Янина Логвин
Охота на ботаника
Глава 3
Почтовая служба срочной доставки «Service life» слыла фирмой серьезной и функционировала круглосуточно, включая праздничные дни и выходные. Клиенты обслуживались с восьми утра до восьми вечера, все в сервисе было заточено на увеличение скорости доставки, поэтому работа не стихала и ночью. Трудился транспортный парк, диспетчеры, грузчики и младшие менеджеры, обслуживая связь между отделениями по всей стране. Шла корреспонденция, посылки и различные грузы, а значит, компания нуждалась в тех, кому предстояло загрузить, разгрузить, отследить и упорядочить транспортировку отправлений.
Обычно за ночь мне приходилось выполнять различную работу, быть и сортировщиком, и грузчиком. Последнее время меня пытались подключить к команде менеджеров и логистов, предлагая полную занятость, но я всякий раз отказывался, предпочитая работать по ночам – оставляя себе на отдых несколько свободных ночей в неделю.
Заработок выходил не ахти какой, но вместе с повышенной стипендией и платными лабораторными, которые я делал в основном для студентов с других факультетов, удавалось кое-как сводить концы с концами и держаться на плаву.
Удавалось бы, если бы не конкурс и не поездка с проектом в Канаду. И не собственное будущее, которое я мечтал связать с наукой.
Черт! Мне нужны были деньги, и следовало хорошенько подумать, где их взять.
Около трех ночи отъехала загруженная машина, я забрал из складского помещения накладные и вошел в кабинет, где стояли столы менеджеров. Сев за один, внес в компьютер данные по отгрузке (как старший смены) и посмотрел на часы. Наступило время небольшого перерыва, когда можно было часа два отдохнуть, и я достал из рюкзака ноутбук. Раскрыв его, подключился к Wi-Fi, но прежде чем войти в интернет, открыл в Word текстовый документ с неоконченной рецензией на книгу…
Уже три года я вел на «Фейсбук» собственный литературный блог. Сначала не думал ни о чем серьезном, просто делился с друзьями и миром мнением о прочитанных книгах – слишком много было мыслей в моей голове, слишком много желания высказаться и внутреннего противоречия. Но неожиданно блог обрел популярность, пошел отклик, и подписчиков прибавилось. Теперь их у меня насчитывалась не одна тысяча – тех, с кем я вел диалог на своей странице.
Однако в последнее время с необходимостью думать о будущем свободного времени убавилось. Я уже не глотал книги запоем, как когда-то, будучи не в силах утолить жажду знаний и впечатлений. И все же старался читать каждую свободную минуту – дома, в транспорте, в университете.
Мысли никуда не ушли, они по-прежнему жили во мне – целый хаос идей самого разного характера, как и потребность их изложить, что я и делал. Иногда в рецензиях, иногда в разговоре в сети, в научных проектах, а иногда в рассказах. Последние, правда, я никому не давал читать, кроме сестры, но Крис они нравились, и пока мне этого было достаточно.
Я закончил рецензию, закрыл ноутбук и потянулся. Диспетчер сообщила, что машина на разгрузку в отделение прибудет к пяти часам утра, а значит, у меня оставался еще целый час.
Я вернулся на склад и уснул – так же, как ребята, прикорнув на диванчике возле коробок.
POV Агния
Сегодня она выглядела намного лучше – почти так же хорошо, как я ее помнила – короткие кудри завитого парика и легкий макияж. Она по-прежнему была очень худа, но после месяца лечения в израильской клинике к ней вернулся аппетит, заиграло румянцем лицо, а с ним и настроение улучшилось. Я любила, когда она улыбалась – в этот момент я вспоминала свое детство и нас. Бабушка всегда говорила, что мы – команда. Именно так я ей и ответила, когда, узнав о ее болезни, к недовольству родителей, оставила учебу за границей и вернулась домой: «Мы команда, Ба! А учиться там я никогда не хотела, ты же знаешь».
У бабушки всегда было отличное чувство юмора, а вот терпения не наблюдалось. Потому и сейчас она прервала мой рассказ о командировке отца в Южную Америку нетерпеливым взмахом руки:
– Последние десять лет мне кажется, что мой единственный сын – не потомок польского дворянина, которого я воспитывала соответственно, а герой сериала «Следопыт» в пыльнике и сапогах, которому дали карту страны Эльдорадо, но забыли упомянуть, что эта страна – миф. И теперь он ищет ее до крови из носу, но все никак не может найти. Это никогда не закончится, Агнешка. Я вижу его по телевизору чаще, чем в жизни, и уже перестала надеяться, что ему надоест. И тебе не советую!
