Ёжи Старлайт
(Не) Пофигистка Имперского масштаба
– Когда лапки, а когда руки, – серьезно ответил мальчик. – Говорят, что здесь, в Блэйберском лесу, обитает самый настоящий оборотень! В основном, конечно, он нападает на женщин и детей, которые или за хворостом с лес ходили, или еду отцам на порубь несли. Но иногда, – мальчик сделал страшные глаза, – оборотень и на мужчин нападает! Говорят, что…
Я перебила его:
– И сколько человек пострадало в этом году?
Это же надо! На пороге двадцатого века, когда люди из карет пересаживаются в автомобили, используют электричество и телефоны, в английской деревне верят в оборотней! Просто уму непостижимо, насколько сильны иногда бывают суеверия!
– Судя по внешнему виду, этот замок был построен давно. Намного раньше имения графа Новодмирского. Выходит, оборотень очень древний? Может, он давно уже умер от старости, а вы все еще продолжаете его бояться!
– Это вряд ли, – не согласился мальчик.
Ответ был сказан таким уверенным тоном, что я сразу даже не нашлась, что сказать. Наконец я выдохнула:
– Почему?
И получила обескураживающий ответ:
– Оборотни не умирают.
Помолчав, но так и не смирившись с невежеством ребенка, я попыталась в последний раз убедить его:
– Послушай, если оборотень, как ты утверждаешь, все еще жив, почему он не напал на нас, пока мы ходили по парку? Мы ведь для него хорошая добыча.
– Сейчас день, – спокойно ответил мальчик. – Оборотни нападают только ночью.
Я поняла, что спорить бесполезно. Я лучше поступлю по-другому: найду в библиотеке информацию, кому раньше принадлежал этот замок. Узнаю, что стало с его прежними хозяевами, и разоблачу так называемого оборотня!
Мы вернулись в имение, и я, прежде чем попрощаться с Бэнджи, отвела его к миссис Клэптон и попросила накормить мальчика. Парнишка явно был доволен этим обстоятельством.
До обеда я успела побывать в конюшне, обойти все склады и, чувствуя, что у меня вот-вот отвалятся ноги, добрела до дверей своей комнаты. В коридоре я встретила Любашу и попросила ее принеси мне обед в библиотеку, а сама умылась, сменила платье и пошла проверять учетные книги.
Засиделась я до глубокой ночи. Любаше пришлось приносить мне не только обед, но и ужин. Наконец я закончила писать, взглянула на книги, которые теперь топорщились закладками, словно ежи иглами, и с удовольствием потянулась. Какой сегодня был длинный день…. Пора идти спать. Завтрашний будет не менее насыщенным. Я бросила последний взгляд на тетрадь, в которой был записан план моих дальнейших действий. Потушив лампу, в темноте добралась до двери и вышла из библиотеки. В коридоре было прохладно, ощущалось движение воздуха, наверное, где-то открыто окно. В моей комнате еле уловимо пахло жасмином, наверное, это Любаша постаралась и положила в белье саше. Я умылась, переоделась в ночную сорочку и, расчесывая волосы, подошла к окну.
Со второго этажа открывался вид на хозяйственные постройки и навес, под которым в день моего приезда остановилась бричка. Легкий ветерок играл ветками берез. Света нигде не было, но полная луна, в отсутствии на небе облаков светила ярко, двор был как на ладони.
Я думала о завтрашнем дне, перебирая в голове то, что планировала сделать с самого утра, и рассеяно смотрела на ночной двор. Вдруг я заметила какое-то движение. Я положила расчёску на подоконник и присмотрелась. Тихо, ни звука, ни движения… Вдруг я увидела длинную тень, которая двигалась от сарая к дому. Она пробежала по стене дома и вдруг замерла, слившись со тенью от ствола березы. Не знаю почему, мне стало тревожно. Это был еще не страх, который заставляет бешено биться сердце, а именно тревога. Я замерла изваянием в окне, ожидая, когда тот, кто отбрасывал тень, проявит себя. Сердце гулко билось в груди. Мне казалось, что его стук слышен не только в комнате, но и на улице. Прошло несколько минут. Я решила, что мне все почудилось, но вдруг тень выскользнула из укрытия и снова заскользила по стене. Но теперь я знала, куда смотреть, и вместо того, чтобы разглядывать тень, сосредоточила свое внимание на ее хозяине. Он стоял у стены сарая, укрываясь в тени, но долго так продолжаться не могло. Я была уверена, что он проявит себя. Так и произошло. Он выскочил из тени и бросился к березе, по-видимому, намереваясь спрятаться за ней. Я почувствовала, как крошечные волоски на руках встали дыбом. Это был не человек. Существо двигалось на двух ногах, но это определенно был не человек, хотя бы потому, что на нем не было одежды. Но и голым он не был. Что-то обволакивало его подобно туману. Я пригляделась и сдавленно охнула: это была шерсть!
