Эмилио Сальгари
Разбойники Сахары. Пантеры Алжира. Грабители Эр-Рифа
Эль-Мелах напрасно обошел навесы. Приятеля нигде не было. Тогда он привязал мехари в тени пальмы, сам сел рядом, раскурил трубку и принялся ждать.
Полдень еще не наступил, когда он увидел Амра, за которым брел мавр лет шестидесяти, высокий и крепкий. Туарег тащил раба на веревке, привязанной к запястьям, при этом сильно ее дергая и понося несчастного почем зря. Заметив Эль-Мелаха, он подошел к нему и спросил:
– Это тот человек, которого ты ищешь?
– Не знаю. – Эль-Мелах пристально посмотрел на мавра. – Ты слуга Бена Нартико, у которого есть сестра по имени Эстер?
Услышав эти имена, мавр вздрогнул и изумленно уставился на Эль-Мелаха.
– Твое имя Тасили? – продолжал допытываться тот.
– Откуда ты знаешь? – Голос раба дрожал.
– Это он, – подтвердил туарег. – Мне сказали, что его зовут Тасили, а в плен он был взят в оазисе Эглиф.
– Все верно, – кивнул мавр.
Эль-Мелах развязал ему руки и сказал:
– Ты свободен. Если хочешь, я провожу тебя к твоим хозяевам.
– К господину Бену и госпоже Эстер? – ахнул старик.
– Да.
– Когда я смогу их увидеть?
– Завтра.
Эль-Мелах кивком попрощался с Амром, прибавив на туарегском:
– Здесь же. Через два дня.
– Буду ждать, – понимающе усмехнулся вождь.
Эль-Мелах и мавр, ведя мехари в поводу, миновали людные улицы и подошли к караван-сараю как раз в тот момент, когда вернулся Эль-Хагар.
– Что за старика ты привел? – спросил тот.
– Вижу, мне повезло больше, чем тебе, Эль-Хагар, – похвалился туатец. – Раздобыл сведения о полковнике?
– Нет.
– А я меж тем не только разыскал Тасили, но и выяснил, что полковника Флаттерса продали в рабство султану.
– Ты удивительный человек, Эль-Мелах! – Эль-Хагар взглянул на него с восхищением.
– И это еще не все, – продолжил Эль-Мелах с коварной усмешкой. – Я узнал, что вчерашние туареги подались за Нигер, в Сарай-Ямо, где располагается их дуар.
– Значит, наши дела здесь окончены.
– Да, пора возвращаться к маркизу. У тебя деньги есть?
– Господин дал мне немного золотого песку.
– Тогда пойдем купим мехари для старика и немедленно тронемся. До заката будем в оазисе.
Глава XXV
Дом старого Нартико
Семь часов спустя, к величайшему удивлению маркиза и Рокко и неимоверному ликованию Бена и Эстер, Эль-Хагар, Эль-Мелах и Тасили возвратились в оазис Тенег-эль-Хадак.
Все четверо приветствовали старого Тасили, который, увидев своих молодых господ, разрыдался от счастья. Маркиз, обрадованный новостями, долго расспрашивал предателя о судьбе полковника. У Эль-Мелаха на все был готов ответ.
Якобы от своего знакомого туарега он узнал, что Флаттерса привезла в Тимбукту банда, повинная в расправе над экспедицией, и продала в рабство султану.
– Мой приятель, – разливался соловьем Эль-Мелах, – лично присутствовал при продаже француза на невольничьем рынке и слыхал, что люди султана заплатили за него четыре либры золотого песка, десять слоновьих бивней и триста золотых монет. Неслыханная сумма для города, где негров продают за несколько горстей соли.
– Мы его освободим, – произнес маркиз. – Пусть даже ради этого придется спалить Тимбукту и взять в плен султана.
– О султане я позабочусь, хозяин, не сомневайтесь, – пробасил Рокко.
– Будьте настороже, – с самой серьезной миной предостерег их Эль-Мелах. – У султана много кисуров, и они прекрасно вооружены.
– А ты, Тасили, ничего не слышал о французском полковнике, проданном в рабство? – спросила Эстер.
