Янина Логвин
Ангел с разбитыми крыльями
Глава 4
Я погладила дочь по голове, встала и обернулась, чтобы посмотреть на дверь.
Внутри квартиры замки отсутствовали, а обращение в полицию исключалось – у Лоренцо везде имелись связи и рисковать своей новой личностью я не могла. Нам больше ничего не обещало безопасность, и первым сильным желанием было бежать. Схватить Мари, сесть в «Фиат» и уехать из города без оглядки.
Но куда бежать, когда этот парень по имени Ангел видел мои поддельные документы, догадался найти настоящие и понял, что мне есть что скрывать. А значит при желании мог сделать с моей тайной что угодно, если я брошу его здесь без вещей и помощи.
С нужными именами на руках Фальконе в два счета нас с Мари найдут, куда бы мы ни скрылись. Удача – это случай, и второй раз найти чужие документы и исчезнуть с ребенком мне вряд ли посчастливиться.
Как всегда, Мария верно считала страхи с моего лица и поймала мою руку.
– Мамочка, этот дядя в спальне знает, что я девочка, да?
Я посмотрела на дочь.
Если этот пугающий Азраил успел рассмотреть детскую метрику, а он успел, то наверняка.
– Да, солнышко, но он никому не расскажет. Мы просто поможем ему, и он скоро уйдет! А сейчас давай возьмем одежду и пойдем в ванную комнату. Я хочу вымыться, но не хочу оставлять тебя здесь одну.
Просить Мари не шуметь – не стоило, она всегда вела себя тихо. Запершись в ванной комнате и посадив дочь на стул, я дала ей полистать телефон, пока сама торопливо принимала душ, чтобы отмыться от ливня и прикосновений этого Ангела.
Каким бы ледяным и пугающим он с виду ни был, а следы на мне оставил очень даже горячие. Я не могла думать, как долго он ночью целовал мою грудь и шею, и кого вместо меня видел. Легче было представить всё сном и забыть. Я смывала с себя его кровь от порезов, но смыть следы от губ не вышло. Но они и в сравнение не шли с теми шрамами, которые оставили на мне ублюдки Фальконе.
И именно эти шрамы сейчас пылали как никогда, как будто я снова находилась на острие опасности в их мужской игре. И снова ужас дышал в затылок, а прошлое всплывало перед глазами.
Дино, отец, и моя проклятая юность.
Святая дева, помоги нам!
Я оделась и вышла из ванной комнаты, положив в карман маникюрные ножницы для защиты и прислушиваясь к звукам в квартире. Но внутри было тихо. Дверь в мою спальню осталась закрыта и, похоже, гость не собирался переживать насчет моего бегства. Но хуже было то, что даже если бы захотела, я не могла выйти на улицу без своего парика, а его еще предстояло высушить и привести в порядок.
Для всех вокруг я была кудрявой брюнеткой Анной Риччи, непримечательной девушкой с волосами до подбородка и любовью к крупным серьгам, которые не снимала. Они особенно выделялись на фотографии в найденном мной документе, и с тех пор я намеренно подчеркивала серьгами сходство с неизвестной Анной. И мне везло. Они неизменно бросались в глаза первыми.
Сейчас же в квартире пугливо озиралась темно-рыжая Ева. Как в детстве говорил человек, ставший мне отцом – девчонка с волосами цвета золотой осени.
Мокрые и темные, они спутанными прядями падали на плечи, и я скрутила их в жгут на затылке. Обняв дочь, провела ее на кухню и отрегулировала жалюзи так, чтобы нас не было видно с улицы.
– Садись за стол, Вишенка, – сказала негромко. Дочка тоже оглядывалась в сторону спальни, в которой остался незнакомец, и я заговорила с ней как можно спокойнее. – Я сейчас приготовлю нам завтрак, а потом мы с тобой пойдем гулять. Как хорошо, что сегодня выходной, и нам не нужно никуда уезжать, правда?
– Да.
– Хочешь, мы сходим с тобой в пиццерию или в кондитерскую к Гаспару? Я уверена, к обеду он испечет много вкусных булочек и круассанов! Мы купим наши любимые, шоколадные и всё, что ты захочешь. На улице еще сыро после вчерашней грозы, но ты ведь у меня смелая девочка и даже если пойдет небольшой дождик, не побоишься промокнуть?
– Нет, мамочка! Я возьму зонтик.
– Конечно.
Я сделала для Мари чай со сливками, а себе сварила кофе. Поджарила тосты с ветчиной и сыром, и разрезала на тарелку пару свежих персиков, решив этим обойтись. Аппетита не было, ели мы обе плохо, напряженно поглядывая то друг на друга, то в пустоту коридора, и завтрак затянулся.
Убрав со стола тарелки, я вымыла чашки и пододвинула к дочери ее альбом и карандаши. Погладила Марию по головке – по золотистым волосам, спрятанным сейчас под камуфляжем темной краски. И поцеловала в щечку.
