Яна Саковская
Амстердам
«Время хорошее, да, но у меня есть ощущение достаточности. Я много сделал за этот год, и у меня осталось всего одно по-настоящему сильное желание: Амстердам. Ходить по Амстердаму и слушать твой голос в наушниках… И пока я могу сказать это, спасибо тебе за письмо и за запись книги. Спасибо тебе, что ты сделал наше прощание долгим».
«Прощание?» ‒ с каждой минутой нашего разговора в его глазах всё больше весёлых искорок. «Друг мой, “тебе стоит только позвать меня, и я примчусь отовсюду”. Помнишь, откуда эти слова?»
«Из песни», ‒ вдруг появляется в голове ответ.
«Верно. Помнишь, какая строчка следующая?»
И я помню, хотя понятия не имею, откуда во мне это знание.
«Глядя в твои глаза, я вспоминаю, кто я есть на самом деле».
«Помнишь, чьи это слова?»
«И твои, и мои».
«Именно», ‒ он затягивается, его зрачки приобретают бирюзовый цвет, и, когда их сияние и дым трубки окутывают меня, я вспоминаю:
«Как я найду тебя?» ‒ «У меня будет запоминающееся имя. Впрочем, как обычно».
Он улыбается мне и сияет, и что-то во мне, что целый год мёрзло и молчало, отогревается и возвращается к жизни.
«То есть, чтобы увидеть тебя во сне, мне нужно было приехать на мыс Рока и написать тебе письмо?»
«Ну…» ‒ его улыбка выглядит хитрой. ‒ «Вообще-то, чтобы мы поговорили, было достаточно твоего намерения это сделать. Первая строчка из песни: «Тебе стоит только позвать…» Но я хотел показать тебе мыс… И ещё было важно, чтобы ты нашёл и исполнил свои смыслы продолжать жить после моего ухода».
«Я нашёл и исполнил их».
«Может быть, тебе будет интересно что-то из этого продолжить? А то ты обычно многое начинаешь, а подхватывают другие».
Я ещё раз оглядываю свои текущие дела.
«Не в этот раз. В этот раз достаточно».
«Тогда хорошего тебе Амстердама», ‒ мягко улыбается он.
«Подожди! Что нужно сделать, чтобы мы могли общаться?»
«Вспомнил ‒ да не вспомнил», ‒ усмехается он. ‒ «Но ладно, видимо, не всё сразу. Всё, как обычно: если ты считаешь, что это невозможно, то это невозможно. Если ты помнишь, что эта связь есть, то мы можем общаться. Попробуй, когда проснёшься».
Дым заволакивает кабинет, скрывает его фигуру, и я просыпаюсь. В слезах, мокрый и горячий, как будто меня долго тёрли жёсткой мочалкой, пока я не понял, что живой.
Самое важное.
«Виктор?»
«Я здесь», ‒ и я чувствую его улыбку. Моя жизнь заканчивается, но под конец в ней опять становится всё хорошо.
Ай да Виктор.
В книге он пригласил читателя в игру. В каждом из двенадцати рассказов он разбросал детали, из которых можно предположить, в каком именно месте Амстердама происходит действие, хотя слово «Амстердам» присутствует только на обложке, и я видел в результатах поиска по хэштегам, что читатели и любители города выкладывали коллажи фотографий упомянутых деталей, иногда даже споря друг с другом, какое место имелось в виду. Самым активным издательство дарило кодовое слово, дающее скидку на будущую покупку.
Но для нас Виктор подготовил другую версию. Прежде, чем начитывать рассказ, он называл место, откуда он приглашал нас слушать рассказ, и говорил, как туда лучше добраться. Если не на велосипедах, а на такси или общественном транспорте, то мы с Марселлой по дороге слушали историческую справку, а в конце её Виктор говорил, куда сесть, куда смотреть, на что обратить внимание. И потом начиналась история.
‒ Как тебе? ‒ спрашиваю я у Марселлы, вынимая из уха маленький наушник. Мы сидим на площади Дам, на веранде модного кафе. Я бы сюда, наверное, не пошёл, да и Виктор, насколько я его знаю, тоже бы не пошёл, но, похоже, в этом и был его интерес: побыть в месте, в котором он бы при обычных обстоятельствах не очутился, и понаблюдать, как выглядит мир оттуда. Это предпоследняя история книги.
Марселла не торопясь также вынимает наушник и делает глоток уже остывшего кофе.
‒ По-моему, у Виктора получилась замечательная книга. В эти истории легко верить, а в этих героях легко узнать себя. Просто люди, которые встречаются с жизненными трудностями и решают их, то успешно, то не очень.
‒ Да! ‒ подхватываю я. ‒ В этой книге он как будто самоустранился как автор и создатель истории и остался просто как наблюдатель происходящей жизни.