Мой отец, сделавший в прошлом отличную карьеру актера кино, а после – с легкостью с ней расставшийся, сейчас вел на телевидении известное шоу о путешествиях и различных гонках по всему миру и редко появлялся дома. Его породистое, красивое лицо с ямочками и узнаваемой улыбкой сердцееда нравилось зрителям, крепко держало рейтинг, и каналы платили за этот рейтинг большие деньги. Пожалуй, мы могли бы жить в Малибу, если бы кого-нибудь из нашей семьи это прельщало. Но – увы. В этом отношении я была дочерью своих родителей.
Я помню, как однажды мать сказала: «Гораздо интереснее светить в том месте, где ты не один из сотни светодиодов, а единственный яркий софит». На что мы с отцом дружно согласились.
Мать играла в театре и, похоже, переживала очередное увлечение молодым дарованием. В своей жизни я уже ко всему привыкла. В том числе и к тому, что люди способны выдавать за действительность многие вещи. И любовь тоже – если это удобно и устраивает двоих.
Мои родители любили друг друга, но еще больше они любили свободу и самих себя, и не скажу, что я их не понимала. Во всяком случае, в какой-то момент взросления я тоже стала верить, что партнер по жизни – это что-то вроде респектабельного друга, который не создает проблем и с которым комфортно в любое время года.
А себя можно растратить и на страсть. Особенно если страсть – дело твоей жизни.
Да, я в это верила, пока проклятый Купидон не свел меня с Антоном Морозовым и не всадил жестоко стрелу в мое сердце, пригвоздив к парню.
Мы не были вместе, но даже мысль о другой девушке рядом с Морозко, лишь умозрительное допущение, что Кудряшка может кого-то коснуться, улыбнуться или, не дай бог, поцеловать… приводило меня в отчаяние и гнев. Заставляло кровь течь по венам расплавленной лавой, находить его взглядом в коридорах университета и не отпускать.
Такого со мной не происходило никогда. И… Черт, с этим надо было что-то делать! Выздоравливать мое сердце никак не желало!
Видимо, я, забывшись, вновь озадачилась мыслями об Антоне, потому что бабушка вдруг улыбнулась и нарочито махнула на меня рукой.
– Ты мне надоела, Агнешка! Зудишь и зудишь. Еще и красотка хоть куда! Рядом с тобой я чувствую себя завистливой старой перечницей. Иди уже к своим парням! Они небось заждались. В прошлый раз один так названивал в домофон, что я уже думала вместо тебя на свидание пойти. Предложила ему составить компанию, а он отказался, представляешь? Невежа! Никакого уважения к старости!
Я встала из-за стола, за которым пила чай, и подошла к инвалидному креслу, в котором сидела бабушка. Присела рядом и поправила ее ноги. Ее сиделка и подруга – Любочка, женщина лет пятидесяти и просто душа-человек, поднялась было, чтобы мне помочь, но я ее остановила.
– Я сама. Извини, Дита. Не думала, что Эрик додумается искать меня здесь. Я уже предупредила его, что, если он еще раз тебя побеспокоит – оторву ему уши и все, что болтается ниже пояса. Меня не было несколько дней – уезжала из города, и, видимо, он решил, что я отсиживаюсь здесь.
Бабушка знала свою единственную внучку гораздо лучше ее друзей и совершенно справедливо скептически усмехнулась:
– Ты и отсиживаешься?! Девочка моя, но это же смешно!
Я пожала плечами:
– Согласна. Мы давно расстались, потом встретились, и ему вдруг показалось, что еще можно что-то вернуть. Он не понял мотива, а я не стала ничего объяснять. Вот и решили остаться друзьями.
Бабушка хохотнула:
– Узнаю себя. В твоем возрасте, Агния, я вертела парнями, как лиса хвостом, и всех по носу щелкала! Но неужели этот Эрик совсем не симпатичный?
Знакомый образ короткостриженого брюнета быстро промелькнул перед глазами и исчез.
– Ну почему же. Очень даже. Другим нравится.
– Ну так и не кисни дома! Сколько той молодости! Зажигай, пока горишь – ты у нас девчонка с головой. Тем более что весна на дворе!
Весна и правда за окном бушевала во всех красках – зеленая, яркая, в нюансах цветочного запаха и нежных оттенках. Таких же, как чувство в моей душе.