– Нет, госпожа, – покачал головой мавр. – Впрочем, человек, купивший меня у туарегов, не разрешал мне покидать дом и с кем-нибудь разговаривать.
– Чем же ты занимался?
– С утра до ночи молол ячмень.
– О мой бедный Тасили! Тот человек тебя обижал?
– Во всяком случае, госпожа, скупым на колотушки его не назовешь, – попытался пошутить мавр.
– Если вы покажете мне своего бывшего хозяина, я не поскуплюсь ради него на удары своих кулаков! – в гневе вскричал Рокко. – Вот подлец! Так обращаться со стариком!
Маркиз и Бен проводили Тасили в палатку, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз. Рокко и Эстер начали готовить ужин, чтобы отпраздновать возвращение Тасили.
– Не видел ли ты дом моего отца? – спросил Бен.
– Видел. Как-то раз, когда хозяин уехал, я улучил минутку и отправился на него взглянуть.
– Там теперь кто-нибудь живет?
– Нет. Ведь перед тем, как покинуть Тимбукту и оповестить вас о смерти отца, я разломал все, что мог, чтобы никому не захотелось там поселиться.
– Думаешь, сокровища на месте?
– Наверняка, хозяин. Я сложил их в обитый железом сундук, сундук бросил в глубокий колодец, а колодец завалил песком и камнями.
– И большое наследство? – поинтересовался маркиз.
– Пятьсот либр золота и без счета драгоценных камней.
– Вижу, в Тимбукту богатеют быстро! – засмеялся де Сартен.
– Моему господину понадобилось на это семь лет, – сумрачно ответил Тасили.
– Меня поражает такая верность. Другой на вашем месте завладел бы сокровищами и удрал в Новый Свет, вместо того чтобы спешить в Марокко к наследникам.
– Тасили – сам настоящее сокровище, – ответил Бен.
Старик только грустно улыбнулся.
– Маркиз, когда выезжаем? – спросил юноша.
– Нынче же ночью. Мне не терпится прибыть в Тимбукту и найти полковника. Жаль, что спасся лишь он один! Даже странно, что туареги никого больше не оставили в живых.
Маркиз и Бен проводили Тасили в палатку, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз.
– Видимо, остальные погибли в бою, – сказал вошедший Рокко, прерывая их беседу. – Ужин на столе, господа. Да какой! Пальчики оближете!
Чтобы достойно отпраздновать освобождение старика-мавра и радостные вести, принесенные Эль-Мелахом, сардинец и Эстер превзошли сами себя. Они опустошили мешки с припасами и даже сходили в соседние караваны купить масла, сахара, ячменя, сушеных фруктов, а также великолепного зайца, убитого в пустыне кем-то из арабов. Запахи из котелков доносились такие, что маркизу на миг показалось, будто он находится на родной Корсике или во Франции, а не на краю пустыни.
Ужин был великолепным. Ячмень, сваренный в молоке, баранье жаркое, заяц, тушенный в бордо, дрофа с травами, пирог с финиками, сушеные фрукты и апельсины в марсале. Вечер прошел весело, в компании караван-вожатых, приглашенных на чашечку кофе.
К одиннадцати вечера верблюды были навьючены и готовы отправиться в путь. В авангарде ехали на мехари маркиз и Бен. Уже через полчаса караван оставил оазис и углубился в пустыню.
К полудню следующего дня на горизонте показались минареты и купола мечетей Тимбукту, вызолоченные солнцем.
– Отныне говорим только по-арабски, – сказал де Сартену Бен. – Одно французское слово – и вы мертвец.
– Не беспокойтесь, Бен. Буду болтать по-арабски, как настоящий алжирец, и молиться, как ярый магометанин, – заверил юношу маркиз.
Тем не менее на сердце у де Сартена скребли кошки. Он решил, что в этом виновато волнение. Ведь ему предстояло войти в таинственный город, куда на протяжении целого столетия стремились отважные путешественники. Многие из них расстались с жизнью еще до того, как увидели вдалеке изломанную линию башен и минаретов.
