Элин Таш
Дрем. Вернуть невозможное
К одному из таких кораблей и устремились мы с Элиш. Обнаружив нас, пара истребителей Флота ООССа развернулась в обратном направлении, тем самым, вероятно, показывая, что не сомневается в наших возможностях.
«Знали бы, кого бросили на произвол судьбы», – усмехнулась мысленно я, пробивая вражескому кораблю нижний люк. Космолёт заветрелся, с шипением вышел воздух – а луч Элиш добил его окончательно, вызвав весьма эффектный взрывчик.
Внезапно кучка водолеевских кораблей возникла перед нами, видимо, задавшаяся целью выловить нахальную парочку. Они вышли из смещений вокруг нас, и тогда у меня шелохнулась ужасная мысль о том, что вдруг меня собьют? Или пленят? Я ощутила всю неразумность своего поведения, однако чувствовала, что не смогу остановиться.
Пожалуй, это была одна из самых ожесточённых стычек, в которой я участвовала… Все на нервах, мы с Элиш метались меж врагами, стреляя и прикрывая друг друга, космолёты наши едва не дымили, но желание мстить врагам от этого меньше не становилось.
С тремя мы справились, двое прыгнули в смещения, и я решила, что и нам пора.
– Элиш, уходим, – передала я по олореловой связи, но тут увидела, как появился ещё один дремлянский космолёт. Корабль Элиш тряхнуло, – и смертельный луч уже выпущен в него, и у неё не остаётся времени отступить! Это всё возникло в моём мозгу картиной за такой минимальный отрезок мгновения – я даже не успела понять, что произошло, прежде чем выпустила уплощённый луч наперебой. Потерять её сейчас – это было для меня слишком!
Вероятно, критическая ситуация вызвала у меня обострение всех чувств, инстинктов и возможностей, потому что я попала с сумасшедшей точностью: всего сантиметр, и Элиш мертва!
Два луча столкнулись, озарив яркой радужной вспышкой наши корабли и вспугнутые растревоженные метеороиды, как будто метавшиеся в отчаянии от этого безобразия, устроенного в ледяном спокойствии космического пространства. У меня возникло ощущение, что окружающее на секунду застыло, и реальны лишь три космолёта – мой, Элиш и нашего врага, а всё остальное – просто муляж.
Вспышка уже угасла; я почувствовала прямо осязаемую благодарность, исходящую от корабля Элиш, и улыбнулась, вздохнув с облегчением. И внезапно словила себя на том, что любуюсь окружающим зрелищем. Это вызвало во мне ужас: я же любуюсь войной! Смертью, страданием, разрушением! Но они казались неестественно красивыми и гармоничными.
Мне нельзя было расслабляться – истребитель, атаковавший Элиш, сделал наводку на меня, да и всё вокруг перестало выглядеть муляжом, я почти услышала звуки стрельбы, движений, взрывов, и окружающее уже не представлялось мне таким гармоничным. Я попыталась выйти из прицела.
Но Элиш не расслаблялась, она нанесла удар по водолеевцу, и тот хоть и выпустил луч напоследок, однако не достаточно меткий; мой корабль был повреждён, но работал как обычно до последнего, позволяя мне сделать смещение. Я переместилась насколько было возможно дальше, поддерживая олореловую связь с Элиш. Она следовала тем же курсом, однако передвигалась иными смещениями.
Подбитый космолёт выжимал из себя все резервы, только нам нужно было ещё удалиться для включения визозаслонок… Какой-то водолеевец попытался броситься в погоню, однако мы двигались гигантскими смещениями, а он был один – и оставил свою попытку.
Мой замечательный корабль донёс меня до Антареса, предупреждая об опасности, но ещё действуя, и я даже успела передать абсолютный код на приближение к нашей планете.
Уже в верхних слоях атмосферы корабль исчерпал запас ресурсных возможностей. Бортовой компьютер несколько раз перезонировался, сообщил о неустранимой ошибке и попытался катапультировать меня. Даже сбросил дополнительный генератор мне на пояс…
Я сообщила Элиш, что мне приходится катапультироваться… Слава силам, благодаря абсолютному коду хоть не являюсь неопознанным объектом, подлежащим уничтожению!
