Юлия Бабчинская
Инкарнация
– С туфельками? – переспросила Адель.
– Марси велела девушкам спрятать от тебя все пары, – неодобрительно сказала Джудит и ушла вперед.
Адель отыскала эту самовлюбленную нахалку Марси взглядом – та, конечно же, стояла впереди всех. Ну ничего, она обязательно отомстит. К тому же Адель достались самые лучшие туфельки! Да и кавалер оказался ничего… Во время «репетиции» Адель порывалась пару раз спросить Анри про Николетт, но решила, что сейчас не самый лучший момент. Сначала нужно устроить свою судьбу, а потом интересоваться чужими. Печальная правда жизни. Кто заботился обо всех подряд – всегда сам оставался с носом.
Музыка все лилась и лилась по залу, но танцующие пары понемногу уходили вглубь, оставались лишь некоторые мужчины, которые приглашали на танец одну за другой девушек с гвоздикой в руке. Адель осмотрелась в поиске Анри – наверняка он составит ей компанию, – но вдруг увидела, как он подхватил в танце Марси, которая прильнула к нему чересчур сильно, запуская ладонь в его волосы. Насколько это благопристойно? Адель невольно поморщилась.
Принцесса Элейна сидела на троне, сменив наряд с золотого на алый, и хлопала в ладоши, а ее сестры молчаливо взирали на все происходящее, как каменные горгульи.
В какой‑то момент Адель поняла, что и Джудит пригласил на танец кавалер – правда, он годился ей в отцы, – и другие девушки уже кружились по залу, только она осталась стоять, будто бы в нерешительности. Почему же ее никто не приглашал?
Кровь застучала в висках, сердце заколотилось чаще, когда в голове Адель вспыхнула безумная мысль. Она не может просто так стоять здесь и ничего не делать. Ее жизнь не будет зависеть от выбора каких‑то мужчин. Если она будет королевой – нет, когда она будет королевой, – она будет выбирать сама.
Заиграла музыка «Мистерии» – мрачная, напряженная и вместе с тем волшебная. Решительным шагом Адель пошла вперед, туда, где стоял среди толпы других мужчин, возможно министров или политиков, Канцлер Фрост.
Его высокая фигура манила ее, совсем как Грааль.
Адель протянула вперед руку, не веря самой себе и в то же время веря в себя, и коснулась локтя Канцлера. Совсем легко, но он заметил.
Он повернулся и посмотрел на нее с каплей удивления на безмятежном лице. Их взгляды встретились, и тело Адель пронзила ледяная молния.
– Я бы хотела пригласить вас на танец, милорд, – проговорила она и, улыбнувшись, протянула ему руку.
Глава 4
Мистерия
Реакция Канцлера была мгновенной. Он коротко кивнул собеседникам, затем полностью повернулся к Адель, скользнув по ней взглядом, и шагнул вперед, принимая «вызов». Ни секунды промедления – Канцлер подхватил ее повисшую в воздухе ладонь, которая казалась такой маленькой в его собственной, вторую руку уверенно положил ей на спину, чуть касаясь холодными пальцами обнаженной кожи, и сократил расстояние между ними, потянув Адель на себя. Она улыбнулась и положила руку, в которой все еще держала гвоздику, ему на плечо. Он знал каждое движение, каждый шаг, Адель в этом не сомневалась. Все его действия – выверенные, точные, и это вызывало в ней искреннее восхищение. Он вел ее в танце, и Адель поддавалась.
Музыка «Мистерии» очаровывала вместе со сверканием люстр, бокалов, сиянием свечей и драгоценностей, блеском глаз других девушек. Адель поймала их с Канцлером отражение в зеркальной стене, которую они проплывали, внимая будоражащему и пронзительному, но в то же время гипнотизирующему ритму. Она увидела до безумия красивую пару и еле узнала в этой девушке со стеклянными зелеными глазами себя. Где бы ни был Грааль, кажется, он уже проявлял свою силу: в эту минуту творилась магия.
– Ты смелая. – Адель услышала голос Канцлера будто из-за завесы. – Или же глупая.
Адель встрепенулась и отвлеклась от созерцания танцующей пары в зеркале.
– Можешь не отвечать, лучше молчи, я и так скоро пойму, – резко проговорил Канцлер, совершенно выводя Адель из транса. – Чтобы ты знала, я не танцую, – сказал он и опустил голову, устремляя взгляд на ее декольте, где виднелась поддельная метка.
Адель вдруг стало очень жарко. Горячая волна добралась до плеч, шеи, щек. О Королева! Неужто она краснеет? Не бывать такому. Это на нее так не похоже…
– Вы танцуете сейчас, – заметила она, проигнорировав, как быстро он перешел на «ты».
– Мне приходится. Я не собираюсь унижать претендентку своим отказом. Но тебе стоило бы знать, что не надо приглашать меня на танец.
Она хотела спросить «почему», но решила не развивать тему. В их разговоре сквозило нечто опасное, и Адель не была уверена, что готова шагнуть в неизвестность.
– Вы что, пялитесь сейчас на мою грудь? – выдохнула Адель с притворным возмущением.
Канцлер медленно поднял голову, встретившись с ней взглядом. Синие глаза обожгли ее равнодушием.
– Не нашел там ничего интересного.
Что он имел в виду? Ее фигуру? Или же метку? О чем он?
Адель сладко улыбнулась ему.
– Вот и не пяльтесь тогда. Чтобы не унижать претендентку.
– Этот рот слишком много болтает, – сказал Канцлер и разомкнул их взгляды. – Прости, а на губы смотреть можно?
Она хотела было ответить, но в этот момент талию будто сдавило, хотя рука Канцлера все еще неподвижно лежала на ее спине. Губы Адель распахнулись, но раздался лишь удивленный вздох. Что это сейчас было?