Знать бы еще, что с этим чувством делать.
– Ба, к тем, кто хочет меня – я идти не хочу. А тот, кто нужен мне – не хочет обо мне и слышать. Оказалось, что бывает и так, представляешь?
Вот теперь бабуля удивилась по-настоящему.
– Нет, со мной подобного не было. – Подведенная карандашом бровь поднялась. – Агнешка, неужели тебя угораздило влюбиться в новомодную звезду футбола? – Она приложила ладонь к груди. – Умоляю, скажи, что это не так!
– Это не так.
– Тогда он слепой? Или просто глупый? Детка, нет ничего хуже, чем мужчина, не способный по достоинству оценить красивую женщину. И если это так – не стоит тратить на него время. Поверь, оценит другой – более достойный!
– Скорее, Ба, он и слепой, и глупый. И совершенно точно не хочет обо мне знать. Но это ненадолго, я справлюсь. У меня нет выбора.
– Почему?
– Потому что он мне очень, очень нравится!
Не только у бабули, но и у Любочки тоже отвисла челюсть и чуть не выпал из рук планшет. Так что пришлось рассказать все, как есть.
– Вообще-то, Антон воспитанный, честный, умный и порядочный парень. Такие не предают и не бросают. И не выбирают себе девушек, похожих на меня, – слишком самоуверенных и без тормозов. От которых не знаешь, чего ожидать. Они любят девушек домашних и зашуганных, как блохастый котенок. Тех, кого можно спасти и пожалеть. А меня он не любит, чувствуете разницу? Ему со мной неуютно. Но мне себя не изменить, я это понимаю и делаю все, чтобы его не спугнуть.
Я широко улыбнулась – не хуже, чем голодная лиса, облизнувшаяся вслед Колобку, и призналась:
– Пока не спугнуть. Но у меня ужасно, ужасно чешутся руки и кончается терпение! Он мне нужен, и я его получу!
Глядя на застывшие лица, я, не удержавшись, звонко рассмеялась. Уткнулась на секунду лицом в бабушкины колени, поднялась и обняла ее.
– Ну, я пойду. Береги себя, Дита, ладно? Я на днях загляну!
– Познакомишь с парнем-то, внучка?
– Обещаю!
Я остановила «Ауди» на красный сигнал светофора и с досадой выключила в автомобиле видеоплеер, оборвав композицию Imagine Dragons на высокой ноте. Когда в моей машине находилась Милена, бесполезно было пытаться отвлечься на музыку. Столько звуков одновременно в одной тональности мой мозг отказывался воспринимать.
– …а я ему говорю: «Тебе что, Марджанов, трудно было мне позвонить? Или в Стамбуле нет электричества, Wi-Fi заблокирован, а роуминг запрещен Женевской конвенцией?» Я неделю ждала! Целых шесть дней! А он, гад, даже и думать обо мне забыл! Наверняка развлекался в свое удовольствие, как он это умеет! Да пошел он, хватит с меня! Я себя тоже не на свалке нашла!
Подруга смяла упаковку с салфетками и забросила в сумку. Провела ладонью по ярко-рыжим волосам, взметнувшимся от порыва ветра, залетевшего окно, и сердито выдохнула.
Сейчас обида в ней кипела возмущением и выплескивалась через край. Не первый раз, кстати, кипела, и даже не десятый, так что я не спешила удивляться. Полчаса назад она нашла меня в фитнес-центре «Скала», где я тренировалась на скалодроме вместе с Макаром и ребятами, и попросила отвезти ее в знакомый бар, куда обычно вечером перед клубом заходил Марджанов с друзьями.
Как по мне, так, честное слово, оно того не стоило.
– Если послала, то зачем к нему ехать, Милен? Может, лучше дать Марджанову время подумать?
– О чем? – Девушка всхлипнула.
– О разном. Как вариант – осознать в полной мере глубину своей вины. Соскучиться, приползти на коленях, и все такое. А вдруг это поможет ему залатать провалы в памяти? Что-то с ним в последнее время слишком часто случаются рецидивы странной болезни.
– А если он не соскучится?
Я бросила на подругу короткий взгляд.
– Милена, перестань делать вид, что ты не понимаешь. Ты вроде не святая, над головой нимба нет, чтобы терпеть такое отношение. Или уже смирись и заканчивай истерить, если тебя все устраивает. Или…
– Или что?