С самого начала всё пошло не так… Кресло сработало плохо, меня отшвырнуло по какой-то крутящейся траектории, запасной силогенератор при резком рывке не занял свободное место на моём поясе, а лишь сдвинул уже имеющийся. Оба активировались, потом один отключился, второй же продолжал работать, поскольку я находилась в воздухе. Однако достичь тех слоёв, когда можно использовать обыкновенный воздушный режим, не успела, поэтому заработал вакуумный, как когда мы катапультируемся в космос.
Полоснуло ощущение, будто меня сдавило со всех сторон, в голове загудело на одной пронзительной ноте. Я перестала чувствовать что бы то ни было, кроме огромной тяжести во всём теле…
Генератор, нужно отдать ему должное, работал, опуская меня вниз, однако из-за сдвига так и не переключился в иной режим, сжимая меня силовым полем.
– Элиш… – прошептала я во всё ещё исправный олореловый прибор. – Вызови Энтони, только строго конфиденциально… Дай ему абсолютный код на вылет из замка…
– Да, да, сейчас…
Пока снижалась, я видела космолёт Элиш – однако мне казалось, что всё небо прочерчивают багряные пятна и всполохи, и сосредоточить свой взгляд ни на чём не могла.
Когда я достигла поверхности, генератор моментально отключился. Надо будет заказать моей лаборатории усовершенствование его изнутри, это же немыслимо…
Лаборатория ещё работала и над приказом растворять содержимое аптечек в скафандринах. Это пока не совсем получалось, однако аптечки уже никуда не крепились, а лекарства были рассредоточены в поясе и специальной зоне на груди, и извлекались оттуда по мысленному запросу – а некоторые даже вводились напрямую.
Элиш подбежала ко мне, хромая – она, не дожидаясь трапа, выскочила из своего приземлившегося корабля, неудачно опустилась на ногу и сломала её. Я слышала её вскрик, потом она достала шарик силовой шины-накладки, прислонила его к колену – тонкое силовое поле обволокло голень, закрепив её.
К тому времени я ощутила лёгкий укол болеутоляющего в руку, и сразу же второй, вероятно, стимулятор. Но даже несмотря на них, только невероятным усилием воли я не уходила из сознания. Земля вокруг горела – так мне казалось, – и лишь прохладные руки Элиш нежно сняли шлем и положили мою голову себе на колени. Вернее, на здоровую ногу…
– Держись, Луэли, держись, – шептала она.
– Какую же глупость мы с тобой делаем, Элиш…
– Ох, Луэли… Ты же… Он был твоим братом…
– Не только, Элиш, – прошептала я, не совсем владея своим сознанием. Да и, вероятно, был бы жив Барел, я давно бы уже не выдержала и поделилась всем с ним – иногда мне казалось, что я не могу больше нести эту боль в себе! Туман набегал на глаза и мысли, и я прошептала:
– Я так любила его, Элиш, так любила! А они… они просто подставили его, понимаешь? Узнали, что он любит меня, и что я… Боги! Какой ужас я пережила, подписывая ему приговор! Я не знаю, где он, что с ним! Как это мучительно, Элиш…
Не видела её лица, ощутила лишь, как она нежно промокнула слетевшую с моего глаза слезинку, но тут прибыл Энтони.
Он был поражён:
– Ваше величество?!
– Никто ничего не должен знать, Энтони, – прохрипела я. – Опуститесь в королевский ангар – Элиш, дашь ему код… А там слушайтесь моих указаний… Ясно?
– Как прикажете, леди Луэлин.
