Юлиана Сергеевна Алексеенко
Бота-Шарлотта
4
Пока Жюли, напевая песенку про Рождество, принимала душ, за дверью спальни Бота услышала, как вернулись Кристоф с Альбертиной. Из-за чувства тревоги и неопределённости грядущий праздник перестал казаться ей таким желанным, захотелось забиться в какой-нибудь дальний уголок, чтобы Жюли о ней забыла. Как вчера. Лучше бы сегодня было вчера. Как же волнительно на душе…
Но скоро пришло время нарядным Жюли и Боте выходить в гостиную. Жюли поцеловала родителей.
– Мама, ты просто сказочная красавица!
Альбертина кокетливо покружилась перед родными.
– Ноэль и Эмилия будут через полтора часа, – сообщил папа. – Я, пожалуй, тоже в душ, и потом весь в вашем распоряжении.
Бота облегчённо выдохнула – есть время пожить прежней жизнью. Невероятно: совсем недавно ей так хотелось, чтобы все её замечали, но когда пришло время стать для всех видимой, она вдруг заскучала по прежней таинственной жизни, когда можно быть у всех на виду и при этом делать что хочешь, хоть рожицы строить. Но может быть, эксперимент Жюли провалится? Может, Альбертина и Кристоф окажутся неспособными её увидеть? «Иногда я думаю такие глупые мысли, – призналась себе кукла. – Зрение ведь у всех одинаковое – уж если есть, то есть».
Время побежало как во сне – с небывалой скоростью и в череде суетных событий. Кристоф вышел из душа, и оказалось, рубашку, которую он хотел надеть, не успели забрать из химчистки. Живущий по плану зрелый и солидный родитель Жюли предстал вдруг совершенно беспомощным перед таким внезапным поворотом событий, как выбор новой рубашки. Альбертина сначала погладила ему одну, затем другую рубашку, но после глажки они оказывались категорически неподходящими к празднику.
«Когда же Жюли им скажет?»
Приехала Николетта. Едва разделась, как вспомнила, что забыла дома подарок для папы Жюли. Как ни уговаривала её подруга пожертвовать сюрпризом, для Николетты лучше ещё раз проделать путь до дома и обратно, чем отказаться от задуманного. Только закрылась дверь за ней, как приехали Эмилия и Рождество. Он и вправду понравился Боте с первого взгляда – улыбчивый, добрый, шутливый и внимательный ко всем. Эмилия почти с порога принялась за старшего брата, который всё ещё разгуливал в брюках и майке, сетуя, что должен был надеть именно ту, забытую в химчистке рубашку. Младшая сестра живо нашла для него подходящий вариант, и только когда Кристоф, успокоившись, почувствовал себя в безопасности, оказалось, что эта рубашка – та, которую с самого начала погладила Альбертина.
«Может, уже сейчас?»
– Главное – не что предлагать, а как! – хитро улыбаясь, отметила Эмилия. Она умела укрощать брата лучше его супруги, у которой быстро заканчивалось терпение, когда муж капризничал как ребёнок.
Потом все забегали на кухню и обратно: носили готовые и полуготовые блюда (их Жюли потом отзывала назад, вспоминая, что не приправила соусом), закуски, расставляли свечки, стулья, меняли местами блюда; и все смеялись и говорили, говорили, говорили.
«А может, она им всё-таки не скажет?»
Бота, сидящая на полке камина, только успевала вертеть за всеми головой. Вернулась Николетта и подключилась ко всем процессам сразу – и Жюли помогала, и рассказывала обо всех последних новостях девичьей жизни любопытной до деталей Эмилии, и по телефону успевала поболтать с массой неведомых подружек, сестёр и тётушек. Бота не сводила с неё глаз – как же много Николетты было повсюду! Желая забыть о ней, кукла снова и снова отводила взгляд, пыталась отвлечься, но каждый раз опять ловила себя на том, что неотрывно следит за Ники. Но вдруг шумная девушка притихла, отошла в сторонку и стала говорить с кем-то по телефону вполголоса. Бота тут же вскочила на ноги, спрыгнула на стул, на пол, подбежала поближе, забралась на спинку кресла и стала вслушиваться.
