Ю. В. Емельянов
Рождение и гибель цивилизаций
Из «улиц» центральной части биосферы звери могли либо устремиться в глубь любого из трех континентов, либо разбрестись по просторам примыкавших к нему площадей (Иранское нагорье, Аравийский полуостров, равнины Сирии, Иордании, Западного Ирака), либо, угодив в тупики сливавшихся водных потоков, поселиться в «жилых кварталах» междуречий. Наиболее Крупные «кварталы» были расположены между реками Келькит, Ишиль-Ирмак и Кызыл-Ирмак, стекавшими с Армянского нагорья, реками Тигр и Евфрат, стекавшими с того же нагорья, реками Карун и Керхе, стекавшими с Иранского нагорья.
На этих центральных «улицах» и в «жилых кварталах» междуречий жили и перемещались звери, прибывшие сюда из разных концов планеты. Здесь рождались новые виды животного мира. Один из таких густонаселенных «кварталов» – междуречье Тигра и Евфрата, расположенное между двух «центральных улиц» планеты, стал, по мнению Л. И. Мечникова, «родиной для многих видов животных».
Древняя легенда о спасении зверей всего мира и их распространении со склонов Арарата по планете могла отражать истинную роль Армянского нагорья и примыкавших к ним земель как главного узла всех сухопутных дорог животного мира. Для земной биосферы Арарат фактически стал высочайшей точкой планеты, от которой животные по сухопутным дорогам могли распространяться по всем континентам. От этой горы, как от полюса притяжения, расходилась силовые линии, притягивавшие животных планеты в минуты природных потрясений.
Глава 7
Земные деревья жизни
Расчертив карты линиями, мы получили причудливые узоры, покрывшие большую часть суши. Разветвленные сети сухопутных троп выглядят на географической карте как деревья. Их стволами служат трансконтинентальные магистрали. Их ветвями являются пути, ведущие в междуречья, которые приобрели на схеме вид листьев.
В таких схематических изображениях невольно отразились те отношения взаимозависимости, которые существовали в биосфере. Пышные «кроны» континентальных «деревьев» служили для сухопутных существ животворной «листвой», которой они питались. «Ветви» и «стволы» были подобны ветвям и стволам гигантских деревьев, по которым животные могли уходить от засохшего «листа» к другим «листьям», сохранившим сочность и свежесть, или даже перебираться на другие обильные кроны. В то же время миграцию животных по планете (или биогенную миграцию атомов) можно уподобить движению живительных соков внутри деревьев. Эти сравнения позволяют увидеть в континентальных системах звериных троп сходство с Деревьями Жизни, одно из которых, как утверждается в Библии, находилось в Земном Раю.
Правда, в Ветхом завете говорится, что человеку было не дано вкушать плодов с Дерева Жизни из Земного Рая, чтобы он не жил вечно. Однако плоды земных Деревьев Жизни были всем доступны. Среди тех, кто питался плодами Деревьев Жизни, были и люди: при этом их диета не была ограничена никакими запретами, а поэтому питание первых людей на Земле было исключительно разнообразным.
В то время как, по оценке Жозуэ де Кастро, «цивилизованный человек ограничил свое питание небольшим числом продуктов, незначительной долей всего разнообразного животного и растительного мира… первобытный человек имел в своем распоряжении все огромное разнообразие растений и животных». Французский исследователь Максимиллиан Сорр установил, что в мире существует около 2 миллионов известных видов животных, но только 50 из них приручены, из 350 тысяч видов растений, произрастающих в мире, человек культивирует лишь 600. Поскольку первобытные люди еще не научились приручать животных и культивировать растения, то их рацион питания складывался за счет охоты на диких зверей и сбора дикорастущих растений. Вследствие этого их «продовольственная корзина» была наполнена значительно более разнообразными продуктами, чем у современного городского человека. Даже те, кто сейчас живет вдали от центров цивилизации, нередко питаются более разнообразной пищей, чем современный человек. Изучение французским исследователем П. Гуру образа жизни небольшой деревни в Гане показало, что ее жители использовали в своем питании 114 видов фруктов, 46 видов бобовых культур и 47 видов овощей и трав.
