Эми Сильвер
Воссоединение
Глава шестая
Лайла молча стояла на ступенях лестницы, подслушивая. Она напряженно вслушивалась в то, что говорилось, стараясь разгадать настроение. До нее доносились голоса лишь Эндрю и Джен, больше ничьи. Джен говорила о продаже дома и переезде в Англию. О боже, может, она умирает? Впрочем, она не похожа на умирающую. У нее вполне цветущий, рубенсовский вид. Лайла на цыпочках спустилась еще на несколько ступенек. Сейчас Джен извинялась перед Эндрю.
За что? Вряд ли только за то, что пригласила его, не сообщив полный список гостей. Вероятно, она говорила о прошлом. О том, как она уехала. Да, конечно, это было довольно бездушно, но Лайла и сама могла поступить точно так же, будь она на месте Джен. Просто удрать, начать все с нуля. Нет ничего хуже, чем бесконечное препарирование и пережевывание прошедших событий. Лучше засунуть все это куда-то подальше и забыть. Лайла сомневалась, что Эндрю это поймет. Его реакция на переломные события была противоположной: он любил исследовать все до мельчайших подробностей, словно таким способом можно было отыскать некий глубокий смысл.
Она решила выскочить на улицу, выкурить сигаретку, перед тем как встретиться с остальными. Задевая полами красного шелкового халата о каменные стены, она бесшумно прокралась мимо входа в кухню, подняла тяжелый засов на входной двери и выскользнула на снег.
От холода у нее перехватило дыхание; такое ощущение, будто в лицо ей выплеснули ведро ледяной воды. Было светло почти до боли в глазах, солнце, отражаясь от снега, ослепляло. Она пожалела, что оставила темные очки наверху, пожалела, что не оделась как следует, прежде чем выходить сюда: легкое белье, тонкий слой шелка и сапоги-угги были недостаточной защитой от холода. Тем не менее она закурила, глубоко затянулась и впервые с момента прибытия почувствовала, что приехать сюда было хорошей идеей.
Она не слишком об этом задумывалась, но если бы ей вдруг сказали, что Французский дом продан и она уже никогда туда не вернется, ей стало бы грустно. Она бы пожалела, что уже никогда не сможет постоять на этой ступеньке и посмотреть на просторную лужайку перед домом, на каменную стену и то, что за ней. Этот вид что-то включал у нее внутри. Нет, не так – находиться здесь было все равно как приподнять какое-то покрывало; это позволяло ей еще раз ясно увидеть вещи, давно затуманившиеся. Это возвращало фрагменты воспоминаний, что-то похожее на эхо, мерцающие образы, немое кино на стене.
Она вспомнила, впервые за все время, какую-то ссору с Эндрю. Что-то незначительное, что-то смехотворно мелкое, кажется, она переключила радио на волну «Мелоди FM», тогда как он хотел слушать новости. Ссора разрослась, и в конце концов Лайла, надувшись, протопала вверх по лестнице, бросилась на кровать и укрылась с головой. Ей хотелось оказаться где-нибудь в другом месте. Ей надоел этот дом, надоела неослабевающая жара, пыль и паутина и чертова изнурительная работа. Ей хотелось оказаться в Жюан-ле-Пен на Антибе, куда она ездила вместе с матерью, когда была моложе, до того, как кончились деньги. Хотелось очутиться на частном пляже у отеля «Бель Рив». Неужели им обязательно проводить все лето в этом месте, неоплачиваемыми работниками папаши Джен.
Раздался тихий стук в дверь.
– Пошел вон! – завопила она.
– Лайло? – Это была Натали.
– Извини, Нат, – крикнула она, не снимая с головы простыни. – Думала, это тот засранец.
Натали тихонько толкнула дверь.
– Не сердись. Ты же знаешь, каким он становится, если не может получить свою порцию ежедневных новостей.
Лайла простонала.