С трудом переводя дыхание и делая громадные паузы между фразами, я говорила им, куда идти и что открывать в потайном ходе. Энтони перенес меня в мои апартаменты. Бедная Элиш, не подавая вида, что знает хоть какие-то выходы, хромала рядом, но ни слова жалобы, ни стона не слетело с её плотно сжатых побелевших губ…
В апартаментах Энтони усыпил меня, и относительно быстро восстановил организм. Когда очнулась, он лечил ногу Элиш, тоже погруженной в сон, у которой из-за нагрузки на сломанную кость произошло несколько смещений…
…Но даже это не могло остановить нас. Максимально завуалировав пропажу космолёта, я сказала Элиш, что нужно сделать небольшой перерыв. Однако чувствовала – продержусь без таких вот вылетов не больше недели-двух… И тогда мы с Элиш решили изменить свой образ для наших предприятий.
Я приказала Энтони принести данные обо всех последних изобретениях в этой области. А также пересмотрела достижения личной секретной лаборатории.
Глава 4. Телины
Меня всегда интересовали исследования лаборатории, особенно увлеклась одним давно закрытым мной же проектом – я теперь так надеялась на него! Но сейчас искала то, что помогло бы нам радикально менять внешность – и делать это наиболее безопасным и абсолютно невыявимым образом. Сейл-грим, естественно, абсолютно не устраивал меня.
Элиш согласилась, и мы множество вечеров потратили на изучение новейших наработок.
В итоге остановились на препаратах-телинах, влияющих на работу желез, гормональное и ферментальное состояние организма. Эти исследования велись под руководством самого Энтони последние два-три года, и нигде в ООССе о них не должно было быть известно.
Правда, у препаратов имелся один недостаток – хоть они и были абсолютно безопасны для человека и невыявимы, но их способность длительной концентрации предстояло ещё повышать. Потому что при различных потрясениях и таких состояниях организма, в которых тот активно начинает выделять свои гормоны и ферменты, они переставали довлеть и уступали место естественным.
Лаборатория лишь немного успела адаптировать устойчивость своего изобретения к мелатонину, а также адреналину и некоторым другим веществам, количество которых в организме резко повышается при эмоциональных потрясениях, волнениях и стрессах.
Однако Энтони счёл нужным отдельно предупредить нас относительно использования иных гормональных препаратов, дав список тех, которыми пользоваться можно (я сразу же выучила его). А также он долго мялся и ходил окольными путями, но потом выдал комканую фразу:
– Леди Луэлин, леди Элиш, я знаю… и всё же… Неизвестно, как эти средства… Их реакция на гормональный всплеск организма… Если вы вступите в интимные отношения…
Я не стала заставлять его краснеть дальше и ответила, смеясь:
– Не беспокойтесь, Энтони, я буду верна себе....
– Я тоже, – мрачно усмехнулась Элиш.
В конце концов мы остановились на трёх основных препаратах. Ключевой касался формы и цвета глаз: учёные определили, что именно глаза задают остальные характеристики человеческого лица.
Для себя я выбрала галителин, оттенка КЛ серии Н – он закапывается в глаза, и они становятся карими, а их внешние уголки опускаются вниз (поскольку от природы уголки глаз моих чуть-чуть тянутся вверх); капля-ампула корителина оттенка КД – проглотить или ввести в кровь, и кожа делается очень смуглой; капля-ампула волотелина оттенка ТБЧ – аналогично, и волосы оказываются естественного чёрного цвета. Это сочетание делало меня наиболее далёкой от истинного вида леди Луэлин…
А кроме того, телины несколько преломляют лучи при сканировании, почти незаметно, но ощутимо для результатов. Благодаря галителину, например, немного изменяется отпечаток сетчатки – есть сходство, но нет соответствия.
Элиш, конечно, предпочла другую цветовую гамму и превращалась в рыжую зеленоглазую красотку, что ей, надо сказать, очень шло.
Действие лишь капли препаратов должно длиться около месяца, к концу срока их влияние на организм ослабевает и начинает проступать внешность, дарованная от природы. Если поддерживать всё время определённое их количество в организме, можно добиться постоянного пребывания в иной внешности. Но ежели выпить ампулку антителина, то изменения проходят бесследно.