Принято считать, что девушки испугавшись, кричат и падают в обморок. Я вцепилась зубами в ладонь и осталась стоять на месте. Кем бы ни было это существо, оно не должно увидеть меня, а если начну двигаться, то непременно привлеку его внимание. Громко заржала лошадь. Существо обернулось к конюшне, а потом резко, словно кто-то ударил его под колени, опустилось на четвереньки. При этом его голова чуть подергивалась. Принюхивается? Несколько секунд – и он убежал. Я еще какое-то время стояла возле окна, боясь пошевелиться, потом проверила запоры и тихо, на цыпочках добралась до двери и трижды повернула торчавший в замке ключ. Дверь вроде прочная, оконные рамы тоже… Поднимать шум я не стала. Какой в этом смысл? Кто бы ни бродил возле дома ночью, он уже убежал. Я только приобрету славу паникерши и выдумщицы. В голову непрошеными гостями лезли мысли об оборотне. Неужели я тоже стану жертвой суеверий?
Я села на кровать, пытаясь не позволить страху захватить меня. Это можно было сделать только одним способом – включив рассудок. Я мысленно разговаривала сама с собой, пока не убедила себя в том, что ничего страшного по сути не произошло. Мне что-то померещилось, но что именно, я сказать не могла. Может, это был какой-то зверь. Многие из них умеют ходить на задних лапах, те же медведи, например. Надо расспросить об этом так называемом оборотне в первую очередь Любашу. Чуть позже можно задать пару вопросов мистеру Клэптону. И сделать то, что я собиралась с самого начала: узнать про замок и его обитателей. Разговор с собой занял около часа. Наконец я поняла, что успокоилась. Тогда я забралась под одеяло и стала думать о приятном: маме, батюшке и Елене, о нашем утопающем в сирени доме, о прогулках по набережной, о любимых институтских подругах… С этими приятными мыслями я и уснула.
Глава 4
Глава 4
После насыщенного дня и бессонной ночи я проснулась поздно, поэтому лишние пару минут валяться в кровати не стала, а сразу занялась делом, и в первую очередь отправилась на кухню.
По моему мнению, в каждом, особенно старинном доме, каким является особняк Новодмирских, есть душа. Только зачастую она обнаруживается в самых неожиданных местах. Оказавшись на кухне, я поняла, что не ошиблась, и сердце этого дома бьется здесь. Меня встретила высокая полная женщина в широкой льняной кофте, украшенной по вороту кружевом, клетчатой черно-красной юбке и белоснежном переднике. Взглянув на меня, как на сиротку, которая срочно нуждается в заботе, она поставила передо мной тарелку горячих сырников, покрытых восхитительной золотой корочкой. Это был удар ниже пояса. Вот откуда она могла знать, что я их люблю? Следом за сырниками передо мной появилась глиняная мисочка со сметаной, чашка ароматного чая и маленькое блюдце с вареньем, судя по цвету – вишневым.
– Кушай, деточка, – красивым грудным голосом пропела кухарка и осторожно, словно я могла испугаться и убежать, погладила по руке.
– Меня Соня зовут, – прошептала я, чувствуя себя рядом с этой великаншей маленьким ребенком.
– А меня Елизавета Павловна. Можно Лиза. Так ты у нас новая управляющая? Ну и навела ты суеты, детка…
– Меня обсуждают? – поинтересовалась я, намазывая сырник вареньем.