– Мне здесь осточертело. Неужели мы не можем поехать куда-то еще? – Она стянула с головы простыню и села в кровати. – Я знаю! Давай уведем машину Эндрю и поедем на море.
– Лайла, мы не можем этого сделать…
– Можем! Только на день-другой. Искупаемся в Средиземном море, подцепим сексуальных французских мальчиков… Мы этого заслуживаем!
Натали забралась на кровать рядом с ней, тоже залезла под простыню и натянула ее им на головы, на манер палатки.
– Мы не можем этого сделать. И ты не хочешь подцеплять французских мальчиков, ты просто рассержена.
Лайла перевернулась на бок и обхватила Натали рукой.
– Неужели тебе иногда этого не хочется? Побыть где-нибудь еще?
Натали тоже улеглась на бок, так что они оказались лицом друг к другу, чуть не соприкасаясь носами.
– Мне здесь хорошо.
Нат пошла в соседнюю комнату и конфисковала из портсигара Дэна косяк. Они сидели на кровати и курили, а потом Нат решила, что, поскольку Лайла была лишена радостей радио «Мелоди FM», она споет французские поп-песенки, чтобы ее подбодрить. Они лежали на кровати и все смеялись и смеялись, пока слезы не потекли из глаз, пока не начали ловить ртом воздух. Вдруг, ни с того ни с сего, Нат подскочила и стала выбираться из постели. Она почти добралась до двери, а затем остановилась и чуть наклонилась, соединив коленки, ее лицо сделалось темно-красным.
– Нат? Что с тобой? Ты что, описалась?
Сейчас, семнадцать лет спустя, Лайла стояла на пороге дома и в голос смеялась. Она выбросила окурок в снег, и ей вдруг отчаянно захотелось вбежать в дом и сказать: «Вы помните, как Нат описалась?» Но она, конечно, не могла этого сделать, потому что поклялась под страхом смерти никому об этом не рассказывать, поэтому единственными людьми, которые знали об этом, были Нат и она сама. И у нее было такое чувство, что Нат уже больше не сочтет это смешным.
Холод пробирал насквозь. Она толкнула входную дверь и прокралась обратно.
– Доброе утро, – сказала она, просовывая голову в дверь кухни. – Кофе здесь дают?
– Лайла! Господи. Ты же вся посинела, знаешь об этом? – Джен была в ужасе. – Ты что, была на улице? Кажется, я слышала, как дверь открывалась – какого черта ты там делала? – Джен схватила ее за руку и потащила к дровяной печке. – Сядь здесь. Я налью тебе кофе.
Лайла позволила усадить себя ближе к огню, сверкнув в Эндрю своей фирменной улыбкой непослушной маленькой девочки.
– Выходила покурить, – подмигнула она ему. – Как ты, Дрю? Выглядишь измотанным.
– Спасибо, Лайла. А ты выглядишь… замерзшей.
Лайла села и скрестила ноги, позволяя халату соскользнуть с бедер. Посмотрела на Эндрю из-под полуопущенных ресниц.
– Ой, да ладно. Я выгляжу лучше, скажешь, нет?
Он нетерпеливо тряхнул головой, как если бы имел дело с капризным ребенком, но она заметила краску, заливающую ему шею, а потом и лицо.
Несмотря на стычки по поводу радиостанций, они были очень счастливы здесь, она и Эндрю. Да, ей иногда хотелось сбежать на Ривьеру пить коктейли и хоть изредка ходить на танцы, но большую часть времени она была довольна, работая над домом и над своим загаром, играя в волейбол на лужайке, занимаясь любовью с Эндрю жаркими часами в спальне наверху; оба были подтянутые и бронзовые от загара, настолько спортивные, насколько можно себе представить. Глядя на него сейчас, седеющего, немного погрузневшего, с ссутулившимися плечами, с чуть излишне тяжелой челюстью, она могла бы испытать шок: контраст с прежним Эндрю был разительным. Но Лайла не испытала шока, потому что и седина, и изнуренность, и покатость плеч – все это произошло не за двадцать лет. Все это произошло практически в одночасье, и она была этому свидетельницей.
