Эвелина Грин
Колыбель времени
Глава 7. Пора домой
Красный Бард оторвался от задумчивого созерцания моря и посмотрел на Эверилд, качающую на руках младенца.
– Из тебя бы получилась отличная жена и мать. Но не разбойница. Ты так расцвела, что впору на твоем лице высаживать цветы счастья.
Эверилд засмеялась мелодичным перезвоном колокольчиков.
– Из меня мать, как из тигра балерина, – парировала она.
– Зря ты так, думаю, из тигра получится отличная балерина, – усмехнулся Пират.
Он любовался ее красивыми чертами лица: прямой греческий нос, ярко-голубые глаза, как небо в ясный день. Он, наверно, женился бы на ней. Ее красота и непосредственность поражали, а с этим младенцем на руках она смотрелась по-домашнему, словно с мужем отправилась в плавание. Отважная была бы жена.
– Ты не задумывалась о семье?
– Что тебя потянуло на романтику? Нет, не задумывалась, – и всё-таки он ей импонировал: жесткий властный взгляд, прямая осанка – за этим мужчиной будешь как за каменной стеной, он никому тебя в обиду не даст.
Если бы не все эти правила, Эверилд переспала бы с ним, так ей хотелось на себе ощутить его сильные руки, шершавую от мозолей кожу. Если бы не правила… А так приходится играть в скромницу, хотя кому стесняться? Ей? Пиратке, вампиру, у которого давно не осталось никаких принципов? Да и как он воспримет, если Эверилд возьмет и прямо сейчас затащит его в постель. «И всё-таки какой мужчина!»
– Пленники сильно испугались? – неожиданно спросил Красный Бард.
– Думаю, в штаны наложили от страха. Держу пари, они сейчас сидят, дрожат в трюме и молятся своим богам или духам. Кстати, пора спрашивать об их вере. Знаешь, Красный Бард, я мечтаю написать книгу об обычаях и традициях разных народов. Я столько видела за свою долгую жизнь, что бумаги всего мира не хватит, чтобы пересказать все события, произошедшие со мной, – Эверилд опустила плечи.
– Устала? Давай я подержу ребенка, а ты пока сходишь в каюту и отдохнешь. Ведь ты весь день не расстаешься с младенцем и из рук его не выпускаешь. Не стоит его так баловать. Тем более ты сама говоришь, что они очень быстро растут. Значит, и мир осознают быстрее.
– Да, устала, но, скорее, морально. Знаешь, когда живешь вечно, в один прекрасный день ты теряешь смысл своей жизни. Ты не знаешь, чем себя занять. Ты думаешь: «Я пошла в пираты, потому что наслушалась романтических историй?» Нет, я пошла в корсары от безысходности. Мой муж умер тридцать лет назад, дочь – десять. Да, и не смотри на меня такими глазами. У меня была дочь. Такая же смертная, как ты, она умерла в восемьдесят лет. Знаешь, я иногда жалею, что я не могу на себя наложить руки. Я устала от этого мира, от людей, пьянок, секса. Я устала от всего, как древняя старуха, коей я и являюсь, и этот ребенок, которого ты советовал убить, вдохнул в меня смысл жизни. Понимаешь? Я захотела жить снова, хоть ради этого крохи, увидеть, как он начнет ходить, скажет первые слова, как будет учиться грамоте, знакомиться с мальчишками и играть в разбойников, и я готова жизнь за него отдать, всю себя. Мне даже не страшно, что Совет может меня запереть в казематах. Поверь, он за мной рано или поздно придет, как просочатся слухи, что Эверилд Тревел обзавелась новым ребенком, и он дампир. Знаешь, было время, когда эти дети нас ненавидели, вели охоту на детей ночи – и весьма успешно. Тогда дети ночи испугались и потребовали от Совета уничтожить всех детей, рожденных от вампира и смертной женщины. Дампиры нас ненавидят за наше бессмертие, а мы завидуем им и людям. Они хоть могут уйти из жизни, а мы обречены вечно скитаться в пустом холодном мире. Мы очень одиноки и поэтому время от времени заводим семьи или ненавидим всех. Ну, что-то я разоткровенничалась с тобой. Знаешь, ты первый человек, которому хочется рассказать всю правду, поделиться своей болью, переживаниями. Ты вызываешь доверие, и тебе хочется открыть полностью каждый потаенный уголок души. Хотя я умом понимаю, что это опасно. Потому что ты негодяй, как, впрочем, все на корабле. Думаю, нам пора вернуться на остров, у нас слишком много убитых и еще десять человек ранены. Из восьмидесяти человек осталось сорок боеспособных. Да и корабль не мешало бы подлатать как следует. Хоть мы пробоину закрыли. Нам бы по пути захватить судно с рабами, чтобы пополнить наши ряды. Они нам будут благодарны за подаренную им свободу, и какая-то часть вступит в пираты. И да, еще: можно мою долю серебра мне выдать золотом? Я терпеть не могу серебро.
