Эль Кеннеди
Погоня
– Чирлидинг и танцы, да? – небрежно спрашиваю. – Это она тебе так сказала?
– Мы ходили в одну школу, – признается он.
– Да ладно.
– Ага. Я учился классом младше, но, поверь, там каждый парень, если он не гей или импотент, наизусть знал танцевальную программу Саммер Ди Лаурентис.
Кто бы сомневался.
– Пойду отолью, а потом возьму еще выпить. – Хантер хлопает меня по плечу. – Тебе принести чего-нибудь?
– Нет, мне пока хватит.
Не знаю почему, но я рад, что Хантера нет рядом, когда Саммер возвращается за столик с раскрасневшимися от танцев щеками.
Несмотря на мороз за окном, она решила не надевать чулки или колготки. У нее стройные великолепные ноги, как сказал бы мой старик, от ушей. Они могли бы так сексуально обхватить меня. Белое платье чудесно оттеняет густой золотистый загар. Почти невозможно оторвать глаз от Саммер, она выглядит такой сияющей и ухоженной.
– Так ты… – Я прочищаю горло. – Будешь учиться в Брайаре в этом семестре?
Спрашиваю, только бы отвлечься от ее сводящего с ума тела.
– Ага, – восторженно кивает Саммер.
– Наверное, будешь скучать по Провиденсу? – Мне известно, что первый и второй курс, а также один семестр третьего она проучилась в отделении Браун. А ведь это составляет половину всего времени обучения в университете. На ее месте я бы возненавидел необходимость начинать все с чистого листа.
Но Саммер мотает головой.
– Да не особо. Я не в восторге ни от города, ни от местного учебного заведения. Ходила туда лишь потому, что родители мечтали видеть меня в Лиге Плюща, а в их альма-матер, Гарвард и Йель, мне не удалось поступить. – Она пожимает плечами. – А ты хотел попасть именно в Брайар?
– Определенно. Я был наслышан о курсе изобразительного искусства. И, само собой, хоккейная команда тут крутая. Мне предложили полную стипендию, если стану за них играть. Так могу учиться тому, что мне действительно интересно, так что… – Пожимаю плечами.
– Это очень важно. Заниматься любимым делом, я имею в виду. У большинства людей нет такой возможности.
Во мне вдруг вспыхивает любопытство:
– А чем ты любишь заниматься?
– Скажу, когда сама пойму, – самокритично ухмыляется в ответ Саммер.
– Да брось. Должно же быть что-то, чем ты увлекаешься.
– Ну, раньше я увлекалась всяким разным: дизайном интерьера, психологией, балетом, плаванием. Проблема в том, что мне все быстро надоедает, интерес угасает. Наверное, я еще не нашла долгосрочное увлечение.
Откровенность Саммер немного удивляет. Сейчас она кажется более прагматичной, чем раньше.
– Я хочу пить, – объявляет она.
Подавляю желание закатить глаза, потому что обычно это означает «пойди и купи мне выпить». Однако выходит не так. С озорной улыбкой Саммер выхватывает из моей руки бутылку пива. На короткий миг наши пальцы соприкасаются, и я делаю вид, что не заметил электрического разряда, пробежавшего вверх по руке. Наблюдаю, как Саммер обхватывает ладонью бутылку «Бад Лайт» и делает большой глоток.
У нее маленькие руки, тонкие пальцы. Нужно быть искусным художником, чтобы передать это интригующее сочетание хрупкости и уверенности движений на рисунке. Ногти короткие, округлые и покрытые французским маникюром – или как он там называется, – что кажется простоватым для такой, как Саммер. Я ожидал увидеть очень длинные когти, выкрашенные в розовый или пастельный цвета.
– Опять принялся за свое. – В ее тоне улавливается раздражение.
– За что я принялся?
– Отгораживаешься от меня. Побрюзгиваешь.
– Такого слова не существует.
– Кто тебе сказал? – Саммер делает еще глоток пива.
Взгляд мгновенно приковывается к ее губам.
Проклятье, я должен это прекратить. Она не в моем вкусе. При первой встрече у нее на лбу было написано: «девушка из женского студенческого общества». Дизайнерские шмотки, море блондинистых локонов, идеальное лицо.