Обычно мы много времени проводили на кухне, и дочь любила рисовать и смотреть мультики, в то время как я готовила или читала. Альбом и раскраска лежали здесь постоянно, и сейчас могли хоть немного отвлечь малышку, пока я, помня условие Ангела, собиралась приготовить обед. А вернее то, с чем смогут справиться мои дрожащие руки.
Прошел час, но Ангел никуда не исчез, и я продолжала ощущать его давящее присутствие, как рок, сквозь стены.
Тишина тоже давила, я слышала каждое свое движение, каждый шаг и даже дыхание. Это было невыносимо. Мари пугливо поглядывала на меня и, когда стук ножа о доску стал оглушать, я не выдержала и включила в кухне небольшой телевизор. Настроила его машинально на местный телеканал и сделала звук погромче, чтобы просто не сойти с ума и не поддаться панике.
– … Вчера поздно вечером во время жуткой грозы по дороге на свою виллу в Стеццано был убит известный адвокат Федерико Ла Торре, а также двое его телохранителей. Известно, что Федерико Ла Торре было шестьдесят семь лет, сорок из которых он посвятил успешной адвокатской практике. Ла Торре не раз становился звездой судебных процессов, а также ему приписывают тесные связи с итальянским криминалитетом. На данный момент полиция уже установила личности убитых и делает всё возможное, чтобы найти виновных. Вдова адвоката, Оливия Ла Торре, успела сделать первое заявление, из которого ясно, что её муж в последнее время опасался за свою жизнь и был намерен оставить адвокатскую практику. Все новости по этому делу вы сможете узнать из наших дальнейших выпусков…
– О, нет… нет.
– …Просим всех, у кого есть любая информация по данному происшествию, связаться с полицией по горячей линии. Телефон местного департамента вы можете видеть на экране…
Я похолодела, ощущая, как волоски на затылке встают дыбом, а ужас, и без того проникший под кожу, распускает щупальца и пронзает тело.
– Я не знаю. Я ничего не знаю! – прошептала, замерев над доской с овощами.
Святые угодники! Этот Ангел на самом деле Азраил, он не соврал!
Я заставила себя ссыпать овощи в сотейник с горячим маслом, повернулась к столу и взяла в дрожащую руку нож. Попробовала резать курицу, но вдруг громко вскрикнула, порезав палец и подскочив от страха, увидев на пороге кухни Ангела.
Нож с громким стуком упал на пол.
Вишенка, впервые увидев нашего гостя при дневном свете, распахнула глаза, вскочила со стула и вжалась в стену между холодильником и углом стола. Кухня в нашей квартирке была такой же небольшой, как все комнаты. Бежать некуда. А этот парень мог поразить кого угодно.
Я так и стояла, замерев, пока он не подошел, поднял нож и, глядя на меня, положил его на стол. Взяв пульт от телевизора, переключил канал.
Заиграла классическая музыка. Тяжелая и быстрая, резонируя низкими звуками в каждом нерве. Снова переключил. Теперь громко взвизгнули шины спорткара и раздался хлопок, от которого я вновь подпрыгнула, а на экране радостно взревела толпа.
Наконец спортивный канал сменил канал о животных, и голос за кадром заговорил о голубых китах в глобальном океане.
– П-пожалуйста… – я пролепетала не громче дуновения ветра, чувствуя, как слезы застилают взгляд, но Ангел услышал.
– Ты поранила палец. Помоги себе, или это сделаю я.
Я схватила салфетку и сжала пальцы в кулак.
– Я… я не буду никуда звонить! – пообещала, всхлипнув. – Я не верю полиции!
– Знаю.
Вишенка тихо плакала от страха, и он это слышал. Я интуитивно прикрыла дочь собой.
– Соле, я же сказал, что не причиню вред тебе и твоему ребенку. Просто открой дверь, к тебе гости.
– Что?
Но я уже тоже слышала стук во входную дверь и знакомый голос.
Сеньора Лидия никогда не пользовалась звонком, это было ее правом хозяйки дома. Приходила она редко, и всегда по серьезной причине.
Сегодня эта причина определенно была. А я так надеялась, что она не заметит!
Ее голос раздался громче:
– Анна? Девочка, ты дома? Марио? С вами всё хорошо?
Господи. Я в растерянности заметалась по кухне. Схватила сброшенное с волос полотенце и обмотала голову, пряча под него пряди.
Подняв Вишенку на руки, оббежала Ангела, отнесла дочь в спальню и только потом подошла к двери.
Сеньора Лидия всегда знала, дома я или нет, поэтому сердце стучало, как сумасшедшее. Если не отвечу, она откроет дверь своим ключом!
Я открыла замок и постаралась успокоить руки, схватившись пальцами за торец двери и проем.
– Д-доброе утро, сеньорита Белуччи, – пробормотала, оставив щель в квартиру не слишком большой. Это было моим правом квартиросъемщика – охранять свою частную жизнь.