– Как же без этого. Ты здесь человек новый… К тому же барышня. Ты сырники запивай чайком, я только что заварила, с чабрецом…
– А что говорят? – я отхлебнула из чашки.
– Что дюже любопытная, везде свой нос суешь.
– Это правда. Но еще не везде. Есть места, куда я его не успела засунуть, – делано вздохнула я, отрезая от сырника небольшой кусочек.
Кухарка усмехнулась, но ответить не успела, потому что я задала вопрос, ради которого, собственно, и пришла на кухню.
– Лиза, вы сильно загружены? А если я попрошу вас горячее еще человек на десять готовить? Вам сложно будет?
– Нет, не сложно. А что ты задумала, если не секрет?
– Да какой секрет… Я хочу нанять работников привести в порядок парк. Их бы хоть раз в день горячим покормить. Работа ведь тяжелая предстоит, деревья валить…
– Я понимаю…
– Я поговорю с миссис Клэптон. Утрясу, как говорится, вопрос…
– Хорошо. Сырничков еще подложить? – между делом поинтересовалась Елизавета Павловна, смахивая полотенцем со стола несуществующую пыль.
– Нет, наелась. Спасибо. Больше не могу, – я погладила себя по животу. С этой уже немолодой женщиной мне было по-настоящему легко и хорошо. И то, что она обращалась ко мне на «ты», совсем не обижало. Было в этом что-то теплое, материнское. К тому же субординация – вещь не однозначная. Понятно, что в провинциях титулы и звания чтут больше, чем в центральной части Империи, где дворяне, такие, как мой отец, давно уже работают не только на производстве, но и в торговле. Хотя есть еще отдельные представители знати, которые кичатся своими титулами, но среди простого люда уже нет былого рабского почитания чинов и рангов, что не удивительно. Наступивший век диктует новые правила поведения.
– На здоровье. Ты как умаешься с делами-то своими, ко мне забегай. Я пирог с вишней сейчас поставлю.
– Я с яблоками больше люблю, – я решила немного понаглеть. – Мы, пофигистки, такие.
Кухарка не удивилась непривычному слову, скорее всего, просто пропустила его мимо ушей и спокойно, с присущей ей уверенностью, спокойно произнесла:
– Значит, с яблоками сделаю. И мальчонка твой пусть заходит. Тот, рыжий. А то худой, как жердь, кожа за кости…
– Тогда мы вдвоем придем, – согласилась я, вставая из-за стола.
Я вышла на улицу и посмотрела по сторонам. Кстати, а где Бэнджи? Мне непременно нужно с ним поговорить!
Паренек стоял у крыльца и от нечего делать пинал ногой мелкие камушки.
– Бэнджи!
Он обернулся в мою сторону и расплылся в улыбке:
– Мисс Софи!
Я поманила его:
– Иди сюда.
Как только мальчик подошел, я сразу перешла к делу:
– Слушай, ты вчера говорил, что у отца сейчас мало заказов… Мне тут в голову пришла одна мысль. Ты можешь передать отцу, что я хочу с ним поговорить, завтра утром, например?
– Конечно, мисс Софи.
По лицу Бэнджи было видно, что ему любопытно, зачем мне мог понадобиться его отец, но спросить мальчик стеснялся. Я тоже не спешила объяснять посетившую меня идею. Сначала надо выяснить, согласятся ли деревенские взяться за работы по расчистке парка. Если нет, мне придется нанимать работников в городе. Это дополнительные расходы на проживание, перевозку, питание… Честно говоря, мне бы этого не хотелось.
– Ты подожди меня здесь. Я разыщу мистера Клэптона и поговорю с ним насчет ключа от двери склепа. Если он у него, то можем сходить, посмотреть, что там да как. Ты случайно не боишься?
– Не-а.
– Ну хорошо.
Бэнджи остался во дворе, а я отправилась на поиски дворецкого. К сожалению, они закончились неудачей. Мистер Клэптон ранним утром уехал в город. Я вернулась и увидела рядом с Бэнджи Арсения. Его сиделки, Дэйзи Джексон, рядом с мальчиками не было. Я сначала решила поговорить с моим помощником наедине, а потом передумала. Ничем секретным мы заниматься не собирались, так что…
– Мистер Клэптон уехал в город, – с сожалением в голосе произнесла я, – так что мне не удалось узнать, кто похоронен в часовне и где хранится ключ от нее.
