасно знает одно: моя жизнь – табу в наших разговорах.
Для неё мой отец бизнесмен. Мать умерла в аварии, а сестра вышла замуж за друга детства. Прекрасная сказка, не так ли?
Я всегда завидовала ей белой завистью. У Мари есть выбор. Она могла брать образование. Гулять по клубам. Жить на полную катушку. Любить. Наслаждаться. Смеяться искренне.
Она может все, чего не могу я.
Мэган говорит встать нам в строй, когда мы с девочками входим в студию.
– Сегодня будем тренировать с вами основные четыре позы: Арабеск, Экарте, Алясгон и Аттитюд, – начинает она, хлопая в ладоши, – Начнём с разогрева мышц.
– И как давно у тебя такой красивый телохранитель? – спрашивает Мари, когда начинаем растяжку, смотря на Даниэля, сидящего в углу на маленьких креслах, где чаще всего девочки надевали пуанты.
Это выглядело очень смешно. На маленьких девичьих диванчиках, Даниэль кажется слишком большим, грубым и чертовски сексуальным.
Господи, я опять об этом думаю.
Мэган, увидев его, сказала не околачивается у дверей и войти. Теперь Даниэль сидит, смотря на нас хмурым взглядом, постепенно поглядывая на часы, будто мечтая побыстрее отсюда убраться.
– Почти месяц, – отвечаю, растягивая мышцы ног.
Глаза внезапно встречаются с Даниэлем, и я ловлю изучающий взгляд. Он будто знает, что мы обсуждаем его.
– Я бы давно уломала его на секс. Думаю, он хорош в постели, – ухмыляется Мари, смотря на меня.
Что-то внутри неистово жжет, когда представляю его в одной постели с Мари. Мне это совсем не нравится.
– Мари, – возмущаюсь, и складка между бровями становится глубже, – Даниэль мой телохранитель.
Ключевое слово «мой»
– Ну и что? – закатывает глаза девушка, – Дай себя волю, Андреа. Кому ты дала обед воздержания? – надувает губы подруга, – Я же вижу, как вы смотрите друг на друга, – Мари заправляет за ухо вышедшую светлую прядь волос, а мне хочется провалиться сквозь землю.
– Такого не может случиться – судорожно качаю головой, словно это могло помочь вытрясти все порочные мысли.
– Это еще почему? Я считаю…
– Я выхожу замуж, Мари, – резко перебиваю её, но Мари не останавливается, явно не слыша меня.
К черту. Порядком выводит из себя стремление подруги свести меня в одну постель с моим же телохранителем.
– …что вы отлично…что?! – вскрывает она, расширив голубые глаза.
Взгляд всех присутствующих резко и злобно переходит на нас.
– Девочки? – окрикивает Мэган, стоя во главе у всех.
Эта женщина в свои сорок пять является воплощением красоты и элегантности с шоколадными волосами до поясницы и необычными лиловыми глазами.
– Все в порядке?
– Да, просто Мари узнала, что у «Hermes» выходит в продажу новая сумка, – улыбаюсь во все зубы, пытаясь не выдать свой секрет.
Мари могла и проболтаться, а мне не хочется разглашать новости о свадьбе. О нежеланной свадьбе.
– Правда? – несколько девушек оборачиваются со сверкающими глазами, забыв про тренировки.
– Ага, – киваю убедительно, – Моя тётя сказала, что она будет в продаже через месяц, – вру даже не моргнув, и ловлю усмешливое выражение Даниэля. Он ведь точно знает мою ложь.
– Классно!
– Я обязательно её куплю.
– Я скажу отцу купить.
– Ну все, девушки. Обсудите это потом! – хлопает в ладоши Мэган.
Ровно два раза, и все послушно приходят в себя. Девочки снова становятся в ряды, выполняя растяжку.
– Шутишь? – шепчет удивлённо Мари, наклоняясь к ступням ног и вытягивая тело, – За кого?
– За мужчину, конечно, – пытаюсь не вдаваться в подробности, проделывая ту же растяжку.