– Обруби и живи дальше.
Подругу это предложение не устраивало, но она лучше меня знала, чем все закончится. Однако обижаться – это куда легче, чем принять решение.
– Тебе хорошо говорить, Агния, – шмыгнула носом Миленка. – С тобой парни так не поступают. Хотела бы я на них посмотреть, если бы была тобой. Ты вон первая Макса и Эрика отшила, а они все равно о тебе спрашивают. И другие девчонки им не помеха.
– Это потому, что я не обещаю и не строю замки надежд, а иду туда, куда хочу. И на твоем месте я бы об Русика давно ноги вытерла и забыла, как его зовут. Нашла, по кому страдать!
– А я и вытру! Еще как вытру! Только сначала скажу в лицо все, что о нем думаю! Когда я злюсь, то себя не контролирую! Ему же будет хуже, если сейчас застану его с какими-нибудь девицами, как в прошлый раз. Знаешь, что этот гад сказал, когда я ему дозвонилась?
Мне было не интересно, но я спросила:
– Что?
Парочка ссорилась не первый раз, и лично у меня Марджанов всегда вызывал антипатию. Терпеть не могу парней, которые, имея пару, так и норовят сунуть руки еще какой-нибудь девчонке под юбку.
Со мной, правда, он так не рисковал, но только потому, что я могла ответить. В отличие от Миленки я любым угрозам и слезам предпочитала действие. И ничего не забывала. Никогда.
– «Да брось, Ленка! Неужели ты на меня злишься? Ну, Зая, так и позвонила бы сама. Я просто забыл…» Он обо мне забыл, твою мать! На неделю! Нет, ну не козел?!
Я включила сигнал правого поворота и резко свернула с проспекта. Проехав по улице между высокими тополями, припарковала «Ауди» у обочины и заглушила двигатель, встав с другой стороны от невысокого здания с широким подъездом и небольшим ангаром во дворе. Оставив руки на руле, вжалась плечами в спинку кресла и уставилась перед собой.
– Эй, Агния! Ты меня вообще слушаешь?
– Не визжи, Милена. Слушаю.
– Я и вижу!
Подруга оглянулась, но я не собиралась ей ничего объяснять – себя бы понять для начала. Достаточно того, что Миленка знала: я всегда поступаю исключительно так, как считаю нужным.
– И куда это мы приехали? Почтовая служба доставки «Service life»? Агнешка, ты что, собралась отправить посылку? Так наверняка уже поздно и почта закрыта. Слушай, а как же бар?
– Будет тебе бар. Посиди пять минут, и я отвезу.
Я взглянула на часы. Морозов всегда отличался пунктуальностью, вот и сейчас показался у здания почты без семи минут восемь. В джинсах, кедах и легкой ветровке, с рюкзаком за спиной. Светлые волосы стянуты чуть выше затылка в свернутый хвост, от чего кажутся темнее. И, конечно, очки.
Интересно, почему он не носит линзы?
Я и сама не заметила, как сильно обхватила пальцами руль и подалась к окну, наблюдая, как парень идет по тротуару к отделению сервиса, в котором работал по ночам. О том, что он меня заметит – не переживала. Мечтатель Кудряшка не отличался внимательностью, это я уже успела понять. Вот и сейчас он прошел мимо и остановился возле двух парней, куривших сбоку от крыльца «Service life».
Миленка тоже прижала свой нос к стеклу и сощурилась.
– Постой, снова тот блондинчик? Это же за ним мы ехали от университета в прошлый раз, пару недель назад? Агнешка, мне кажется или ты его преследуешь?
Отрицать не хотелось, хотелось услышать его голос.
– Тебе не кажется. Я его преследую.
– Ничего себе! И чем он тебе так насолил?
Мы учились с подругой в разных вузах, поэтому о Морозко Милена не знала.
На этот раз я решила отделаться полуправдой.
– Он у меня кое-что отнял и не собирается возвращать. Надеется, что само собой рассосется – наивный!
Миленка, изумившись, хохотнула:
– Скорее уж сумасшедший! Даже я не рискнула бы с тобой связаться! Слушай, он же молодой совсем. Сколько ему? Восемнадцать? – удивленно спросила.
Морозов и правда выглядел младше своего возраста, но меня это почему-то не смущало.
– Двадцать. Так же, как нам с тобой.
– Да? – Уголки губ подруги разочарованно поникли. – Хм. Никогда не любила парней-одногодок – с ними так скучно! Никаких сюрпризов, все поступки можно просчитать наперед.