Стоило мне произнести эти слова, как Арсений подобрался, сгорбился и втянул голову в плечи. Теперь он напоминал черепаху, которая, почуяв опасность, прячет лапки и голову в панцирь.
– Жаль, – ответил Бэнджи. – Тогда что мы будем делать?
Я хотела ответить, что пойду в библиотеку, поищу что-нибудь о том полуразрушенном замке, в котором, по словам Бэнджи, живет оборотень, но меня неожиданно перебил Арсений.
– Ключ от часовни у меня.
Мы с Бэнджи одновременно выдохнули: «Что?» и уставились на молодого графа. Тот расправил плечи, хотя это стоило ему видимых усилий, запустил руку под рубашку и вытащил ключ, который, как оказалось, висел у него на шее.
– Там похоронена моя мама…
Мы замерли. Неудобно получилось… Тщательно подбирая слова, я произнесла:
– Вчера мы исследовали парк. Обнаружили часовню, но войти не смогли… Я хотела оценить, нуждается ли она в ремонте, но раз …
– Я давно там не был, – перебил меня мальчик. – Если вы не возражаете, давайте туда сходим.
Мы с Бэнджи переглянулись. Потом он молча взялся за ручки и покатил кресло. Таким образом вопрос об участии в прогулке мисс Дэйзи отпал сам собой. Я пошла следом. Не скажу, что после упоминания о матери я воспылала симпатией к Арсению Новодмирскому, но мне стало его жаль. Мальчишка действительно страдал от одиночества. Надо подумать, чем его занять, пока графа, его отца, нет в имении. Ох, нелегка доля управляющего. Всюду, по меткому определению Елизаветы Павловны, приходится совать свой нос…
Не зря я назвала часовню склепом. Внутри пахло пылью и сухой травой, как на чердаке деревенского дома. У дальней от входа стены располагался черный саркофаг, с двух сторон от него вырезанные из такого же камня вазы для цветов. Сухие стебли и листья валялись рядом на полу. А над саркофагом прямо из черной каменной стены вырывался, как луч света из ночной тьмы, белоснежный мраморный ангел. Не знаю, кто был автором этого произведения, но сделано оно была гениально. На лице ангела отражалось множество самых разных чувств, главным из которых была надежда. Одно крыло было уже снаружи, а второе все еще скрывалось в камне, как и правая нога. Руки были сложены в молитвенном жесте перед грудью. Каждая складка на одежде, каждое перышко были вырезаны с таким мастерством, что казались настоящими. Колеса толкнули меня в ноги, заставляя отступить в сторону. Бэнджи подвез к саркофагу Арсения, и тот положил на него букет полевых цветов, который мы собрали по дороге.
Назад шли молча. В тех местах, где на дорогах были ямы, мне приходилось помогать Бэнджи толкать коляску. Мы уже подходили к дому, когда увидели мисс Дэйзи Джексон. Девушка металась между домом и хозяйственными постройками в поисках Арсения. Неудобно получилось. Надо было предупредить ее, прежде чем уходить.
– Мисс Дэйзи! – Я взмахнула рукой, привлекая внимание девушки. Она обернулась на голос, увидела Арсения и бросилась к нам. Подбежав, она вцепилась в ручки и кресла и уже собиралась увезти юного графа, когда я остановила ее:
– На кухне нас ждет замечательный пирог с яблоками. Не хотите составить нам компанию, мисс Джексон? Бэнджи, надеюсь, ты тоже присоединишься к нам. А вы что скажете, граф?
Арсений поднял на меня глаза, и на его губах впервые за утро появилась улыбка:
– Я хочу попробовать пирог! – твердо произнес он.
Улучив момент, когда сиделка расслабится и уже не будет так напряжена, я взяла ее под руку и, заставив отпустить ручки коляски, повела к дому. Одного моего быстрого взгляда, брошенного на Бэнджи, оказалось достаточно, чтобы сообразительный паренек развернул коляску и покатил за нами. Тем временем я продолжала практиковаться в красноречии, задавая Дейзи вопросы о ее близких и месте, где она родилась, а также о других менее важных, но способствующих налаживанию контакта пустяках. Сейчас главное довести огорченную сиделку до кухни, а там уж Елизавета Павловна меня не подведет. Я точно знаю: ничто так не улучшает настроение, как совместное поедание идеально приготовленного яблочного пирога!
