Юлия Пульс
Империя Инфернум. Кротус
ИМПЕРИЯ ИНФЕРНУМ
КРОТУС
Глава 1
Дирам
С того дня, как Нирель ушла из Оливиума в другой мир, чтобы никогда не вернуться, я думал, что освобожусь. Эта дикая страсть, как навязчивая болезнь пройдет, отпустит навсегда. Но не прошло и дня, чтобы я не вспомнил ее манящих губ, что мне не принадлежали никогда. А вот проклятый шантаи успел насладиться ее нежным телом.
Эта мысль пожирала меня изнутри, разрывала на части, приводя в бешеный гнев. Я глушил его утехами и работой, которая нашлась и для меня в Криелти. Я умел лишь сражаться и убивать, но война закончилась. Аскорн приставил ко мне молодняк. Я обучал их искусству владения луком и мечом и полностью выкладывался на занятиях. А когда приходил домой и снимал с себя доспехи, память вновь погружала в прошлое, где я был так близок к своей цели, что по телу пробегала дрожь. Чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, я ходил в кузницу соседа. Там, изготавливая оружие, я выбивал из себя память о цветке, что так берег и потерял, чьи лепестки позволил смять другому.
Вскоре понял, что жизнь в Криелти не для меня. Не привык к строгости и порядкам империи альв. Меня тянуло в Инфернум, где каждый камень напоминал о ней. Но я боялся даже близко подойти к границе империи – слишком больно. Я мог позволить себе лишь изредка посещать лес, в котором тогда закончилась моя счастливая жизнь. Я до сих пор сокрушался и винил себя в том, что не вывез Нирель из Силвы раньше.
В одну из таких прогулок я наткнулся на поляну. Раньше никогда ее не замечал, ведь этот участок земли был умело спрятан природой от посторонних глаз. Поляна, окруженная скалами и густым лесом, казалась созданной для того, чтобы здесь поселиться такому изгою, как я. И тогда меня посетила мысль построить здесь поместье.
Я выбрал все жалование на год вперед и залез в долги, но начал строительство дома своей мечты. Занимался тем, что мне нравилось, и почти не думал о Нирель. В свободное время изготавливал оружие и вкладывал душу в его создание, отвлекаясь от проблем.
Вскоре дела пошли в гору. Луки и мечи моей работы расходились в ту же минуту, как выходил на рынок. Я начал делать оружие на заказ, накладывая особую гравировку мастера. Это были очертания того самого цветка, что Нирель когда-то носила на шее. Так я хранил память о своей безответной любви.
Настал день, когда я окончательно покинул Криелти и поселился в поместье Кротус. В прислугу взял гарпи. Они отлично поддерживали чистоту в доме и прекрасно ухаживали за садом. Их стряпня нравилась мне больше изысков Криелти.
Больше всего в поместье я любил беседку, которую самостоятельно смастерил из металла. Она походила на огромную паутину, аккуратно сплетенную из тонких ниточек. Самый красивый цветок этих мест ярко-фиолетового цвета, который я прозвал кротусом, оплетал беседку полностью, создавая приятную тень в солнечную погоду.
Я сидел на скамье у круглого стола и вкушал теплый ужин, когда служанка Стоша нарушила идиллию и ворвалась в пространство моего покоя. Она вытерла руки о фартук и поправила вздыбленные от бега крылья. Посмотрела на меня с тревогой и поклонилась.
– Господин, у нас гостья. Альва стоит у ворот и просит впустить ее в поместье.
– Кто такая?
– Она не представилась, но вид у нее… Посмотрите сами.
Я нехотя отложил приборы и поднялся со скамьи. Прошел по освещенной факелами аллее. Уже смеркалось, и издали я не мог разглядеть нежданную гостью. Стоша семенила впереди, давая стражнику распоряжение открыть ворота шире.
Альва ступила на вымощенную дорожку, и я на миг опешил. Уже и думать о ней забыл, давно похоронив где-то на задворках леса. Но Сайли стояла передо мной живее всех живых, хотя и выглядела потрепанно. Приблизившись к ней почти вплотную, я заметил кровь на руках и лице. Вместо одежды рваное грязное тряпье. Тело бьет в ознобе, и жуткий кашель вырывается изо рта. Но ее вид не вызвал во мне жалости. Никогда не испытывал к альве ничего, кроме презрения.