– Не переживай, этот вопрос мы решим. Я знаю о слабости вампиров. А по поводу захвата торгового судна с рабами – идея хорошая. Часть вступит в наши ряды, а остальных мы продадим в рабство. Сможем кучу денег вручить.
– При таком раскладе все предпочтут стать пиратами, – усмехнулась Эверилд.
– А я не против, вот только пиратами могут стать только мужчины, ты – единственное исключение из правил. А вот женщин можно продать за хорошую цену, – Красный Бард потер руки.
– Ну, тоже правильно. Я, наверно, всё-таки пойду прилягу. Знаешь, чувствую какую-то внутреннюю опустошенность. Хотя это сказывается усталость от жизни. Хочешь, могу ляльку оставить тебе? – она протянула ребенка Красному Барду.
– Боюсь, пираты этого не оценят. Капитан пиратов сюсюкается с младенцем – вот смеху будет! Но ради тебя я готов потешить своих подчиненных. Надеюсь, он кусаться не будет.
– Думаю, нет, максимум, что произойдет, он срыгнет кровь, потому что он сегодня обожрался, а не просто наелся. Надеюсь, ему не холодно в этой шкуре льва. Надо будет раздобыть что-нибудь поприличнее, – заметила Эверилд и передала ребенка пирату.
– Рупи, встань за штурвал, а я пока отдохну в каюте! – приказал капитан и, перехватив ребенка поудобнее, отправился вслед за Эверилд в каюту.
Он планировал этот вечер провести с Эверилд и ее новоиспеченным дитя. Его безумно тянуло к ней, хотелось быть рядом и защищать – очень странное чувство. Такое он последний раз испытывал, когда баюкал сестренку на руках.
Они вошли в каюту Эверилд, та прилегла на кровать и бессмысленно смотрела в потолок. Глаза щипало и хотелось реветь, вот только непонятно – отчего? Она уже давно привыкла к сосущему чувству пустоты, что изменилось сейчас? То, что у нее опять появилась цель уберечь ребенка-дампира от Совета, позволить ему жить, дышать, радоваться жизни. Сможет ли Эверилд его защитить от властей? Пока она не задавалась таким вопросом, но точно знала, что за ней придут. Она сама не заметила, как погрузилась в транс, а затем в летаргический сон, успев в последний момент дать мозгу команду проснуться через два часа, а больше ей не надо. Это единственный способ сбежать от жестокого мира, скрыться в глубинах своего сознания и раствориться в нём.
Красный Бард баюкал ребенка и любовался спящей Эверилд. Хотя, если долго на нее смотреть, сложится впечатление, что она мертва: ее грудь не вздымается при вдохе, ресницы не дрожат, не слышно сердцебиения. Он мог бы сейчас избавиться от ребенка, пока Эверилд спит, но как он это себе позволит после такого откровения. Пират не сможет причинить ей боль, как однажды не смог причинить боль Лилит. Он любил ее до безумия. И почему его так тянет на женщин смерти, наверно, потому что они такие же одинокие и несчастные, как он. Ведь в пиратство идут не от хорошей жизни. Родители давно умерли, сестра от него отказалась, как узнала, что он пират. Лилит его бросила и теперь мертва. Так ей и надо.
Вдруг пирата охватила злость: она предала его ради денег, продажная сука! Но гнев схлынул так же быстро, как появился. Эверилд ее назвала малолеткой. А теперь она, такая пленительная, красивая и несчастная до глубины души, лежит перед ним, ни живая, ни мертвая. Чем она лучше Лилит? Наверняка такая же беспринципная сука, которая не знает, что такое честь, верность и любовь. Как она сказала, вампиры не умеют любить – воистину правда. Как он этого не замечал тогда, когда жил с Лили. Он ради нее пошел в пираты, чтобы обеспечить ей красивую жизнь, а она всё равно его предала, и эта предаст. Все дети ночи – это павшие женщины, которые не гнушаются случайными связями. Все они ничем не лучше шлюх.