– Ну, я бы так не сказала. С этим – не соскучишься, уж поверь мне.
– И на почте работает, – задумчиво протянула Миленка, брезгливо сморщив нос. – Здесь же платят три копейки!
Денег у Морозова не водилось, тут подруга угадала, но меня и это не волновало. Первый раз в жизни меня волновали вещи куда более приземленные. Вроде тех, которые сотни тысяч лет назад заставили приматов влезть на пальму и сорвать банан.
– Это он «пока» на почте работает! – спокойно возразила. – Ничего, для человека разумного любой труд полезен, лишь бы причинное место в барах не чесал, как твой Русик.
Я попала в точку, и Миленка покраснела.
– У Руслана защита диплома впереди. А еще его ждет место в фирме отца! Он не нуждается в подработке. Тем более в такой! – Она, фыркнув, отвернулась от окна. – Знаешь, какой он гордый?
Я лишь усмехнулась. О гордости у нас были разные понятия.
– Слушай, Агния, а давай я расскажу парням, что этот блондин тебе должен? – предложила подруга. – Пусть они сами с ним разберутся. Ты же знаешь, тебе никто не откажет.
Вот теперь у меня перехватило дыхание от возможной перспективы такого разговора. Кто-кто, а Миленка не отличалась сообразительностью, запросто могла и усложнить Антону жизнь.
Не нужно было мне ее сюда везти, но это оказался тот редкий случай, когда действие опередило мысль, стоило увидеть знакомый поворот. Да и не рассчитывала я с ней встретиться.
– Только попробуй, Архипова! – Я взглянула подруге в глаза. – Он мой!
– В смысле – твой? – Брови у Миленки взлетели, а рот приоткрылся.
Пришлось предупредить.
– Этот блондин – мой парень! И мне не понравится, если кто-нибудь хоть чихнет в его сторону, ясно?!
Морозов снял рюкзак, рассмеялся какой-то шутке приятеля и вместе с ним вошел в здание почтового сервиса, скрывшись за дверью.
Проводив его взглядом, я вздохнула и сжала губы. Мне предстояло встретиться с Кудряшкой утром – несмотря на ночные смены, он умудрялся не пропускать занятия в университете, и только мысль, что я скоро снова его увижу, помогла очнуться и завести двигатель «Ауди».
Миленка ничего не ответила, но озадачилась. Сидела хмуро и думать забыв о Марджанове. Похоже, в последнее время мое поведение не удивляло только меня.
Когда я остановила машину у входа в бар «Паутина», подруга предложила:
– Агнеш, не знаю, что с тобой происходит, но, может, пойдешь со мной? Посмотришь, как я порву с этим гадом Русиком, а потом заглянем в клуб, а? Кстати, уверена, что Жанка с Иркой тоже будут не против спонтанного девичника. Мы же давно не гуляли вместе! А Ирка – та вообще до сих пор думает, что ты избегаешь ее из-за Эрика. Ну, было у них пару раз по глупости, так с кем у него не было-то? Только я тебе об этом ничего не говорила, а то она меня убьет!
Эрик точно был последним человеком, о ком я сейчас думала.
– Нет, не хочу, Милен. Нет настроения.
– Что, снова вернешься в «Скалу»? Вы там все словно одержимы своей высотой! Особенно этот красавчик Макар! У меня от одного взгляда на вас сердце останавливается!
Я посмотрела перед собой на дорогу и пожала плечами:
– Может быть.
– И насчет блондина… Давай будем считать, что я шутку не поняла, ладно? У тебя всегда было своеобразное чувство юмора. Сейчас поверю, что вы вместе, а ты потом поднимешь меня на смех.
– Пока, Милен! Хорошо тебе врезать Русику!
Я закрыла боковое окно в «Ауди» и уехала, оставив подругу с ее парнем и мыслями.
Она просила меня подвезти, и я это сделала. А смотреть на то, как Милена в слезах виснет у Марджанова на шее – у меня желания не было. И здесь мое чувство юмора было абсолютно ни при чем.
* * *
Однако я не вернулась в «Скалу» к Макару, хотя едва не поддалась такому желанию, – здесь подруга угадала. Скалодром работал до одиннадцати часов вечера, и все же на сегодня тренировка окончилась – как бы сильно я ни любила стену, а приоритетом по-прежнему оставалась учеба. Моя семья в прошлом не поскупилась на репетиторов, и сегодня – уже я не могла позволить себе не оправдать надежд на этот вклад. Поступать на физико-математический факультет я решила сама и была по-прежнему настроена его окончить, что бы мои родители об этом ни думали.