– Дирам? – удивилась она и, казалось, успела пожалеть, что постучала в поместье, изначально не выяснив, кто его владелец.
– Здравствуй, Сайли. Какими судьбами? Я думал твое тело давно обглодали лесные звери, – улыбнулся я, но ей было не до смеха.
Альва окончательно упала в моих глазах, когда опустилась на колени. Посмотрела молящими глазами и вкрадчиво заговорила:
– Уж лучше бы обглодали, Дирам. Меня пленили гарпи. Они издевались надо мной все это время. Насиловали и избивали. Мне чудом удалось бежать. Помоги.
– Чем я тебе помогу? Иди в Криелти.
– Я не дойду до Криелти. Они ищут меня. У меня нет сил. Я ничего не ела три дня. Прошу, не оставь в беде. Я все для тебя сделаю.
И снова я смотрел на нее с отвращением. Меня ничуть не трогала ее мольба, и я мог смело выставить гостью на улицу, пожелав счастливого пути. Но по серой коже Стоши покатились слезы, которые она утирала фартуком. Вот уж кого мне действительно стало жаль. Эта гарпи служила мне верой и правдой с самого начала строительства поместья. Я приютил ее семью. Дал кров, еду и даже платил жалование, которого хватало на то, чтобы одеть всех ее детей в добротные вещи из Криелти и позволить обучение в Инфернуме. Взамен она выполняет все мои просьбы и никогда не перечит.
– Гарпи не могли так поступить, – шептала она. – Как же так? Господин, как же так?
Она уже заливалась глазами, когда я махнул рукой в сторону Сайли и на выдохе произнес:
– Искупать, накормить и одеть. Пусть займет свободные покои на первом этаже.
Вытирая слезы, Стоша подбежала к альве, помогла ей подняться на ноги и, подхватив за талию, повела в поместье.
Наконец я мог закончить ужин в спокойствии, но вернувшись в беседку, понял, что стряпня давно остыла, и пропал аппетит. Наполнив кубок скумой, я осушил его до дна, взял с собой полупустую бутылку и отправился в свои покои. Все здесь сияло чистотой благодаря Стоше. Через открытое окно в комнату проникал свежий вечерний воздух и запах травы и цветов. Идеальное место для воспитания детей, но я все еще не нашел ту, которая могла бы стать матерью моих отпрысков. Сначала подумал о Нирель, но скоро отмел мысли о ней. Это не помогло. Причинное место тут же отозвалось на воспоминание о том платье, что было на ней в повозке. Вырез оголял упругую пышную грудь. Розовые соски манили припасть к ним губами и сладострастно ласкать.
Я упал на кровать, посмотрел в потолок и отхлебнул скуму. Мне все еще не верилось, что я больше никогда не увижу изумрудных глаз и не коснусь ее бархатной кожи. Сейчас мне как никогда не хватало женского тепла. Я уже и не помню, когда в последний раз совокуплялся с женщиной. Все время у меня забирала работа. Хорошо бы расслабиться прямо сейчас. И я подумал о Сайли, которую приводила в порядок Стоша. Альва обязана мне спасением ее никчемной жизни. Сама сказала, что сделает для меня все, что угодно. С желанием я определился. Осталось дождаться, когда прислуга хорошенько ее отмоет.
Я выглянул в коридор и заметил тень Курта – мужа Стоши.
– Курт! – подозвал его я. – Скажи Стоше, чтобы привела ко мне в покои альву, как только отмоет и накормит. Пусть наденет на нее прозрачную сорочку.
– Да, господин, – отвесил поклон гарпи и отправился исполнять приказ.
В комнате стало совсем темно, и я зажег свечи. Допил скуму, разделся и лег под одеяло. Уставился на дверь в ожидании альвы. Мне требовалась немедленная разрядка и женщина кстати пришлась ко двору. Промелькнула даже мысль о том, чтобы оставить ее в поместье. Но я быстро ее отмел. Стоит альве начать чувствовать себя здесь хозяйкой, как я сверну ей шею. Пусть лучше идет в Криелти к своей многоуважаемой родне и там качает права. Я прекрасно знал характер Сайли еще до того, как переметнулся в Инфернум. Я собирался насытиться ее плотью, утолить жар вожделения и выставить из поместья.