А также мне понравилась ещё одна разработка лаборатории: иллюзин. Его тоже нужно было вводить в кровь, но, в отличие от телинов, он не был гормональным и не вступал с гормонами ни в какое противоборство. Лишь выводился из организма определённое время – в зависимости от дозы.
Мне понравилось его действие: он создавал некое поле иллюзорности вокруг того, кто его употребит. Будто на человеке становилось сложно сфокусировать взгляд, не бросались в глаза детали, даже несколько менялись формы. А кроме того он капельку изменял биополевой отпечаток, записывающийся на пласторе. Совсем немного, однако заметно для скан-систем…
Я пыталась рассмотреть себя в зеркало, приняв его. В виде Луэлин Грэт Рабэллы я была узнаваема, хотя лично я, увидев себя, заподозрила бы, что меня подменили. Но когда приняла все препараты, то стала совершенно иной личностью.
Это порадовало, но, увы, у иллюзина был один недостаток: он оказывал иллюзорное воздействие только на зрительный аппарат гуманоидов. То есть если бы на меня посмотрел галактоид, глаза которого устроены по-другому, никаких странностей он скорее всего не заметил бы. Зато и приборы не засекали этого поля…
Постепенно приказала и всем илберам создать себе вторую внешность для избежания крайних ситуаций. Особенно волновал Дэльвик. Конечно, я не акцентировала на нём внимания, но… Некогда блестящий воин, идеально натренированный и обученный, он был уже не настолько молод… Хотя, попади в руки врагам, думаю, ещё мог бы преподнести несколько сюрпризов.
Каюсь, забежала немного вперёд – всё это, конечно же, заняло время. А в тот день аварии ожидали ещё три неприятности.
Во-первых, ко мне неожиданно зашёл один из Илберов Совета зинт Еоронис Лабельн, сильно взволнованный. Он сообщил, что наша Мелен Эльэльо, декайка, тоже являющаяся Илбером Совета, попала в аварию на Дэрре, опасной для декайцев планете, и очень сильно пострадала. Судя по всему, ей придётся на долгое время отлучиться от дел.
Он оставил мне гелевую дискету с записью крушения – космолёт не взорвался, поэтому данные сохранились. Просматривая её, я задумалась, не связано ли это с какой-нибудь диверсией. Однако всё выглядело весьма естественно. Отдала приказ расследовать аварию: все эти странности не на шутку тревожили.
Во-вторых, куда-то исчез агент Фримп. Ввиду невозможности вернуть его на Дрем, он временно был отправлен на одну из других планет, и до сегодняшнего дня исправно выходил на связь.
Именно он в своё время захватил руководителей дремлянского восстания, включая Дмитрия. У Королевского Совета никогда не было причин сомневаться в его верности, однако случившееся заставило меня задуматься. Мог ли он работать на кого-нибудь другого? Мог ли он захватить Дмитрия намеренно? Устранили ли его по каким-то причинам, или просто скрыли? Связано ли это с провалом другого резидента и аварией илбера?
И уже совсем поздним вечером Михаэль доложил, что загадочный ротор бежал из дремлянской тюрьмы, и след его утерян. Это тоже сильно взволновало меня, Михаэль сообщил, что многие из наших пытались его отыскать, но бесполезно.
Однако было и счастливое событие, буквально на следующий день. Михаэль снова появился в кабинете, и это означало важные новости. Сердце учащённо забилось, неужели нашёл…
– Судя по некоторым данным, – произнёс он, как обычно занимая кресло для посетителей и почему-то становясь почти неприметным в нём, – все пропавшие осуждённые пребывают на Дреме. Принцип действия переноса пока не ясен.
– Все? – осведомилась я, умоляя себя не проговориться и не спросить о Дмитрии напрямую, и даже под столом сжала рукой какой-то колючий дискоталл.
– Похоже, мэм. Их мысли не выходят в общую сеть Опознавателей, но кое-что всё-таки просачивается.
