И тут к нему подлетел Светлячок и объяснил:
– Понимаешь, ты весь черный. А ночью ты становишься ещё чернее. Тебя не видно в темноте, только твои глаза видны. Очень страшно.
– Мне нужна дружная компания.
– Давай я сяду на тебя и стану твоим фонариком. Мы полетим вместе.
Они полетели вместе. Звери, птицы, насекомые и даже рыбы перестали бояться Иннокентия. Потому что его мрачный чёрный цвет стал ярким красивым чёрным цветом. Ведь на нём ярко светился Светлячок.
В тёмном-тёмном лесу, накрытом мрачно-серыми тучами, то и дело проливающими дождливые слезы; в кусающих зарослях крапивы, где бегают коварные тени и воет ветер-певец; под висячими хвойными лапами елок, остолбеневших от холода и тишины – в покрывале из вязкого изумрудного мха скрывался старый заброшенный дом.
На протяжении многих лет лесные звери и птицы боялись к нему подойти. В чёрных окнах не горел свет. Тяжёлые двери крепились прочно забитыми досками и ржавыми гвоздями. Никто не догадывался, что во мрачной глубине этого дома, под пыльными развалинами старого шкафа, сидел и дрожал всеми лапками напуганный паучок. Он родился в этом доме и с тех пор не мог из него выбраться.
В тот день, давно, когда паучок родился, он захотел выбежать из дома наружу. Подбежал к двери, как вдруг – за дверью начался страшный грохот:
– Тук, тук, тук.
Паучок замер. А потом заплетающимися от страха тоненькими лапками понёсся обратно под шкаф.
Ему казалось, что большое и страшное чудище стоит за дверью и долбит в нее своим толстым кривым пальцем. А может и не пальцем, а тяжёлой палкой.
– Дун-дун-дун – раздавалось с улицы.
Потом начинало греметь что-то по стенам дома и по крыше:
– Тыщ-тыщ-тыщ. Зринь-дринь-бринь.
Наверное, тот зубастый великан залез на дом и топал своими мохнатыми ножищами. И царапал своими клыками. Паучок жмурился от страшных картин, несущихся в его воображении.
Может, это изголодавшийся зверь, который хочет проникнуть в дом и съесть паучка. Или это хищная птица-когтица с тремя клювами, она ковыряет ими крышу и стены.