Такое разнообразие в питании обеспечивало людям хорошее здоровье. Являясь специалистом в вопросах питания, Жозуэ де Кастро писал: «Когда человек потребляет разнообразную пищу, специфический недостаток какого-либо элемента сегодня возмещается завтра, тогда как при однообразной, неизменной диете недостатки такого рода накапливаются и с течением времени приводят ко все более тяжелым последствиям». Есть все основания полагать, что многие проблемы здоровья современных людей вызваны их однообразным питанием. «Мало-помалу на протяжении веков человечество приносило разнообразие в жертву количеству, сводя свой обычный рацион питания к тем наиболее питательным веществам; которые сравнительно легко производить и сохранять». Между тем, как указывал Ж. де Кастро, «культивированные злаки, богатые веществами, обеспечивающими организм энергией, как правило, беднее минеральными солями и витаминами, чем зерна дикорастущих растений. В настоящее время в относительно малоразвитых районах Африки, Дальнего Востока и других в пищу употребляют зерна, содержащие гораздо больше минеральных солей и витаминов, чем зерновые, которыми питается значительная часть человечества. Этим в известной степени объясняется, почему у первобытных племен, ведущих более или менее изолированный образ жизни, почти не общаясь с белым человеком, заболевания, вызванные пищевыми недостаточностями, встречаются реже».
Однако даже обильная и разнообразная растительная диета не всегда обеспечивает человеческий организм всем необходимым. По словам Жозуэ де Кастро, «недостаток железа в отличие от недостатка кальция – обычное явление в тропических и экваториальных районах». Следствием этого является малокровие, наблюдаемое у многих жителей тропиков. «Тропическая гипоэмня, – замечал де Кастро, – не является следствием прямого воздействия климата на человека, как предполагали в начале, текущего столетия… Дело не в том, что экваториальный климат вызывает повышенное расходование красных кровяных шариков, а в том, что окружающая среда не снабжает организм таким количеством железа, которое необходимо для возмещения нормальной потери кровяных шариков… Почвы в тропиках… относятся к числу наиболее богатых железом почв; однако пища в тропических странах, как правило, бедна этим минералом».
Следствием недостаточного снабжения организма всем необходимым являлись деформации в его развитии, в частности, уменьшение роста людей. Видимо, этим можно объяснить низкорослость бушменов и пигмеев. Первые были постоянными жителями тропических лесов, прежде чем их вытеснили в пустыню. Последние до сих пор обитают в тропических лесах Конго и ее притоков.
Знаменательно, что, как только люди, приспособившиеся к хронической нехватке пищи, получали полноценный рацион питания, их организм и их поведение менялись. По наблюдению английского антрополога Тордея, дети пигмеев Экваториальной Африки обгоняли в росте своих родителей после переселения в равнинные районы, где развитое земледелие и скотоводство открывало перед ними значительно лучшие возможности питания, чем те, которые они имели в родных тропических лесах. В этой связи де Кастро замечает: «Таким образом, так называемые «низшие» расы оказываются просто-напросто голодающими расами; при правильном питании они во всех отношениях подобны так называемым «высшим» расам». Бразильский географ приводит также пример того, как постепенно повышалась трудоспособность людей по мере их переселения из районов хронического недоедания на тропическом северо-востоке Бразилии в города юга.
Наиболее простым способом компенсировать существенные недостатки питания является потребление мяса. «Оказывается, – писал де Кастро, – только мясные продукты – мышцы и внутренности – содержат железо в легко усвояемой форме, тогда как железо, содержащееся в растительной пище иногда в больших количествах, как, например, в шпинате, усваивается организмом с трудом». В древности люди могли компенсировать недостаток в необходимых минералах потреблением мяса. Именно по этой причине мясо являлось наиболее желанным элементом в питании первобытных людей, а охота – непременным их занятием, наряду с собирательством.
Среди плодов, которые срывали древние люди с Деревьев Жизни, были и животные, перемещавшиеся по их ветвям. Решительно отвергая мнение о том, что первобытный человек сначала был собирателем, а лишь затем перешел к охоте, отечественные историки А. С. Амальрик и А. Л. Монгайт в своей книге «В поисках исчезнувших цивилизаций» ссылаются на костные останки самого древнего человека и его ископаемых предков. «Их зубы – это зубы всеядных животных», – утверждали авторы. Ученые обращали внимание и на другие вещественные доказательства охотничьей деятельности древних людей и их ближайших предков: «Находка австралопитековых и сопровождающих их костей павианов с пробитыми черепами и камнями внутри этих черепов – веское свидетельство наличия охоты».