Караван вошел в город через северные ворота. Кисуры, вооруженные огромными ятаганами, придававшими им разбойничий вид, и длинными кремневыми ружьями, спросили каждого, кто он и откуда, проверили груз. Убедившись, что верблюды навьючены товарами, пропустили караван внутрь, решив, что прибыли честные марокканские купцы, тогда как у европейцев и евреев кровь стыла в жилах. Возникни у стражников хоть тень подозрения насчет происхождения и веры прибывших, все было бы кончено. В Тимбукту не может ступить нога неверного, особенно – европейца.
– Куда теперь? – спросил маркиз у Эль-Хагара, когда Бена последним пропустили в ворота.
– Здесь есть караван-сараи, – предложил мавр.
– В караван-сарае мы будем чувствовать себя стесненно, – возразил Тасили. – Давайте разобьем лагерь в саду моего покойного хозяина. Дом стоит в руинах, что правда, то правда, но одна-две комнаты вполне сгодятся для жилья.
– Да-да, поедемте в дом моего отца, – горячо поддержал слугу Бен. – Очень хочется там побывать.
– К тому же вас ждут сокровища, – шепнул Тасили.
Протолкавшись через запруженные народом улицы, путешественники вслед за старым мавром направились к южным кварталам города. Это была самая малонаселенная и безлюдная часть Тимбукту. Именно она больше других пострадала от набегов: многие дома до сих пор стояли разрушенными.
Через час мавр остановился у саманного строения, увенчанного тремя высокими куполами. Крыша во многих местах обвалилась, в стенах зияли широкие трещины. За домом виднелся запущенный сад, в котором росли широколистные пальмы. Внешние стены сохранились прекрасно.
– Это и есть дом моего отца? – взволнованно спросил Бен.
– Да, господин, – кивнул Тасили.
Верблюдов завели в сад, оказавшийся достаточно просторным. Маркиз, Эстер, Бен и Тасили вступили в дом. Как и во всех богатых домах Тимбукту, в нем имелся внутренний дворик, по периметру которого располагалась аркада с кирпичными колоннами, а в центре – фонтан.
Комнат было четыре. Несмотря на полчища пауков и скорпионов, здесь вполне можно было остановиться. Бедуинам приказали перенести сундуки и тюки под колоннаду и выпроводить из дома непрошеных квартирантов, особенно скорпионов, чьи укусы могут быть смертельными.
– Пойдемте поглядим на колодец? – предложил маркиз.
– Главное, чтобы ни бедуины, ни Эль-Мелах с Эль-Хагаром не прознали, что там спрятаны сокровища, – предупредил осторожный мавр. – Они способны на вас донести, лишь бы завладеть богатством.
– Мы прекрасно знаем эту братию, – ответил маркиз. – Впрочем, пока нам не на что было пожаловаться. Вытащим сундук ночью, когда их не будет рядом.
Колодец, где Тасили схоронил богатства, нажитые покойным господином, находился в центре сада, между четырьмя великолепными дум-пальмами. Стенка колодца из того же саманного кирпича была низенькой, а диаметр чуть больше полуметра. Верный слуга набросал туда столько камней и песка, что они едва не доходили до верха.
– Сколько нам предстоит прокопать? – поинтересовался маркиз.
– Двенадцать метров.
– Да-а, эдакому хранилищу любой банк позавидует! Задачка непростая, хотя награда стоит таких усилий. Во сколько вы оцениваете содержимое сундука?
– Два миллиона лир, господин.
– Видимо, придется поискать другой путь для возвращения в Марокко.
– Я тоже так считаю, – кивнул Бен. – Путешествовать по пустыне с таким богатством опасно.
– Хотите совет?
– Конечно, маркиз.
– Спустимся по Нигеру до Акассы. На реке полно лодок. Вам хватит одной.
– Но вы же поплывете с нами, маркиз? – спросил Бен, с улыбкой глядя на де Сартена.
– Разумеется, – ответил тот, поняв намек. – С вами и вашей сестрой.
– Эти богатства принадлежат как мне, так и ей, – продолжил Бен, – и под надзором двоих мужчин, выдержавших испытание пустыней и туарегами, у сундука куда больше шансов достичь моря.
– Мы защитим ваше наследство, Бен, клянусь.
– Я – свою долю, вы – долю моей сестры. Согласны?
– Тише! Не будем пока об этом.
