Юлия Atreyu
Проклятие на удачу
– А что за беда клятая с вами приключилась, коли выглядите аки упырь могильный? – доверчивый пьянчуга осекся, прикидывая, насколько дозволенными были столь нелестные сравнения в адрес высокопоставленной особы.
– Друж… Вражок ваш напал на меня, когда я испить воды колодезной изволила, – гордым и оскорбленным до глубины души голосом ответила я. – Ох и тяжко ведь придется вам, когда дядюшка Пугай про горе мое прознает. За злодеяния такие он сурово наказывает, земли отбирает…– на секундочку задумавшись, я продолжила: – …вино пить запрещает. Сухой закон объявляет и стражника для слежки к виновному приставляет!
Мужик схватился за сердце. Такой вариант наказания его категорически не устраивал.
– Дак, а мы вас вылечим! Сейчас за знахарем схожу! Он в соседнем доме врачует, – мои спутники переглянулись.
Находившийся все это время поблизости дом словно с издевкой смотрел на нас своими свежевыкрашенными резными окошками. Яшка петляющей походкой продолжил путь к калитке.
– Стойте! – задержка по времени была непозволительна. – Не хватало еще, чтобы меня какой-то сельский целитель обследовал, – возмутилась я небрежному отношению к своей великородной персоне. – Мое здоровье может поправить исключительно королевский лекарь, который обслуживает самого Пугая.
– Дак, а как помочь-то вам? – взмолился мужик, отчаянно не желающий завязывать с пьянством.
– Ваша повозка. Пусть она доставит меня к отцу. Мы остановились у городского старосты. Я отправлю ее обратно, когда доберусь до его дома.
– Негоже благородной особе на упряжке ослиной кататься. – недоуменно произнес пьянчуга, сбитый с толку моими внезапно понизившимися запросами. Но делать было нечего: угроза провести остаток жизни в трезвости заставляла примириться со странными пожеланиями важной гостьи.
«Братья», напрочь прекратившие что-либо понимать, помогли своей потрепанной жизнью «сестре» взобраться на дрожки, с которых уже соскочил сообразительный мальчуган. Кружащие в воздухе мухи предприняли попытку взять меня штурмом. Я брезгливо от них отмахнулась. Подул легкий ветерок, окутывая меня пикантно пахнущим маревом. Я обернулась через плечо – телега явила мне свое содержимое удобрительного назначения. Делать было нечего.
– Залезайте! – указала я на ароматную кучу молодым аристократам. Парни скривились, зажимая носы кончиками пальцев. Не знаю, смущало их вонючее соседство ослиной упряжки или путешествие непонятно куда с сумасшедшей возницей, но от приглашения они почему-то отказались.
Не зная, чем еще угодить родственнице правителя, подоспевший Яшка достал из другого кармана вторую бутыль:
– Вас, кажись, жажда мучила… – он протянул мне запотевший сосуд с неизвестной жидкостью, я с сомнением посмотрела в непритворно радушные глаза пропойцы. – Да не боись! Это сок виноградный! У соседа жена запасы делает.
Я откупорила бутыль, давно обуреваемая желанием смочить пересохшее горло, и сделала несколько больших глотков залпом, опустошая добрую треть полуторалитрового сосуда. Внутри сразу же разлилось густое тепло. Распробовав наконец вкус, я криво поморщилась.
– Ну подумаешь – постоял чуток дольше положенного! Зато крепость нагулял, букет обогатился! – вероломный тип, подсунувший мне крепленое виноградное вино, должно быть, решил, что, опьянев, я подобрею, и тогда уж точно никакая трезвость ему не грозит. Ткнув отпитую бутыль обратно Яшке в руки, я взяла вожжи и, со всей силы дернув их, ускакала в закат.
***
– А вот этим ножом я кусты смородиновые маменьке прорежать помогаю, – Анника и Соня сидели на траве у реки рядом с зарослями ивняка. Перед ними ровными рядами было разложено оружие. Его владелица периодически тревожно вглядывалась вдаль, где городской пейзаж окрасился первыми розовыми лучами заходящего солнца. В очередной раз, не увидев ожидаемого, она продолжила: – А вот этим колбасу для папеньки нарезаю, – пытаясь занять новоиспеченную подругу, Анника как могла тянула время, нервно барабаня пальцами по согнутому колену.