Дверь отворилась и Стоша ввела в покои Сайли. Ночная сорочка хоть и была прозрачной, но ее бесформенность не будила во мне желание поскорее насытиться телом альвы. А вот еще мокрые волосы, небрежно раскинутые по плечам и опущенный в пол взгляд, придавали ее образу невинности. Сама мысль о том, что я стану обладать женщиной, к которой никто до меня не прикасался, пробуждала во мне вулкан страсти. Но Сайли такой не являлась. Хотя сегодня я хотел так думать.
Стоша спешно покинула комнату, закрывая за собой дверь.
– Из одного плена в другой, да, Дирам?
Лучше бы она молчала! Своим голосом разрушила всю иллюзию, которую я старательно выстраивал в голове.
– Не хочешь быть благодарной, Сайли?
– Благодарность можно выразить только так?
Вперила она на меня обиженный, но дерзкий взгляд. Я скинул с себя одеяло, оголяясь перед альвой. Встал и подошел к ней. Коснулся пальцем пересохших потрескавшихся губ.
– А что ты можешь, кроме того, чтобы раздвигать ноги?
Она отошла на шаг назад и скрестила руки на груди.
– Задатки Инфернума останутся с тобой всегда. Ты не меняешься, думая, что женщины так и остались мау. Я могу помогать по хозяйству, готовить еду.
– Смешно! Право, Сайли! – расхохотался я и присел в кресло. – Говоришь так, будто я первый день тебя знаю! Ты всегда жила на всем готовом и отдавалась тому, кто дарил дорогие подарки.
– Так и не поимел ее, да? – самодовольно заулыбалась Сайли, прекрасно понимая, что нашла мое больное место. Она не прогадала, так беспардонно надавив на него. Сердце застучало глухой болью.
– Не твое дело! – со злостью выплюнул я, подскочил к ней, схватил за горло и прижал спиной к стене.
Свободной рукой разорвал тонкую ткань сорочки. Сайли вскрикнула, закрыла глаза и прикусила губу, готовясь к насилию. И я хотел брать ее силой! Выбивать крики боли, а не удовольствия. Выплеснуть на нее все негодование, что терзало меня столько времени. Альва пришлась как раз кстати. Ее стройное тело было покрыто синяками и ссадинами. Я же собирался оставить на нем свои отметины. Крепко сжал сосок пальцами, потом припал к нему губами, покусывая и терзая до крови. Я смотрел на ее лицо, продолжая сминать ее грудь. По щекам покатились слезы, но она не издала ни звука. Продолжала вгрызаться в нижнюю губу, не открывая глаз.
Ее упрямство раззадоривало. Я скользнул рукой по ее животу и окунул пальцы во влажную щель между ногами. Нагло, грубо, до упора. Она попыталась оттолкнуть меня, но я перехватил ее запястья. Перевязал их тканью сорочки у нее за спиной и снова набросился на желанное тело, неистово и остервенело ощупывая ее чрево. Толкнул ее на пол и пригвоздил своим весом. Она отвернула голову, и я был рад тому, что альва не смотрит мне в глаза. На ее месте я представлял совершенно другую женщину. Нежный цветок с бархатной кожей, изумрудными глазами и манящими сочными губами, с пышными формами, от которых захватывает дух.
Я провел рукой по белой коже и резко раздвинул ей ноги. Вперил взгляд в естество, ожидая увидеть нежный бутон, внутри которого захочется поскорее оказаться. Но меня ждало разочарование. Ее вместилище напоминало мертвый цветок с изорванными лепестками. Я содрогнулся от отвращения, представляя сколько мужчин побывало внутри Сайли. Но орган изнывал от жажды, ожидая разрядки. Стараясь смотреть лишь на аккуратную грудь, я вошел в нее резко и до упора. Но не получил желаемого ощущения освобождения. Не зря я раньше не спал с потасканными мау, предпочитая пленных альв. Мне нравилось ощущать узость плоти, чувствовать, как трещит тонкая кожа под моим напором. Трепещущий цветок Нирель наверняка сочнее и мягче фрукта, а складочки гладкие, манящие, упругие. Оказаться в ней – счастье.