Бен порывисто пожал руку де Сартена:
– Пусть наши мечты воплотятся в жизнь, и я тогда стану счастливейшим из мужчин, а Эстер – счастливейшей из женщин.
– Я люблю вашу сестру, – просто сказал маркиз. – Нас свела вместе сама судьба.
– И да свершится эта судьба! – с чувством воскликнул Бен.
Глава XXVI
Курбан-Байрам
Пока маркиз и его спутники строили планы, Эль-Мелах незаметно покинул дом почившего еврея и направился к невольничьему рынку, где рассчитывал застать своего сообщника-туарега. Ему не терпелось поскорее осуществить зловещие замыслы, прежде чем европейцы и их друзья о чем-то догадаются.
Вроде бы все просто: оповестить командира кисуров – и неверных тут же арестуют. Они никогда не выйдут живыми из Тимбукту, а ты получишь обещанную награду. Однако Эль-Мелах не хотел, чтобы схватили Эстер. На девушку у него имелись собственные виды. Значит, надо было придумать, как выманить европейцев и Бена из дому.
– Амр что-нибудь присоветует, – решил предатель. – Как-никак он не меньше моего заинтересован, чтобы француз замолчал навсегда. Иначе его племени не миновать кары. Да и мне тоже, стоит только маркизу хотя бы заподозрить, кто расправился с экспедицией Флаттерса.
Бормоча все это себе под нос, негодяй добрался до пустынной в этот поздний час площади. Амр-эль-Бекр был там: лежал под навесом с трубкой в зубах. Перед ним стояла чашечка кофе. Неподалеку сидели его люди, курили и болтали.
– Ага! Ты уже вернулся! – воскликнул туарег, заметив Эль-Мелаха.
– Мы все вернулись, – ответил тот.
– Значит, пора доносить на неверных страже? – Черные глаза главаря жадно блеснули.
– Не торопись, дружище. Говорю ж тебе, я не хочу, чтобы арестовали женщину.
– Можно столковаться с командиром кисуров, и неверным позволят проникнуть во дворец.
– А дальше?
– Дальше? Вместо полковника они найдут стражников, – коварно ухмыльнулся туарег. – Ну и меня с моими молодцами.
– Тогда я в это время захвачу женщину.
– Сколько людей тебе понадобится?
– Четверых хватит. Бедуинов, что сторожат верблюдов, я куда-нибудь спроважу.
Пожав друг другу руки, разбойники разошлись.
Полчаса спустя Эль-Мелах предстал перед маркизом и заявил:
– Господин, пока вы тут обустраивались, я не тратил времени зря.
– И какие же новости ты мне принес?
– Насчет полковника. Разве вы не заметили моего отсутствия?
– Нет, Эль-Мелах.
– Завтра, во время церемонии ид-аль-адха, вы сможете его увидеть, а то и освободить.
– Невероятно!
– Я договорился обо всем со своим приятелем. Тот пришлет важного человека, который проведет нас в султанский дворец. Воспользовавшись отсутствием кисуров, а потому ничем не рискуя, вы освободите полковника. Сегодня вечером его предупредят, чтобы был наготове.
– Ты говоришь правду, Эль-Мелах? – спросил маркиз, едва сдерживая радость.
– Тот человек – мой хороший друг, ему можно верить.
– И во дворце не будет стражи?
– Нет. Она должна участвовать в религиозном празднике.
– Завтра начинается Курбан-байрам, или, как здесь его называют, ид-аль-адха?
– Совершенно верно, господин. В Тимбукту его празднуют с не меньшим размахом, чем в Фесе или Мазагане. Однако позвольте совет.
– Какой же?
– Не берите с собой сестру господина Бена. Присутствие женщины вас выдаст.
– Я и не собирался подвергать ее такому риску. Не беспокойся, она останется под охраной Тасили и бедуинов.
– Меж тем Тасили может вам пригодиться в вылазке, – сказал Эль-Мелах, которому присутствие верного мавра было поперек горла.
– Какая польза от старика? – усомнился маркиз. – Ко всему прочему я не доверяю бедуинам.
– Воля ваша, – ответил Эль-Мелах, искусно скрывая досаду.