Вдруг со стороны полей послышался натужный треск колес. На горизонте нарисовался маленький тарантас, который, подскакивая на возделанных грядках, делился своим пахучим содержимым с землей. В страхе опоздать, я подгоняла и без того разъяренно несущегося по буграм перекопанной почвы осла. Девушки встали на ноги и заинтересованно наблюдали за завораживающим зрелищем.
– Тпр-р-р! – поравнявшись с ними, я резко натянула вожжи.
– Ты где была? – взволнованная Аника перевела взгляд на взъерошенное быстрым бегом копытное и навозную телегу, которую тут же облюбовала стая оводов.
– А-а, Лола, – кивнула мне Соня, – как вы? Вижу, знахарь не перевел вас на постельный режим? Все обошлось? – девушка изучала меня на предмет очевидных травм.
– Все хорошо! Удар пришелся на… – я не успела договорить: второй раз за сегодняшний день Анника делала вещи, не поддававшиеся моему объяснению. Улучив момент, она достала из ременного кармана маленький пузырек и тряпицу и, подкравшись сзади к справляющейся о моем здоровье Соне, прижала к ее носу и рту смоченный жидкостью платок. Выведенная из строя таким варварским методом, девушка тут же рухнула наземь.
– Ты пугаешь меня… – еще не оправившись от выходки подруги на танцевальной площадке и уже уличив ее во второй, констатировала я.– Надеюсь, нам не доведется враждовать – ты просто беспощадна.
– А ты что думала? Пока кто-то прогуливался по Княжеску, я успела и с Соней подружиться, и между делом снотворного снадобья прикупить, – в шутку важничала усыпительница, засовывая пузырек обратно в карман.
– Это гениально, – неподдельно восхитилась я продуманности девушки.
– Ты чего сгорбилась? – наконец заметила мою неестественную позу Анника, обматывая широким шелковым платком несколько раз рот бесчувственной Сони.
– Это еще что… – не слезая с дрожек, я продемонстрировала напарнице синюшные, но через боль сгибающиеся пальцы. Она недоуменно рассматривала их некоторое время, после чего недоверчиво выдала:
– Ты случайно не подралась с этими двумя?..
Я укоризненно покачала головой.
– Что-нибудь еще? – не иначе как напарница была наделена даром ясновидения. Я с кряхтением подсунула ей под нос погрызенную ногу. Округлив глаза, она аккуратно отодвинула жеваный псом подол платья и узрела запекшиеся бордовой кровью отверстия. Девушка, побледнев, быстро выудила из запасов крохотную склянку и, вылив немного в ладонь, смазала места укусов.
– Вот, это поможет на некоторое время. Но тебе нужен знахарь, – от этого слова меня уже тошнило.
Из подлеска послышалось лошадиное ржание. Повозка, управляемая Нагом, спешила на помощь. Она быстро преодолела разделявшее нас расстояние. Парень настороженно оглянулся по сторонам и, убедившись, что все гладко, подошел к Соне, валяющейся в траве вперемешку с осыпавшимся навозом. Махнув головой в сторону тарантаса, он удивленно спросил:
– Откуда это у вас?
– Да вот, прикупили свадебный подарок Крэду, – отшутилась я, глядя на кишащую насекомыми кучу.
– Нет, серьезно, где взяли осла?
– Верноподданный одолжил… – мне хотелось еще немного посмаковать эту роль.
– От тебя что, вином несет? – принюхиваясь, сощурился молодой человек.
– Соком виноградным…– чувствуя, что на глазах краснею, я слегка замялась.
– Ты лучше на нее саму посмотри! – включилась Анника в разговор.
Парень, не сразу заметивший появившиеся за день перемены в моей и без того малопривлекательной внешности, с недоброй гримасой на лице сухо спросил:
– Кто над тобой издевался? Я разберусь с ними!
– Можешь начать с Анники, – припоминая подруге ушиб поясницы, предложила я.