Я тоже не могу быть в ее вкусе. Понятия не имею, почему она встречает Новый год, общаясь с таким неряшливым, татуированным бандитом.
– Извини. Не умею много болтать. Не принимай это на свой счет, ладно? – Возвращаю свою бутылку обратно.
– Хорошо, не буду. Но если не хочешь разговаривать, развлеки меня другим способом. – Саммер подбоченивается. – Предлагаю поцеловаться.
3
Фитц
Во второй раз за вечер давлюсь пивом на середине глотка.
О Иисус сладчайший. Она это всерьез? Приглядываюсь к Саммер, которая изогнула изящную бровь и ждет ответа. Мда. Всерьез.
– Э-э… ты хочешь… э-э… – Снова кашляю.
– Да расслабься, – смеется Саммер, – я пошутила!
– Пошутила, – повторяю и прищуриваюсь. – То есть тебе ни капельки не хочется со мной поцеловаться?
Черт, зачем я ее подначиваю? Мой член приподнимается под ширинкой, предупреждая, как опасно думать о поцелуе с Саммер.
– Считаю, что небеса на землю не рухнут, если наши губы соприкоснутся, – подмигивает она. – И всегда приятно, когда есть кого поцеловать в новогоднюю ночь. Хотя по большей части это была шутка. Мне просто нравится заставлять тебя краснеть.
– Я не краснею, – возражаю. Парни не признаются в подобном на каждом углу.
– Краснеешь! – восклицает Саммер. – Прямо сейчас.
– Что, правда? Тебе это видно под бородой? – Демонстративно потираю лицо.
– Ага. – Она протягивает руку и гладит меня по щеке над густой порослью. – Вот. Здесь.
Я сглатываю, член снова напрягается.
Ненавижу то, как Саммер меня привлекает.
– Фитци, – шепчет она мне в ухо, и пульс учащается, – думаю, мы…
– С Новым годом, мать вашу!
Холлис меня просто спас.
Друг бросается к нам и небрежно чмокает Саммер в щеку. Они только сегодня познакомились, но девушка не кажется оскорбленной такой фамильярностью, лишь слегка удивленной.
– Ты спешишь на двадцать минут со своими восторгами, – сообщает она.
– А ты ничего не пьешь! – свирепо смотрит в ответ Холлис. – Почему у нее нет выпивки? Кто-нибудь, принесите этой красивой женщине выпить!
– Не люблю напиваться, – возражает Саммер.
– Чушь собачья, – ржет Дин, подгребая к нам со своей девушкой Элли Хейз. – Ты была в дрова пьяная, когда сожгла особняк женского общества.
– Ты сожгла особняк женского общества? – раздается знакомый голос.
Дин разворачивается вокруг себя.
– Джи! – каркает он. – Явился в последний момент!
– Ага, чуть не опоздали, – произносит Гарретт Грэм, делая большой шаг к столу. – На мосту столкнулись десять машин. Проторчали там почти час, прежде чем движение возобновилось.
– Хан-Хан! – радуется Элли, обнимая свою лучшую подругу и девушку Гарретта по имени Ханна Уэллс. – Я так рада тебя видеть!
– Я тоже! С наступающим Новым годом!
– С наступающим новым Гарреттом, – поправляет Ханну ее парень.
– Чувак, – парирует она, – прекращай. Я не буду говорить такое.
– С наступающим новым Гарреттом? – фыркает Саммер.
Дин закатывает глаза, наблюдая за нашим бывшим капитаном команды.
– Пафосный засранец. – Он переводит взгляд на Саммер. – У Гарретта день рождения выпадает на первый день года.
– Первый день Гарретта, – машинально произносит Гарретт, прежде чем поздороваться со мной, Холлисом и остальными парнями из команды, которые выбрались в Бруклин. Саммер он приобнимает и чмокает в щеку. – Рад видеть тебя, Саммерита. Ты подожгла студенческий особняк?
– О Боже. Нет. Я ничего не поджигала! – Она бросает гневный взгляд на брата.
– Братан, на тебя все пялятся, – неожиданно вмешивается Холлис, ухмыляясь Гарретту.