Дэн и Нат вошли в кухню с противоположных сторон (Дэн из двери черного хода, Нат из холла), но практически одновременно. Лайла улыбнулась Натали, которая ее проигнорировала и, подойдя к Эндрю, заговорила с ним приглушенным голосом. Лайла шумно вздохнула.
– У тебя есть томатный сок, Джен? Я мечтаю о «Кровавой Мэри». Дэн? Не соблазнишься?
Дэн пожал плечами, потом кивнул. Его покрасневшие глаза были лишь наполовину открыты, судя по виду, выспаться ему не удалось.
– «Кровавую Мэри», Джен? – Та отказалась. – Как насчет вас двоих? – спросила Лайла, адресуясь к Эндрю и Натали.
Натали подняла на нее взгляд, лицо ее ничего не выражало, рот был сжат в тонкую линию.
– М-м-м… – промычал Эндрю.
– Нет, спасибо, всего достаточно, – сказала Натали. Ничего. Ни малейшего проблеска эмоций.
Лайла опустила взгляд и с полуулыбкой через плечо посмотрела на Эндрю.
– Ты уверен, Дрю?
Она заметила, как сжались челюсти Нат, но сама Нат ничего не сказала. Лайла была немного разочарована, она подумала, что эта ее выходка должна была попасть в цель. В конце концов, никто, кроме Лайлы, никогда не называл его Дрю: для остальных он всегда был Эндрю. Придется нажать посильнее.
– Да ну же, – сказала она, улыбаясь шире. – Ты же знаешь, что хочешь. – Она встала, чтобы приготовить коктейли. Почувствовала, как Натали сверлит ей взглядом спину, и адреналин в крови начал прибывать.
Лайла перевела свое внимание на Дэна, который смотрел на нее несколько нервно. Было понятно, он думает о том, что она сказала накануне. Он задавался вопросом, собирается ли она снова действовать ему на нервы. Вручая ему его коктейль, она сладко улыбнулась.
– Хорошо спал, малыш?
– М-м. Да, прекрасно, спасибо. – Он выглядел озадаченным, чего она и добивалась. Ей надо было выбить его из седла, спутать ему карты. Начать с уколов, затем перейти на ласку. Что-то вроде флирта. Именно таким способом можно получить от них все, что хочешь. Она села рядом с Дэном, прямо напротив Эндрю, по диагонали от Натали. Джен суетилась вокруг них, принося еду, разливая кофе. Огонь потрескивал, солнце светило. Лайла подняла свой бокал.
– Ваше здоровье, – сказала она с улыбкой. – Действительно приятно снова всех вас увидеть.
Они чокнулись. Лайла наслаждалась слегка смущенными и озадаченными выражениями их лиц.
– А твой… э… Зак не будет с нами завтракать? – спросила ее Джен, ставя в центре стола большой кувшин апельсинового сока.
– Он еще в постели, – ответила Лайла. – Пусть спит, – продолжала она, с напускной скромностью потупив взор. – Думаю, я его изнурила. – Она бросила взгляд на Эндрю и улыбнулась.
Щеки Эндрю опять покраснели. Натали завела глаза к потолку и выдохнула сквозь поджатые губы.
Впрочем, Лайле было недостаточно ее заведенных кверху глаз и раздраженного вздоха. Она хотела, чтобы Натали что-то сказала, как-то отреагировала. Подошла бы любая словесная реакция, даже яростная. Она просто не могла вынести вот это: молчание, ощущение, что тебя игнорируют, полную отчужденность. Даже вчера вечером, когда Натали рассердилась, она рассердилась на Джен, она общалась с Джен. У Лайлы было ощущение, что единственное, чего хочет от нее Натали, это чтобы она уехала.
