Дмитрий Янковский
Жесткий старт
Глава 5
Синд Рой
Тана встретила Синд Роя, когда уже стала забывать о страхах, связанных с ним. Это случилось через несколько дней после выхода из лазарета, после того, как прозвучал сигнал на обед. Двигаясь вместе с другими рабами в столовую, девушка заметила Синд Роя в сопровождении Яна. По лицу Яна было видно, что он заметил Тану в толпе и теперь пытается разговором отвлечь начальника. Но ему это не удалось – Синд Рой цепким взглядом выхватил девушку из колонны.
– Ты не ко мне спешишь, детка? – рассмеялся старший надзиратель.
– Я иду в столовую, – твердо ответила она, удивляясь жесткости в собственном голосе.
– Ян, у нас с собой есть кое-что? – осведомился Рой.
Ян кивнул, отведя от Таны глаза, и сказал негромко:
– В комнате охраны вполне исправный кухонный блок.
– Это не очень-то романтично, – наморщил лоб Рой. – Класть эту детку на диван, где до нее оприходовали стольких рабынь… Хотя надо еще посмотреть, какова она в деле, а то, может, и там ничего! – Он тронул Тану за руку, и она спокойно и даже безразлично выдержала его взгляд. – До чего хороша! Пойдем!
Ян молча плелся сзади, глядя, как Рой уводит его любимую девушку.
Комната охранников словно специально была предназначена для свиданий. Правда, все здесь было сделано неряшливо, по-мужски небрежно и второпях, но зато имелось все необходимое: диван, кресла, кухонный блок, светильник, дающий мягкий свет, и полное отсутствие окон.
Тана услышала, как за ней закрылась дверь. Она спокойно стояла и смотрела на Роя. Он сел в кресло, закинув ногу на ногу.
– Все-таки редкий экземпляр, правда? – Спросил Рой у Яна.
Тана чувствовала себя товаром, выставленным напоказ. Сейчас они проверят состояние ее зубов и густоту волос. От этих мыслей внутри стала зарождаться неконтролируемая ярость. От гнева ее глаза угрожающе потемнели, а пальцы сжались в кулаки. Рой, не обращая на это внимания, достал из кармана плоскую золотую шкатулку и высыпал на ладонь щепотку розовой пыли. Вдохнув по очереди каждой ноздрей, он откинулся назад и некоторое время приходил в себя, зажмурившись. Наконец мышцы на его лице расслабились, а на губах заиграла блаженная улыбочка.
– Иди сюда, – не открывая глаз, прошептал он.
Тана с мольбой в глазах повернулась к Яну, но лицо охранника было жестким и непроницаемым. Он холодно смотрел на Тану, лишая ее любой возможности получить поддержку. Она не знала, что у него внутри бушует огонь, и он сдерживает его огромным усилием воли. Ему было сложно принять такое решение, но, отбросив эмоции, он понял, что при такой яркой внешности Тана всегда будет подвергаться сексуальным нападкам со стороны охранников. И лишь Рой сможет ее защитить. Став его собственностью, она будет застрахована от всех остальных, и от него в том числе. Подобными размышлениями Ян так измотал себе нервы, что находился на грани самого настоящего сумасшествия. Он, конечно, мечтал защитить Тану от Роя, но сделать это можно было только одним способом – убить его. Никакие слова помочь не могли. И не страх наказания останавливал Яна. Он понимал, что пока сам в безопасности, он сможет быть полезным Тане. Но он закипал, представляя Тану в объятиях Роя. И с этим почти невозможно было бороться.
А Тана смотрела на него и ждала поступка. Ее сердце кричало от страха и обиды. Ян, в один миг превратившийся из потенциального спасителя в безликого надзирателя, смотрел на нее пустыми, ничего не выражавшими глазами. От обиды она заплакала. Не выдержав, он отвернулся.
Рой приподнялся, грубо схватил ее за руку и притянул к себе. Тана вскрикнула, оказавшись в его сильных объятиях. Он сжал ее плечи и смотрел, возбуждаясь от ее красоты и слабости, упиваясь своей властью над ней.
– Ты будешь моей, дочь командора Королевской гвардии! – жестко сказал он, стаскивая с нее рубаху. – Я хочу, чтобы ты любила меня!