Мари усмехается:
– Я не про твою ориентацию спрашиваю. Кто этот мужчина?
– Зовут Рицци, он сын хорошего друга отца. Мы дружим с детства, – нагло вешаю лапшу ей на уши. – Месяц назад он признался мне в любви. Недавно сделал продолжение. Я согласилась, – даже самой становится смешно от этого. Что за чушь я несу?
– Ого, – растягивает Мари губы в трубочку, – Классно! А когда свадьба? Позовёшь?
– Свадьбы не будет, – снова вранье.
Если я скажу да, Мари захочет быть на ней, а я не могу так сильно рисковать её жизнью. Это опасно.
– Сегодня помолвка, – тихо выдаю и тут же жалею.
– Серьёзно? – не может скрыть Мари удивления, – И ты не собираешься меня звать? – на секунду она замирает, переставая двигаться, но быстро приходит в себя, когда ловит хмурый взгляд Мэган.
Чувствую угрызения совести. Не могу сказать ей «нет». Но если скажу да, она многого не поймёт. Как ей объяснить ту охрану, околачивающуюся около дома? Пистолеты, которые будут сдавать у входа? И, в конце концов, что, если ей кто-то взболтает? Её запросто убьют.
– Как раз это и хочу тебе сказать.
Дура. Дура. Дура. Ду-ра!
– Боже! Это прекрасно и так неожиданно, – все же Мари не сдерживается и начинает хлопать в ладоши.
– Только ты должна кое о чем знать, – серьезно выдаю я.
После окончания занятий, с Мари решаем зайти в кофейню напротив студии. Я собираюсь ей все рассказать. Точнее, сгладить углы. Говорю ей, что отец имеет достаточно большой бизнес и у него много соперников, поэтому большая охрана. Да и гости тоже очень влиятельны.
– И, каждый у вас там носит пистолеты? – попивая раф, приподнимает она бровь в неверии.
– Ну…практически, – пожимаю плечами и смотрю в сторону Даниэля, стоящего около барной стойки.
Вот бы он подошёл и сказал, что нам пора, и мне не придется распинаться перед подругой, и все больше захлебываться в собственной лжи.
– Андреа, – растягивает блондинка губы в улыбке, – Ты строишь из меня дуру?
Черт, конечно, она не поверила. Что за ересь я несла?
– С какой стати? – пытаюсь не выдать себя.
– Твой отец бизнесмен, у которого великое состояние. Его дружки такие же, поэтому они опасаются за жизнь. Поэтому у тебя телохранитель, поэтому ваш дом охраняется и дальше по списку, – она наклоняется ближе, и шепчет, – Ты можешь сказать мне правду. Я уже догадываюсь кто твой отец.
– Раз мы о правде, – делаю глоток холодного кофе, переходя на совершенно серьёзный тон. – Я скажу прямо: не иди на эту помолвку. Это опасно, Мари.
– Да ладно, разве жизнь интересна без опасности? Хоть раз взгляну как живут мафиози.
Вот же дьявол! Я не умею врать. Просто ужасно.
В конце концов с Мари мы расходимся после добрых десять минут, когда мой телефон начинает взрываться от звонков Вив, Коры и в конце концов: подходит Даниэль, говоря, что «пора».
Мы уезжаем. Даниэль молчит всю дорогу, а я, сидя на заднем сиденье, тихо смотрю на небо. Единственное, что дарит покой, и хоть немного делает ближе к маме
Мам, что мне делать? На правильном ли я пути?
Как же хочется услышать её успокаивающие слова. Услышать о том, что все будет хорошо. Все будет…хорошо?
Когда подъезжаем к дому, из пелены мыслей выдергивает Даниэль. Он смотрит через стекло заднего вида, прежде чем сказать:
– Вивьен ждёт тебя. Скоро прибудут гости.
– Слушай, – подтягиваюсь вперёд, касаясь водительского сиденья, – Что, если я попрошу тебя меня убить? Ты сможешь?
Даниэль резко вглядывается в мои глаза через зеркало заднего вида. Сердце делает резкий удар.