‒ Как фотограф, ‒ вставляет Марселла, и она опять проницательна и точна.
‒ Да. И я же видел его заметки на компьютере: он тщательно прорабатывал каждого персонажа, ‒ но при чтении кажется, что это просто люди.
‒ И ещё от книги остаётся лёгкое и воодушевляющее ощущение, что каждая жизнь, какой бы она ни казалась обыкновенной, на самом деле достаточно особенная и достойна книги…
У неё вибрирует телефон, и она смотрит на экран.
‒ Оливия подтверждает, что они с Фредериком ждут нас к 7 на ужин. Пойдём в номер, отдохнём и приведём себя в порядок?
‒ Сначала селфи, ‒ напоминаю я, пододвигаю свой стул к её стулу и достаю телефон.
Фредерик оказался преподавателем истории искусств из Франции, который переехал в Амстердам ради Ван Гога. Оливия за год выучилась разговаривать по-французски, и, накрывая на стол, они переговаривались по-французски. А мы с Марселлой переглядывались и улыбались. Я думал, что мне будет странно видеть Оливию с другим мужчиной, однако нет. К моменту, как мы разобрались с горячим, я обнаружил, что искренне рад, что её личная жизнь так быстро сложилась. Кстати.
‒ А как вы познакомились?
‒ Последний рассказ Виктора, про медленное рассматривание картин. Я долго сидела перед этими подсолнухами, несколько раз подходила ближе, рассматривала, а потом садилась на место. И вот в очередной раз, возвращаясь к скамейке, я обнаружила, что рядом сидит интеллигентного вида пожилой господин, ‒ Фредерик, слыша эти слова, улыбается. Общий разговор мы ведём по-английски, который он понимает и на котором он изъясняется с сильным французским акцентом, но вполне сносно. ‒ Когда я села рядом с ним, я вдруг почувствовала… волну уюта, что ли. Как будто это и есть моё место, как будто так было всегда и так должно быть. И мы познакомились.
Оливия изменилась. Постриглась и покрасилась в блондинку, встретила нас в строгом и стильном костюме с тонкой вышитой цветочной линией вдоль лацканов пиджака и манжет, в туфлях на каблуках. Я бы сказал, что она помолодела. И выглядит очень счастливой.
‒ Вспомнила! ‒ она встаёт из-за стола, подходит к бару и достаёт бутылку сидра. Похоже, что того самого. ‒ Последняя. Приберегла для Амстердама в Амстердаме. Это наконец-то свершилось
Они смотрят на меня, ожидая тост.
‒ Я вспоминаю твой прошлогодний тост, Марселла. Я повторю его почти в точности. За то, что делает нас живыми.
Мы чокаемся, я делаю глоток и позволяю магии этого напитка вскружить мне голову и возвеселить сердце. Будь благословенно всё.
«В такие моменты, мой друг, я готов благословить даже твою смерть».
«Скажи всем, что я очень вас люблю».
‒ Виктор говорит, что очень любит нас, ‒ не задумываясь, говорю я, уставившись в стакан. Сглатываю подступивший к горлу ком и поднимаю взгляд. Фредерик, вежливо улыбается, а женщины смотрят на меня блестящими глазами.
‒ Я бы попросила тебя передать ему, что мы его тоже навсегда любим, но я думаю, что он знает, ‒ улыбается Марселла.
‒ Марселла говорила, что вам остался последний рассказ? ‒ спрашивает Оливия. Она смотрит мне в глаза, и взгляд её полон любви и грусти
‒ Да. Завтра думаем пойти к «Подсолнухам».
Она прикрывает глаза и молчит немного. Улыбается и открывает глаза.
‒ Тогда лучше пораньше, а то там обычно толпа. Да! ‒ она отодвигает стул и встаёт. ‒ У нас ещё есть яблочный пирог и мороженое. Мне кажется, что они составят отличную компанию сидру. Фредерик, давай уберём лишние тарелки и поставим десерт.
Провожая нас, Оливия долго-долго обнимает меня. Отстраняется:
‒ Спасибо за столько времени жизни, проведённого вместе. В добрый путь.
Я утыкаюсь лицом в её плечо и глубоко дышу. Подняв голову, замечаю два мокрых пятна на ткани пиджака.
‒ Будь очень-очень счастлива, ‒ от всей души желаю я, обнимаю её напоследок, пожимаю руку Фредерику, и мы с Марселлой идём к такси.
В номере я отдыхаю, лёжа на кровати, читая комментарии к моим записям и ленты соцсетей, а Марселла открывает ноутбук и ещё час работает: набирает электронные письма, коротко разговаривает по Skype с начальником нашего юридического отдела, по двум вопросам спрашивает моего мнения, записывает и отсылает видео обратной связи авторам одного проекта, которым мы решили отказать в инвестициях.