Тана хотела закрыться руками, но он с силой бросил ее на диван и упал сверху. Снова боль и унижения. Они преследовали ее бесконечно долго все эти дни, но Тана не успела к ним привыкнуть. Она отбивалась и царапалась, пытаясь высвободиться из цепких объятий. Рой был крупного телосложения, и Тана задыхалась под ним. Она беспомощно хватала ртом воздух и думала, что теперь-то точно умрет.
– Ян! – задыхаясь от возбуждения, сказал Рой. – Ну ты только посмотри, какая цыпочка! Иди помоги мне, а то так руки дрожат, что штаны не могу снять.
Тана с силой укусила его за плечо и оттолкнула от себя. Закричав от боли, Рой ударил ее по лицу. Она вывернулась и, забившись в угол дивана, затравленно смотрела перед собой. Как из тумана до нее доносились слова Яна, он успокаивал Роя, советуя найти другую заключенную, которая будет спокойнее и ласковее. Взбешенный Рой, дико таращась, ткнул пальцем в дверь и прокричал:
– Если ты ничего не понимаешь, то иди отсюда! Мне нужна она!
Ян бросил взгляд на Тану и вышел, прикрыв за собой дверь. Его сердце гулко билось, вырываясь из груди. Он прислонился спиной к стене и сжал кулаки. Он радовался, что покинул комнату охраны – это избавляло от необходимости смотреть на происходящее. Но он понимал, что не сможет объяснить этого Тане при встрече. Она даже смотреть на него не захочет. Он это знал, и от этого было невыносимо больно. Он слышал через тонкую перегородку грубый голос Роя, заглушавший крики его любимой.
Закусив губу, Ян вышел из цеха.
Тана беспомощно лежала, прикованная наручниками к дивану – там были специальные металлические кольца для тех рабынь, которые не желали добровольно отдаваться охранникам. Она затравленно наблюдала, как Рой, прыгая на одной ноге, стягивал с себя штаны и путался в них, потом отбросил одежду и кинулся к ней. Тана дрожала от отвращения и холода. Рой несколько раз провел руками по ее телу, задержавшись на груди, потом опустился ниже. Тана зажмурилась и заплакала.
– Ты очень красивая. Я хочу тебя. Доставь мне удовольствие, – шептал он ей на ухо.
Тана покачала головой. Она боялась открыть глаза и увидеть его лицо над собой. Рой ждал ее согласия. Бывалый насильник, никогда не заботящийся о своих жертвах, он и сейчас не собирался церемониться ни с кем, несмотря на то, что девушка ему нравилась. Он хотел от нее взаимности, но ждать не собирался. Ущипнув ее несколько раз за грудь, он грубо раздвинул ей ноги и лег сверху. Тана сопротивлялась и изворачивалась, но от этого Рой только сильнее возбуждался.
– Вот так, молодец! Еще, еще! – кричал он ей на ухо, двигая бедрами. – Стони теперь!
Тана не выдержала и закричала от боли. Она чувствовала, что у нее внутри все разрывается на части, но Рой был неутомим. Розовая пыль всегда действовала на него возбуждающе, надолго наделяя силой.
Тана потеряла счет времени, но наконец все кончилось. Тяжело дыша и шумно отдуваясь, Рой скатился с Таны и сел рядом. Он устало погладил ее по животу, по груди, потрепал по волосам и усмехнулся:
– Поздравляю! Теперь ты стала моей собственностью!
Тана лежала, прикованная наручниками, и тихо плакала. Он безразлично пожал плечами.
– Да ну тебя, велика потеря! Тебе давно пора было лишиться невинности. И не реви, я тебе с самого начала говорил, чтобы ты шла ко мне. Ну ничего, мы еще с тобой набалуемся! Я научу тебя. В следующий раз попробуешь с розовой пылью. Она здорово заводит. Сама от меня не оторвешься!
Тана негромко заскулила. Ее сердце не могло больше терпеть таких унижений. Она приоткрыла глаза и попросила:
– Убей меня сейчас! Убей! – Слезы перешли в истерику, и Рой скривился. Не особенно церемонясь, он шлепнул ее по лицу ладонью и сказал:
– Не ной! Придет время – убью. Чтобы другим не досталась. А пока будешь со мной. Поняла?
Тана замотала головой. Она не вынесет больше этой боли. Ее силы уже на пределе.
Рой заявил:
– Не будешь хорошо себя вести со мной, отдам на растерзание охранникам. Так что старайся, детка!