И правда: несколько голов повернулись в нашу сторону. Большинство уже слишком надрались, чтобы обращать внимание на окружающих, но некоторые все же узнали Гарретта. Он засветился в самом насыщенном первом сезоне за всю историю «Брюинз»[8], ничего удивительного, что его узнают даже за пределами Бостона.
– Похоже, меня скоро помидорами закидают, – хмурится Гарретт. – Вчера вечером мы проиграли «Айлендерс»[9] со счетом четыре-пять.
– Да, но ты забил подряд три шайбы, – возражает Ханна. – Только тупой идиот решит закидать помидорами такого игрока.
– А идиот может быть еще и не тупым? – усмехается Дин.
– О, заткнись, Ди Лаурентис. Ты понял, что я имела в виду.
– И каково это: быть знаменитым? – поддразнивает Элли, когда еще несколько человек начинают глазеть и показывать пальцем на Гарретта.
– Поделись опытом первой, – отшучивается Джи в ответ.
– Ха. Мне до тебя далеко, – говорит та, кто снимается в сериалах на HBO[10]. Последний, например, создают по мотивам моей любимой книги. Я рад, что Элли стала востребованной актрисой, но втайне считаю, что книга лучше экранизации.
Книги всегда лучше.
– Прекращай скромничать! – Саммер приобнимает рукой Элли, которая почти на голову ниже. – Ребята, она только за сегодняшний вечер дала уже четыре автографа. Она – звезда.
– Пока вышла только половина сезона, – протестует Элли. – Нас могут даже не продлить на следующий.
– Конечно, продлят, – говорит Дин тоном, не терпящим возражений.
Саммер отпускает Элли, приближается и кладет руку на мое плечо. Вполне безобидный жест, но я замечаю, что Гарретт и Хантер обращают на это внимание. Дин, к счастью, ничего не видит: Элли уводит его прочь, надеясь успеть еще потанцевать до полуночи.
Рядом Холлис изучает взглядом помещение с удивительной для пьяного энергичностью.
– Я должен решить, с кем в эту полночь буду целоваться по-французски, – объявляет он.
– Шикарно, – вставляет Саммер.
– Если будешь паинькой, выберу тебя. – Холлис смотрит на нее плотоядным взглядом.
Она лишь откидывает голову и смеется.
К счастью, у Холлиса железобетонное самомнение. Он пожимает плечами и отходит от столика, что побуждает и других парней разойтись. Пьер, наш франко-канадский приятель, и Мэтт Андерсон, младший защитник, направляются к бару. Остаются лишь Гарретт и Ханна. И Хантер, у которого в одной руке пиво, а в другой – телефон. Он снимает толпу на видео для Snapchat.
– А что насчет тебя? – обращается Саммер к Хантеру. – Сегодня ты успел потанцевать с семью разными девушками. Кого из них ты поцелуешь?
– Никого. – Он с серьезной миной опускает телефон. – Я не целуюсь в новогоднюю ночь. Цыпочки всегда ищут в этом скрытый смысл, даже если его там нет.
Саммер так сильно закатывает глаза, что кажется, они уже никогда не примут нормальное положение.
– Естественно, ведь все женщины начинают планировать свадьбу после первого же поцелуя. – Она бросает взгляд на смеющуюся Ханну. – Пойдем попудрим носик? Хочу поправить макияж до полуночи. Мои губы должны быть идеально накрашены, когда я поцелую будущего мужа под бой курантов.
Она снова гримасничает перед Хантером.
– Лучше поспеши, Блондиночка, – невозмутимо подмигивает тот и кивает в сторону огромных цифровых часов, размещенных над пультом диджея. – Осталось шестнадцать минут.
– Сейчас вернусь. – Ханна целует Гарретта и направляется следом за Саммер.
– Мне нужно подзаправиться, – обращаюсь я к нему и указываю на его пустые руки. – Да и тебе тоже.
Он кивает, мы оставляем Хантера за столиком и прокладываем путь к бару. Выбираем местечко подальше и потише, оно оказывается возле арочного проема, ведущего к туалетам. Я заказываю два пива, расплачиваюсь наличными. Когда поворачиваюсь, Гарретт смотрит на меня в упор.
– Что? – смущаюсь я.
– Что происходит между тобой и Саммер?
– Ничего.
Черт. Не слишком ли быстро я ответил?
– Врешь. Ты слишком быстро ответил.