Мы уложили Соню в телегу конной упряжки, что было весьма вовремя, поскольку со стороны города к берегу потянулись весело щебечущие скопища незамужних дев с венками. Юноши тащили из леса хворост, чтобы развести огромный костер. Анника заверила, что действие снотворного снадобья продлится не меньше часа. Отдалившись от реки на безопасное расстояние, мы без отлагательств приступили ко второй части плана.
Отправив местного мальчишку с запиской о требовании выкупа по известному адресу и взяв с него обещание вернуть тарантас к соседу знахаря, того, что со стороны поля, а не леса, мы облачили подоспевшего Крэда в экипировку Анники. Свой единственный меч я наотрез отказывалась отдавать, до последнего сомневаясь в праведности драконихи. Приложив немалые усилия, чтобы переубедить мою трусливую персону, друзья все-таки уговорили меня временно уступить свой ни разу не использованный, но придававший уверенности клинок импровизированному воителю.
Одетый в незамысловатый наряд из хлопковых рубахи и штанов с кожаными летними сандалиями и нелепо перемотанный ремнями со снаряжением, Крэд был больше похож на обокравшего оружейную лавку деревенского пахаря, чем на странствующего рыцаря. Но вместе с тем сомнения, что крепко сложенный молодой мужчина умело обращается со всеми этими железяками, не возникало. Парень сунул ногу в стремя и развернул Колокольчика в сторону города.
– Ну что, теперь мой выход?
Мы помахали вслед удаляющемуся всаднику.
Я, милостиво погруженная братьями в телегу, пыталась найти позу, в которой мне предстояло провести ближайшие полчаса. Жесткая деревянная лавка не обещала комфортной поездки. Анника села рядом. В ногах у нас валялся большой мешок с перевязанной у основания горловиной. Наг цокнул, направляя коня в сторону леса.
Мешок не подавал признаков жизни всю дорогу. Я даже заволновалась, украдкой подпинывая его в бок острым носом сапога, проверяя, не покинуло ли этот свет его содержимое. Анника беспечно болтала и, глядя по сторонам, рассуждала о преимуществах городов перед деревнями и наоборот. Я, в свою очередь, старалась минимизировать контакт травмированных частей тела, то есть всех, с непрерывно трясущейся повозкой.
Когда совсем стемнело, мы въехали на опушку, спрятав упряжку за сараем, чтобы не привлекать лишний раз внимание драконихи. Наг соскочил с дрожек и, быстрым шагом обойдя телегу, взвалил на плечи висящий мертвым грузом мешок.
– Ты поаккуратнее. Она все-таки твоя будущая родственница, – обеспокоенная здоровьем заложницы с момента потери ею сознания, прошептала я.
– Ну тогда нужно воспользоваться случаем и заранее отомстить за испорченную жизнь брата, – тоже тихо, но весело ответил Наг, слегка потрясая тяжелой ношей. Он углубился внутрь сарая. Заблеяла коза. Очень громко и мерзко. Через секунду она издала звук еще более пронзительный, на этот раз подвывая, как затравленная собака. А потом коза неприлично выругалась.
– Очнулась! – переполошилась Анника, распрягавшая коня. Она помчалась в сарай, где Наг, опустив Соню на соломенный настил, тянул за металлическое кольцо дверцы в полу. До меня доносились разгоряченные причитания подруги, которая, судя по всему, забыла сонное снадобье в кармане ремня, отданном Крэду вместе со снаряжением. Пришедшая в себя Соня, как и положено порядочной заложнице, визжала словно резаная. Я в это время предприняла попытку самостоятельно слезть с повозки и, минуя не угаданные ногами во мраке ступеньки, скатилась по ним на землю.
– Надо ей рот перевязать! Повязка съехала! – спохватилась напарница.