Я кивнула, не без удивления обнаружив некоторые колебания в лице Михаэля. Да говори уже! Черти кометные, кажется, из руки, которой сжала дискоталл, полилась кровь. Ещё не хватало тут всё закапать, и чтобы он заметил. Постаралась расслабиться как могла, ожидая.
– И ещё, леди Луэлин… – всё же произнёс он. – Там упорно распространяется слух, что один из них, человек, был… близок с вами. Поэтому я решил доложить вам лично и узнать, как поступить с этой информацией – за пределы Дрема в силу их необщения с остальными планетами она не выходит, и, вероятно, нам тоже не нужно распространять её?
Изобразив лёгкое недоумение с долей брезгливости, я откликнулась:
– Вероятно, нет. Если это какой-то их замысел, пусть он потерпит крах.
– Ясно, мэм.
Михаэль поднялся, попрощался. Уверена, что он пока придержит эти данные и не расскажет о них даже Совету.
Величественно кивнув, я еле дождалась, пока глава разведслужбы покинет кабинет. Удержать внешность в спокойном бесстрастном состоянии удавалось с трудом, а прилив счастья оказался гораздо сильнее, чем мысли о том, что рано или поздно наша связь будет раскрыта. Если мне удастся спасти его… Если мне удастся его оправдать… Да я сама всем расскажу! Это же просто невыносимо…
Кажется, я готова была запрыгать по кабинету. Поднялась, обнаружила, что дискоталл впивается в руку, но даже не ощущаю боли!
Смахнув капельки крови антисептической салфеткой, неожиданно для себя поднялась и направилась к Элиш. Как же сложно скрыть радостную улыбку, увидь меня сейчас Михаэль, сразу же понял бы, что слухи не лишены основания! Но его, как обычно, уже нигде не было видно, а мышцы моего лица много лет тренировались демонстрировать ледяное спокойствие.
Да уж, похоже, Элиш тоже научилась читать меня невзирая на то, что я хочу показать.
– Хорошие известия? – спросила она, впуская и закрывая дверь.
– Да, – произнесла я, глядя ей в глаза, и вдруг не выдержала:
– Похоже, они живы… Он жив…
Она улыбнулась и сжала мою руку.
***
На следующий день с самого утра вызвала Мивана Орикийе.
– Я на счёт того задания, которое дала вам в самом начале войны, – проговорила, едва телепат занял изменившее форму кресло для посетителей.
– Леди Луэлин… – склонил усы чивит. – Не знаю, что могу доложить вам я. Проверил всё, что пришло в голову мне я, базу Координационного Центра вашей резиденции, базу Тьруня, регистрируемые переговоры… Нигде следов никаких нет, что кто-нибудь искал информацию про охранника вашего или знакомого его. Либо пользуясь высокими полномочиями доступа всё это вытерто было, и какие-нибудь исполнители подкуплены, либо… никто не искал информации интересующей вас…
– Вообще никаких следов, зацепок? Самых незначительных? – я еле заставляла себя сидеть и говорить ровно. Хотелось вскочить и зашагать по кабинету, запустить что-нибудь в стену…
– Истинно, мэм, вообще…
– Продолжай, – кивнула я. Чивит взглянул на меня своими янтарными глазами, после согласно откликнулся:
– Получится узнать что-нибудь если, леди Луэлин, сразу же доложу вам я…
Отпустив его, я вернулась к прерванным делам. Сегодня я собиралась навестить Мелен Эльэльо…
Надо сказать, сами декайцы немного похожи на нас, людей. Правда, руки у них шестипалые. Ноги же наоборот лишены пальцев и даже суставов, очень гибкие и подвижные, больше похожие на хвосты. Чаще два, но иногда встречаются и однохвостые декайцы.
От гуманоидов они переняли привычку передвигаться на двух опорах, хотя сами изначально ползали при помощи своих сильных хвостов.
Голова тоже напоминает человеческую, и черты лиц у них в большинстве красивы по нашим меркам. Даже волосы похожи на человеческие, лишь расцветка зеленоватая или желтоватая. Только голову опоясывают восемнадцать глаз, иногда таких прекрасных, что невозможно не залюбоваться…
Декка, планета декайцев, находится в Большой Медведице. Атмосфера и притяжение её близки земным и скорпионкиным, разве что чуть суше и жарче.