Проклятье.
– Когда она до тебя дотронулась, – вкрадчиво говорит парень, – ты совсем не возражал.
Гарретт прав. Я не возражал. При нашей последней встрече я сознательно держался подальше от Саммер, а сегодня позволил трогать себя, даже пил с ней из одной бутылки. Честно говоря, если бы любил клубы, то и на танцпол позволил бы себя вытащить.
– Она… ну, влюбилась в меня, – неторопливо сообщаю.
– Ни хрена себе, чувак, – фыркает Гарретт. – Эта цыпочка желает оседлать твой член.
– Знаю. – Чувство вины комом застревает в горле. Надеюсь, я не дал повода для ложных надежд сегодня. – Не волнуйся. Дальше дело не зайдет.
– А с чего мне-то волноваться? – изумляется Гаррет, его брови сходятся к переносице. – Стоп. Ты меня неправильно понял. Я не призываю отшивать ее. Совсем наоборот.
– Правда? – Я поджимаю губы.
– Конечно. Смотри, во-первых, ты еще девственник…
Давлюсь смехом. Гнусная ложь. Я уже много раз спал с девчонками, просто предпочитаю не распространяться об этом.
– Во-вторых, Саммер – милашка. Она забавная, общительная. – Парень пожимает плечами. – Возможно, она именно та, кто тебе нужен. Хотя сперва лучше поговорить с Дином. Он все еще видит в ней ребенка и постоянно оберегает.
Поговорить с Дином? В смысле, попросить разрешения отжарить его младшую сестренку? Гарретт, на хрен, спятил…
Я в полном ступоре.
– Ты явно подразумеваешь не секс на одну ночь, – замечаю я.
– Ну естественно. Она – сестра Дина, иначе он тебя убьет.
– Я не стану с ней встречаться, Джи.
– Почему нет? – Он тянется за пивом и передает одно мне.
Откручиваю крышку и делаю большой глоток, прежде чем ответить.
– Потому что она не в моем вкусе. У нас нет ничего общего.
– Для начала, она любит хоккей, – подмечает собеседник.
– На том и закончим, – откликаюсь сухо. – Я разукрашен татуировками. Разрабатываю и рецензирую видеоигры, увлекаюсь искусством, запоем смотрю криминальные сериалы на Netflix. А она… Я даже не знаю. – Приходится напрячь мозги. – По словам Дина, она одержима обувью. И, по его же заверениям, шопоголик.
– Хорошо. Значит, она увлекается модой. Некоторые считают, что это тоже искусство.
– Ты умеешь убедить, – фыркаю я.
– А ты слишком строго судишь. Она кажется неплохой девчонкой, Фитц.
– Чувак, ее выгнали из Брауна за то, что переусердствовала с развлечениями. Она – тусовщица. И состоит в сестринстве.
Меня понесло, потому что мой член все был еще слегка напряжен. Я отчаянно цепляюсь за любую причину, только бы не переспать с Саммер.
– Она… пустышка, – подвожу я итог.
– Пустышка.
– Да, пустышка, – беспомощно пожимаю плечами. – Ну, знаешь, ни к чему не относится серьезно. Поверхностная.
Гарретт медлит, вглядываясь в мое лицо. Он смотрит так долго и тщательно, словно изучает под микроскопом, что я начинаю теребить рукав толстовки. Ненавижу, когда меня сверлят глазами. Это психологическая травма из детства, потребность сливаться с фоном, быть незаметным. Я уже готов потребовать от Гарретта прекратить, когда он вдруг начинает смеяться.
– А, понял. Я зря потратил время, пытаясь ее втюхать. Ты сам все сделал. – Его серые глаза радостно заблестели. – Ты неровно дышишь к сестре Дина.
– Не-е-е, – весьма неуверенно пытаюсь отрицать я.
– Скажешь, нет? А выглядит так, будто пытаешься убедить себя, что Саммер тебе не ровня. – Он ухмыляется. – И как, получается?
– Типа того, – признаю поражение. – Пока что удается ее не лапать.
Гарретт надо мной смеется.
– Послушай, Колин… Я могу называть тебя по имени? – Его челюсть отвисла. – Проклятье, только что понял, что никогда не называл тебя Колином.