Глава 5
Глава 5
Утром, выйдя во двор сразу после завтрака, я увидела Бэнджи. Рядом с ним стоял худой высокий мужчина с такими же, как у парнишки, рыжими волосами. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что это его отец. Я пригласила мистера Мэтьюза в гостиную, усадила в кресло, хотя он явно испытывал смущение от внимания, которое я ему оказывала, и сразу приступила к делу:
– Мистер Мэтьюз вы, наверное, знаете, кто я? Уверена, Бэнджи вам рассказал.
Мужчина кивнул. Он сидел на самом краешке кресла, сложив в замок мозолистые, огрубевшие от физической работы руки. Если Бэнджи, несмотря на свою худобу, выглядел здоровым ребенком, то его отец казался больным и уставшим.
– Осмотрев имение графа Новодмирского, я пришла к выводу, что многие постройки, расположенные на его территории, необходимо привести в надлежащий вид. Самым запущенным и потому нуждающимся в срочном обустройстве местом является парк. Собственно говоря, поэтому я и пригласила вас. Бэнджи сказал, что сейчас у вас не слишком много работы. – Я вопросительно взглянула на мистера Мэтьюза. – Предлагаю вам поработать в парке. Заняться вырубкой деревьев. Что скажите?
Поза мужчины изменилась. Он сдвинулся к спинке кресла и, хотя его руки остались лежать на коленях, в глазах появился интерес. Вдохновленная этим обстоятельством, я поспешила продолжить:
– Мною составлен примерный план работ, и я бы хотела, чтобы вы помогли набрать людей. Мистер Мэтьюз, уверена, вы знаете, кто из деревенских нуждается в работе, и что более важно, способен ее выполнить качественно и в установленный срок. Труд, вне всяких сомнений, будет оплачен: двадцать процентов вы получите сразу, в качестве аванса, а остальные – после завершения. Также работники будут обеспечены горячим обедом…
Мистер Мэтьюз приоткрыл рот, но я не дала ему произнести ни слова. Мне хотелось побыстрее поделиться тем, что я придумала.
– В сарае есть инструменты. Правда, не знаю, в каком они состоянии… Нужно посмотреть. Так вы согласны заняться вырубкой, мистер Мэтьюз? – с искренней надеждой в голосе закончила я.
На лице мужчины появилась улыбка, и я поняла, каким будет ответ.
– Буду рад помочь, мисс Софья.
Я с облегчением выдохнула. Не знаю, почему я вообще так волновалась. Наверное, мне хотелось, чтобы именно отец Бэнджи занялся обустройством парка. Зимой в деревне жизнь замирает, а так он заработает немного денег до наступления холодов, может, купит жене очки, а Бэнджи… Мальчишку я и сама за несколько месяцев откормлю и приодену. Он ведь мой помощник, значит, должен выглядеть соответствующе.
– Тогда не будем тянуть, – я вскочила с кресла. Улыбка на лице мужчины стала шире. Я веду себя слишком импульсивно, или мне так кажется?
– Мой помощник проводит вас к сараю, посмотрите, какие там есть инструменты, а потом снова приходите сюда, обсудим план работ.
Бэнджи крутился у крыльца и, увидев нас, бросился к отцу.
– Проводи мистера Мэтьюза туда, где хранятся инструменты, мы с тобой там вчера были, а потом вернетесь в усадьбу. Нам нужно еще кое-что обсудить.
– До встречи, мисс Софья, – попрощался со мной отец мальчика и отправился вместе с сыном к хозяйственным постройкам. Я проводила их взглядом и вернулась в дом. «Дело оборотня» нуждалось в разгадке, и, пока мужчины будут разбираться с инструментом, я попытаюсь отыскать в библиотеке нужную информацию.
Я исследовала три шкафа из четырех, но так ничего и не нашла. Разочарование, охватившее меня, было настолько сильным, что я готова была расплакаться. Правда, оставался еще один шкаф, но я уже сомневалась, что именно в нем находится важная для меня информация.