Не к чести землян будь сказано, декайцы всегда куда бережнее относились к экологии родной планеты, даже когда ещё не входили в ООСС.
Они очень рано освоили антигравитацию, и у них за всю историю практически не было наземных машин, к тому же загрязняющих воздух. А также со временем они начали строить и города свои парящими в воздухе.
В данный момент Декка представляет собой удивительное место: сама планета почти не тронута, а над ней парит громадный мегаполис. Правда, не слишком большой высоты – всего-то до пятнадцати – двадцати этажей. Некогда каждое здание и сооружение парило над одной точкой поверхности, однако потом декайцы решили, что скучно быть привязанными к единственному месту. Они объединили все строения специальными коммуникациями, гибкими мостами и тому подобным, рассчитав так, чтобы солнечные лучи попадали на землю.
А потом запустили весь этот грандиозный мегакомплекс по замысловатой траектории, и теперь он со скоростью летних облаков плывёт вокруг Декки.
Расчёт шёл на то, чтобы, с одной стороны, каждый дом за декайский год побывал в каждом квадрате над поверхностью. А с другой, чтобы всё, что произрастает внизу, освещалось необходимое количество часов.
Каждый дом имеет свой код, внесённый в общую координационную сеть планеты. Когда на Декку прибывает космолёт, его принимает ближайшей космопорт, паутиной порталов соединённый с другими. Ориентируясь по кодам, можно переправиться в нужное место, но уже без космолёта. Либо лететь на планетолёте над или под мегаполисом.
Однако, моими Помощниками, естественно, местопребывание Мелен было высчитано с максимальной точностью, и я прибыла в космопорт, находящийся рядом с её домом. Ещё не хватало Королеве ООССа скакать по порталам!
Внутри её апартаментов обстановка мало отличалась от распространённой в ООССе, разве что присутствовали разные исключительно декайские принадлежности.
Спать они, например, предпочитают не на горизонтальной поверхности, а парить в антигравитационной камере.
Вот и сейчас Мелен парила в богато отделанной, с одной стороны прозрачной камере. Одета она была в лёгкий пеньюар, руки и ноги-хвосты безвольно висели, волосы разметались в лишённом притяжения воздухе, почти все глаза прикрыты. Лицо распухло. Я могла только представить, насколько ей плохо, если, зная о моём приезде, не смогла даже выйти из камеры…
– Спасибо за заботу, леди Луэлин, – прошептала она, слабо улыбнувшись. Я слышала её лишь благодаря усилителю громкости, столь тих был голос.
– Как вы, Мелен?
– Пока я жива, значит, буду бороться, – едва слышным шёпотом отвечала она. Язык еле слушался.
– Вы молодчина, Мелен, – улыбнулась я. – Если что-нибудь понадобится, только дайте знать.
– Спасибо, ваше величество… у меня есть всё, что можно пожелать… Но… Не знаю, когда смогу вернуться в Совет… А… мне… хотелось бы туда… вернуться…
– Не думаю, что у вас будут проблемы с возвращением, Мелен. Вы – одна из моих лучших илберов…
Она признательно улыбнулась и сделала жест рукой, будто хотела протянуть её мне сквозь заградительный барьер. Но тело не слушалось, на лбу выступили капельки зелёного пота.
– Не буду забирать ваши силы, Мелен… Я приказала расследовать аварию…
– У меня… полетел… антигравитатор. Вам незачем отягощать Помощников этим… леди Луэлин… Здесь нет ничьей вины…
Услышав, что она никого не подозревает, я немного успокоилась. Всякое бывает… увы…
Тепло распрощавшись с декайкой, вернулась во Дворец, к своим королевским заботам.