Он склонился к ней и обслюнявил ей шею. Тана в испуге увидела зарождавшийся блеск желания в его глазах. Рой посмотрел на нее, словно прикидывая, стоит ли продолжать, и сказал:
– Жаль, занят сейчас! А где Ян? Вот бы посмотрел на тебя и позавидовал мне! Да, он наверное кого-то другого сейчас трахает. Ну, давай я освобожу тебя, моя крошка!
Он отстегнул наручники с ее рук, и девушка села на диване. Она безразлично смотрела, как Рой одевается, бросая на нее похотливые взгляды. Тана приняла из его рук стакан воды и жадно выпила. Он стоял рядом и, склонив голову, наблюдал за ней.
– Черт побери! До чего же ты хороша! Такие манеры, изящество… Определенно мне с тобой повезло. После уголовных рабов ты для меня как сокровище! Придется сделать тебе подарок.
Он достал из кухонного блока несколько аккуратно нарезанных ломтиков ветчины.
– На, подкрепись, ты всегда должна быть в форме для меня, – великодушно сказал он, держа перед ее лицом мясо.
Тана презрительно усмехнулась и стала одеваться. Он зло прищурился:
– Ты хочешь сказать, что не рада моему вниманию? Да за этот кусок я полцеха могу…
– Вот и займись этим, – устало сказала девушка. – А меня оставь в покое.
– Покоя захотела?! – Он снова возбуждался от ее непокорности. – А ну иди сюда!
Тана подняла на него темные от гнева глаза и негромко сказала:
– Ты можешь меня изнасиловать, но никогда не получишь меня по моей воле. Запомни это. Лучше сразу убей!
– Ну ты и дура… – уже спокойнее сказал Рой. – Тебе все равно жить тут до конца дней, сколько бы их не было тебе отведено. Ты просто не понимаешь. Все равно ты будешь здесь. Всегда. Сейчас тебе кажется, что сохранять непокорность – круто. Но очень скоро, поверь, она тебе попросту надоест, твоя непокорность. Ну да ладно. Взрослей, девочка.
Тана оделась. Ветчина, брошенная на стол, вызывала у нее отвращение. Рой махнул рукой и направился к двери. Он был удовлетворен произошедшим, но и подавлен тем, что взаимности добиться не удалось. Понуро опустив голову, он брел к выходу, а Тана с ненавистью смотрела ему вслед.
И вдруг она заметила на поясе Роя мощный искровой разрядник. Конечно, справиться со старшим надзирателем было немыслимо, но сейчас он был уверен в подавленности Таны, да и сам был выведен из равновесия. Он просто думал о другом – никак не о нападении. И Тана решилась. Она поняла, что терять ей все равно нечего. Получится так получится, а нет… Что могло быть хуже того, что произошло? Даже смерть казалась ей лучше.
Дикой разгневанной кошкой она прыгнула вперед, сдернула с пояса Роя разрядник, нажала пусковую пластину и шарахнула своего мучителя мощным разрядом. Синд Рой отлетел к стене и уставился на Тану недоумевающим, полным боли взглядом. Она снова рванулась к нему, он попытался защититься рукой, и удар следующего разряда пришелся в локоть, сбив старшего надзирателя на колени. Не останавливаясь, Тана била и била, пока Рой не рухнул на спину, тяжело хрипя. Его колотило в судорогах от боли, но он все еще находился в сознании.
– А как тебе такой способ сброса сексуального напряжения? – спросила Тана, склонившись над ним и держа наготове разрядник. – Или я и теперь уделила тебе недостаточно внимания? Извини, милый. Сейчас…
Она нажала пластину и ткнула разрядником Рою в пах. Его тело согнулось пополам, а короткий вскрик сорвал с губ несколько клочьев окровавленной пены.
– Так хорошо? – поинтересовалась девушка, пристально глядя в полные боли и мольбы глаза. – Сейчас ты улетишь на небо от моих ласк. Ты ведь хочешь еще, дорогой?
Она несколько раз, почти без перерыва, ударила старшего надзирателя током в грудь, в пах и в шею. В комнате гадко запахло свежей мочой, вокруг самого влиятельного человека на фабрике разлилась лужа.
– Не надо… – одними губами прошептал Рой.
– А я не просила у тебя пощады? – брезгливо спросила Тана. – Просила. Почему же ты думаешь, что я тебя пощажу? Потому что я женщина? Потому что рабыня? Нет, Рой. Я забью тебя до смерти, как самого последнего провинившегося раба.