На следующий день после завтрака маркиз, Бен, Рокко, Эль-Хагар и Эль-Мелах покинули дом. Как же хотелось храброй девушке тоже поучаствовать в опасной вылазке и сражаться бок о бок с де Сартеном и братом!
Эль-Мелах повел всех к невольничьему рынку, где их должны были ждать. Негодяй совершенно утратил покой. Вероятно, испытывал угрызения совести: даже его черной душе предательство тех, кто спас тебе жизнь, представлялось неслыханным злодеянием. Он избегал встречаться глазами с маркизом, отвечал на вопросы односложно и старательно прикрыл лицо капюшоном, чтобы никто не увидел его бледности и трясущихся губ.
Чем ближе они подходили к центру Тимбукту, тем оживленнее становились улицы. Фульбе, арабы, туареги и прочие спешили к широкой площади перед главной мечетью, куда должен был явиться султан со свитой.
Люди надели лучшие одежды. Широкополые бурнусы – белые, полосатые, с украшенными кисточками капюшонами; шелковые чалмы; алые рубахи, расшитые золотом и серебром; желтые и коричневые кожаные ремни, увешанные оружием; кушаки, сверкающие блестками и золотой чешуей.
Когда небольшой отряд добрался до рынка, на площади яблоку негде было упасть. К мечети они даже приблизиться не могли. К ним почти сразу подошел богато одетый человек в полосатом шелковом уазроце, златотканом халате и красных остроносых сапогах.
– Полагаю, ты тот самый, кого я жду. Твое имя Эль-Мелах? – спросил незнакомец.
– Да.
– Меня прислал твой друг.
Эль-Мелах бросил быстрый взгляд под навес и сразу заметил Амр-эль-Бекра, прячущегося между колоннами. «Ну и хитрец!» – подумал Эль-Мелах.
– Идите за мной, – скомандовал сообщник туарега.
– Погоди-ка, – сказал маркиз, выходя вперед. – Сними повязку. Я хочу увидеть твое лицо.
Араб – а человек казался именно арабом – сдвинул повязку, которой обычно прикрывают лица жители Южной Сахары. Это был молодой еще человек, светлокожий, с яркими черными глазками-пуговками.
– Кто ты? – спросил де Сартен.
– Знатный вельможа, вхожий во дворец султана.
– Ты знаешь рабов, живущих при дворе?
– Да.
– Не встречал ли ты среди них белого?
– Лишь однажды. Его почти никогда не выпускают из султанских покоев.
– Тебе известно, кто он?
– Говорят, французский полковник.
– И ты утверждаешь, что я смогу с ним встретиться? – взволнованно воскликнул де Сартен.
– Даже похитить, если заблагорассудится. Нынче во дворце нет ни султана, ни стражи.
– Если у нас все получится, я дам тебе тысячу золотых монет.
– Приму с благодарностью.
– Когда же я увижусь с полковником?
– Немного позже. Подождем, пока султан с придворными прибудут в мечеть. А сейчас вы можете полюбоваться церемонией.
– Да будет так, – кивнул маркиз.
Араб, быстро переглянувшись с Эль-Мелахом, повел друзей в боковую, почти пустынную улочку. Попетляв немного, они вышли на широкую площадь с большой мечетью, окруженной высокой стеной с четырьмя тонкими изящными минаретами.
Площадь была запружена народом. Оставался только узкий проход, по которому должен был прошествовать султан с придворными. Внезапно оглушительно загрохотали нагары – барабаны, объявляя о приближении кортежа.
Впереди ехали черные как ночь красавцы-кисуры в белоснежных развевающихся уазроцах, разноцветных чалмах, зеленых парчовых кафтанах, красных шароварах и высоких сапогах с длинными шпорами. Они гарцевали на чистокровных арабских лошадях, потрясая кремневыми ружьями и копьями. На широких шелковых кушаках висели сверкающие на солнце изогнутые ятаганы.
За стражниками торжественно вышагивали барабанщики и трубачи в таких же пышных нарядах; за музыкантами – мулаты в разноцветных кафтанах и белых бурнусах; за мулатами – одетые по-мароккански босоногие воины в красных фесках, алых рубахах с широкими вышитыми рукавами, подпоясанные кожаными ремнями.