Но что тогда его в них притягивает? Пленительная красота, медоточивый голос. Многие мужчины их бы посчитали слишком бледными, чтобы называться красивыми, но они всё равно умудряются очаровывать. Может, его привлекла их грация хищниц, с ними никогда нельзя быть уверенным в завтрашнем дне. Опасность, которую хочется ощутить на кончике языка. Как они далеко готовы зайти в своих грязных играх? Да и как вампира может привлекать еда? Но почему ему кажется, что Эверилд не такая, как все? Чище, искреннее многих других вампиров и женщин в целом. Хотя что он мог знать о детях ночи? Только то, что пирату рассказывала Лилит и поведала Эверилд.
Она любит детей – это поразительно, Лилит их терпеть не могла. И она точно ни за что бы не повесила на себя чужого ребенка. Скорее его бы прикончила. Она ни за что бы не пошла против Совета, как это сделала Эверилд. Как хочется верить, что он на этот раз не ошибается, что она другая! Что у них может быть с ней светлое будущее.
Вдруг младенец заворочался на руках, и Красный Бард напрягся – вдруг он укусит. А мальчонка тем временем потянулся и открыл свои черные глазенки, и пират вздрогнул. Столько мрака в них было. Он смотрел на него как на очередную добычу, инстинкты кричали: «Брось этого ребенка и беги, он опасен!» Красный Бард видел это в глазах напротив. Его внутренне потряхивало, но он силой воли не разрывал зрительного контакта с ребенком. И тот моргнул, удивился и покорно опустил глаза, признав в нём вожака. Господи, о чём он думает?! Но это было так. Малыш завозился и что-то залепетал. Пират смотрел растерянно, не зная, что делать с ребенком, и сказал:
– Тебе надо придумать имя, – и малыш закивал, Красный Бард не поверил своим глазам. – Ты понимаешь, что я говорю? – изумился вслух пират, и малыш опять закивал. «Да быть такого не может!» – Давай подождем, пока мама проснется, и придумаем тебе подходящее имя, – пообещал пират.
Малыш снова кивнул и потянулся к столу, каким-то чудом перевернувшись на живот. Красный Бард его едва не выронил от неожиданности. Его спасло только то, что он сидел. А малыш тянул ручки к сережкам Эверилд, которые она сняла перед тем, как погрузиться в летаргический сон.
Сережки были из чистого золота, с крупным жемчугом в виде цветка. Красный Бард подал ему сережки, сразу лицо младенца просияло, он сцапал игрушки и засмеялся. У пирата от его смеха по душе разлилась до сих пор не испытываемая нежность к ребенку, словно огонек в холодной душе зажегся.
Ребенок радостно вгрызся в жемчуг, откалывая кусочки. Пират попытался отобрать игрушку, но малыш зарычал, и Красного Барда пробрала дрожа. Настолько был грозный рык! Как говорят в народе: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало.
– Но я должен тебя предупредить, если ты съешь эти сережки, у тебя заболит живот. И будет бобо.
Пират чувствовал себя полным идиотом, пытающимся ребенку объяснить, что можно, а что нельзя, ведь он его наверняка не понимает. Всё равно, что говорить с тиграми. Он боялся это неземное существо и ничего не мог с этим поделать.
Эверилд излучала такую же ауру опасности. Пират периодически ловил себя на мысли, что хочет бежать, лишь бы перестали трястись поджилки. Тогда Красный Бард решился: он отнес малыша на кровать, но стоило ему отступить, как лицо младенца скуксилось как высохший мандарин, что говорило о том, что он сейчас заплачет.
Красный Бард не на шутку испугался, ведь он совершенно не знает, как себя вести с плачущими малышами, и поспешил взять его обратно на руки.
Глава 8. Заглянуть в бездну
Пират успел выпрямиться наполовину, как столкнулся со взглядом черных как бездна глаз: вампирша смотрела на него, не мигая, у корсара по спине побежали мурашки. На него глядела не Эверилд, а голодный зверь, вот-вот готовый броситься в атаку. Она моргнула, и взгляд снова посветлел, глаза стали ярко-голубыми, словно миновал шторм.