Гарретт в буквальном смысле застывает на месте, пока я не начинаю рычать от нетерпения.
– Извини, – говорит он. – Мне прямо крышу снесло. Проехали. Фитци. Теоретически у нас с Уэллси тоже ведь нет ничего общего, правда? Но мы вместе.
Он прав. Когда я впервые увидел этих двоих, не мог ничего понять. Ханна специализировалась на эстрадной музыке. Гарретт был одаренным спортсменом. Во многом они выглядят противоположностями друг друга и все же составляют отличную пару.
Но я и Саммер… У нас же вообще никаких точек соприкосновения. Из того, что видел сам и слышал от Дина, она вечно примеряет на себя чужие роли, переигрывает, любит находиться в центре внимания. Я такого сторонюсь. Хватает и того, что наши игры транслируют каждый пятничный вечер по местным телеканалам Новой Англии[11]. А основные матчи попадают на американский кабельный спортивный канал. Меня передергивает от мысли, что незнакомые люди наблюдают на больших экранах, как я катаюсь, забиваю голы и ввязываюсь в потасовки во время игры.
– Я лишь хочу сказать: старайся относиться к ней непредвзято. Не сопротивляйся влечению. – Гарретт хлопает меня по плечу. – Будь что будет.
Будто что будет.
И, черт возьми, все ведь действительно может случиться. Достаточно улыбнуться Саммер, и она окажется в моих объятиях, не зря же расточала флюиды желания направо и налево. Но…
Думаю, все сводится к тому, что она мне не ровня.
Я играю в хоккей. Достаточно умен. Симпатичен, если судить по успехам на любовном фронте. Но по факту, всего лишь ботаник, который предпочитал отсиживаться в комнате, играя в видеоигры, и делать вид, что не слышит, как родители сцепились, будто кошка с собакой.
Во время учебы в средней школе в жизни наступил непродолжительный период, когда я пытался вылезти из панциря. Начал тусоваться с компанией нигилистов, которые обожали бунтовать по любому поводу. Все резко закончилось, когда они подрались с ребятами из соседней школы, и половину арестовали по обвинению в разбойном нападении. После этого я быстро вернулся к статусу одиночки, чтобы сохранить место в хоккейной команде и не давать родителям лишнего повода для ссор. На протяжении двух часов мне пришлось слушать, как они разбираются между собой, кто именно виноват в том, что я связался с плохой компанией. Остаться одиночкой было проще. В университете я начал стараться больше контактировать с людьми, но в глубине души все еще остаюсь человеком-невидимкой.
Стоит ли говорить, что такие девушки как Саммер никогда не вешались на меня. К тому же я не тусовался с товарищами по команде после игры, так что даже хоккейные фанатки на меня не распылялись.
* * *
Саммер – самая яркая личность из всех, кого я когда-либо встречал.
Но Гарретт прав. Я веду себя, как придирчивый сукин сын. Иногда Саммер может показаться немного избалованной или поверхностной, но она заслуживает шанса. Как и все мы.
Ханна уже на месте, когда мы с Гарреттом возвращаемся за столик.
– Чуть не опоздали! – ругается она, указывая на большие часы. До полуночи две минуты.
Хмурюсь, потому что Саммер нет рядом с подругой. Проклятье. Где же она?
Я решил последовать совету Джи и не сопротивляться. Я собираюсь поддаться желанию: зацеловать ее до потери пульса, когда часы пробьют полночь, а затем посмотреть, что из этого выйдет.
– Осталась одна минута, мальчики и девочки! – гремит голос диджея.
Шарю по помещению взглядом. Саммер как сквозь землю провалилась.
Порываюсь спросить о ней Ханну, но та обнимается с Гарреттом.
– Тридцать секунд! – кричит диджей.
Окружающие разбиваются на пары или собираются в небольшие компании. Элли и Дин уже целуются. Холлис вернулся к брюнетке, с которой ранее танцевал.
Саммер до сих пор нет.
– ДЕСЯТЬ! – кричат все.
Под общий хор голосов красными цифрами часы ведут обратный отсчет.
– ДЕВЯТЬ!
С каждой секундой досада все больше охватывает меня.
– ВОСЕМЬ! СЕМЬ!