Султан ехал позади на великолепном белом жеребце в турецкой сбруе, узорчатом чепраке с кисточками и короткими стременами. Рядом бежали рабы. Одни держали над головой султана огромные зонтики, другие обмахивали его шелковыми опахалами.
На султане был белый уазроц. Лицо скрывала повязка, из-под которой виднелись только живые черные глаза. За правителем следовали все прочие: солдаты, военачальники, придворные, улемы, муллы и целая толпа марабутов.
Едва кортеж вступил в мечеть, на вершине широкой лестницы появился имам, за которым громадный полуголый негр вел крупного барана.
– Для чего им баран? – поинтересовался де Сартен.
– Вы никогда прежде не видели Курбан-байрама? – спросил Бен.
– Нет.
– И не знаете, что означает это название?
– Не имею ни малейшего понятия.
– Курбан-байрам – праздник жертвоприношения.
– Почему он так называется?
– Сегодня во всех магометанских домах режут баранов и пируют. Праздник продлится восемь дней.
– А у него есть религиозная подоплека?
– Кажется, есть, но тут все так запутанно, что даже имамы не могут ничего толком объяснить. Вроде бы праздник устраивается в память о жертвоприношении Исаака Авраамом… Смотрите внимательно, сейчас начнется. Этот баран предназначен для султанского стола.
Имам умело перерезал глотку несчастному животному и взвалил тушу на спину чернокожего геркулеса. Негр побежал. Толпа принялась вопить и швырять в беднягу камнями.
– А это зачем? – изумленно спросил маркиз.
– Чтобы бежал быстрее, – ответил Бен. – От быстроты его ног зависит судьба султаната.
– Что за басни?
– Не басни, а чистая правда. Негр должен успеть принести барана во дворец до того, как мясо застынет. Лучше всего – кровоточащим.
– А если опоздает?
– Дурное предзнаменование для султана и для подданных. Но не волнуйтесь, негр прибудет вовремя, иначе его самого забьют камнями. Идемте, маркиз. Не будем ждать, когда султан вернется во дворец.
И действительно, араб уже делал им нетерпеливые знаки.
Протолкавшись сквозь толпу, маленький отряд свернул в боковую улочку, где стояли только верблюды и ослы. Не успели они пройти десяти шагов, как Рокко, шедший последним, обнаружил, что кое-кого не хватает.
– Хозяин, – сказал он, нагнав маркиза, – Эль-Мелах исчез.
– Странно, только что был здесь, – удивился де Сартен.
– И я его сейчас видел, – подтвердил Бен. – Куда же он подевался?
– Мы наверняка встретимся с ним у дворца, – сказал маркиз. – Эль-Мелах знает Тимбукту и не заблудится.
Ничего не подозревая, а потому не беспокоясь об отсутствии подлеца, они продолжили путь. Миновали заполненную туарегами площадь, прошли еще несколько улиц и оказались перед Касбой[25], где жил султан.
Дворец был выстроен в мавританском стиле: с многочисленными портиками, куполами, террасами и изящными резными башенками. По бокам располагались два одноэтажных строения с окнами на высоте двух метров. Лишь перед главным входом скучали двое кисуров-стражников. Остальные двери и ворота были просто заперты.
– Где держат полковника? – спросил де Сартен, на лице которого читалось сильное волнение.
Араб ткнул пальцем в строение, увенчанное минаретом, на котором сидел марабут: то ли молился, то ли любовался панорамой Тимбукту.
– Там.
– Дверь заперта.
– Зато окно открыто, – заметил Бен.
– Полезем в окно?
– Почему нет?
– А скажи-ка нам, любезный, полковник будет один?
– Конечно. Ведь его предупредили.
– Тогда идемте! – воскликнул маркиз, бросаясь вперед.
Площадь перед дворцом была пустынной. Некому было остановить маленький отряд. Перебежав ее, они приготовили револьверы и кинжалы, затем подобрались к приоткрытому окну. Маркиз уже хотел подпрыгнуть и забраться внутрь, но что-то его остановило. Обернувшись, он спросил:
– Эль-Мелах не объявился?
– Нет, – ответил Бен, бросив взгляд на площадь, затененную пальмами.