Но сейчас мне нужна была замена. Теперь мне всегда будет нужна замена, хоть немного приближенная к идеалу прекрасной Нирель. Но как ее найти? Во всем Оливиуме не сыскать такой изысканной красоты!
– Дирам, остановись, – простонала Сайли. – Неужели тебе приятно брать женщину силой?
– Еще как! – рассмеялся я и грубо перевернул ее на живот. Подтянул к себе за бедра и отвесил шлепок по попе. Раздвинул ягодицы и направил член туда. Оказавшись в узком проходе, я, наконец, почувствовал толику удовольствия. Сайли истошно закричала, когда я насадил ее зад на себя до предела. От криков и плача я возбуждался еще больше, вспоминая славные деньки в Инфернуме. Ох! Сколько мы в свое время с Кироном поимели таких орущих существ! Даже ностальгия накрыла. Воспоминания смешивались с реальностью неистовых движений внутри альвы, доводя меня до исступления. Взад-вперед прямо в расселину между половинок ее зада. Я практически зарычал, исторгая из себя семя. Достигнув долгожданной разрядки, я вмиг наполнился новыми силами. Мне хотелось совокупляться всю ночь напролет. Но крики Сайли начали выводить меня из себя. Я поднял ее с пола, бросил на кровать и уткнул лицом в подушку.
– Закрой рот! – прикрикнул и она умолкла.
Поставил ее на колени и пристроился сверху, опираясь на одно колено. Схватил за талию и снова вошел в самую узкую часть ее тела. Сайли снова не удержалась и вскрикнула. Я взял ее за затылок и двумя резкими движениями окунул в подушку.
– Молчи!
Послышались тихие всхлипы, которые не раздражали так, как крики и я смог насладиться совокуплением сполна. Припечатал ее к кровати и вытянулся на ней в полную длину. Я уже едва мог протиснуться в Сайли в таком положении и это несказанно заводило. Я никак не мог насытиться агонией страсти, которой у меня уже давно не было. Бурно излившись, подкатывая глаза от удовольствия, я хотел еще. Еще больше, еще грубее!
Я терзал и без того изувеченную спину Сайли и мне было плевать, даже если она испустит подо мной дух. Давно не испытывал ничего подобного и не собирался отказываться от забытого ощущения агонии и дикой необузданной страсти.
Я имел альву до рассвета без остановки, пока она не потеряла сознание. Совершенно бесчувственная она мне была не нужна, и я позвал Стошу. Приказал вылечить, накормить, одеть и вышвырнуть из поместья незваную гостью.
Глава 2
Нирель
Очертания Маскулайна изменились за время моего отсутствия. Я запомнила его грудой руин, а вернулась в возродившийся из пепла город. Уже не такой мрачный, как прежний. Больше зелени и пространства. Сад расширили, поставили еще один фонтан. Зато красный замок ничуть не изменился. Так и стоял на своем законном месте. Невозмутимый, величественный и прекрасный. Я так и не успела дойти до покоев Кирона, а сына тут же увела прислуга, чтобы снять мерки и пошить новую одежду.
Погода резко испортилась, и мы перенесли праздник, который совпал с моим появлением, в просторный зал дворца. Я восседала на троне между Кироном и его матерью. Она прислушивалась к каждому слову, ловила каждое мое движение, и я не могла сполна насладиться обществом императора, мыслями о котором только и жила в ином мире. Но если помалкивать я могла, то отвести от него взгляд, нет. Любуясь мужественным лицом, легкой улыбкой и даже шрамом на щеке, я мысленно представляла, как прикасаюсь к его горячей коже и прижимаюсь к крепкой груди. Я хотела раствориться в мужчине, о котором постоянно грезила. Кирон тоже не сдерживался во взглядах. Диких, необузданных, раздевающих. Он постоянно пытался притронуться ко мне, мимолетно поцеловать, а я таяла и вздрагивала всякий раз, когда его губы едва скользили по моей щеке.