От грустных мыслей меня немного отвлек отец Бэнджи. Он пришел, чтобы ознакомиться с планом работ. Мы просидели над схемой парка и моими записями около часа и пришли к единодушному мнению, что сейчас первоочередной задачей является очистка парка от старых деревьев, а благоустройством и ландшафтными работами лучше заняться весной следующего года. Мистер Мэтьюз пообещал к концу недели подобать работников. Бэнджи должен был временно стать курьером и носить информацию от меня к отцу и назад. Полностью удовлетворенные друг другом, мы наконец расстались. Бэнджи пошел проводить отца, наверное, хотел расспросить того о нашем разговоре, а я направилась обедать.
Мистер Клэптон, увидев мою грустную физиономию, тут же поинтересовался, чем это вызвано. Про оборотня рассказывать мне не хотелось. Ну в самом-то деле, сейчас же не средневековье с легендами и страхами, присущими тому времени, поэтому я сказала полуправду. Дескать, прогуливаясь по парку, я увидела замок и хотела узнать, кому он принадлежит, перерыла всю библиотеку, но нужной информации не нашла.
Милейший дворецкий ответил, что последними владельцами замка были Мэнсфилды, но они давно уже переехали в город. А если мне нужна информация о самых первых владельцах, то ее можно поискать в антикварном магазине господина Эндерсона там же, в городе. Мне хотелось расцеловать мистера Клэптона, и только присутствие его жены, внезапно появившейся в столовой, не позволило сделать это.
После обеда меня ждал сюрприз. Я снова вернулась в библиотеку, чтобы изучить содержимое последнего шкафа, и увидела Арсения. Мальчик был один, без сиделки. После сытного обеда, окрыленная разговором с дворецким, я дружелюбно спросила:
– Ты что-то ищешь? Тебе помочь?
– Нет, – юный граф привычно хмурился. – Это я хочу помочь тебе.
– Интересно, – я задумчиво постучала пальцами по столу, – и в чем, по твоему мнению, может заключаться помощь?
– Я хорошо рисую и могу сделать карту для рабочих, которые будут благоустраивать парк.
Интересно, откуда он об этом узнал? Бэнджи рассказал? Они в последние дни сдружились. Или подслушал мой разговор с мистером Мэтьюзом? Впрочем, это не важно. Мне действительно нужна была копия карты парка, чтобы отдать ее рабочим.
– Хорошо, – согласилась я, раскрывая атлас на нужном месте. – Вот бумага, карандаши, вот чернила и ручки. Нужно сделать три карты – одну мне, вторую рабочим, и одна пусть будет запасной, так, на всякий случай. Как думаешь, до понедельника управишься?
– Управлюсь, – уверенно заявил мальчик, подъезжая на кресле к столу. В этот момент дверь в библиотеку распахнулась, и на пороге появилась мисс Джексон. Вид у нее был взволнованный. Я вспомнила, что в прошлый раз, когда мы с ребятами ушли в парк, не предупредив ее, у девушки был такой же встревоженный вид. Я сделала вывод, что или сиделка частенько занимается своими делами и оставляет юного графа одного, без присмотра, либо он развлекается, специально убегая от нее.
– Не волнуйтесь, мисс Джексон! – я опередила сиделку, не позволив ей задать вопрос, который так ясно читался на ее лице. – Я присмотрю за Арсением Кирилловичем. Мы будем здесь, в библиотеке, он решил помочь мне.
Сиделка молча скрылась в коридоре, а я, взглянув, как Арсений аккуратно раскладывает на столе карандаши, не стала задавать вопросы, а отошла к шкафу, чтобы ему не мешать.
Я закончила изучать содержимое последнего, четвертого шкафа ближе к вечеру. Как и предполагала, нужной информации я не нашла. Час назад прибежал Бэнджи, и теперь мальчики, сидя за столом, вдвоем рисовали карту. Стемнело, я зажгла свет и сказала ребятам, что пора заканчивать работу, ведь Бэнджи еще возвращаться в деревню… Появилась горничная и, заглянув в комнату, поманила меня рукой. Я вышла в коридор и прикрыла за собой дверь.
– Что за секретность, Любаша?