О том, что человеческие существа стали охотниками еще на стадии превращения в современных людей, свидетельствуют находки на стоянке синантропа в Чжоукоудяне (в 54-х километрах от Пекина, где равнина переходит в горный район). Наряду с ягодами и плодами синантроп употреблял мясо животных. Семьдесят процентов всех костей животных принадлежали оленям.
Амальрик и Монгайт отвергают также распространенное представление, что человек лишь постепенно перешел к охоте на крупных животных, начав с мелких. Они справедливо считают: «Чтобы охотиться на мелких млекопитающих, нужно обладать свойствами, которых не имел предок человека. Чтобы поймать мышь, нужно уметь прыгать как кошка, длина прыжка которой в десять раз превышает длину ее тела; чтобы поймать зайца, нужно уметь бегать, как волк, что едва ли умел делать предок человека, только что научившийся ходить на двух ногах».
Поскольку человек не мог обрести прыгучесть кошки и скорость волка, то ему было практически невозможно охотиться на мелких животных. Кроме того, современные охотники знают, что добывать крупного зверя легче, чем мелкого. Это подтверждает такой видный специалист по отлову животных, как Джеральд Даррелл. Он пояснял, почему это так: *‘Более крупного зверя легче обнаружить. Для мыши и белки не требуются слишком густые заросли, чтобы спрятаться от охотника. Для такого животного, как, например, антилопа дукер, нужно уже солидное укрытие».
Это мнение современного человека, имеющего в своем распоряжении не только огнестрельное оружие, но и другие приспособления для ловли животных. Не удивительно, что люди каменного века, не имевшие ни огнестрельного оружия, ни других современных средств для охоты на зверей, также предпочитали охотиться на крупных животных. При этом они вполне преуспевали в этом деле. Среди плодов, которые люди собирали на ветвях земных Деревьев Жизни; были мамонты и слоны, антилопы и буйволы, олени и кабаны. О том, что в рационе древних людей преобладала добыча более крупная и более удобная для охоты, свидетельствуют находки в гроте Тешик-Таш (Узбекистан). Из найденных там 10 000 обломков костей разных животных удалось определить 938. Кости принадлежали медведю, лошади, оленю, леопарду, гиене, зайцу, крысе и другим животным, но больше всего было костей сибирского горного козла – 767 обломков. На Ильской стоянке (Северный Кавказ) найденные кости 2 тысяч зубров составили не менее 60 процентов массы костей животных. В Солюрте (Франция) были обнаружены костяки около 10 тысяч Лошадей. В Мейендорфе, близ Гамбурга, были найдены 1300 рогов северного оленя, на которых, очевидно, охотились прежние Обитатели северной Германии. В Пржедмосте (Чехословакия) вместе с костями других животных были отрыты останки примерно 800— 1 000 мамонтов. В Амвросиевке на Украине было найдено скопление костей, принадлежавших 950—1000 бизонам.
Хотя ловля рыб и птиц всегда являлись важными занятиями людей, но, видимо, этот источник получения полноценного питания играл столь же второстепенную роль у многих народов мира, как и охота на мелких зверей. Характерно, что народы, живущие в основном за счет промысла морского зверя, предпочитают охотиться на китов или тюленей, а не ловить мелкую морскую рыбешку.
О преобладании в питании людей мяса крупных или, во всяком случае, немелких животных свидетельствуют исследования 140 тысяч ископаемых костей с 44 населенных пунктов лесной полосы Европейской части России, проведенные советским зоологом В. И. Цадкиным. По количеству костей на первое место вышли представители крупного рогатого скота (62 процента), на второе место – свиньи (24 процента), на третье – мелкий рогатый скот (9 процентов), на четвертое – лошади (5 процентов). По количеству съеденных особей на первом месте оказались свиньи (40 процентов), на втором – крупный рогатый скот (35 процентов), на третьем – мелкий рогатый скот (19 процентов), на четвертом – лошади (6 процентов). Как справедливо отмечал Лев Гумилев, в биогеоценозе человек занял «верхнее, завершающее звено», место самого «крупного хищника».