Праздник проходил мимо меня. Я не хотела тратить драгоценные мгновения на остальных. Там, далеко, умирая от тоски, я могла только мечтать о том, что снова увижу глаза Кирона и только Келеар напоминал, насколько они прекрасны. Я хотела раствориться в мареве разноцветных камней, забыть обо всем, что пришлось пережить вдали от него.
А когда Кирон незаметно под столом коснулся обнаженной кожи моей ноги, я поняла, что больше и минуты не вытерплю пиршества. Но Айдис, как назло, начала заваливать меня вопросами.
– Как называется мир, из которого ты пришла? – с ожиданием уставилась на меня шантаи. Мне тут же захотелось, чтобы она так и оставалась в подземелье, а не заставляла нас высиживать здесь в то время, когда я могла отдаваться своему мужчине без остатка.
– Земля, – коротко ответила я и отвернулась.
– Какое чудное название! Как у них устроена политика?
– О! Айдис! Долго рассказывать. В другой раз. Я очень устала. Уже поздно. Надо уложить Келеара спать.
– Не волнуйся, дорогая, прислуга все сделает, – улыбнулась шантаи.
– Прости, я не привыкла к тому, чтобы кто-то чужой выполнял материнские обязанности вместо меня.
– Брось, милая! – махнула она рукой. – Задача женщины родить, а потом ребенка можно отправить в Твинт. Мы специально для этого его и построили. Таким образом, я освободила женщин от гнетущего беремени. Настрадались уже за века правления моего сына, – рассмеялась Айдис.
– Кстати, на счет Твинта, – вмешался в наш диалог Кирон. – Сегодня до меня дошли слухи, что гарпи первые высказали недовольство. Они не желают отдавать детей, а ты посылаешь войска в их поселения. Это может закончиться восстанием. Нагилы тоже судачат в кулуарах замка об этом.
– Ах! Кирон! С каких пор тебя стала интересовать политика Инфернума? – с вызовом отчеканила она и придвинула к нему бутылку скумы. – Наслаждайся, сынок. И оставь решение проблем мне.
Кирон слегка прищурился, и разноцветье радужки завертелось в его глазах. На месте Айдис я бы насторожилась. Вряд ли она не знает, что означает этот взгляд, и какие последствия за собой влечет.
– Не забывай, кто император Инфернума!
– Вот как?! – ответила она ему тем же гневным взглядом. – Значит, пока ты сутками напролет напивался в своих покоях, а я поднимала империю с колен, то была нужна! А теперь Нирель вернулась и ты вдруг протрезвел! Вспомнил, что все еще император! Конечно! А зачем теперь мать! Можно снова заточить ее в подземелье!
Айдис с грохотом встала из-за стола и собиралась уйти, но Кирон подскочил к ней, ухватил за руку и силой дернул на себя.
Мне стало жаль Айдис, ведь я не понаслышке знала, как страшен Кирон в гневе. Я коснулась его плеча и прошептала на ухо:
– Не надо. Пойдем со мной.
Я повела его за собой, по пути выспрашивая у слуг, где сейчас Келеар. Я поражалась тому, что мой сын так просто пошел с нагилами на примерку. Для него расы, обитающие в Инфернуме, стали диковинкой. Как ожившие персонажи из его любимых мультфильмов. Он с рождения видел вокруг лишь подобных себе людей и не представлял, что существует другой мир. Все мои рассказы об Оливиуме он воспринимал, как сказку, а теперь он чудесным образом в нее попал.
Келеару выделили отдельные покои, и мне сразу не понравилось, что они находились в бывшей комнате Дирама, поодаль от нас и ближе к Айдис. Но я не стала омрачать вечер первой встречи и решила, что одну ночь сынок может провести там, куда его привели.
Когда мы вошли в комнату, Келеар прыгал на огромной кровати, и счастье отражалось на прелестном личике. Я улыбнулась Милту, который пытался его успокоить и уложить спать, но все попытки нагила были тщетны. Только я знала, как можно погрузить Келеара в сон.
– Мама!
Он прыгнул в мои объятия, и мы закружились на месте. Кирон смотрел на нас с нежностью, а я уже и забыла, что он так умеет. Почему-то я чаще вспоминала те моменты, когда он был особо жесток ко мне, но все равно любила каждую клеточку его тела, каждый вздох, жест, прикосновение.