– Так пока мешок развяжешь, она всю округу своими воплями перепугает! – Наг подхватил протестующе брыкающийся мешок на руки и, насколько это было возможно, аккуратно понес его к открытому входу в подвал. Скрепленная кореньями вековых деревьев и прочим природным материалом почва не осыпалась, устойчиво сохраняя форму ступеней, уводящих во мрак. Парень сделал неуверенный шаг, переместивший его на добрые полколена вглубь. Жертва почувствовала, что положение дел ухудшается и начала резко сгибаться и разгибаться, сопровождая призванные порешить врага движения страшными проклятиями. Анника поспешно обхватила руками какую-то часть изворачивающейся пленницы. Еле удерживающий равновесие, Наг сделал второй шаг, а вслед за ним и подруга опустила ногу в подполье. В ту же секунду она целиком скрылась из виду, оступившись, и покатилась вниз, делая подсечку сообщнику, выпустившему из рук переставшую кричать в свободном полете добычу.
Превозмогая боль, я наконец доковыляла до сарая и, опершись одной рукой на тонкую стенку, перевела дух. Внутри кто-то глухо кряхтел и ругался, точнее не кто-то, а все трое. Вероятно, друзьям было не до нашей договоренности – в присутствии Сони общаться шепотом и только в случае крайней необходимости. Разговаривать при ней в полный голос запрещалось, особенно братьям. Хотя мы с Анникой и планировали смыться из города сразу по завершении диверсии, но все-таки нас дочь купца помнила последними в этой мутной истории. Сделав еще несколько шагов, я припала к земле и заглянула в черную дырку в полу.
– Есть кто живой?
Утвердительно мекнула коза, докладывая о своем добром здравии.
В следующие несколько минут из темноты доносились мычания и возня, а потом все стихло. Слегка покачиваясь, по ступенькам поднялась потрепанная Анника, а вслед за ней Наг. Парень опустил дверцу в подвал и закрыл на засов.
– Ну вот и все. Осталось ждать возвращения брата, – объявил он.
– Надеюсь, с ней все в порядке? – меня крайне удручал факт грубой транспортировки заложницы в место заточения.
– Мы вернули кляп на место, если ты об этом. А вообще, лучше бы о себе позаботилась, – слегка раздраженно ответил Наг. – Нет, чтобы подождать в повозке, пока мы разберемся, так приползла, как раненый пес.
Парень поднял меня на руки и направился в избу. Анника, идущая впереди, открывала попадающиеся на пути двери. Друг донес меня до кровати и, аккуратно на нее уложив, отстранился.
– Ребятки, это вы? – голос драконихи молнией резанул слух.
– Ага… – ответила за всех я. Мы затаили дыхание, не ожидая, что старуха еще бодрствует.
– А что за крики со двора доносилися? Аки упыря святой водой пытали.
Наг не растерялся:
– Это Майя, – извиняясь, пожал плечами он на мой выразительный взгляд, и громко продолжил: – Собака за ногу укусила, вот и стонет, бедняжка, от боли.
За стенкой раздались шаги и копошение. Через несколько минут дракониха без стука вошла в комнату и, подойдя к моей кровати, посветила на раненую ногу свечным пламенем.
– Водицы подай, – обратилась она к Аннике. Та принесла со стола кувшин с полотенцем, и старуха принялась обрабатывать мне раны.
– Я и сама могу… – сконфуженно пролепетала я, пребывая одновременно в смущении и тщательно подавляемом страхе перед драконихой.
– Знамо дело… – она сунула канделябр в руки Нага и залезла сухим крючковатым пальцем в колбу с резко пахнущим содержимым. Старуха толстым слоем намазала субстанцию из перетертых кореньев на места прокусов.
– Тебе бы, милочка, помыться не мешало. А заодно и мазь смоешь – ее опасно держать дольше часа. Я согрею водицы, – дала наставления она и, заткнув сосуд пробкой, засеменила к выходу.
– Что делать будем? – прошептала я, когда дракониха закрыла за собой дверь. – Крэд скоро вернется, а она не спит.
– Может, отключить ее сонным зельем? – предложила Анника, которая, судя по всему, стала поклонницей этого способа устранения препятствий. Мы с Нагом осуждающе посмотрели на подругу.
– А что такого? – не поняла нашей реакции девушка. – Приедет Крэд, возьмем у него снадобье и поможем старухе наладить режим сна. В ее случае будет легко списать потерю сознания на возрастной недуг.
В этот момент дракониха, шаркая лаптями в направлении выхода, прокричала:
– Я к соседке! Зовет в честь праздника вина пригубить! Ужин на столе! – послышался хлопок закрываемой двери.