– Неужели остался в мечети? А, ладно. И без него справимся.
Рокко подсадил маркиза, тот ловко взобрался на подоконник и с револьвером в руке спрыгнул вниз.
Жалюзи были приспущены. Внутри царил полумрак, и после яркого солнца маркиз ничего не мог разглядеть. Когда глаза привыкли, он понял, что находится в комнате с красивым мозаичным полом и стенами, обитыми цветастой тканью. Повсюду стояли красные сафьяновые диваны, а посредине журчал фонтанчик. От воды веяло прохладой.
Вслед за маркизом внутрь забрались Бен и Рокко.
– Где полковник? – спросил юноша.
– Здесь, – ответил кто-то по-французски.
Занавеси в стене раздвинулись, и в дверях показался высокий человек в белом плаще. Чалма совершенно скрывала его лицо. Маркиз собирался было броситься ему навстречу и обнять, но тут снаружи донесся вопль Эль-Хагара:
– Предательство! Кисуры!
Грянул выстрел, за которым последовал крик боли. Человек, которого маркиз принял за полковника, сбросил плащ, выхватил ятаган и приказал:
– Сдавайтесь!
Оба европейца и еврей стояли, будто пригвожденные к месту, даже не помышляя о бегстве. Впрочем, бежать было поздно: снаружи доносился визг султанских кисуров.
Первым пришел в себя Рокко. Он в ярости кинулся на «полковника»:
– Получай, каналья!
Сардинец выстрелил. Обе пули попали в грудь противника, и тот упал. Рокко подтолкнул маркиза и Бена к маленькой дверке, обнаружившейся в углу:
– Туда!
Тут в комнату повалили улюлюкающие кисуры с ружьями и ятаганами. Беглецы поскорее захлопнули за собой дверь. Перед ними была лестница. Они бросились вверх, перепрыгивая сразу через три ступеньки. Узкий винтовой подъем привел на вершину правого минарета, который они видели, рассматривая здание с площади.
Минареты магометанских мечетей представляют собой высокие башни. В этой было около тридцати метров. Венчал ее круглый купол, под которым султанский муэдзин молился по утрам и вечерам.
Беглецам повезло. Будь лесенка внешней, а не внутренней, их бы застрелила стража, уже толпившаяся на площади. Добравшись до вершины, они обнаружили, что марабут до сих пор не спустился. Святой человек, увидев перед собой троих вооруженных револьверами и кинжалами мужчин, пал на колени и возопил:
– Смилуйтесь! Я всего лишь скромный слуга Аллаха! Не убивайте меня!
– Тысяча чертей! – воскликнул маркиз. – Только тебя нам не хватало.
– Вот именно, – сказал Бен. – Возьмем его в заложники.
– Что надо делать? – спросил Рокко.
– Свяжи его и положи в сторонке.
Сардинец сорвал с себя красный шерстяной кушак и крепко связал им несчастного марабута. Полумертвый от страха, он даже не пытался сопротивляться.
Маркиз с Беном осторожно приблизились к парапету. Внизу собралось не меньше пятидесяти кисуров с кремневыми ружьями, копьями, кинжалами и саблями. Стражники что-то угрожающе кричали. Под окном лежал человек с пробитой головой: тот самый араб, что привел их сюда, пообещав встречу с полковником Флаттерсом.
– Думаю, его убил Эль-Хагар, – предположил Бен.
– Не знаю. Впрочем, пока это не важно, – отозвался маркиз. – Подумаем лучше, как спасти собственные головы.
– Хозяин, – позвал Рокко, – они идут.
– Кисуры?
– Они самые, хозяин. Выломали дверь.
– А те, что на площади, взяли ружья на изготовку, – отметил Бен. – Нас увидели.
– Рокко, бери марабута в охапку и кричи, что сбросишь его вниз.
– Уже беру, хозяин!
Геркулес схватил святого, хнычущего так, что разжалобился бы и дикий зверь, и поднял его над парапетом на вытянутых руках.
– Один выстрел, и мы сбросим марабута! – крикнул маркиз.
– Поберегите головы! – добавил Рокко. – Если святоша шмякнется о землю, уверяю, сам Магомет его не спасет.