Однако человек не был единственным существом, охотившимся на крупных травоядных животных. Не сразу он завоевал и положение «главного хищника». В борьбе за мясо травоядных человек конкурировал с хищниками и порой становился их добычей. Амальрик и Монгайт утверждают, что «предок человека, спустившись с деревьев… прежде всего встретил на земле саблезубого тигра, а когда он попытался проникнуть в пещеру, чтобы дождь не погасил его костра, его встретили там негостеприимные хозяева – пещерный медведь, пещерный лев и пещерная гиена… Бесконечное количество трупов, своих и врагов, устилают дорогу человеческого предка… Если из числа более сильных врагов предка человека исключить ядовитых пресмыкающихся и насекомых, то он вынужден был искать защиты от волка, дикой собаки, пещерного медведя, гиены, саблезубого тигра, носорога Мерке и других… Кости всех перечисленных животных найдены в пещере Чжоукоутянь с костями и орудиями синантропа». В Алжире и Тунисе на стоянках древних людей наряду с костями кабанов, оленей, газелей, диких овец, диких лошадей, буйволов и верблюдов, гиппопотамов и слонов были найдены также кости львов и леопардов.
Каким же образом существа, слабые в физическом отношении по сравнению с львами и леопардами, волками и саблезубыми тиграми, носорогами и пещерными медведями, сумели их одолеть, добывать себе пропитание, убивая огромных мамонтов и слонов, крупных буйволов и оленей, и стать, по существу, «главными хищниками»? Ведь человек не обладал ни мощью носорога, ни силой льва, ни быстротой леопарда.
Правда, есть основания полагать, что человек, который нам кажется венцом природы, а порой представляется высшим олицетворением прекрасного, скорее всего внушал животным ужас. При этом его отталкивающая внешность могла давать ему известные преимущества.
Во-первых, человек стал пугать своих соседей по биосфере, как только обрел привычку передвигаться в вертикальном положении. Как известно, многие животные становятся на дыбы, находясь в состоянии крайнего возбуждения. Такая поза – признак угрозы всем остальным живым существам. Даже если малый зверек встает на задние лапки, то более крупный зверь остерегается атаковать его. Сточки зрения зверей, прямоходящий человек был в состоянии крайнего возбуждения и поэтому представлялся источником крайней опасности. Может быть, последующие наблюдения, свидетельствующие о том, что хищные звери редко атакуют людей, а появление зверей-людоедов – аномально, отражают опыт не только последних веков, когда человек вооружился огнестрельным оружием, а многотысячелетнюю историю страха животных перед существами, постоянно стоящими или передвигающимися на задних лапах. С другой стороны, известно, что достаточно человеку упасть на землю, то есть принять горизонтальное положение, как многие хищные животные могут напасть на него и растерзать. Не исключено, что с того момента, как человек принял вертикальное положение, он мог чувствовать себя в безопасности.
Было и другое обстоятельство, которое могло пугать зверей. По мнению зоолога Дезмонда Морриса, главное внешнее отличие человека от других сухопутных животных – отсутствие у него шерсти. Эта особенность кожного покрова позволила зоологу назвать человека непочтительно «голой обезьяной». В своей книге «Голая обезьяна» зоолог Дезмонд Моррис писал: «За исключением необычно тяжеловесных гигантов, таких как носорога или слоны (которые имеют свои проблемы с нагреванием и охлаждением); голая обезьяна стоит особняком, выделяясь своей наготой от тысяч других лохматых, косматых, заросших шерстью сухопутных млекопитающих. Зоолог вынужден прийти к выводу, что «имеет дело либо с землеройным, либо с водоплавающим существом. Во всяком случае следует признать, что нечто необычное, возможно, уникальное, произошло в эволюционной истории голой обезьяны». Поскольку человек не был ни кротом, ни дельфином, ни слоноподобным, ни носорогообразным, то среди прочих шерстистых зверей он не мог не выделяться, возможно, вызывая ужас и отвращение, какое могли бы вызывать у нас ощипанные обезьяны или обритые наголо медведи.