– Интересно, какие еще у драконихи соседи? Тем более под самую ночь! – Анника вскочила с места и побежала к коридорному окошку, чтобы проследить, не заглянет ли бабка в мычащий звуками всех представителей фауны сарай.
К счастью, обошлось.
Поужинали мы втроем в нашей с Анникой комнате, поскольку передвижения мне давались с немыслимой болью. Наг планировал дождаться брата в сарае, чтобы прикрыть нас на случай, если старуха наведается туда на обратном пути. Каким-то чудесным образом дракониха за четверть часа нагрела четыре колодезных ведра воды, стоящие рядком вдоль кухонной стены. Наг принес их в спальню вместе с деревянной лоханью. Мне не терпелось смыть с себя этот день. Когда друг вышел из избы, Анника помогла мне снять грязное мятое платье. Я сидела в широкой бадье и с наслаждением поливала себя из ковша теплой водичкой. По телу разлилась приятная ломота. Напарница прополоскала мою одежду в тазу и, подвесив на настенный крючок сушиться, облокотилась на открытое по случаю теплого вечера окно и слушала доносящиеся с реки песнопения:
– Знаешь, а ведь я не была на праздниках с того года, как моя деревня сгорела… Сегодня всю ночь гулять будут… Балагурить… – подруга облокотилась головой на наличник и грустно вздохнула.
– Ну что ж, ответственно заявляю, что ты можешь идти в город и хорошенько там повеселиться! – торжественно произнесла я, воздымая благословляющий ковш в сторону Анники.
– А ты одна останешься? Ты же передвигаться практически не можешь? Наг в сарае. Если что случиться, и помочь будет некому.
– Да ладно, бывало и хуже! – хуже не бывало, но мне не хотелось лишать удовольствия подругу, у которой в жизни и так было не особо много поводов для радости.
– Ты уверена? – с сомнением в голосе уточнила она.
– Конечно, за меня не волнуйся! Развлекись там за нас обеих! – я подбадривающе похлопала по руке подошедшую к лохани девушку.
– Я принесу тебе яблочный пирог, – подмигнула на прощание Анника, выходя за дверь. После чего она тут же ее приоткрыла и прошептала: – Спасибо.
Лежа в кровати, накрытая легким покрывалом, и ощущая, как все тело расслабляется, я сладко зевнула. Горячее купание сняло напряжение в мышцах, а виноградное вино успокоило мысли. Влажный ночной воздух, проникающий сквозь узкую щель приоткрытого окна, окутывал бархатистой пеленой. То ли растворившаяся в воде мазь обладала не только заживляющим, но и усыпляющим эффектом, то ли совокупность всех факторов, но меня мягко начало переносить в объятия Морфея.
Засыпая, я слышала отдаленный гул-присвист и звук трепещущих на мощном ветру веток. В сарае забилась в угол и истерично блеяла коза. Интересно, как там Наг?.. Наверное, начинался ураган.
***
Проснулась я от неприятного чувства, что на меня смотрят в упор. Лучше бы не просыпалась. Надо мной огромной черной тенью нависла дракониха. Перегнувшись через бортик кровати, она сверлила меня пронзительным взглядом застывших в магическом трансе глаз. Больно кололо между бровями и жгло в мозгу, а макушку словно срезали, вливая туда что-то едкое. Растекаясь по всему телу, оно жарило меня изнутри, словно я проглотила раскаленный стальной прут. Кожа зудела и чесалась, фосфоресцируя, руки и ноги налились свинцом и не поддавались движениям. Суставы хрустели и неестественно выгибались, а ногти будто вытягивали щипцами. В ужасающем отчаянии я чувствовала, как ломаются все кости моего тела, но боли не было. Дракониха, не отводя от меня пустых блекло-желтых глазниц, утробно бубнила, зажав в одной руке рунный камень, а во второй драконий глаз. Ее голос становился все громче, произношение слов заклятия ускорялось. Между нами сгустилось, как кисель, пространство и стало практически осязаемым. Я ощутила металлический привкус крови во рту. Меня трясло от тысяч прикосновений маленьких молний, которые пульсирующими цепочками шли от старухи, потерявшей очертания фигуры, ко мне. Кажется, я повисла в воздухе. Внизу живота загорелся огонь и, поднявшись к груди, пробился через кожу наружу, озарив всю комнату яркой вспышкой. Я начала задыхаться и кашлять, по инерции прижимая руки, ставшие огромными, к горлу. Застрявший в нем ком давил и разрастался. В испуге, потеряв равновесие, я упала обратно на кровать… Слепящая белизна вокруг, исходящая из моего солнечного сплетения, резко сменилась ночной тьмой. Старуха рухнула на меня мертвым грузом. Ее нечеловечески чудовищный вес продавливал мою грудную клетку. Я беспомощно хватала ртом воздух, но, кажется, он совсем не доходил до легких. Ведьма впечатывалась в меня все сильнее, пока мои органы не расплющились, а дракониха, став подобной призраку, начала впитываться в мое тело. Я потеряла сознание.