– Тебя сгноят в карцере…
– В карцере не так плохо, когда есть настолько приятные воспоминания, как твои мольбы о пощаде. Но… Наверное, ты прав. Я не буду тебя убивать. Это слишком просто.
Морщась от брезгливости, Тана с трудом перевернула грузного Роя на живот. Теперь он лежал, едва не захлебываясь, в луже собственной мочи. Форменная куртка на спине была насквозь мокрой.
– Я пережгу тебе спинной мозг, – спокойно сказала девушка. – Вот тут.
Она шарахнула Рою разрядом чуть выше лопаток. От куртки пошел зловонный пар.
– Одного разряда мало, я понимаю… – устало вздохнула Тана.
Она откинула со лба волосы и с десяток раз прижгла позвоночник надзирателя в одном и том же месте. После этого ударила его по ногам, убедившись, что тело полностью парализовало.
– Теперь ты всю свою оставшуюся никчемную жизнь будешь ходить под себя и есть бульон через трубочку. Надеюсь, проживешь долго и поймешь, что такое быть рабом. Только я раба в этих стенах, а ты будешь рабом собственного неподвижного тела. Мне будет легче.
Рой не ответил. Он лежал, беспомощно хлюпая носом в луже, а по его щекам катились крупные слезы.
На выходе Тана хотела отшвырнуть разрядник, но передумала. Семь бед – один ответ. Ее сегодня все равно или убьют, или забьют разрядами до бессознательного состояния, а потом бросят в карцер. Ничего иного быть не могло. Так лучше уже тогда повеселиться от души.
Она сунула оружие под рубаху, чтобы не привлекать внимания охраны. В цеху стоял обычный грохот, но взгляды многих были прикованы к ней. Некоторые смотрели на нее с завистью, как-никак ей теперь покровительствует сам Синд Рой, другие с сочувствием, понимая, как дается подобное покровительство. Охранники поглядывали с обычным для них вожделением.
Тана заметила Яна. Он боялся встречаться с ней взглядом, но все же взял себя в руки и подошел.
– Где Рой? – спросил он.
– Отдыхает, – спокойно ответила Тана. – Знаешь, я все же решила доставить ему незабываемое удовольствие. Скажи, Ян, ты можешь вывести меня из этого грохота под чистое небо? Пожалуйста…
– Да, пойдем. Только чтобы Рой не узнал.
– Не узнает, – улыбнулась Тана.
Ян вывел ее из цеха в выжженную солнцем степь. Было тихо, только ветер посвистывал в опорах сторожевой вышки.
– Знаю, что ты не хочешь со мной разговаривать, – твердо сказал Ян, – но тебе придется меня выслушать. Я все равно не смог бы тебя защитить.
Тана отвернулась, чтобы не выдать себя улыбкой. Ян, крепкий мужчина, говорит, что не смог бы ее защитить. А она справилась сама. О какой же любви тогда смеет заикаться Ян? Это не любовь. Это просто похоть, ради которой человек, если это можно назвать человеком, даже не способен на сильные поступки.
Тана слушала, притворяясь равнодушной. Она ждала сигнала тревоги. Рано или поздно парализованного Роя найдут, и тогда начнется настоящий ад. Но до этой минуты Тана хотела хоть немного побыть в отвоеванном ею раю.
– У меня новости о твоем отце, – сухо произнес Ян.
Тана медленно повернула к нему голову.
– Говори. Что с ним? Он жив? Что ты молчишь?! Говори!
– Да. – Ян кивнул. – У него все в порядке. Надеюсь.
– То есть как это? – Поразилась Тана. – Что значит надеюсь?
– Он сбежал. Исчез. Его нигде нет!
Девушка замерла. Она удивленно смотрела на Яна, не понимая, о чем он говорит. Новость была невероятной и ошеломляющей.
– Мой отец на свободе… – прошептала она. – Когда это произошло?
– Вчера. Я не знаю подробностей. Скажу лишь, что он объявлен в межпланетный розыск. Если его найдут, его казнят.
Тана молчала. Она не сомневалась в способностях отца, но знала, насколько невероятно сложно выступить одному против Королевства. Если он еще жив – уже удача. Если сможет скрыться – это можно будет назвать чудом.
И тут прозвучал сигнал тревоги. Ян вздрогнул, затем осторожно покосился на Тану.