– Я заканчивала разбирать ваши вещи и в кармане пальто нашла вот это, – девушка протянула мне небольшой круглый медальон. – Хотела положить на туалетный столик, но решила, что будет лучше, если я отдам вам его лично. Такая необычная вещь…
Я осторожно взяла в руку золотистый кругляш.
– Любаша, проследи, чтобы мальчиков накормили. Я поем позже, а лучше принеси мне ужин в комнату. Если кто-то спросит, скажи, что я плохо себя чувствую.
Изобразив жалкое подобие улыбки, я проскользнула к себе и рухнула на кровать. Воспоминания нахлынули разом, словно я с деревянного мостика прыгнула в воду, как часто делала в детстве.
Яркий свет растекался лужей по паркетному полу, окрашивая его в цвет балтийского янтаря. Я толкнула рукой створки, распахивая окно настежь. В комнату тут же ворвался аромат цветущей сирени, заставив меня потянуться к открытому окну и глубоко, с наслаждением вдохнуть. Вот оно, долгожданное тепло, по которому я так скучала! Подхватив со стула платье, я закружилась по комнате, держа его перед собой на вытянутых руках. Как же я люблю весну, за ее краски, за пахнущий цветами воздух и за надежду на лучшее, которую она каждый год приносит с собой!
Немного повальсировав по комнате, я остановилась, сделала реверанс платью, аккуратно повесила его на стул и стала одеваться. Натянула белоснежные шелковые чулки, обула новые лаковые туфельки цвета спелой вишни и задумчиво прошлась по комнате, прислушиваясь к своим ощущениям. Ходить сегодня предстояло много, и я волновалась: не будут ли туфли жать?
С улицы донеслись голоса. Я замерла на несколько секунд, а потом, узнав, радостно улыбнулась. Голоса принадлежали моим подругам: Насте Никулиной и Анечке Глебовой. Я снова схватила висевшее на стуле платье и, прижав его к груди, выглянула во двор. В небольшом палисаднике алыми огоньками на фоне яркой зелени горели тюльпаны.
– Уже иду! – крикнула я и помахала девочкам рукой.
– Соня, мы же опаздываем! – хмуря брови укоризненно отозвалась Настя, самая ответственная в нашей компании.
– Не опоздаем, я сейчас! – прокричала я, и, отступив от окна. Как хорошо, что время корсетов и пышных платьев осталось в прошлом и можно одеваться самостоятельно, без помощи горничной. Конечно, еще существуют бальные платья, где помощь слуг по-прежнему необходима, но женская мода на каждый день стала намного практичнее и удобнее. Расправив юбку вишневого в белую клетку платья, я надела шляпку-котелок, украшенную букетиком незабудок, и, подхватив сумочку с перчатками, выпорхнула из комнаты.
Девочки ждали меня внизу возле парадной лестницы. Анечка держала в руке украшенный кружевами зонт. Я вспомнила, что забыла свой в комнате, и резко остановилась, но потом, махнув рукой со словами: «Ну и пусть», легко сбежала по лестнице. Я не суеверна, но Настя права, мы можем опоздать, поэтому возвращаться за зонтом не стала. Обойдусь сегодня без него.
Обменявшись поцелуями, мы направились к ожидавшей нас машине. Уже сидя внутри, Настя щелкнула крышечкой миниатюрных часов-кулона и обронила:
– До начала полчаса!
– Егор, – обратилась я к водителю, – нам нужно добраться до аэродрома за двадцать минут!
– Будет сделано, барышня, – ответил он, и сверкая лаком и хромом машина отца, сегодня отданная в мое полное распоряжение, выехала со двора.
Я познакомилась с Николаем, старшим сыном графа Семена Аркадьевича Измайлова, два года назад, на балу в честь основательницы нашего института – Анны Николаевны Родионовой. Николенька, как называет его моя мама, мне сразу понравился: высокий, стройный, с волевым подбородком и римским профилем. Встречались мы довольно редко, не чаще одного раза в месяц, из-за режима, установленного в наших учебных заведениях, зато переписывались практически каждый день. Николай был начитан, хорошо разбирался в живописи, писал стихи и очень нравился моим подругам. Месяц назад Николенька познакомил меня со своими родителями, что, несомненно, было серьезным шагом с его стороны. Семену Аркадьевичу, как мне кажется, я понравилась, а вот что думает обо мне его матушка, Елена Дмитриевна, сказать не могу. Все время, пока я была у них в гостях, на ее лице сохранялось холодное, немного надменное выражение. Спросить у Николая, понравилась я его родителям или нет, я не решилась, не хотелось ставить его в неудобное положение, лучше я сама во всем разберусь.