Эти соображения помогают объяснить, почему люди могли пугать зверей, и таким образом спасаться от нападения хищников. Однако страх мог заставить мамонтов и слонов, львов и саблезубых тигров в панике бежать от человека, но вряд ли он бы доводил их до самоубийства. Очевидно, что для победы над зверями требовалось нечто иное, помимо устрашающего облика. Отталкивающий вид мог сделать человека изгоем в биосфере, но вряд ли обеспечил бы ему лидерство в ней.
Между тем есть основания предполагать, что обретение внешнего облика, который вызывал отвращение у животных и распугивал их, стало следствием процессов, которые лежали в основе эволюции биосферы. Уверенно встав на ноги, Человек реализовал ту тенденцию противоборства гравитации, которая постепенно развивалась у живых Организмов, начиная с самых простейших видов. Дезмонд Моррис уверен, что характерный для животных шерстяной покров человек утратил, долго обитая в пограничной полосе между сушей и водой, где он находил себе пропитание. Если это так, то это означает, что люди начали свой старт с территории, подверженной пульсирующей гравитации Луны. Не исключено, что долгая жизнь в переменчивой обстановке (то на суше, то в воде, а также под воздействием пульсирующей гравитации) позволила человеку обрести качества, которые в наибольшей степени отвечали главным тенденциям в эволюционном развитии жизни. Что же это за качества, которые компенсировали человеку его неумение прыгать как кошка, бегать как заяц или волк, быть сильным как лев и мощным как мамонт?
Глава 8
Деревья жизни становятся деревьями знаний
О том, что человек мог пребывать в гармоничном равновесии с живой природой лишь до тех пор, пока он не осознавал своего неприглядного вида, косвенно свидетельствуют строки Книги Бытия. Как только по наущению змея Ева и Адам съели плоды запретного Древа Знания, они поняли, что без одежд их вид неприятен для окружающих. Вскоре они были изгнаны из Земного Рая и были принуждены «в поте лица» добывать себе пропитание. Для земных же, а не райских существ добывание средств жизнеобеспечения было неразрывно связано не только с трудом, но и с познанием действительности. Прежде чем потреблять плоды земных Деревьев Жизни, люди, как и другие живые существа, должны были научиться отличать съедобную пищу от несъедобной, питательную от бесполезной, чтобы избежать отравлениям поглощения ненужных веществ. Для того, чтобы стать достойным лидером биосферы, человек должен был в совершенстве разбираться в ее устройстве, овладев знаниями об окружающей природе и научившись эффективно использовать обретенные знания.
Очевидно, что для того, чтобы обрести знания о мире и научиться ими пользоваться, человеку потребовались не голая кожа и способность ходить прямо, а принципиально новые органы сбора и обработки информации. Возможно, что предки человека – человекообразные обезьяны или иные полуживотные – былине единственными существами, которые приблизились к обладанию органом накопления и переработки информации. То, что нам уже стало известно о поведении животных, позволяет предположить, что предпосылки к мышлению существуют у многих сухопутных зверей, а поведение дельфинов позволяет выдвигать и этих водоплавающих в наиболее вероятные кандидаты на роль земных собратьев по разуму. Кроме того, не изучены и возможности эволюции ориентационных механизмов и у таких «умных» насекомых, как муравьи или пчелы.
Появление у человека развитого мозга, как и способность к мышлению других живых существ, было обусловлено ходом развития биосферы. Несмотря на постоянное совершенствование форм жизни, по мнению некоторых биологов, в том числе и Джулиана Хаксли, возможности для дальнейшей эволюции «у одного вида за другим истощались». По его оценке, были исчерпаны дальнейшие возможности для увеличения скорости при передвижении животных. Не только человеку, но и любому существу, скроенному из белкового вещества, трудно было обрести физические качества, превосходящие те, что были достигнуты наиболее развитыми животными. «Размеры тела достигли такой величины, что они стали работать против животного; химический состав крови стабилизировался; эффективность нервной системы, органов чувств, пищеварительной системы и механической конструкции, – все они достигли предела, в том или ином роде», – писал Д. Хаксли.