Он стоял поодаль и не решался подойти. Только когда я накрыла Келеара мягким одеялом, присела рядом, начала гладить по голове и петь его любимую колыбельную, Кирон склонился над нами, внимательно наблюдая, как трепещут маленькие веки сына, погружая усталые глазки в сон. Те самые большие разноцветные глазницы, которые напоминали мне о нем каждый день и не давали спокойно уснуть. Сотни ночей в одиночестве, тоске и боли. В заточении, взаперти, отрезанная от огромного мира я не жила, а существовала и только надежда на то, что я когда-нибудь вернусь назад, согревала холодными ночами.
Стоило мне допеть последнюю фразу, как сын уснул. Милт развел руками, и хотел было покинуть покои, но я попросила его остаться с Келеаром. Я боялась, что он проснется среди ночи в незнакомом месте и испугается, а рядом никого.
– Если что, сразу зови.
Милт кивнул и занял место в кресле у камина. Кирон приобнял меня за талию и мы отправились в его покои. Теперь моя душа была спокойна и я, наконец, могла сполна отдаться чувствам, осуществить мечту.
Не успела за нами захлопнуться дверь, как Кирон прижал меня к стене и кончиком носа скользнул по шее.
– Я так скучал по твоему запаху. – Он запустил пальцы в мои волосы. – По мягкости твоих волос, – едва коснулся губами губ. – По манящим сладким губам. Моя Нирель. Я все еще не верю, что ты рядом.
По телу пробежала волнительная дрожь. Руки затряслись от напряжения в каждой мышце. Я до одури желала отдаваться ему снова и снова. Заново узнавать, исследовать мускулистое загорелое тело. Вдыхать терпкий аромат его кожи. Целовать без остановки, неистово и страстно до потери воздуха и сознания.
– Мой мужчина. Мой повелитель. Мой Кирон, – шептала я, задыхаясь от переполнявших меня чувств.
Он отстранился, посмотрел мне в глаза через марево радужки и смял мой рот горячим, диким поцелуем. Я все еще чувствовала в нем опасность необузданного зверя, которую ощутила на собственной шкуре еще тогда, в лесу при первой встрече. И я взлетала на предельную высоту, когда этот зверь с нежностью стягивал с моих плеч бретели платья. Начал покрывать их едва ощутимыми, мягкими поцелуями. Стон наслаждения слетел с губ и Кирон тут же заглушил его новым сладострастным поцелуем. По венам потекла томная нега безумия, смешиваясь с волной возбуждения. Я жадно расстегивала его камзол и злилась на не поддающиеся дрожащим пальцам завязки.
Кирон уловил мою нервозность, улыбнулся и разорвал на себе одежду. Жалкими лохмотьями она упала на пол. Мой взгляд притянулся туда, вниз по его рифленому животу к огромному нетерпеливо подрагивающему фаллосу. Совсем скоро он будет у меня внутри. Заполнять без остатка, выбивая жгучие стоны.
Я выгнулась ему навстречу в желании, чтобы он проделал с моим платьем то же самое, что со своим камзолом. Кирон зарычал, будто зверь на охоте перед прыжком. Я вспомнила этот взгляд. Взгляд исподлобья, взгляд охотника на жертву.
Когда он нагнулся и стянул свои сапоги, мускулы на его мощной спине и широких плечах заиграли, напомнив мне о том, что он в два раза больше меня. Его руки были лентами стали, его тело – тщательно выточенной каменной скульптурой. Он стоял напротив с расставленными ногами так близко и так неумолимо далеко от моего изнывающего от страсти тела. Кирон был чистейшей мужской агрессией, надменной и спущенной с цепи.
На мгновение вернулся давно забытый страх, и я испуганно вздрогнула, осознав, что тихо и тяжело дышу. Этот большой, твердый как скала, агрессивный мужчина, который раскрывался передо мной, преподносил истинного себя, будоражил мое воображение. Мимолетная мысль о том, что с того вечера в пещере и по сей день я не была ни с одним мужчиной, пронеслась в голове. Возможно, мне вновь будет больно. Но я хотела эту боль. Я желала упиваться ей. Только так я вновь почувствую себя живой и счастливой.