***
После того как мы с Элиш окончательно сотворили себе новые личности – я даже иногда развлекалась тем, что придумывала историю своей новой героини, – я приказала изготовить себе пласторовое удостоверение на имя и внешность Эйри Амильтон, несколько ооссовских кредиток и даже органические перчатки-отпечатки пальцев. Изменяли они не только линии на пальцах, но и на всей коже кистей рук, делали её будто несколько иной… Элиш же проделала то же самое на имя Шелы Баре.
Вообще, когда я за что-то берусь, я люблю продумывать всё до самых мельчайших деталей, которые могут потом и вовсе не понадобиться. Теперь куда бы я ни летала, я всегда возила их и запас телиновых препаратов с собой в поясе военного комбинезона в специальных ёмкостях внутри него, не выявляемых, конечно, никакими просвечивающими приборами, в том числе и самыми новыми s-лучевыми.
На голосовые связки нам изготовили съёмные органические пластинки с мысленным управлением: голоса делались ниже.
Мне очень нравился тот факт, что пластины полностью сливаются с голосовыми связками и для любых просвечивающих приборов становятся лишь частью организма, а не какой-то дополнительной деталью. Пожалуй, только сложным сканированием и можно было бы засечь их…
Помню, как Элиш засомневалась, что они могут слетать со связок при сильном напряжении горла – например, громком и долгом крике, или если закашляться.
– Да ну, не будут же они соскакивать по каждому чиху, – усмехнулась я, разглядывая в зеркало свою новую внешность и испытывая странное чувство, услышав от себя чужой голос. – Иначе какой в них был бы смысл?
Как две девчонки, мы начали петь и издавать различные возгласы, изучая диапазоны выносливости пластин, и даже на время увлеклись этим занятием. После чего долго хохотали, пока пластины всё же не послетали…
Когда мы с Элиш возобновили наши налёты, то постоянно использовали только новую внешность. Я иногда думала, что вдруг вот снова потерплю аварию, но не успею долететь до Скорпионки? Даже не обязательно во время тайных вылетов. Королева не должна попасться в плен, ни за что на свете, – а мы ни от чего не застрахованы. Но не могу же я сидеть всё время во Дворце?
А перед самими тайными вылетами у меня всегда появлялась какая-то полнейшая уверенность в благополучном и правильном исходе дела. Ощущение, которое ни разу в жизни не подводило меня…
Иногда я старалась удержаться и прекратить это безумие – но потом вдруг мне звонила Элиш, или я натыкалась на стереографию Барела… Или что-то, что оставалось у меня от Дмитрия, всплывало перед глазами, отдаваясь тянущей болью в сердце. И я не выдерживала, огонь снова заполнял меня, и я вновь отправлялась к ангарам и улетала, с полной уверенностью в себе, и вновь выплёскивала на врагов всю свою боль и ненависть.
«Вы хотели войны, – бывало, ожесточённо думала я, – так получите же её!»
Было у меня ещё колечко с семью различными ядами, некогда заказанное в лаборатории: мало ли где и с кем мне придётся столкнуться. Конечно, также не реагирующее на просвечивания – никому не нужно даже случайно проведать, что Королева ООССа стала носить подобные вещи. Давненько не доставаемое из сейфа, оно теперь тоже неотлучно находилось на руке.
Пожалуй, если бы мама узнала обо всём этом, она лишилась бы сознания и долго не приходила бы в себя. Только Барелу и Дмитрию я смогла бы доверить такое… И, может быть, при необходимости Элиш, которая теперь была у меня – тихая, твёрдая, спокойная, рядом со мною…
***
Военная лаборатория усиленно продолжала расчёты внешнего силового поля, однако это никак не удавалось. На одно заседание Совета Дэльвик даже пригласил главного конструктора, истабера Коольнохо с докладом. Тот расписал нам несколько возможных вариантов.
Радиусы обратной кривизны получались слишком малыми и, следовательно, чтобы охватить целую планету, необходимо было огромное количество космолётов. Это являлось абсолютно неэкономичным, требовало бесчисленного множества ресурсов и, к тому же, каждый корабль представлял собой дополнительный объект наводки.