Живой организм мог развиваться дальше, лишь совершенствуя способности к сбору информации. Утраты и катастрофы, успехи и удачи, которые пережили различные виды за сотни миллионов лет, не проходили для них бесследно. В клетках ДНК записывалась генетическая информация об эволюции организма, накопленная в течение многих предшествующих поколений. Накапливая банки генетической информации о своем прошлом опыте, живые организмы тем самым создавали эффективные средства для выбора необходимых изменений в организме. Характеризуя роль наследственного механизма, биолог и известный популяризатор своей науки И. И. Акимушкин писал: «Без изменчивости и наследственности жизнь не достигла бы того совершенства и разнообразия, которое мы сейчас наблюдаем. Без изменчивости не было бы у организмов удивительной способности приспосабливаться к разным условиям. Не было бы у жизни большого выбора путей развития. А без наследственности утрачивались бы новые приобретения.
Накопление информации стало главным направлением в эволюционном развитии биосферы. Американский астроном Карл Саган подчеркивал: «Сегодня самые сложные организмы на Земле содержат больше генетической, так и внегенетической информации, чем самые сложные организмы, скажем, 200 миллионов лет назад». Увеличение как генетической информации ускорялось в геометрической прогрессии, а концентрация информации в мозгу животных постоянно возрастала. По мнению британского ученого Джулиана Хаксли, «лишь одна сторона могла совершенствоваться – организация мозга и поведение. Лишь возросшая гибкость в поведении и более высокая организация сознания позволяли живому существу овладеть концептуальным мышлением и языком из символов; именно эти черты являются особенностями человека и основой последующего развития жизни». Прогрессирующее накопление информации, особенно в мозгу животного, в конечном счете привело к возникновению человека.
Таким образом, возникновение человеческого мозга стало закономерным следствием эволюции биосферы. Американский ученый Д. Д. Дана, который был учеником авторов теории эволюции – Дарвина и Уоллеса, назвал этот процесс «цефализацией» (это слово образовано от греческого слова «голова» и обозначает процесс включения частей тела в его головной отдел и обособление головы). Новый период в развитии биосферы, связанный с появлением человеческого мозга, французский ученый Ле Конт назвал «психоэойской эрой», а русский геолог А. П. Павлов – «антропогенной эрой». «Цефализация», или начало «психоэойской», или «антропогенной», эры, означала Качественный скачок в развитии жизни на Земле.
Хотя мы пока лишены возможности точно определить, на каком этапе развития человеческий мозг развился до того уровня, когда человек стал разумным, но исследования антропологов свидетельствуют о том, что уже неандертальцы обладали черепными коробками, которые могли вместить мозг, не уступавший по размерил соответствующему органу мышления современного человека. Реконструкция облика кроманьонца позволила ученым прийти к выводу, что этот древний человек внешне ничем не отличался от наших современников. Более того, оказалось, что если бы кроманьонца и даже более древнего человека – неандертальца – нарядили в современный костюм, то их появление в городской толпе не вызвало бы недоуменных взглядов. Не было бы удивительным, если бы этим существам оказались по силам интеллектуальные упражнения современных людей.
Тем не менее многие сторонники гипотез о вмешательстве в развитие человечества «высших существ» из космоса, Атлантиды и Антарктиды сомневаются в способностях древних людей, живших на большей части планеты, и не верят, что они могли самостоятельно добиться качественных перемен в своей жизни. Им кажется невероятным, что создателями первых земных цивилизаций стали те существа, который в течение сотен тысячелетий не смогли придумать ничего иного, кроме различных способов обработки булыжников.
Такому представлению отчасти способствует периодизация развития человечества, которой пользуются историки. Исходя из того, что период в развитии продолжительностью по меньшей мере более полумиллиона лет (от 700 тысяч до 40 тысяч лет до н. э.) именуется нижним, или ранним, палеолитом (древний каменный век), создается впечатление, что все это время люди в Своей трудовой деятельности использовали исключительно камки и были заняты главным образом их обработкой. Поскольку известно, что за этот долгий промежуток времени первобытные люди лишь отчасти усовершенствовали свои операции с камнем и их отделку, то можно решить, что они удивительно медленно соображали.
Почти все остальное прошлое человечества также занято каменным веком. Нижний палеолит сменяется мезолитом (средним каменным веком) примерно в XIII тысячелетии до н. э. Затем мезолит сменился неолитом (новым каменным веком), который в отдельных уголках Земли еще не завершился окончательно. Хотя в эти периоды наблюдается заметные сдвиги в обработке каменных орудий, трудно дать высокую оценку умственным способностям существ, которым для этих достижений понадобилось несколько десятков тысяч лет.