***
Был полдень, когда меня разбудили мужские разговоры на опушке. Удивившись одному факту, что жива, я подскочила с кровати. Нога не болела. Ничего больше не болело. Драконихи в комнате не было. Анника тоже отсутствовала. Неужто приснилось?.. Я сорвала с крючка платье, быстро натянула его на себя и подошла к открытому окну, прислушиваясь.
– А я говорю, крышу снимать нада, шоб дух ведьминский по лесу не шастал!
– А кровельщику кто работу оплачивать будет? Я, штоле? В казне городской каждый медяк на счету! Пущай сама и хоронится, ведьма проклятая! Тьфу-тьфу-тьфу, храни Господи!
Невидимые моему взору собеседники явно не сходились во мнениях.
– Тогда за бутылку самогона мужиков местных подрядить, шоб до заката доски поснимали и дух ейный поганый выпустили! А тож повысосет нас, окаянная! – причитал голос, показавшийся мне знакомым.
Второй, который по смыслу разговора принадлежал городскому старосте, продолжил:
– Бутылку поставлю. Собирай мужиков.
– Дак пять бутылок надыть! Каждому – шоб не возмущалися! Избу ведьминскую оно, знаешь, как страшно трогать! Того гляди упырь из-под пола выскочит и поминай как звали! Не всякий на дело эдакое поганое согласится! – давил второй, внушая старосте, что без пяти бутылок самогона угроза быть съеденным нечестью многократно возрастает.
– Будет тебе пять бутылок. Но больше не проси! – договорившись с местным любителем выпивки, староста удалился. Мужик прошел под окном, причитая на ходу:
– А шо я? Я для себя, штоле? Я ж мужикам! Для отваги пущей. Хату ведьминскую разбирать – это не корову доить… – я быстро присела. С обратной стороны окна бодро трусил Вражок. Старостиным собеседником оказался Яшка.
***
Дождавшись, когда Яшка скроется из виду, я вышла из избы. Гнетущий страх перед встречей с драконихой заставлял притаиваться. Я на носочках прокралась во двор и обнаружила там Нага, который чистил коня.
– Доброе утро, – шепотом поздоровалась я. – А где старуха? – на текущий момент это был самый интересующий меня вопрос, хотя разговор старосты с Яшкой наталкивал на определенные мысли.
– Померла… Ночью, пока ты спала. Я к тому часу уже спровадил Крэда с Соней в город и тоже улегся. Анника вернулась с праздника ближе к утру и услышала хрип в хозяйской комнате. Она приоткрыла дверь и увидела, что дракониху хватил припадок! Лежа в кровати, та вся тряслась и драла матрас руками – только пух летел! Анника ворвалась ко мне, чтобы послать за лекарем. Когда мы вбежали к старухе, та уже не шевелилась… И не дышала… А потом она как-то усохла и посерела, будто сгорела изнутри. Кожа провалилась, того и гляди осыплется, словно зола… Иди посмотри.
– Н-нет, спасибо, – отказалась я, разрываемая смешанными чувствами.
– Как и положено, я поехал с докладом к старосте: сообщить, что численность населения в Княжеске уменьшилась. Ну а что делать с почившей ведьмой – теперь на его совести.