Увы, меня не прельщали ни театр, ни кино, ни все, что связывало мою семью с телевидением и искусством. Я оказалась слишком хорошо знакома с обратной стороной мира, который часто выдавал желаемое за действительное, раскрашивая серую картинку реальности дорогими фильтрами. Так мастерски, что в конце концов стирались грани и подменялись понятия.
Мать пыталась, но меня не смогло подкупить ничего – ни связи, ни знакомства, ни перспективы.
«Конкурс красоты? Серьезно? Меня научат ходить по подиуму, как живую куклу, улыбаться, как будто у меня паралич, и даже – о боже! – сделают модную фотосессию в купальнике?! А все потому, что я красивая?! Но у меня даже груди нет!
– Агния, дочка, ты не просто красивая, ты – лучшая! Я воспитывала тебя быть первой! С победой в конкурсах, да еще и со связями нашего папы, перед тобой откроется блестящее будущее! Как ты не понимаешь?!
– Где? В кино или в замужестве?
Мать, в отличие от нас с отцом, любила приврать и приукрасить, но в тот раз ответила, что думала:
– Не исключено, что и там, и там. Огонёк, разве тебе не польстит, если тебе вслед оглянутся и назовут Королевой? Именно за тобой признают первенство? Для женского сердца это очень сладко, дочка.
Я искренне изумилась. Даже фыркнула:
– Конечно, нет! Ерунда какая! Мам, исключено! Мне это не интересно! И я никогда не выйду замуж по расчету!
В тринадцать лет я читала много романтической литературы.
– У тебя сейчас трудный возраст, ничего, перерастешь. У любви слепые глаза, зато очень большие ожидания, которые, как правило, не оправдываются. Такие браки имеют свойство быстро растрачивать запал. После первой любви случается вторая, потом третья… А там не успел оглянуться, как ты уже сидишь один у разбитого корыта жизни. А самое обидное, что ничего не вернуть назад. Ни молодость, ни советы!
– Но ты же любила!
– А я и сейчас люблю. Люблю твоего отца со всеми его недостатками. У меня премьера спектакля, а его нет? Ничего – люблю! У меня воспаление легких, а у него парусная регата у Карибских островов? Какая прелесть! Главное, что Вацлав душка, его все любят, а мне – завидуют! – мать, красивая шатенка тридцати пяти лет с фигурой, как у двадцатилетней девушки, уверенно и тонко улыбается. – Поверь, с этим можно научиться жить. Главное для женщины – ее комфорт.
– Но почему ты папе не скажешь, если тебе не нравится?
– Мое счастье, что я терпеть не могу истерики ни в каком виде. А на любое отношение к себе людей предпочитаю отвечать зеркально. Мужчина никогда не уйдет от женщины, если она не закатывает ему истерик и принимает в дом. Именно поэтому у тебя есть и мама, и папа, которые тебя очень любят. Надеюсь, Огонёк, в этом-то ты не сомневаешься?»
Я не сомневалась. Никогда. Родители меня любили, и я их тоже. И пусть тот разговор случился семь лет назад, мое мнение о «Шоу кукол» с тех пор не изменилось. Грудь выросла, да еще какая (мое чувство внутренней свободы позволяло мне в уединенных местах загорать топлесс), но я по-прежнему не понимала смысла подобных мероприятий и отказывалась принимать в них участие.
И все же слова мамы о неоправданных ожиданиях запомнила.
Я стала старше, вокруг меня влюблялись девчонки, теряли головы и рыдали из-за неразделенной любви, а я ждала. Глядя на них, в душе надеялась на большое чувство, пыталась отвечать на внимание парней… Но любовь ко мне не приходила. Ни большая, ни маленькая, никакая. Самые интересные парни вились пчелами, но надоедали и утомляли, как неудобная обувь. В конце концов я поверила, что утверждение психологов «Некоторые люди просто не способны любить» – это обо мне, и отодвинула счастливую формулу «комфортных» отношений на дальнюю перспективу.
Очень дальнюю, пока не увидела глаза и губы Морозова и не поняла, что утверждение ложно.
И все же еще до Морозко я не была совсем уж бесчувственной снобкой. Уже семь лет во мне жила страсть, которой я отдавала все свое свободное время.