«Они все так просыпаются?» – Красный Бард выпрямился и, освободив одну руку, утер текущий пот с лица. Так страшно ему еще никогда не было, он воистину влюбился в дьяволицу: беспощадную, беспринципную, и вся ее нежность, покорность – лишь наигранные. Он это понял только сейчас. Она убийца, не знающая пощады, страшно рядом с такой женщиной находиться.
Эверилд спокойно сказала:
– Дай мне ребенка.
Пират покорно передал ей малыша и тут же отступил.
– Боишься меня? – усмехнулась вампирша.
– Ему надо придумать имя? – перевел тему Красный Бард, вот ему еще не хватало бабе признаться в своем диком, почти первобытном страхе.
– Я назову его Эрик.
– Почему именно такое имя?
– В честь одного великого воина и короля.
– Я не помню королей с такими именами.
Эта женщина будила в нём неподдельный интерес и любопытство, он совершенно ее не понимал.
– А вы его не знаете. Он правил много тысяч лет назад вампирами. Очевидцы говорят – был великий король, правда, погиб глупо. Его убила женщина, закрыв в светлой комнате, – Эверилд села, и пират снова вздрогнул, так это быстро произошло.
– Хорошо, моя госпожа, мне пора возвращаться к своим обязанностям. Кстати, этот паразит сгрыз твои сережки.
– Не называй его паразитом, – в глазах Эверилд собрались грозовые тучи, они с поразительной скоростью меняли цвет с ярко-голубого до черного, и это выглядело пугающе.
– Хорошо! – поднял руки вверх пират.
– Эх, последняя память о матери. Я не знаю, как они к ней попали, но она их холила и лелеяла, а потом отдала мне. Я слышала от соседей, что моя мать раньше была воровкой, вполне возможно, она их у кого-то украла. Наша семья не могла себе позволить такие дорогие украшения. Отец был обычным ремесленником, значит, он не мог ей их купить. Я помню, тогда знатный скандал разразился между матерью и отцом. Он ее заподозрил в измене, и в итоге ей пришлось признаться, что она опять взялась за старое. Тогда отец сильно расстроился, ведь он делал всё, чтобы обеспечить нашу семью. Но дела шли плохо, товар не покупали, и в итоге мы разорились. Ну это так, ностальгия, а нам и правда пора появиться на палубе, а то так недолго до бунта. Ребенок ребенком, но работу никто не отменял. Я сейчас переоденусь и поднимусь наверх, – сказала Эверилд и положила младенца на свою кровать. Она боялась его оставить хоть на минуту.
Красный Бард вышел, а Эверилд переоделась в красное платье с глубокими разрезами по бокам, чтобы оно не мешало передвигаться и совершать разные пируэты. Потом она достала из шкатулки нитку жемчуга и надела на шею. Теперь пришла очередь сережек, она долго думала, какие выбрать, в итоге остановилась на золотых с гранатом.
Малыш с интересом наблюдал за маминым преображением. Когда Эверилд посмотрела на него, он потянул ручки, будто прося взять его. Она нежно улыбнулась, взяла малыша и босиком вышла на палубу. Небо хмурилось, и лил дождь, опять собиралась буря. Она неслышно подошла к Красному Барду.
– Опять погода портится.
– Угу, – сосредоточенно ответил капитан, рассматривая карту. – Через два дня мы прибудем на мой остров, и можно будет немного отдохнуть. Ты, помнится, мне обещала помочь найти того ублюдка, прикончившего Лилит. Разрази меня карамба, но он за всё заплатит.
– Да, помню. И сдержу свое обещание.
– Ты бы ребенка в каюте оставила, а то еще унесет штормом, – заметил он и, повернувшись, с восхищением посмотрел на Эверилд.
Красное платье ей было к лицу, гранаты подчеркивали ее элегантность.
– Ты выглядишь потрясающе. Вот только это тебе не кажется слишком развратным? Вон все пираты как на тебя смотрят! – в груди Красного Барда взыграла ревность, потому что в свете молний вампирша смотрелась невероятно, словно богиня, сошедшая с небес, а ребенок на руках добавлял ей дополнительное очарование.