А затем я ее замечаю. По крайней мере, мне кажется, что это она. Лучи стробоскопов зигзагообразно движутся поверх моря тел в переполненном баре. При каждой вспышке света я все четче вижу девушку у стены.
– ШЕСТЬ! ПЯТЬ!
Белое платье. Красные балетки. Конский хвост.
– ЧЕТЫРЕ! ТРИ!
Это точно Саммер.
– ДВА!
Но она еще с кем-то.
– ОДИН!
Резко отворачиваюсь в момент, когда рот Хантера жадно накрывает идеальные губы Саммер.
– С НОВЫМ ГОДОМ!
4
Фитц
На следующее утро я просыпаюсь с ясной головой. Закономерный результат всего трех выпитых бутылок пива и возвращения в гостиничный номер вскоре после полуночи.
В новогоднюю ночь.
Ну чем я не эталон примерного поведения?
В телефоне дюжина сообщений и пропущенных звонков. Запустив пальцы в спутанные волосы, я перекатываюсь на спину и просматриваю уведомления.
Оба моих родителя написали ровно в полночь. Так и вижу: каждый из них сидит у себя дома в 23:59, занеся руку над телефоном как над кнопкой ответа в игре «Семейное противостояние[12], чтобы обязательно успеть отправить сообщение первым. Соревнуются как дети.
ОТ МАМЫ: «С Новым годом, милый! Люблю тебя очень, очень, о-о-очень сильно! Это будет самый лучший год! ТВОЙ год! Йу-ху!»
О, господи. Матери не имеют права говорить «йу-ху». От отца сообщение не лучше.
ОТ ПАПЫ: «С Новым годом. Мы это сделали».
Мы это сделали? Что сделали? Когда родители пытаются казаться крутыми, мне за них прямо стыдно.
От друзей пришли сообщения поинтереснее.
ОТ ХОЛЛИСА: «Ты, блн, где? Печенька только начинается».
ОТ ХОЛЛИСА: «Печень».
ОТ ХОЛЛИСА: «Вече».
ОТ ХОЛЛИСА: «Вечеринка!!!!!! ГРЕБАНЫЙ ТЕЛЕФОН»
ОТ ГАРРЕТТА: «С Новым годом! Куда убежал, Колин?? (Все еще странно называть тебя так)».
Мои прежние товарищи по команде Логан и Такер прислали поздравления в многочисленные групповые чаты. Тук и Сабрина добавили фото своего малыша, которое наши друзья закидали смайликами-сердечками.
Пьер написал что-то по-французски.
Мои нынешние товарищи по команде наполнили ветку обсуждений добрыми пожеланиями и различными видео с зернистой картинкой и хаотичным звуком, снятыми на вечеринках, где они вчера тусили.
Но одно имя заметно отсутствует среди поздравлений в общем чате и конкретно в моем телефоне. Полный шок. Ни словечка от Хантера. Бьюсь об заклад, он был слишком занят прошлой ночью, чтобы писать кому-то.
Занят, занят, занят.
Я стараюсь не замечать резкий спазм в груди и усилием воли выкидываю из головы все мысли о Хантере и его супернасыщенной ночи. Продолжаю копаться в телефоне.
Девушка, с которой я был знаком в старшей школе, прислала стандартное поздравление. По какой-то причине она еще не удалила меня из списка контактов, поэтому на каждый праздник отправляет сообщение.
Холлис прислал еще несколько смешных посланий.
ОТ ХОЛЛИСА: «Йоу. бар закрывается. где ты. нашел отсос или что?»
ОТ ХОЛЛИСА: «Пошли к Дэнни на печеньку. новый друг. ты его полубишь.»
ОТ ХОЛЛИСА: «Ну ладно».
ОТ ХОЛЛИСА: «счетаю что ты мортв».
ОТ ХОЛЛИСА: «но надеюсь ты жыв!!! Я лю тя, брат. новый год, новые мы. клянусь».
О боже, у пьяного Холлиса нужно отбирать телефон. Все еще посмеиваясь, открываю следующее сообщение.
Оно от Дина.
Смех застревает в горле, стоит его прочитать.
ОТ ДИНА: «С Новым годом! Надеялся поговорить до твоего ухода. Буду в большом долгу, брат».
ОТ ДИНА: «Вам еще нужен четвертый сосед?»