– Она будет просто счастлива! – говорила Николетта. – Она так старалась! Ты просто не можешь так поступить! Один только Буш дё Ноэль чего стоит, у меня уже слюнки текут…
Бота напряглась и вся превратилась в слух, но рядом над шуткой Ноэля так заливисто и долго стала смеяться Альбертина, что услышать ничего больше не удалось. Что она там задумала, эта Николетта?
5
Большой круглый стол просторной гостиной к 22 часам был полон всяких вкусностей, сервированных так, как на лучших картинках лучших кулинарных книг. Уже независимо от того, какими должны были оказаться на вкус все эти блюда, Бота была уверена в триумфе Жюли. И все остальные тоже – чем больше заполнялся стол, тем чаще разговоры переключались на обсуждение рождественских блюд и догадки о том, какого вида сыр в этой закуске, и будет ли традиционная утка с каштанами или без, что Жюли держала в секрете.
Кристоф откупорил первую бутылку вина и только разлил по бокалам, как в дверь позвонили. Бота молнией бросилась к двери вслед за Жюли. На пороге стоял Кэм с большой корзиной фруктов.
– Кэм! – радостно воскликнула Жюли. – Привет!
– Привет! Я торопился, но, кажется, немного опоздал? Все уже в сборе?
– Ты всё-таки войдёшь? – воскликнула Жюли.
– Если ты пустишь, – пошутил элегантный молодой человек в чёрных брюках, серой рубашке с тонким галстуком, стильной чёрной куртке, с идеально уложенной короткой стрижкой и выражением ангела на лице. Она ещё никогда не видела его таким красивым. Таких парней Жюли видела только в кино и в журналах. Особенно красивые они в журналах… Грёзы о таких красавцах с ангельским лицом способны разорвать девичье сердце. Если вы девушка, то наверняка это знаете. А когда такой красавец внезапно сходит со страницы журнала на порог, да ещё и оказывается твоим парнем… Жюли вся горела огнём, забыв о том, что гостя следовало бы впустить в дом.
– Так я могу войти? – спросил Кэм.
– Да, конечно…
– Ты такая красивая сегодня, – сказал Кэм. – С Рождеством!
– И ты… И тебя, – прошептала Жюли.
Молодой человек с опаской поцеловал её в щёчку – кто знает, в какую минуту и из-за какого угла появится грузный и грозный мсье Трамбле или его стройная и строгая супруга.
– Привет, Чарли! И тебя с Рождеством! – заметил Кэм свою новую подружку.
– Тебя тоже, – ответила счастливая кукла. Ей было приятно заиметь сообщника в толпе людей, которые её не замечают.
На ватных от волнения ногах молодые люди вошли в гостиную. Бота устремилась следом. Она тут же заняла наблюдательный пункт на камине и вытаращила глаза, чтобы не упустить ни одной детали. Ещё бы – Жюли знакомит Кэма с семьёй! От мысли, что она-то, Чарли, с ним уже знакома, стало значительно приятнее – хоть небольшое, но преимущество.
Жюли представила всех друг другу, и первая бутылка вина разошлась по фужерам присутствующих.
– За знакомство! – воскликнул довольный глава семейства и открыл праздничный вечер.
Кэма сразу приняли как старого знакомого, Ноэль тут же вовлёк его в разговоры. От неловкости Жюли снова пропала на кухне, хотя всё было готово, и оставалось подать только утку, которая доходила до готовности в духовке. Николетта присоединилась к Жюли. Бота – за ними.
– Ну, вот видишь, – многозначительно сказала Ники, – твои труды не напрасны, Кэм всё-таки приехал!
– Это ты? – вдруг догадалась Жюли. – Это ты его уговорила?