– Да, – кивнула она. – Я подарила Рою наивысшее удовлетворение. Теперь будет парализован всю свою бессмысленную жизнь. Даже убить себя не сможет – я пережгла ему спинной мозг.
– Сумасшедшая… – Ян вытаращил на нее глаза. – Тебя же казнят! В лучшем случае на полгода в карцер…
– Мне все равно. Я думала, что хочу умереть, и была готова к этому. Но твое известие об отце…
– Мне тоже не сносить головы… – зажмурился надзиратель. – Прости, но я вынужден немедленно тебя задержать.
– Да, наверное, – Тана вынула из-под рубахи разрядник и дважды шарахнула Яна в шею. Не успев раскрыть глаза, он рухнул в сухую траву.
– Ты меня тоже прости, – пожала она плечами. – Я, как и ты, не могла иначе.
Отбросив разрядник, Тана спокойно вошла в грохочущий цех и легла на пол лицом вниз, сложив руки на затылке. Ее увидели, и грохот начал стихать. Заключенные смотрели на нее с удивлением, а охранники бросились к ней, стаскивая с ремней разрядники. Однако, приблизившись к лежащей девушке, они потеряли боевой задор. Не потому, что не хотели бить лежащую и безоружную, они делали это много раз. Нет, их остановило другое…
– А вообще-то она молодец, – сказал старший смены. – Рой слишком много на себя взял. За что и поплатился. Никогда никто раньше не запрещал охране овладевать рабынями. Синд Рой получил свое. А ее… В карцер пока. Там разберемся.
– Может позабавимся с ней? – спросил совсем юный охранник.
– Зная Роя, могу сказать точно, что он ей там все разворотил. Пусть оклемается, а то никакого удовольствия не будет, – ответил старший. – Наденьте на нее наручники!
Глава 6
Командор Эчи Робиц
План побега командор Эчи Робиц разработал сразу после бунта, когда его отправили в порт на погрузку. Знали бы его единомышленники-бунтовщики, ради чего он поднял восстание, вряд ли бы они стали ему после этого доверять. Но факт оставался фактом – Робиц задумал бунт только потому, что знал, чем он кончится. Главарей всегда отправляли на самые тяжелые работы. А тяжелей портовой погрузки не было ничего. Приходилось целый день монотонно таскать в трюм мутные блоки полимеризированного гелия-3, укладывая их ровными стопками. Никаких ручек или отверстий для переноски блоков предусмотрено не было, именно этим обеспечивалась экономия при более плотной укладке сырья. Поэтому на этих работах использовались только рабы. О тех, кто все же умудрялся выполнять норму и не умирать от голода, говорили: «У него присоски на пальцах». Конечно, никаких присосок на пальцах у Эчи Робица не было, но норму ему выполнять приходилось, просто чтобы выжить, дожить до побега. Причем ускорить побег он не мог никак. Ему нужен был сообщник среди охраны. Хотя бы один. Просто человек, который добудет совершенно необходимый для побега лекарственный препарат – анабиозную сыворотку. Этот препарат использовали для доставки тяжело раненных людей в госпиталь. Сыворотка настолько замедляла все процессы в организме, что человек переставал дышать, у него исчезал пульс, а также почти полностью замирал обмен веществ. Но только действие сыворотки заканчивалось, все восстанавливалось за десяток минут.
И кто бы мог подумать, что сообщника, доставшего сыворотку, обеспечит себе не он сам, а его дочь Тана! Молодой охранник по имени Ян, рассказавший Робицу о судьбе жены и детей, без особых расспросов снабдил его необходимым лекарством. Командор заставил себя не думать о том, почему охранник пошел на такое откровенное служебное преступление, хотя влюбленность в Тану без труда читалась в его глазах. Возможно Ян был одним из тех, кто взял Тану силой, а теперь добивался ее взаимности. Такое между охранниками и рабынями случалось довольно часто. Охранникам мало было тела, они хотели еще и души. Яна за это хотелось убить, вырвать ему кадык сразу, без разговоров, но Робиц сдержался. Иногда в жизни случаются непоправимые вещи. Их надо попросту пережить. Хотя именно это бывает до крайности сложным.
Получив сыворотку, Робиц решил не откладывать побег ни на минуту. В любой момент ампулу могли обнаружить при обыске, а это было бы катастрофой. На добычу второй дозы препарата ушло бы непозволительно много времени.