– Подожди… Откуда вы узнали, что бабка ведьма?
– Так у нее под кроватью пентаграмма углем начертана. А в руках после смерти два камня нашли чародейских – рунный и драконий глаз… Видать, во время колдовства своего и отправилась в мир иной. Демоны вернуться не дали! – заключил Наг.
Новая волна тревоги захлестнула меня. Это был не сон. Дракониха действительно колдовала надо мной ночью. Леденящий мороз пробежал по коже, внутри все сжалось. Я села прямо на землю, чтобы не упасть от головокружения.
– Ого! – вдруг заметил мои спиносгибательные и ногоходительные способности друг. – Когда это ты выздороветь успела?
– Мазь помогла… – я сама не понимала, в мази ли дело, но мысли о варианте со старухиным колдовством внушали смертельный ужас. Сомневаюсь, что это был целенаправленный акт исцеления, скорее побочный эффект от ее заклятия. Оставалось выяснить, что ведьма сделала со мной.
– Ты чего приуныла? Я ж еще самое интересное не рассказал, – списав мое резко переменившееся настроение на скорбь по почившей, вопросил Наг. – Как раз, когда мы поняли, что дракониха мертва, вернулся Крэд. Он весь сиял. Оказалось, что отец Сони уже давно пытается выдать взрослую строптивую дочь замуж. Но барышня крайне придирчиво относится к претендентам на ее руку и сердце. А меж тем время идет, моложе и краше она не становится, а состояние батюшкино регулярно страдает от дорогостоящих запросов барышни. Получив вчера записку от похитителей, здравомыслящий купец решил, что проще заплатить вознаграждение одному освободителю, чем выкуп целой бандитской шайке. К счастью, по «случайному совпадению» рыцарь Крэд, который только что отправил на тот свет целое стадо оборотней, праздновал свою победу в Княжеске и прослышал о случившейся беде. Вызвавшись спасти пленницу, он отправился по следам разбойников… – Наг выдержал небольшую паузу, чтобы новости улеглись в моей голове. – Когда брат вернулся на опушку, мы погромыхали для убедительности огородным инвентарем над дверцей подвала, имитируя смертный бой. После чего Крэд вынес заветный мешок на поверхность и, взвалив на твоего Колокольчика, повез к отцу. Тот, несмотря на большую радость, попытался поскорее сплавить дочь обратно в руки храброго освободителя. Купец вознаградил его обещанным золотом и тайком, пока Соня находилась в объятиях разрыдавшейся маменьки, предложил взять дочь в жены, пообещав богатое приданное и всяческую материальную поддержку. Крэд изобразил глубокое раздумье, в течение которого купец щедро наливал вино и потчевал брата, а поскольку выяснилось, что рыцарь был настолько странствующим, что дома собственного не имел, будущий тесть пообещал до осени выстроить зятю достойные хоромы. Чтобы любимая дочь не потеряла в бою с упырями своего благоверного и, не дай бог, не вернулась к родителям, жениху было предложено заняться семейным торговым делом. Он для приличия немного посокрушался о внезапном отходе от своих благородных дел, но дарованный в качестве компенсации рубин величиной с грецкий орех уговорил рыцаря оставить привычное занятие и зажить простой купеческой жизнью.
– Невероятно! – искренне порадовалась я за нас всех. – А где он сейчас?
– Обсудив с купцом обстоятельства свадьбы, брат вернулся сюда рассказать, как все прошло, и оставить твоего коня, а заодно привез гонорар. Кстати, от своей доли Крэд отказался – говорит, богатство теперь к нему рекой льется, – Наг подошел ближе и сунул мне в руки увесистый мешочек с монетами: – Это твоя доля.
Я, к собственному удивлению, тут же позабыла о всех бедах и, зажмурившись от удовольствия, запустила руку внутрь. Перебирая золото пальцами, я была не просто рада, а буквально почувствовала возбуждение, упоение и прилив жизненных сил.