Сегодня в военной академии, где учится Николай, – выпускной. Мой прошел еще месяц назад. Разница в сроках окончания занятий связана со спецификой обучения, так как выпускники летной академии получают не только общее, но и специальное образование. Губернатор, как обычно произнесет речь, а потом ожидаются выступления выпускников или, как их еще называют, «наездников драконов». Драконов в нашей империи давно уже нет. Последнего, по слухам, убили около ста лет назад где-то на Урале, но название факультета сохранилось с тех далеких времен, когда еще существовали и драконы, и их наездники. Сейчас выпускники академии летают на аэропланах. На мой взгляд, это намного лучше, чем на крылатых рептилиях, по крайней мере, безопаснее, уж точно.
Аэродром встретил нас ослепительным солнцем, теплым ветерком, шумом и огромной разноцветной толпой зрителей. Схватившись за руки, мы с девочками побежали к турникету. Я вытащила из сумочки три пригласительных билета и протянула кассиру. Внутри у меня все дрожало в предвкушении праздника. Я чувствовала, что сегодня произойдет что-то важное, то, что навсегда изменит мою жизнь. Девочки намекали на возможное предложение руки и сердца. В глубине души я тоже надеялась, что Николай сделает это именно сегодня. А что? Торжество, выпускной, погода стоит прекрасная, и я невероятно красивая в этом новом платье, сшитом по последней моде…
Разноцветные треугольные флажки, украшавшие трибуны, трепетали на ветру, а мы с девочками столпились втроем под Аниным зонтиком и приставив ладони ко лбу, чтобы защитить глаза от солнца, наблюдали за кружащимися в небе аэропланами.
– Ты знаешь, какой у Николая самолет? – спросила Настя, убирая руку и поворачиваясь ко мне.
– Конечно. Только сейчас я его не вижу. Может, он в воздухе? – и я задрала голову, удерживая рукой шляпку.
– Сонь, глянь, – Анечка дернула меня за руку. Я обернулась. – Это она?
Рядом с губернаторской ложей, закрываясь о солнца белоснежным кружевным зонтиком, стояла Елена Дмитриевна Измайлова, матушка Николая. На ее голове была широкополая, украшенная перьями и шифоновыми розами шляпа. Рукава светлого батистового платья расширялись к локтю, чтобы потом превратиться в обхватывающий руку манжет. Узкая на бедрах юбка с полу расширялась воланами. В этом наряде графиня выглядела очень элегантно. Я поправила украшенные кружевом отвороты на рукавах своего, несравнимо более скромного платья и обратилась к девочкам:
– Пойдемте, я представлю вас её сиятельству.
– Может, не нужно? – прошептала Анечка и тут же смутилась под строгим взглядом Анастасии.
– Идем. Странно, что я не вижу Семена Аркадьевича. Я была уверена, что он будет сегодня здесь. Как-никак у его сына выпускной…
Измайлова стояла рядом с губернаторской ложей, расположенной в центральной части трибуны. Чтобы до нее добраться, надо было или подняться еще на один ярус, или спуститься на взлетное поле, так были устроены проходы, ведущие к ложе. Я предпочла первое. Мы с девочками поднялись выше и, огибая стоявших в проходе зрителей, направились к ложе. Нам оставалось пройти несколько метров, когда в ней появился невысокий коренастый мужчина, Георгий Петрович Салтыков наш губернатор, и его жена, Анастасия Леопольдовна. Следом за ним шел Семен Аркадьевич Измайлов, потом незнакомый мужчина с небольшой бородкой, которая не скрывала, а наоборот, подчеркивала его тяжелую нижнюю челюсть, худая высокая женщина с болезненным лицом и молоденькая девушка в голубом шифоновом платье.