Поле стандартной кривизны возможно создать практически с любым радиусом, однако в этом случае корабли, хотя бы минимальное их количество, должны находиться внутри – и, таким образом, окажутся не защищёнными от дремлян. Как вариант истабер предложил сделать два слоя и запускать их попеременно, постоянно меняя позиции станций запуска.
Ещё появилась идея натянуть прямые поля-треугольники в виде огромного космического икосаэдра или пятигранники в виде додекаэдра. В этом случае корабли должны располагаться в его вершинах – но, к сожалению, они представляли бы собой ослабляющие точки…
В икосаэдре вершин всего двенадцать, но из каждой должно выходить по пять граней, и в космических масштабах удерживать поле достаточной толщины способны огромные даже не космолёты, а платформы. То есть крупные маломаневренные цели.
В случае додекаэдра вершин целых двадцать, но зато из каждой выходит всего по три плоскости. Поэтому мы пока оставили на доработку эту идею, а также версию двойного изменчивого криволинейного поля…
После разрушения установок Эйкузэ на Дреме, наступил недолгий относительно спокойный период. Дремляне редко взлетали с планеты, бои не отличались особенной продолжительностью или ожесточённостью, будто водолеевцы продолжали борьбу из чистого упрямства.
Мы ожидали, что, возможно, они надумаются остановиться и перейти к обсуждению мирных договоров. Политические издания вовсю обсуждали эту тему, не забывая упомянуть, что Совет ООССа открыт к переговорам и сотрудничеству.
Но дремляне не собирались выходить на контакты. Вероятно, пока их поле будет действовать, они не переменят своего упорства.
Однажды Элиш зашла ко мне в апартаменты – я как раз отклонила предложение Совета временно заменить Мелен Эльэльо. Никто, правда, не возражал: Совет сейчас действовал достаточно слаженно, а в военное время мне нововведения не нужны, и так пришлось принимать кандидатуру на место Барела.
Ею стал Дорэлио Оилэрод, кентавр, давно вращающийся в высших кругах ООССа и достаточно надёжный. Не телепат: я ещё не забыла о заглохшем пока деле со всякими телепатическими странностями и ждала продолжения, которого почему-то всё не было и не было. А каждого приближенного ко мне телепата с коэффициентом выше семи Помощники наивысших категорий тщательно и кропотливо перепроверили.
Командование же Королевской Флотилией пока принял андвен Руг Уруг, как второй из оставшихся в Совете военных.
Элиш извинилась, что отвлекает меня. Мы с ней как-то незаметно перешли на «ты» во время вылетов, и сейчас она тоже не подумала о более королевском обращении – однако мне это было приятно, я не хотела делать между нами больших дистанций.
– Прости, Луэли, – сказала она, – но мне просто больше не к кому обратиться. У меня никак не получается одно задание, ты не поможешь?
– Конечно, Элиш, давай посмотрим…
Я села с ней разобраться – военно-политическое задание, действительно, было очень сложным, помню, в школе мы с Барелом вдвоём бились над своими подобными несколько дней.
Однако сейчас для меня оно не составляло особенного труда, и я объяснила Элиш все тонкости.
Мы заболтались, и через какое-то время я внезапно осознала, что разговор наш перетёк на политику и я открываю ей свои рассуждения о некоторых насущных вопросах. Но Элиш не просто слушала – она сопереживала мне, она высказывала своё мнение, она одобряла или наоборот…
…После моей аварии мы с Элиш немного изменили нашу стратегию: перед вылетом я, как и раньше, связывалась напрямую с военным штабом ООССа, узнавала расположение кораблей и соотношение сил. Но мы выбирали цели на расстоянии одного, максимум двух смещений и высчитывали новый курс. Это была тяжёлая работа, которой обычно занимаются техники. Раньше мы пользовались наработанными смещениями, но теперь нам пришлось вспомнить навыки и делать расчёты лично.
Мы появлялись в намеченных точках – благо, Водолей находится недалеко от Скорпиона – устраивали очередной внезапный погром и тут же исчезали, уходя обратно в смещение.