Было время, когда они с Нат жили жизнями друг друга, делили каждую радость и неудачу, заканчивали друг за друга фразы, понимали друг друга с полуслова. Они часами разговаривали допоздна, планируя свое восхитительное будущее. Они собирались вместе снять квартиру в Лондоне; Нат стала бы работать над своим романом, Лайла, держа в голове образ Сэм Джонс[7], сколотила бы себе состояние в области связей с общественностью. Они собирались поехать на Дальний Восток, в Южную Америку, проехаться по Соединенным Штатам или Австралии. Иногда к ним присоединялся Эндрю, иногда он любопытным образом отсутствовал. Такие планы были у них до крушения. До.
14 января 1996 г.
Электронное письмо Натали Лайле
Привет, Лайло!
Надеюсь, ты чувствуешь себя лучше. Я решила тебе написать, потому что, похоже, у нас не получается связаться по телефону.
Я беспокоюсь. Это на тебя не похоже. Не показываться, когда мы договорились встретиться, и не отвечать на мои звонки.
Я знаю, ты сказала, причина не в каком-то моем поступке, но я не могу отделаться от чувства, что виновата я. Почему бы иначе ты не хотела со мной разговаривать? Ты всегда со мной разговариваешь. Порой даже тогда, когда я этого не хочу!
Я знаю, тебе неприятно из-за офисной вечеринки, но не бери в голову. Все на таких сборищах ведут себя как идиоты. Не надо так расстраиваться. Уверена, ты была не самой худшей.
Я тут подумала, может, нам вместе заняться в январе своим здоровьем. Я громадная (134 фунта[8]! А-а-а-а!), и мне бы очень пригодился сподвижник по фитнесу. Мы могли бы некоторое время воздерживаться от алкоголя, есть здоровую пищу, делать пробежки… Это будет весело. Ладно, это будет ад, но мы найдем способ превратить его в веселье.
Люблю тебя,
Нат
15 января 1996 г.
Электронное письмо Лайлы Натали
Привет, родная. Пишу наспех, с ужасного бодуна, стараясь не встречаться взглядом с коллегами, так как вчера вечером меня повело не в ту сторону. Опять. Я знаю. Скверная, скверная Лайла. Ни за что не стану я трезвенницей в ближайшее время. Скорее умру. Созвонимся.
Лайло
15 января 1996 г.
Электронное письмо Натали Лайле
Лайла, опомнись. Ты должна разобраться с этим, ты не можешь так продолжать. И я не хочу знать, не хочу слышать таких вещей. Эндрю мой друг, ты прекрасно знаешь, как хорошо я к нему отношусь. Не обращайся с ним так. Зайдешь сегодня вечером? Проведем тихий вечер дома, поболтаем немножко.
Нат
17 января 1996 г.
Электронное письмо Лайлы Натали
Привет. Извини, что не пришла к тебе, тут полно дел. Не психуй! Когда я говорю, что меня повело не туда, я имею в виду не то, что ты думаешь. Просто небольшой глупый флирт, а потом, на следующий день я чувствовала себя идиоткой. Все одно и то же. Да, я знаю, как ты любишь Эндрю. Я тоже его люблю, но боже мой, Нат. Мне надо поговорить с тобой, потому что дела идут скверно и я не знаю, как мне поступить. Когда я думаю об этом на трезвую голову, мне кажется, это может закончиться. Давай встретимся. Ты свободна во вторник? Я иду на коктейльную вечеринку в Сохо, но мы могли бы придумать что-то после этого.
Лайло
17 января 1996 г.
Электронное письмо Натали Лайле
Ты сама не знаешь, что говоришь, Лайло. Это не кончается.
19 января 1996 г.