Мой мужчина чувствовал меня, улавливал настроение, читал мысли. Сделал шаг вперед, и между нами почти не осталось пустоты. Сначала он провел ладонью по ткани сверху вниз. Медленно задирая платье, он коснулся внутренней части бедра, а потом резко проник в складочки между ног, обнажив напряженный бугорок. Кирон легонько ударил по нему пальцем, и я почти закричала. Удар за ударом сердце трепетало в груди. Он нежно ударил снова, и я не удержалась от молящего стона:
– Пожалуйста! Кирон!
Он молчал и улыбался мне в лицо, не сводил с меня самодовольного взгляда. Его прикосновения были искусными, мучительными, настоящей пыткой мужчины, который хорошо знал мое тело.
Он резко остервенел, с шумом выдыхая воздух, и разорвал на мне платье, а затем белье. Его горячий взгляд заблуждал по моему нагому телу. Он словно обдумывал, какую часть тела испробует в первую очередь. Я смотрела на него, с растапливающим кости всплеском возбуждения и хотела быть взятой, поглощенной моим мужчиной. Жестко, быстро, и без слов. Каждой частичкой того зверя, каким я его знала. Мне нравилась опасность в нем. Она пробуждала безрассудную часть меня, которую я так долго отрицала.
Стоило ему припасть губами к моему соску и вновь запустить горячие пальцы между ног, как каждый нерв пробудился от острой, алчущей пустоты. Кирон терзал меня, дразнил, ощупывая лишь вершину сосредоточения желания, не проникая вглубь. Мускулы глубоко внутри меня сжимали пустоту, стремясь наполниться до отказа. Я застонала от невыносимой пытки и прижалась к нему настолько, что его пальцы скользнули вглубь. Туда, где разгорался пожар страсти. Свободной рукой он схватил меня за волосы, оттягивая голову назад. Начал покрывать мою шею неистовыми поцелуями, спускаясь все ниже. А когда его зубы сомкнулись на набухшем соске в нежном укусе, я практически закричала.
Больше не было сил терпеть и ждать. Я изнывала от желания, пытаясь вобрать в себя весь норов и грубость моего Кирона. С жадностью водила руками по крепкой спине, спускаясь к напряженным ягодицам. С трудом протиснула руку между нами и нащупала горячую и твердую плоть, что не умещалась у меня в руке. Я водила пальцами то вверх, то вниз, заставляя Кирона рычать от удовольствия. Теперь я дразнила и играла. Но долго такой пытки он выдержать не мог. Подхватил меня на руки и понес на кровать. Я уже и забыла, на каком огромном ложе он овладевал мной впервые. Взгляд невольно упал на тот самый стол, который я пометила своей кровью. Но воспоминания не пробуждали во мне страх. Я была готова ко всему. Даже если он сейчас начнет рвать меня на куски и отравлять ядом, я даже не подумаю остановить эту пытку.
Аккуратно уложив меня на мягкие перины, он стал покрывать горячими поцелуями мои ноги, не оставив без внимания каждый пальчик. От новых необыкновенных ощущений маленькие вдохи обрушивались друг на друга, сбиваясь в кучу в моем горле. Казалось, я разучилась правильно дышать. Но когда Кирон скользнул языком по складочкам моего естества, я вообще забыла, как дышать. Воздух покинул мои легкие с громким свистом выдоха. Стон за стоном его язык проникал все глубже, выписывая внутри невероятные пируэты. Ногтями я впивалась в перины, раздирая ткань. От беспредельной страсти и жгучего желания взорваться в ту же секунду, я выгибалась навстречу шантаи. Но он остановился и поднял на меня лукавый взгляд.
Смотреть в его глаза и истекать вожделением – это то, о чем я всегда мечтала. Он завораживал разноцветьем глаз, безумным вращающимся маревом и погружал в эйфорию.
Нежно, но безжалостно, не сводя с меня взора, он с трудом пробился в меня. Его огромная твердая плоть вызвала внутри резкую, но желанную боль. Я зажмурилась и прикусила губу. Будто извиняясь за причиненную боль, он с нежностью покрыл шею и плечи обжигающими, жадными поцелуями.