– Не спрашивай меня о таком, – рявкает он, чем удивляет.
Так груб он еще не был. Не ожидала, что его так разозлит мой вопрос. Хочется, чтобы, усмехнувшись, Даниэль сказал, что я сумасшедшая, но точно не такой резкой реакции.
Даниэль сжимает руль от злости, и стальным голосом приказывает выйти. Выхожу, захлопнув дверью, и направляюсь в дом, напряженная нашим разговором.
Даниэль злится, словно нежеланно замуж выходит он, а не я.
Дома кипит подготовка. Повара творят что-то на кухне. Официанты бегают, накрывая столы, а бабушка Кора не перестает раздавать поручения. Пытаюсь, как можно быстрее убежать на верх, но Вивьен перехватывает на пол пути.
– Твоё платье пришло, – предупреждает она, кратко улыбаясь.
В этот раз платье пришлось заказывать через интернет-магазин. Отец запретил нам выходить куда-либо без причин. Я вообще рада, что смогла сегодня ускользнуть.
Ситуация с портом вывела Марко из колеи. Он пропадает целыми днями на других портах, или же за дверью своего кабинета. Я же только рада. Ему явно не до меня.
– Хорошо, я примерю его.
– Стилист приедет через час, – смотрит Вив на часы, – Будь готова к этому времени, хорошо?
Снова киваю, и быстро направляюсь в свою комнату.
На застеленной покрывалом кровати стояла коробка с платьем. Бросаю сумку в угол, подхожу к покупке, открываю и достаю наряд. Мысленно улыбаюсь.
Оно «отлично» подойдёт для сегодняшнего вечера.
Стилист пришел вовремя. Рыжая девушка по имени Энджел, начинает колдовать надо мной, бесценно восхищаясь моими глазами. Сегодня она сделала вечерний макияж с дымчатыми тенями и стрелками, насыщенно чёрного оттенка, подчеркивающие и делающие глаза ещё более выразительными.
Энджел о чем-то болтала, но все проходило мимо ушей, когда я смотрела на свой безымянный палец. Скоро на нем окажется кольцо. Оно будет означать одно: я буду принадлежать ему до самой его или моей кончины.
Разводы в мафии были ужаснее всего. Такое было позором сродни смерти. Это могло принести к войне. Поэтому единственным выходом из брака – смерть.
Звучит ужасно, но это так.
Энджел за два часа закончила мой образ. Тогда я посмотрела в зеркало, и в своём же отражение увидела совершенно иную «я». Но макияж не скрыл какими безжизненными были мои глаза, или насколько много противоречия в них было.
Пожелав счастливого брака, девушка ушла, и вслед за ней вошла Вивьен, с маленькой коробкой в руке. Я знала, что там карнавальная маска. Традиция нашей семьи. Мероприятия в доме, сколько себя помню, проходили в карнавальных масках.
Таким образом, я часто скрывала кровоподтёки на лице. Но сегодня нечего было скрывать, и это странно и непривычно.
Вивьен оставила коробку на стол, и поджала губы, пытаясь что-то сказать. Она уже была готова к вечеру: нежного голубого оттенка платье обрамляло её хрупкое тело. Когда как мои волосы были распущенны, и волнами спадали с плеч, Вивьен собрала их красивым пучком назад.
Я уже говорила, что она была безумно красивой? Марко никак не заслужил её.
– Говори, – махнув рукой, присаживаюсь на край кровати.
Вивьен садится на пуфик около туалетного стола, и скрещивает руки на коленях.
– Послушай, твой отец послал меня, чтобы немного припудрить мозги, как женщина женщине, – честно призналась она, не ходя вокруг до около.
С губ срывается усмешка, прежде чем отвечаю:
– Да ладно, будь уверена, никуда не сбегу. Передай ему это.
Вивьен грустно улыбается, и поднимается на ноги.
– Ладно. Давай сделаем вид, что я хорошо промыла тебя мозги, – она подходит и вытягивает моё платье, удивлённо скидывая брови.