– Нет, оно очень удобное, в нём удобно бегать, лазить и прыгать по палубе. Ах, да, что я к тебе подошла! Мне нужна кормилица. Я не могу его кормить только одной кровью – это плохо скажется на его организме. Он наполовину человек и должен питаться обычной едой в том числе. Пока это может быть грудное молоко. Ты, случайно, не помнишь, была ли среди пленных какая-нибудь роженица или мать с младенцем? – спокойно поинтересовалась она.
А Красный Бард не мог от нее оторвать глаз. Как ее ножки смотрелись в этом платье, так и хотелось их зацеловать! Но что-то он совсем размяк.
– Сходи и сама посмотри, у меня есть дела поважнее, – грубо ответил он и сам устыдился своей грубости. Эверилд поджала губы, но ничего не сказала, а просто развернулась и скрылась в люке.
Красный Бард мертвой хваткой вцепился в штурвал. Он понимал, что Эверилд обиделась, но гордыня не позволит ему извиниться перед ней, и, выкинув из головы этот инцидент, он полностью сосредоточился на работе.
Корабль уже ощутимо покачивало, матросы скользили по палубе. Море из прозрачно-голубого превратилось в черное, готовое поглотить любое судно, не справившееся с управлением.
Эверилд спустилась в трюм и окинула внимательным взглядом всех пленных. Трупа не было видно, пираты уже успели его выкинуть. Женщины жались к стенам, дети испуганно смотрели на женщину в красном платье с младенцем на руках. Эверилд прекрасно видела, что каждый напряженно ждет, чья теперь очередь стать кормом для дьявольского детеныша. Вампирша искривила губы в жуткой улыбке, ее забавлял их страх. Она его впитывала и наслаждалась, как хорошо выдержанным вином. Тишина затягивалась, люди всё больше сжимались от ужаса. Кто-то взмолился:
– Только не трогайте детей, прошу вас… – это было так тихо сказано, что, будь Эверилд обычным человеком, не услышала бы.
– Идея, конечно, заманчивая, – усмехнулась она. – Но меня сейчас интересует другое. Есть среди вас кормящие женщины?
Вперед несмело шагнула молодая женщина, она дрожала, как флаг на ветру.
– Я могу стать кормящей матерью для вашего дьяволенка. Если только вы пообещаете, что ни один человек больше не будет скормлен этому дьявольскому отродью! – она хоть и дрожала как осиновый лист, но говорила твердо, с вызовом.
Эверилд даже ее немного зауважала. Они могли бы стать отличными подругами, когда-то она была такой же дерзкой.
– Ну, этого я обещать не могу. Но точно могу сказать, что жертв будет меньше, если у моего малыша появится сытное молоко. Как тебя зовут?
– Миринда, госпожа, – она с облегчением опустила голову.
– Где твой младенец? – при этих словах женщина опять напряглась как струна. Эверилд с трудом подавила улыбку.
– Он родился мертвым, госпожа пиратка. Вас зовут Кали, верно?
– Верно, некоторые пираты меня называют именно так. Идем, отныне ты будешь жить в одной каюте со мной. Я во сне не нуждаюсь, так что кровать всё равно пустует, а так будет служить по делу, – на этих словах Эверилд развернулась на сто восемьдесят градусов и поднялась на палубу. Девушка, поскальзываясь, следовала за ней.
– Я на время тебе передам ребенка и, если с ним что-то случится, клянусь Дьяволом, я убью вас всех! Теперь жизнь твоих одноплеменников зависит от тебя. А ты, Эрик, не кусайся. Эту тетеньку кусать нельзя. Ты меня понял?
Он что-то пролепетал на своем детском языке, и Миринда с отвращением приняла ребенка.
– Рама, покажи этой женщине, где моя каюта, – приказала она мимо пробегающему юнге. Это был молодой парнишка лет пятнадцати, с черными волосами, щербатым ртом, но вежливый до ужаса – пираты такими не должны быть.
– Хорошо, мэм, – мальчишка вытянулся по струночке, а Эверилд улыбнулась.
– Миринда, следуй за ним и помни: если хоть один волосок упадет с головы этого младенца, я вас уничтожу. Всех. Если его случайно смоет за борт, я буду убивать медленно, смакуя каждый ваш стон, крик боли. Ты меня поняла?!
– Да, госпожа, я вас поняла, – она покорно склонила голову.
– Тогда можете идти, – повелела она, а сама двинулась к носу, где Красный Бард боролся со штормом. Видимость была почти нулевой.