Николетта театрально засмущалась:
– Я только рассказала ему про твой шедевр, – сказала она, кивнув на торт. – Остальное сделал его желудок.
– Ах ты хитрая лиса! – воскликнула Жюли. – Как я сразу не догадалась! Когда чудеса случаются, это всегда твоих рук дело!
И подруги весело и возбуждённо стали обсуждать подробности.
Так вот оно что – это Николетта затащила Кэма! Она сделала это для Жюли! Кукла совсем поникла. Ну, как же она сама не догадалась уговорить Кэма приехать? Ну, почему ей не пришла эта идея в голову? Почему она пришла в голову Николетте?!
Что ж, видимо, Ники и правда подруга настоящая. И она заслужила любовь и дружбу Жюли. Куколка снова повесила нос, и её грусть заметила хозяйка. «Надеюсь только, она не приревновала меня снова», – подумала Жюли.
6
Конечно! Конечно, она приревновала! Бота покинула всех, забралась на самую высокую полку в кабинете Кристофа и, поджав колени, спряталась за старой запылившейся фарфоровой сувенирной вазочкой. Её праздничное настроение, навеянное общей суетой и приходом Кэма, вмиг рассеялось, уступив место этому ужасному, гонимому ею, но такому навязчивому чувству собственничества. Боте очень хотелось иметь свою личную подругу, которую не надо делить ни с какой Николеттой. Чтобы они только друг другу доверяли секреты, только вдвоём знали друг о друге то, чего не знают другие. Кукле стало казаться, что Ники, как назло, появилась именно тогда, когда у Боты завелись свои секреты, которые поскорее надо рассказать близкой подруге. Ну там… что рождественский Париж с огнями и уличными украшениями внезапно и навсегда поселился в её сердце, что, несмотря на прежнюю невосприимчивость к температурным изменениям, Бота, кажется, и правда стала немного мёрзнуть, что ей очень любопытно, какая еда на вкус, или что, несмотря на любовь к Парижу, в последнее время она очень скучает по родному зелёному городу…
Как же откровенничать обо всём этом, если твоя подруга в ответ будет откровенничать с кем-то другим? Будущее куклы неподъёмным камнем надавило на её хрупкое тельце, застывшее между книгами и фарфоровой вазочкой. Жюли не раз за вечер входила в кабинет отца, чтобы уговорить куколку вернуться в гостиную, но та отказывалась. Спрашивал о Боте и Кэм, но его девушка только разводила руками.
Тем временем рождественское настроение охватило всех присутствующих в гостиной. Даже Кэма, который планировал только поздравить семейство Трамбле и, чтобы не слишком стеснять их и себя своим присутствием, уехать ещё до полуночи. Ему так понравились родственники Жюли, особенно неумолкающий Ноэль, что больше уезжать никуда не хотелось. Он позвонил и извинился перед друзьями, сообщив им, что его не отпускают, а потому до окончания праздника он останется здесь. Праздник подошел к концу только, когда время перевалило далеко за полночь. Он удался на славу: рождественский кулинарный дебют Жюли удостоился самых высших похвал, всем было весело, как не было уже давно. Все надарили друг другу маленьких и милых безделушек – свечек, платочков, чулочков, носочков, кружек, игрушек, маленьких книжек и прочих милых вещиц. И только Жюли радовалась весь вечер меньше других. Чем дальше шло время, тем больше она переживала за Боту. Ну что же она сидит там одна? Это ведь её первое Рождество в Париже, а она там грустит в одиночестве на полке. Как же жестоко со стороны Жюли было оставить её там. Ведь капризных и обидчивых детей не бросают, ведь их уговаривают? Надо было и к Боте найти подход. «Какая же я чёрствая!» – раскаивалась Жюли.