– Крэд оставил мешок,– продолжил Наг.– да к свежеиспеченным родственничкам пошел. Купцу так не терпится выдать дочь замуж, что свадьбу на сегодня назначили. Весь Княжеск спозаранку на ушах ходит. Наняты лучшие повара, музыканты и прислуга. На площади ничего не разбирали, оставив праздничную обстановку для свадьбы купеческой дочери. Давно такого в городе не было. Кстати, мы желанные гости.
– Спасибо, конечно, Крэду за приглашение, но, думаю, всем понятно, что нам с Анникой лучше туда не соваться… Где она, кстати?
– Пошла к озеру, окунуться после тяжелых последних суток. У нее в планах домой вернуться, братьев в рыцарскую школу отдать. Ну а я погуляю на свадьбе брата да в Полесье поеду. Заждалось меня дело плотничье. С новым размахом его разверну, рабочих найму – благо, денежный запас теперь позволяет.
Я задумалась. Дело окончено, друзья начинают новую жизнь, а чем бы заняться мне? При одной мысли о «Лисьей норе» меня пробирала безнадежная печаль. Задерживаться в Княжеске тоже было нежелательно. Душа звала двигаться дальше, но куда?
В этот момент из леса появилась Анника. С мокрыми распущенными волосами и совсем без оружия, она выглядела не как привычная взору воительница, а как лесная дриада. На веревке, намотанной на руку, девушка вела выгулянную черную козу драконихи.
– Ого! Ты уже ходишь? – вместо приветствия удивленно спросила она и, не дождавшись ответа, продолжила: – Я тут подумала… А что мне в Ручейках делать? Тем более когда братья уйдут на службу, одной там станет совсем тоскливо. А я ведь всегда мечтала побывать в столице. Если поспешить, можно к поединку трех кубков успеть. Вы как? – она вопросительно дернула головой в нашу с Нагом сторону.
– Я за! – мучивший меня вопрос разрешился сам собой. Я тоже никогда не была в Арбине и обрадовалась соблазнительному предложению.
– А я пас, не серчайте, – отказался Наг. – Теперь, когда Крэд останется в Княжеске, все хозяйство взвалится на мои плечи. Да и руки чешутся взять стамеску или резцы по дереву и сотворить что-нибудь красивое. Не всю жизнь же баб чужих воровать – пора и самому семью завести, – заключил парень.
– Тогда решено! Куплю коня и отправлюсь в Ручейки, а обратно разовый телепорт у мага закажу. Благо купец свою дочь оценил высоко, золота и на братьев, и на скакуна с волшбой хватит. Ну а там еще заработаем! – подмигнула мне подруга. – Подождешь меня в Княжеске несколько дней?
– Конечно! – воодушевленно ответила я. – Главное – местным на глаза не попадаться. Кстати, о местных – мне надо смыться на денек: нельзя, чтобы меня один тип увидел, пока здешние мужики будут крышу избы разбирать.
Друзья согласно закивали, припоминая мой пересказ о приключениях в городе накануне. Хорошенько припрятав свой золотой запас в месте, где его точно не найдут, и попрощавшись с Крэдом, я условилась с Анникой, что буду ждать ее возвращения в избе драконихи, и устранилась. Со слов Яшки, времени у меня было до заката. По завершении посмертного обряда соваться в пристанище покойной ведьмы боязливые местные жители вряд ли станут, а потому в моем распоряжении оставались изба драконихи, коза и грядка у сарая… Кстати, надо будет проверить ее содержимое.
***
Раз уж мне предстояло провести в одиночестве какое-то время, решено было посвятить его неспешному отдыху и изучению загородной местности. Выйдя с опушки без определенной цели, я направилась просто по прямой в неизвестном направлении. Неподалеку от избы лежала ранее незамеченная тропка, убегающая вглубь густеющей чащи. Задавшись вопросом, куда она ведет, я свернула на дорожку, надеясь не встретить в незнакомой глуши клыкастых обитателей. Между елями и соснами периодически вклинивались могучие клены и тонкие рябины, затесавшиеся в колючую компанию. Влажная почва, покрытая салатовым мхом, была усыпана прошлогодними шишками. Вокруг царила нетипичная для леса тишина. Со дня поселения в доме драконихи я ни разу не встречала в округе животных, кроме старухиной козы, которых и далеко за опушкой не наблюдалось.