Женщину это не огорчило, напротив она с облегчением выдохнула:
– Ох, слава богу, милая, ты дома! Ночью была такая жуткая гроза! Я боялась, что ливень проломит крышу и нам всем понадобиться помощь! У Валерии и Витторио протекла стена, а мои старые окна ходили ходуном так сильно, что я готова была удерживать их грудью! Утром Витторио поднялся на чердак и обнаружил, что с крыши упали несколько черепиц и разбились. Сейчас поднимусь к Авроре и узнаю, все ли у нее в порядке. Этому дому больше ста лет, переживаю за него, как за ребенка! У вас с Марио всё хорошо?
– Д-да. А что? Т-то есть… Спасибо, у нас ничего не течет!
– Я не про ливень, девочка.
Теперь мое сердце остановилась… и понеслось прыжками вскачь, как заяц.
– А про что?
– Мне показалось, что ночью вы с сыном вернулись не одни. Анна, к тебе приехал муж?
– Кто? – в ушах громыхало, как адовом чане.
– Твой муж. Прости, что спрашиваю. – Сеньора Лидия прижала руку к груди. – Я просто смотрела в окно – переживала, чтобы тополь не упал на дом, давно пора его спилить – и заметила вас. Мне показалось, что твоему мужу плохо. Мой зять Витторио врач, может, нужна помощь? Девочка, я точно скажу лишнее, но понимая, что вы небогаты…
Невероятно. Я не знаю как, но мне удалось улыбнуться непослушными губами.
И имя на ум пришло само, слишком много Адама-Ангела свалилось на мою голову.
– Ой, что вы, сеньора Лидия! Д-да, Алекс приехал на выходные. У него сейчас строгий контракт, первый раз получилось вырваться. Мы вчера засиделись с друзьями в ресторане, и он немного перебрал с выпивкой, но ему уже значительно лучше!
– Мама? – услышала я за спиной голос Вишенки. – Тебя папа зовет. У него голова болит, у нас есть таблетка?!
– Ох, извините, сеньора Лидия, мне пора! Я… я вас обязательно потом познакомлю! Гроза была ужасная, мы почти всю ночь не спали и… и если что-нибудь в квартире потечет, я вам обязательно сообщу!
– Конечно-конечно, Анна! Главное, что вы с Марио в порядке. И не обижайся, девочка! Это моя старость занудная заставляет совать нос в чужие дела. Ну, бывайте!
Я закрыла дверь и привалилась к ней лбом, чтобы отдышаться.
Провернув замок, повернулась и присела, обняв дочь.
– Спасибо, милая!
Ангел тоже стоял здесь, привалившись спиной к углу кухни, и смотрел на нас.
Сумасшедший! А если бы сеньоре Белуччи пришло в голову заглянуть в квартиру? Как бы я объяснила ей его израненный вид?
Кровь продолжала сочиться из его раны на боку и стекала по сильному бедру. Белое полотенце на бедрах успело окраситься багряным – жуткое зрелище. Вишенка боялась поднять на него глаза, и я даже не знаю, чего ей стоило сыграть свою роль.
Только страх смог заставить, что всё может обернуться для нас чем-то гораздо худшим.
Я встала и прижала дочь к себе. Повернула голову в сторону молодого мужчины и на несколько секунд наши взгляды встретились, но я не смогла прочитать в синих глазах ни боли, ни страха. Только отметила бледную мраморность твердо сомкнутых губ.
Ему не стоило так резко вставать с постели, полосы от кастета на плече запеклись и воспалились, а следы ударов потемнели, но даже в таком состоянии его слух и реакции оказались гораздо лучше, чем у меня.
Страшно подумать, на что бы он решился, окажись за дверью полиция. Мы для него не стали бы помехой, я не обманывалась на этот счет.
Ангел отвел от меня взгляд, оторвался от стены и вернулся на кухню. Выключив плиту (в стрессе я совсем забыла про сотейник и овощи, которые сейчас громко шипели в масле), остановился у стола и взял в руку салфетки. Приложил их ниже раны, вытирая кровь.
– Соле, отомри уже, – произнес ровно. – Мне снова нужна твоя ванная комната, лёд и полотенца, после чего можешь обо мне забыть.
Отомри?
Я стояла и во все глаза смотрела на широкую мужскую спину, на которой проступал каждый мускул, на гибкую линию позвоночника и напряженные, скульптурные плечи. На лопатки, которые пересекали длинные линии побелевших шрамов, будто кто-то давно исполосовал спину Ангела прутом.
Или срезал крылья, оставив на коже рубцы. Но даже они не портили его идеальное, сильное тело.
Пресвятая дева, да кто он такой?
– Идем, Вишенка, посидишь в своей комнате, я скоро приду.
– Но, мамочка, а ты?!
– Не бойся. Он обещал, что не обидит нас.
Я отвела дочь в детскую и остановилась перед своей спальней. Мой гость находился на кухне, а дверь была открыта, но все равно легко войти в комнату не вышло, помня, что здесь ночью произошло.