Вскоре семья Трамбле стала провожать гостей. Жюли прощалась с ними совсем не с тем настроением, с каким должна была. И даже с Кэмом. Ей хотелось одного – поскорее проводить всех, чтобы пойти к Боте и молить её о прощении. Она призналась себе, что так жестоко она ещё никогда не поступала, и надо же было сделать такое по отношению к маленькому беззащитному чуду, возможно, единственному чуду на всей земле.
«Может, она снова стала куклой?» – вдруг с ужасом подумала Жюли. Подгоняемая этой мыслью, она наотрез отказалась от предложения Николетты помочь с посудой и поскорее выпроводила подругу, которая жила в соседнем доме. Кристоф пошёл проводить девушку, а Альбертина с удовольствием поддалась уговорам отправиться спать и не волноваться за беспорядок.
– Чарли, ты здесь? – сказала Жюли, войдя в кабинет. – Чарли, пожалуйста, отзовись, где ты?
Ей никто не отвечал.
– Боже мой, только не это! – взволнованно прошептала девушка, готовая расплакаться от мысли, что Бота может так же внезапно перестать быть живой, как она ею стала. – Чарли! Где ты?
Она поставила стул, собираясь лезть на верхние полки в поисках куклы, но услышала голос:
– Я здесь, – ответила кукла уже с подоконника.
– Чарли, – бросилась девушка к кукле. – Прости меня, пожалуйста. Пожалуйста! Я такая жестокая! Я не хотела, чтобы всё получилось так.
– Ты тоже меня прости, Жюли. Я поступила очень глупо!
– Мне очень жаль! Я не хотела, чтобы ты пропустила своё первое Рождество. Я всё испортила.
– Да нет же, Жюли! Это я виновата, – сожалела кукла.
– Пойдём в комнату, – сказала Жюли, и бережно взяв Боту, понесла её к себе.
За дверью было слышно, как вернулся отец, за окнами – как ещё празднуют самые стойкие парижане. Но свет во многих окнах уже погас, уступив место светлеющему небосводу.
7
– Я покажу тебе подарок Кэма, – сказала Жюли, когда они с Ботой проснулись следующим поздним утром.
Девушка достала с полки маленькую коробочку. В ней была необыкновенно красивая подвеска из белого металла с камнем, переливающимся разными цветами.
– Это блирриант? – восхищённо спросила Бота.
Жюли рассмеялась.
– Нет, это точно не блирриант, и я думаю, не бриллиант тоже. Кэм не так богат. И это было бы слишком круто для подарка на Рождество.
– Почему же? Разве ты не заслуживаешь?
– Дело не в этом. Просто… я слишком молода, и это не день рождения. Ты хоть представляешь себе, сколько стоят бриллианты?
Кукла отрицательно помотала головой.
– Честно говоря, я тоже. Но очень дорого. Хотя и за эту красоту Кэм, наверняка, заплатил немало денег, – сказала счастливая Жюли. – Мне даже стыдно, что я подарила ему всего-навсего подставку для дисков, так неромантично.
– Я говорила тебе «купи шарф», – ухмыльнулась Бота.
– Чарли! Хватит тебе уже! Ты что же думаешь, я купила подставку только потому, что это сказала Николетта? Мне показалось, что такой подарок и, правда, будет полезнее. Я бы непременно купила ему шарф, но у него их достаточно; подари я ему ещё один – это был бы просто ещё один шарф. А подставка, может, и не романтична, но полезна.
Кукла фыркнула.
– И не надувай щёки, куколка, – ткнув в её животик пальцем, сказала Жюли. – Николетта – это Николетта. Мы дружим с ней с самого детства, мы выросли вместе. Она почти что моя сестра, ведь ты же не стала бы ревновать к сестре?
– Но она всё же не сестра, – возразила Бота.
– И что? Ты не можешь взять и отменить нашу дружбу, которой почти столько же лет, сколько нам с ней. Это было бы глупо, ты так не считаешь?