Боль была мимолетным и недолгим беспокойством, мгновенно сменившимся наслаждением от его органа, медленно двигающегося внутри. Его горячий рот не переставал осыпать мою кожу поцелуями, а мощное тело двигалось на мне, воплощая в жизнь самую сокровенную фантазию. Я мечтала об этом, о нем, овладевающим мною так, словно не существовало такой силы, которая смогла бы это предотвратить.
Потом он вышел из меня, посмотрел в лицо и погладил по щеке тыльной стороной ладони.
– Тебе все еще больно?
Я задыхалась от возбуждения и не могла вымолвить и слова. Лишь покачала головой, схватила его за затылок и притянула к себе, сминая рот страстным поцелуем. Он снова прижался ко мне толстый и твердый, как сталь, к моим мягким, нежным складочкам, и я издала болезненный, беспомощный звук, который означал лишь одно – я хотела вновь почувствовать его внутри.
Одной своей сильной рукой Кирон обернул мои плечи, другой – мои бедра. Приподнял вверх ягодицы и вошел на полную длину, выбивая из меня жалобный стон. Его железный стержень очерчивал внутри окружность, подготавливая мое лоно к более сильным и остервенелым толчкам. Я была головокружительно возбужденной, горячей, испытывающей боль и нужду.
Потом его большая рука коснулась моего лица, а палец проскользнул между сомкнутых губ, и я всосала его, желая принять и испробовать любую его часть, до которой могла дотянуться. Другой рукой он принялся безжалостно исследовать мой бугорок. Равномерно распределяя влагу, что сочилась из меня, он плавно скользил, с нежностью поглаживая. Движения его пальцев сочетались с движениями его плоти внутри меня.
От божественного наслаждения, слабые, прерывистые звуки слетали с моих занятых его пальцем губ. Я изо всех сил старалась вместить пронзающую толщину его члена, которая неумолимо продвигалась все глубже.
Когда он заполнил меня до упора, я обвела его бедра ногами и приподнялась еще выше. Дыхание Кирона с шипением вырывалось сквозь стиснутые зубы.
– Я в тебе, Нирель, – его голос был глубоким рокотом у моего уха. – Я снова часть тебя, – продолжал шептать он.
– Ты был во мне с того момента, как я тебя увидела.
Когда я была уже точно уверена, что он вонзился до упора, что я заполучила его всего, он с грубым рыком сделал последний рывок, еще глубже, и я закричала.
– Я весь в тебе, – неумолимо шептал он.
Я хотела всего: нежности и дикости, мужчину и зверя. Я доверилась его сильным рукам. Полностью отдалась его дикой страсти. Уже не чувствуя боли, я задыхалась от напористых толчков. От возбуждения на грани безумия.
Он медленно вышел, а потом наполнил меня снова, пронзая длинными, медленными ударами, мягко пробиваясь вглубь. Его большой размер разбудил нервные окончания в таких местах, о существовании которых я даже не знала. Я чувствовала, как мой оргазм нарастает с каждым уверенным ударом. Но когда я почти достигла пика, готовясь к долгожданной разрядке, он вышел. Резким движением перевернул меня на живот и навис сверху, подминая под себя мои бедра.
Вновь заполнил меня уже новым ощущением. С каждым его резким ударом, я старалась выгнуться к нему навстречу и вобрать больше его плоти, удержать его внутри себя, так, чтобы, наконец, достигнуть своего высвобождения.
Положив большие руки на мои ягодицы, всякий раз, когда я пыталась выгнуться вверх, он прижимал меня к кровати, не позволяя контролировать темп или взять то, в чем я так нуждалась. Он оттягивал мою разрядку, будто хотел вечно находиться во мне.
Обхватив мое лицо ладонью, он повернул мою голову в сторону и, накрыв своим ртом мои губы, одновременно вонзился глубоко и грубо, вбивая в меня свою плоть. Когда я снова выгнулась к нему, он сжал руку вокруг моей талии и углубил поцелуй. Его язык врывался в ритме с нижней частью тела, одновременно вонзающейся в меня. Напряжение, скрутившее меня, неожиданно взорвалось, затопив самым изысканным ощущением, какое мне доводилось когда-либо чувствовать.