Гелий подавали к полимеризатору по бронированному трубопроводу большого сечения, а отвердитель – по сети тонких шлангов, которые подводили его к формам со всех сторон одновременно для лучшей полимеризации. У самой стены в гелиевой трубе был прорезан шлюзовой люк для замены фильтрующего элемента. Меняли его рабы, поскольку никто, понятное дело, во время замены не собирался останавливать подачу газа. Раб попросту задраивал за собой первый люк шлюза, задерживал дыхание, открывал второй люк, менял фильтрующий элемент, затем задраивал первый люк и, если успевал, открывал входную крышку и выбирался наружу. Однако в каждом десятом случае вместе с использованным фильтрующим элементом приходилось вытаскивать из шлюза и труп раба.
Но нельзя сказать, что замена фильтра была опаснее других работ. Сам полимеризатор был адской машиной. Стоило процессу отвердения гелия пойти немного не так из-за неточного баланса температур, и отвердитель вскипал, грозя разнести формы на десятки смертоносных осколков. Такое случалось не часто, на памяти Робица ни разу, но охранники старались держаться от полимеризатора подальше. Чтобы особо не мудрствовать, адскую машину обнесли глухой стеной, не оставив ни одного выхода, кроме погрузочного шлюза, к которому присасывался транспортник. Сначала в помещение загоняли около трех сотен рабов, затем на антиграве подгоняли транспорт, и состыковывали его со шлюзом, после чего начиналась погрузка. При этом рабы деться никуда не могли, поскольку выйти из помещения можно было либо сквозь стену, что было до крайности затруднительно, либо через шлюз в трюм транспортника, что совершенно бессмысленно. Бессмысленно в первую очередь потому, что из трюма в другие помещения корабля попасть было невозможно в принципе – он был наглухо изолирован переборками, не имевшими ни одного люка. В полете в трюме делать нечего, поскольку воздух в нем имелся только во время погрузки, а в безвоздушном пространстве уходил в вакуум через специальные порты, обеспечивая максимальную сохранность груза. В общем, бегство в трюме было равносильно самоубийству, а никуда больше из помещения попасть было нельзя. К тому же места в трюме после погрузки не оставалось вовсе – блоки отвердевшего гелия плотно укладывались до самого шлюза, после чего подгонялся следующий порожний корабль.
Именно потому, что бегство в трюме было принципиально невозможным, Робиц и выбрал именно этот путь. Первое, что пришло ему в голову – использовать легкий вакуумный скафандр, в каких воюют штурмовики. Но скафандр было, во-первых, негде взять, а во-вторых, даже если бы и удалось достать, негде было бы спрятать. Тогда и возникла идея с анабиозной сывороткой.
Для Робица все могло оказаться намного проще, если бы он не узнал, что среди рабов полно информаторов, получающих послабления взамен на внутренний надзор за товарищами. Не будь это так, можно было бы договориться с другими рабами, недоложить один блок гелия, а самому лечь на его место и погрузиться в анабиоз. Но это не годилось в обстановке, когда доверять нельзя никому, даже соратникам по недавнему бунту. Надежнее было сделать все незаметно от товарищей, но надежнее не значит проще.
Забравшись в шлюз гелиевого трубопровода, Робиц вынул изо рта ампулу с анабиозной сыворткой и надломил клапан, предназначенный для инъектора. Самого инъектора у командора не было, так что приходилось идти не самым легким путем. Острием надломленного клапана Робиц вскрыл себе вену, а затем вставил ампулу в разрез и опорожнил ее нажатием на внутренний поршень. Сыворотка, замедляющая процессы в человеческом теле на две недели, ушла в кровь, но подействовать должна была только через несколько минут. Однажды, после ранения, командору пришлось испытать ее действие, поэтому он хорошо знал, как меняется состояние организма по мере воздействия препарата. Он дождался легкого головокружения и только после этого задержал дыхание и открыл второй люк шлюза. Газообразный гелий мигом наполнил камеру. Робиц, не медля, вынул из паза фильтрующий элемент, прополз по трубопроводу, лег в форму для полимеризации, свернулся калачиком и ощутил, что проваливается в черное ничто. Из форсунок брызнул отвердитель, быстро превращая окружающий газ в подобие мутного пластика, и уже через несколько секунд погруженный в анабиоз Эчи Робиц оказался внутри стандартного гелиевого блока. Подающий механизм вытолкнул его наружу. Четверо рабов подхватили блок и привычно поволкли его в трюм, не особо обратив внимание на чуть большую, чем обычно, тяжесть.