– Да, я, наверное, глупая, – вздохнула кукла, – но мне обидно: всё лучшее делает для тебя Николетта. Она даёт лучшие советы, она поднимает тебе настроение, она уговорила Кэма прийти… А я? Я – ничего. Ревнивая кукла. Может, я такая ревнивая, потому что я кукла?
– О, Чарли! Это совсем не так. Ты ещё не знаешь, как ревнивы люди! Например, мой папа. Сейчас он стал очень сдержан, но знала бы ты, как он ревновал маму прежде! Он не давал маме прохода, всё время спрашивал, где и с кем она была. Мама очень злилась, но, к счастью, папа взял себя в руки.
– А как он взял? Может, и я так смогу?
– Да не переживай ты так. Нам такие страсти не грозят, ведь мы же подружки. С дружбой всё проще, чем с любовью между мужчиной и женщиной, я тебя уверяю. Ты не должна думать, что если я люблю Николетту, значит, не люблю тебя. Очень люблю. И дорожу. Я очень переживала за тебя, что стала причиной твоей грусти, да еще и в праздник. Если бы мы с Николеттой поссорились, я бы так сильно не расстроилась, уверяю тебя.
– Правда? – оживилась Бота.
– Чистейшая, – успокоила её Жюли. – А теперь пошли – на кухне нас ждёт гора посуды.
Приводя квартиру в порядок, девушка всё размышляла, как теперь лучше познакомить свою подружку с родителями. Видимо, придется подождать нового удобного случая.
***
Празднование Нового года прошло как-то быстро и незаметно. Кэм работал несколько вечеров подряд, и Николетта пригласила Жюли к себе, где собралась небольшая компания её друзей по колледжу. Бота весь вечер пробыла дома – идти к Ники, у которой гости и маленькая младшая сестра, было опасно. А уже через три часа, сославшись на плохое самочувствие, Жюли вернулась домой. Родители поужинали вдвоём и смотрели телевизор. Они не стали настаивать, чтобы Жюли посидела с ними, и отпустили дочь спать. Но после вдруг случилось неожиданное. Уже лежа в постели, девушка стала рассказывать Боте о вечеринке, о новом друге Николетты Клоде, который показался ей очень неприятным, напыщенным парнем. И вдруг внезапно в спальне зажёгся свет. В проёме приоткрытой двери стояла Альбертина и, вытаращив глаза, смотрела на болтающих Жюли и Боту.
«Я только хотела пожелать нашей грустной девочке добрых снов, – несколько раз подряд пересказывала Альбертина шокировавшие её события новогодней ночи мужу. – И что я слышу, приоткрыв дверь? Мой ребёнок разговаривает сама с собой, меняя при этом голоса! На секунду мне померещилось, что моя Жюли сошла с ума от любовных волнений. Меня всё это как-то испугало, и моя рука вдруг сама потянулась к выключателю. На подушке сидела и разговаривала кукла!!! Удивительная, совсем как живая!»
– Она и есть живая, – в очередной раз, довольно хмыкнув, возражал ее супруг.
– Да, да, но ведь я ещё не знала этого!
Это мы забежали вперёд, однако, всё потом так и было. Альбертина не могла поверить своим глазам. Уличённые Жюли и Чарли, испуганные светом и внезапным разоблачением, на несколько секунд смолкли. А потом Жюли сказала, как ни в чём не бывало:
– Мам… Мы обсуждаем сегодняшнюю вечеринку у Ники… и её Клода…
– Кто это?
– Это новый друг Николетты.
– Это Клод? Правда? – с таким же изумлённым взглядом спросила Альбертина у дочери. – Она же девочка?
– Нет, он парень, мама.
– Клод, конечно, – парень, но я не Клод, если вы обо мне, – вежливо вмешалась кукла. – Меня зовут Чарли.
И приветливо улыбнувшись Альбертине, она помахала ей ручкой. Мама Жюли прижалась к стене, боясь пошевелиться.
– Мам, это Чарли. Собственно, ты же её знаешь, это Бота. Только переодетая и немного… живая.