Электронное письмо Лайлы Натали
Нат, я должна отменить нашу сегодняшнюю встречу. Извини, извини, извини. Вчера очень поздно закончили, чувствую себя совершенно истрепанной, должна поспать. И ты права, я сама не знала, что говорю. Я так нуждаюсь в нем именно сейчас, иногда я чувствую, что он единственный для меня надежный якорь.
Лайло
Глава седьмая
Джен была не уверена, что «Кровавая Мэри» – такая уж хорошая идея. Она была не уверена, что алкоголь до обеда – вообще хорошая идея, но в такой нестабильной ситуации он почти непременно должен был вызвать неприятности. Конечно, если только не служил для того, чтобы сгладить трения. Пока было трудно сказать. Лайла была странно обворожительной с Дэном, с которым так резко поцапалась накануне, и предсказуемо неуживчивой с Нат, явно стараясь действовать ей на нервы, флиртуя с Эндрю. Пока что Натали, сжав губы, хранила величественное молчание, но Джен чувствовала, что долго так не продлится.
Надо было их чем-то отвлечь. Джен требовалось перехватить у Лайлы инициативу в разговоре. Она села за стол, долила всем кофе и прокашлялась, как бы собираясь произнести речь. Все выжидательно посмотрели на нее.
– Я понимаю, что вы все должны посчитать странным мое внезапное побуждение снова собрать вместе нашу старую компанию. Это и впрямь странно. И, конечно же, дело не только в этом доме. Мне трудно объяснить, но я хотела извиниться перед вами, перед всеми вами. – Говоря это, она смотрела на Эндрю. – Я никак не ожидала, что все так обернется, никак не хотела, чтобы мое отсутствие стало таким долгим. – Эндрю накрыл ее руку своей, но она не подняла взгляд, ей нужно было договорить. – Когда я уезжала, я думала, будет лучше, если я просто на время оторвусь. Не только от вас, а от Лондона, от Англии, от всего, чего он касался, от всего, где мы были вместе. Я собиралась вернуться. Но только я застряла. Это трудно объяснить. Кажется, я это уже говорила?
Она обвела взглядом их лица. Все с пристальным вниманием следили за ней, причем на лицах были написаны разные выражения: от участливого до насмешливого.
– Вы считаете это нелепым. Да, это звучит эгоистично. – От Джен не укрылось выражение глаз Натали, молчаливое согласие с ее последними словами. – Я просто хотела перед вами извиниться. За то, что сбежала. За то, что изменила все к худшему.
Какое-то время стояла тишина, а потом заговорила Лайла:
– Так что же произошло? Мы слышали, ты уехала в Ирландию, погостить у матери Конора. И, честно говоря, это не очень похоже на то, что ты удалилась от всего, чего он касался.
– Это было всего на несколько недель, Лайла. После этого я вернулась к своим родителям, а затем получила работу в Париже, и тогда это казалось идеальным вариантом. Я могла бы уехать на полгода, на год, вновь обрести присутствие духа и вернуться обратно. Мы могли бы опять сойтись, опять быть вместе.
– Но только ты не вернулась. – У Дэна опять был тот самый вид, то выражение холодной отстраненности, словно он наблюдал за ней с некоторого расстояния.
– Как я уже сказала, я застряла. История, которую я написала для себя, о том, что случилось с нами, с Конором, о том, как я собиралась с этим жить, как справляться, она сделалась реальной, словно зажила собственной жизнью. Она завладела мной.
– Но ты все-таки вырвалась из этой истории, верно? – сказала Натали. – Ты вышла замуж за Жан-Люка, построила собственную жизнь.
– И это не сработало. Было ощущение, что я на неверном пути, как будто отклонилась от правильного. И это было несправедливо по отношению к нему. Он был хорошим человеком, а я сделала его несчастным. Так что брак закончился, и я попыталась начать сначала. – Она беспрерывно поворачивала в руках кофейную чашку. – Был еще некто. Я встретила еще одного человека много лет спустя после Жан-Люка. Его звали Николя. Тогда это ощущалось по-другому, ощущалось как впервые что-то настоящее после Конора. – Пальцами правой руки она провела по поверхности стола, до самого угла. – Помните то великое торжественное открытие? – спросила она их. Дэн удивленно посмотрел на стол.