– Что, морской бог опять гневается? Интересно, кто ему не угодил на этот раз? – Эверилд тихо подошла к капитану. Тот вздрогнул и обернулся.
– Ты можешь хоть как-то показывать, что подошла? Топать там, например. А то подкрадываешься, как хищник, – он всё еще злился на Эверилд за ее слишком откровенный наряд, а ее это, похоже, забавляло. Эту догадку она подтвердила следующими словами:
– Ты такой милый, когда злишься! – она звонко рассмеялась. – Позволь, я поуправляю кораблем, или ты уже меня не считаешь ученицей?
– Ты не справишься со штормом, когда море успокоится, я дам тебе порулить, а пока просто наблюдай. Благо, шторм слабый.
Эверилд не стала спорить, а пристроилась на полу палубы и, не мигая, смотрела, как Красный Бард управляется со штурвалом. По коже пирата пробежали мурашки от ее пристального и немигающего взгляда. «Воистину женщина-вамп».
– Эверилд, ты можешь хоть иногда моргать, а то от твоего взгляда жутко, словно сама смерть смотрит мне в спину, – попросил он.
– Простите, не хотела вас напугать, мой господин, – насмешливо сказала Эверилд и демонстративно несколько раз моргнула. – Да, кстати, называй на море меня Кали. А наедине можешь звать Эверилд, – спокойно проговорила она, достав кинжал из складок платья. Она невозмутимо начала подрезать свои когти.
– Зачем ты стрижешь свое природное оружие? – с недоумением уставился на вампиршу капитан пиратов.
– Для того чтобы ты спросил, – резковато ответила Эверилд. – Мне надо иногда стачивать когти, как это делают кошки и собаки, иначе они начинают мешать. Могу начать драть обшивку твоего корабля.
– Нет, спасибо, меня всё вполне устраивает, – открестился пират.
Вскоре шторм улегся, и пираты не поверили своим глазам: ветер и волны так гнали корабль, что они оказались почти у своих берегов.
– Ура, дом! Еще сутки – и мы дома! – пираты возбужденно забегали по палубе.
– А ну прекратить суету! – гаркнул Красный Бард. Пираты успокоились, а он сам отошел от штурвала.
– А где твой ребенок? Ты его, что ли, выкинула за борт?
Эверилд фыркнула и посмотрела на Красного Барда.
– Передала одной рабыне на попечение. Сегодня необычно пустое море, мы за всю дорогу не встретили ни одного корабля. Тебе это не кажется странным? Да и небо как-то быстро прояснилось, словно сам бог раздвинул тучи руками.
– Море всегда так быстро успокаивается. А по поводу кораблей – нет, не странно. Торговые суда стараются избегать пиратских островов, а здесь их понатыкано, как грибов после дождя. Поэтому нет ни одного корабля. Меня больше удивляет другое: как мы так быстро оказались у наших берегов. Словно нас перенесло огромной лапой! – пират засмеялся.
– Может быть, – спокойно согласилась Эверилд.
– Ну что, поздравляю тебя с первым плаванием, уже через двадцать четыре часа мы окажемся дома и будем готовиться к новой экспедиции.
– Благодарю, – безразлично ответила Эверилд и спрятала кинжал в складки платья.
– Вот мне интересно, куда ты прячешь оружие?
– А вот секрет! Это магия, а если без шуток – у меня много карманов вшито в платье.
– И тебе совсем в нём не холодно? – удивился Красный Бард.
– Совсем, несмотря на то, что оно из красного шелка.
– Ну, тогда прошу тебя за штурвал, будем учиться управлять кораблем, – пригласил пират. Эверилд неохотно поднялась и встала за штурвал. – Картами владеешь?
– Владею, еще умею писать, считать и материться, – на последнем слове Эверилд засмеялась, а Красный Бард удивленно посмотрел на нее.
– Ты не перестаешь меня удивлять, а ну-ка скажи хоть одно ругательство.
– Карамба побери. Иди к Дьяволу. Это только самые приличные ругательства, а еще я знаю много неприличных, которые девушке не положено произносить, – улыбнулась Эверилд, затем она два часа внимала объяснениям пирата.
Уже совсем скоро вампирша сносно управлялась с кораблем, а через три часа к ней вся в слезах прибежала кормилица, обсасывая кровь с пораненной руки.