Объяснения для мамы вышли посложнее, чем были для Кэма. Но через полчаса напоминаний о том, как Эмилия привезла куклу, и пересказов, как она ожила и как теперь они с Ботой не делают ничего друг без друга, Альбертина, кажется, пришла в себя. Окончательно поверив в чудо, она вдруг вскочила и с возгласом «Кристоф!» рванула из спальни.
– О, нет, – засмеялась Жюли. – Сейчас начнётся вторая серия, и она будет подлиннее.
Так и случилось. После того, как Альбертина затащила в спальню дочери уже полусонного мужа, сцена знакомства повторилась почти слово в слово, удлинившись вдвое. Уснули все члены семейства Трамбле только под утро. А до того они долго удивлялись новому чуду, появившемуся в их доме, и ещё больше – тому, почему не замечали этого чуда прежде. Эта загадка стала для всех даже интереснее той, как вообще кукла может быть живой. Слушая вопросы Альбертины и Кристофа и ответы Жюли, Бота сделала новое открытие: человеку трудно поверить в существование чего-то необычного, но стоит ему это необычное увидеть, как спустя короткое время оно становится совершенно привычным и нормальным. Но вот он узнаёт, что существует ещё что-то неразгаданное, как именно это волнует его больше всего. Скажите человеку, что по городу, как птицы, летают люди. Он скажет «невероятно», но стоит ему увидеть летающих людей, как вскоре они будут для него столь же привычными, как пешеходы.
Вот и загадка невидимости Боты вдруг обрела бóльшую популярность в семье, нежели сам факт существования живой куклы. И со следующего утра, которое началось, правда, ближе к обеду на кухне, разговоры пошли по кругу.
– Я только хотела пожелать нашей грустной девочке добрых снов, и что я слышу, приоткрыв дверь? Мой ребёнок разговаривает сама с собой, меняя при этом голоса! На секунду мне померещилось, что моя Жюли совсем сошла с ума от любовных переживаний. Меня всё это как-то взволновало, и моя рука вдруг сама потянулась к выключателю. На подушке сидела и разговаривала кукла!!! Удивительная, совсем как живая!
– Она и есть живая, – засмеялся Кристоф.
– Да, да, но ведь я ещё не знала этого! И ведь как мы её раньше не замечали?
– Не понимаю, – вторил ей супруг. – Уж если она часто бывала с нами за ужинами, если день за днём сновала по квартире…
– Да, папа, – иронично замечала Жюли. – Вы с мамой на редкость невнимательны!
Но после общего смеха они снова всерьёз перебирали варианты когда, где и в какой именно момент они должны были увидеть или услышать Боту, но этого не произошло.
– А Эмилия знает? – спросил Кристоф.
– Похоже, нет.
– Ей непременно нужно рассказать побыстрее! Это ведь она привезла вас! – радовался глава семейства.
Он стал обращаться к Чарли не иначе, как в уважительной форме «вы», чем демонстрировал своё высокое почтение её уникальности! А как же иначе? Кристоф Трамбле, настоящий исследователь и учёный, считал своим долгом всегда и во всём быть высочайшим ценителем всего неизведанного! Когда кукла сказала ему, что ей очень нравится его прекрасный кабинет с бесчисленным множеством книг, Кристоф обмяк от счастья – ничто не было способно принести ему столько удовольствия, сколько признание его библиотеки уникальной по своему составу. И сразу же после завтрака он пригласил куклу взглянуть на несколько совершенно особенных книг, которые он привёз из своих поездок в Турцию и Египет.
Ну, а что Альбертина? Мама Жюли вдруг сделалась такой умиротворённой, она часто молча разглядывала куклу и теперь постоянно улыбалась. Она была полностью солидарна с дочерью: не следовало бы куколке менять имя, Бота – гораздо интереснее. Из уважения или просто от усталости кукла не стала возражать, хоть и была старым именем по-прежнему недовольна.