– Это что, он? Стол Конора? Он до сих пор здесь? Господи, до меня не дошло…
– Он работал над ним все лето, – сказала Нат. Теперь она тоже принялась щупать пальцами деревянную поверхность. – Предполагалось, что это секрет, только все мы догадались, кроме Джен.
– И нам всем приходилось изображать удивление, когда он его обнародовал, – подключилась Лайла. – Но было совершенно очевидно, что все мы знаем, что это такое, мы были никуда не годными актерами.
– Но мы не знали, что находится на обратной стороне столешницы, – сказал Эндрю.
Все дружно съехали вниз со своих стульев, скрючились под столом и, выгнув шеи под неудобными углами, стали пытаться разглядеть резьбу на нижней поверхности столешницы. Да, по краям были написаны их имена: Дженнифер Донливи, Эндрю Муркрофт, Лайла Льюис, Дэн Паркер, Натали Хьюсон, Конор Шеридан; а в центре значилось: «Вместе навсегда», и еще стояла дата: 21 августа 1995 г.
Эндрю стукнулся головой, выбираясь из-под стола. В его глазах стояли слезы, и Джен спросила себя, не ударился ли он нарочно, чтобы другие не заметили, что он плачет. Нат обняла его за плечи и поцеловала в щеку.
– Вы помните, – сказала она, – он оборудовал что-то вроде мастерской в том старом дровяном сарае. Не думаю, что он сохранился, а?
– Да, в какой-то момент его снесли, – подтвердила Джен. – Теперь вместо него новый, более современный.
– Он то и дело прокрадывался туда потихоньку, часто поздно вечером, и всегда ужасно злился, если кто-то пытался заглянуть внутрь.
– Мы называли этот его сарай домиком онаниста, – вставила Лайла, перехватывая взгляд Нат, и они вместе захихикали.
– Я помню тот вечер, когда мы внесли этот стол сюда, – сказал Дэн, поворачиваясь к Эндрю.
– И нам с тобой надо было нести эту штуку, как бы не догадываясь, что это такое. Мы оба перед этим напились пива, и ты уронил его на ногу Конору. Как же он взбесился! – Теперь уже все смеялись. – Скакал по заднему двору на одной ноге, ругаясь и обзывая нас идиотами и тупыми ослами…
– Он всегда начинал вести себя очень по-ирландски, когда злился, – улыбнулась Джен. – Но его вспыльчивость была как тропический шторм, правда ведь? Буря, ветер, гроза, а через пять минут уже все тихо.
– М-м-м. В отличие от некоторых людей. – Эндрю метнул в Нат косой взгляд, сопровождаемый кривой усмешкой.
– О боже, да! Уж эти ссоры, в которые ты ввязывалась с Конором… – принялась смеяться Джен.
– Ну, он всегда так любил покомандовать, – запротестовала Натали.
– Он? Покомандовать? – Теперь Эндрю и Дэн тоже смеялись, даже губы Лайлы дрогнули.
– А потом, после этого, ты часами дулась… – сказал Эндрю, обнимая Нат за плечи.
– Неправда! – раздраженно ответила она, но не оттолкнула его руку, и именно в этот момент Джен увидела, что затея собрать их всех вместе все-таки не обернулась катастрофой.
Она подлила гостям еще кофе, Лайла, тихонько напевая себе под нос, приготовила еще несколько коктейлей, но к тому моменту, когда снова села за стол, выглядела так, что вот-вот расплачется.
– Что такое, детка? – спросила Джен, протягивая руку и дотрагиваясь до ее щеки. Лайла взяла ее руку и задержала в своей.