Такой взгляд на историю, длиной более чем в полмиллиона лет, создает впечатление, что в начале своего существования человечество практически не развивалось. Спору нет, в тот период прогресс шел черепашьими темпами, но если бы его тогда не было вообще, то мы по-прежнему жили бы в тех же условиях, как и первобытные люди. Надо также учитывать, что периодизация раннего человеческого развития в зависимости от характера обработки камня в значительной степени связана с тем, что камень, в отличие от других материалов, сохраняется дольше всего. Кроме каменных изделий и костей животных нам осталось ничтожно малое количество материальных свидетельств о жизни древнейших людей. Из этого следует, что мы весьма приблизительно представляем себе жизнь людей каменного века.
Мы можем лишь фантазировать о том, каким был быт наших далеких предков. То обстоятельство, что в пещерах найдены многочисленные останки древних людей, отнюдь не означает, что люди обитали лишь в пещерах. Если глобальная катастрофа уничтожит всю современную цивилизацию, то не исключено, что лишь надписи в пещерах, оставленные досужими туристами, станут свидетельствами существования современной культуры. В этом случае впечатление об уровне развития современных людей будет гораздо хуже, чем то, которое мы имеем о древних людях, судя по их рисункам в пещерах.
Можно также с уверенностью сказать, что представление о том, что древние люди одевались в звериные шкуры, грубо закрепленные на одном плече, рождено прежде всего незнанием того, как на самом деле кроились их одежды. Известно, например, что эскимосы, имеющие в распоряжении шкуры зверей и самые примитивные орудия труда, давно научились шить довольно изящные меховые изделия. Канадский этнограф Фарли Моуэтт рассказал, как, не обладая никакими инструментами, кроме игл из рыбьих костей, старая эскимоска быстро скроила ему идеально пригнанное белье и верхнюю одежду из оленьего меха. Эта одежда была совершенно непохожа на те нелепые лохмотья, в которые одеты люди, изображенные на картинах и в фильмах о жизни в каменном веке. Описывая быт людей каменного века, живших в Папуа в конце XIX века, Миклухо-Маклай обратил внимание на их чрезвычайное внимание к украшению себя. Такие люди вряд ли позволили бы себя одеваться в лохмотья, придуманные иллюстраторами книг о каменном веке.
Однако, даже если исходить из тех сведений, которые имеются в настоящее время у археологии относительно использования камня древними людьми, следует иметь в виду, что и в этой области депо не ограничилось несколькими или даже несколькими десятками открытий и изобретений. Сопоставляя достижения новейшей и новой истории с открытиями и изобретениями каменного века, мы порой становимся жертвами своеобразного «оптического обмана», подобного тому, который испытывают пассажиры движущегося поезда. Во время движения они видят, что предметы, находящиеся вблизи от них, проносятся с необыкновенной скоростью, в то время как далеко расположенные предметы еле передвигаются или почти неподвижны. Кажется, что подобным же образом мимо нашего умственного взора проносятся многие открытия и изобретения последних десятилетий или последних двух веков, в то время как плоды усилий древних людей сливаются для нас в немногие отдаленные от нас предметы, которые представляются нам почти неподвижными.
Среди прочих древних изделий на далеком горизонте маячат орудия труда каменного века. На их неподвижном фоне мимо нас проносятся самые разнообразные изделия современности, в том числе и модификации рубящих, колющих и режущих изделий. Для изготовления современных продуктов были испробованы самые разнообразные материалы. Им были приданы различные формы. Они оказались оснащенными множеством приспособлений и механизмов. Это изобилие многократно превосходит изделия каменного века, которые мы видим в витринах музеев. При этом мы упускаем из вида, что на самом деле в нашем распоряжении имеются лишь немногие образцы орудий труда, охоты и борьбы, которые были обнаружены учеными. Между тем даже в этих образцах можно увидеть разнообразие форм и материалов. Однако всевозможные удачные и неудачные эксперименты воплощены в предметах, которые для нас символизируют застой каменного века.