– Я просто вспоминала, – сказала она, опять садясь за стол. – О боже. Ты помнишь, как он проделывал эту штуку в колледже… Это всегда меня убивает… – Она замолчала, но Нат знала, куда она клонит.
– С книгами, ты имеешь в виду? – На глаза у нее тоже навернулись слезы. – Записки, которые он имел обыкновение оставлять для Джен? – Лайла кивнула, шмыгая носом. – Он приходил и забирал у меня список книг на неделю, а потом шел в библиотеку и находил те книги, которые тебе, Джен, надо было читать, а затем оставлял в них маленькие записки для тебя в надежде, что ты возьмешь тот экземпляр, который он выбрал.
– И иногда так и получалось, – улыбнулась Джен. – Это делало хождение в библиотеку гораздо более интересным.
Когда Зак наконец спустился к завтраку, он застал их всех промокающими глаза. Джен быстро поднялась на ноги и принялась хлопотать вокруг него, накладывая еду. Когда же Зак спросил у Лайлы, что случилось, она просто промурлыкала: «Ничего, малыш» – и поцеловала его, и, похоже, его это удовлетворило. У Джен сложилось впечатление, что он был не самым лучшим из партнеров, но она могла понять, в чем состоит его привлекательность. Когда он зевнул и потянулся, его фуфайка задралась, обнажая кубики брюшного пресса, а под ними – четко обозначенные кости таза. Лайла перехватила ее взгляд, приподняла бровь и ухмыльнулась, а Джен засмеялась и отвернулась.
– Ты так и не досказала свою историю, – сказала Лайла. – О мужчине, которого встретила. В которого влюбилась. Почему он не присутствует на нашем счастливом маленьком воссоединении?
– Николя, – протянула Джен, обмахивая лицо рукой, делая вид, что это жар от печи залил его краской. – Ну, он оказался таким, сами знаете. Французским.
– То есть?
– Неспособным к верности. Не то чтобы совсем неспособным, просто считал, что верность – это нечто ненужное. Если можно так выразиться. Я мирилась с этим некоторое время, но в конце концов решила, что не могу. Я упаковала свои вещи и перебралась сюда. Я не знала, куда мне еще приехать. Это было пару месяцев назад. Но, приехав сюда, я поняла, что не могу здесь оставаться. Этот дом не может быть тем местом, где я начну все с чистого листа, он может быть только временным пристанищем.
– Почему? – спросил ее Эндрю. – Что не так с этим домом? Ты могла бы работать здесь как фрилансер, то есть… Я знаю, это эгоистично с моей стороны, но продавать этот дом?.. Как-то неправильно.
– Я знаю, как ты к нему относишься, Эндрю. Знаю. Но я не могу здесь оставаться. Это неподходящее место, чтобы растить ребенка.
Все ошеломленно застыли, перестали пить и уставились на нее.
– Ребенка? – переспросил Эндрю.
– Да, – ответила Джен, и на губах ее заиграла робкая, застенчивая улыбка. – Разве я не упоминала? Я беременна.
14 мая 1995 г.
Дж.
Я тут думал о ЖПВЭ (Жизни после выпускных экзаменов), и вот. Вот что, я думаю, нам надо сделать:
1. Уехать из колледжа (очевидно).
2. Переехать в Лондон, заработать немного денег.
3. Поселиться вместе.
4. Поехать на некоторое время в Азию. Таиланд, Вьетнам, ну ты понимаешь, в таком духе. Преподавать английский, принимать галлюциногены.
5. Вернуться в Британию, заработать еще немного денег.
6. Пожениться.
7. Переехать во Французский дом. Я буду изготавливать красивые предметы мебели в амбаре. Ты будешь переводить на французский великие произведения литературы.
8. Нарожать кучу детей.
Что ты думаешь?
Люблю тебя.
К.
P. S. Наслаждайся «Немецкой идеологией»[9]. По мне, так это нечто убийственное.