– Значит, не смелая, – сделал вывод Канцлер, а спустя небольшую паузу добавил: – Должно быть, в семье тебя учили не тому, чему надо. Ты уже два раза наступила мне на ногу. Придется брать уроки танцев. А это, знаешь ли, недешево.
Не сам ли он желает стать ее учителем танцев, хотела спросить Адель. Правда, с чего бы у него возникло такое желание – ведь это она пригласила его.
Вновь ей стало слишком тесно в корсете. Пришлось сделать глоток воздуха и промолчать. От скованности сердце забилось чаще, а взгляд заметался по сторонам. Возможно, эти девушки действительно привыкли к подобным нарядам, а она немного переоценила свои возможности?
Адель убрала руку с плеча Канцлера и коснулась лба, отгоняя прядь волос. Похоже, ее лихорадило, кожа была горячей и влажной. Корсет будто обхватил талию еще сильнее – на мгновение ей показалось, что это Канцлер так крепко стискивает ее в объятиях. Он и впрямь чуть сдавил ладонь Адель, возвращая к себе внимание своей партнерши.
– Теперь ты так просто не сбежишь, – произнес он тихо, угрожающе. – Придется дотанцевать до конца.
Адель и впрямь хотелось сделать передышку, ей было сложно дышать, не говоря уж о том, чтобы танцевать. В какой‑то момент зал поплыл перед глазами, возможно, Канцлер говорил ей что‑то, но она не слышала ничего, кроме своего судорожного дыхания и пульсирующего стука в висках.
Но что она будет делать, если все‑таки сбежит сейчас от Канцлера? Ей так дурно… Вдруг он сможет помочь?
Адель отчаянно шагнула вперед, когда спазм судорогой сотряс ее тело, и, прижавшись к Канцлеру, из последних сил выдохнула:
– Снимите… с меня это…
– На меня не действуют твои чары, дорогая, – хладнокровно ответил Канцлер Фрост.
Сейчас она видела лишь линию его губ, которые, похоже, всегда были такими суровыми.
– Избавьте меня от чертова платья… Оно… убивает…
Адель глотнула воздуха, буквально вцепившись в Канцлера, и к своей радости поняла, что он увлекает ее в танце все дальше и дальше от толпы. Когда перед носом распахнулись двери в другую комнату, в душе затеплилась надежда: она спасена! Корсет вдруг сжался до невозможности, заставив Адель вскрикнуть.
В следующий миг спины коснулись холодные пальцы, которые двигались ловко и уверенно, развязывая ленты платья, как будто делали это ежедневно. Разделавшись с половиной шнуровки, Канцлер распахнул верхнее платье. Послышался треск ткани, когда он рванул за края, добираясь до корсета. Ни единого слова не сорвалось с его губ. Канцлер провел ладонями по ее талии, поднимаясь выше, будто искал лазейку, но Адель могла лишь думать о том, что вот-вот лишится чувств.
– Я… – выдохнула она.
– Молчи.
Шнуровка корсета натужно лопнула, Адель уловила блеск металла и увидела в руке Канцлера нож. Сияние ледяных синих глаз, которые пристально следили за ней, прожигало насквозь. А может, в помещении просто было холодно. Воздух наконец проник в ее легкие, Адель судорожно вздохнула, еще и еще. Она поняла, что падает. Перед глазами замелькали звезды, и она провалилась в ночную глубину.
Очнулась Адель от легкой дымки аромата можжевеловых ягод и прохладного прикосновения чьих‑то губ, не сразу осознав, что ее целует Канцлер Фрост. Ведь эти губы были мягкими и живыми, а не высеченными изо льда.
Адель зашевелилась, вплетая пальцы в его непослушные смоляные волосы и отвечая на поцелуй. Такого красивого мужчину она еще не целовала. Краем глаза она заметила над ними огромную прекрасную люстру, с которой свисали йольские украшения вроде тех, что делали они с мамой, с веточками омелы…
Канцлер быстро разорвал поцелуй и поднялся, а Адель поняла, что лежит на золоченом диванчике в небольшой комнате, окна которой были завешаны тяжелыми шторами. Корсет валялся на полу, а сама она осталась в одном нижнем, почти невесомом, платье.
Но ведь поцелуй под омелой… это могло значить, что…
– Спящая красавица ожила, – проговорил Канцлер.
– Что?
– Ты и этого не знаешь? – спросил он, скрестив руки на груди и о чем‑то задумавшись. – Просто искусственное дыхание. Отвечать на него необязательно.
Сколько еще запретов у этого мужчины?
Адель приподнялась на локтях и посмотрела на хищный корсет. От самой мысли о нем сдавливало грудь и останавливалось дыхание. Но если бы кто‑то зашел сейчас в комнату, то воспринял бы все совершенно иначе.
– Эта штуковина настоящее зло, – проговорила Адель.
– Обычно женщины выживают. Но в этом корсете пластины из хранилища Грааля. В них магия, которая тебя чуть не убила.
– Магия? Как такое возможно? И кому это нужно?
– Всего лишь забавы принцессы Элейны, – сощурившись, сказал Канцлер Фрост. – Расточительные забавы.
А что же тогда с другими претендентками? Почему‑то Канцлер не выглядел обеспокоенным, а может, ему был неведом страх. Он снова посмотрел на метку, заставив Адель поежиться.
– Разве о таком не надо сообщить? Это покушение… – тихим голосом сказала она, желая выглядеть более возмущенной.
– Покушение на кого?
– На королеву.
– А ты королева? – Канцлер склонил голову набок, изучая ее.
– Пока нет, но…
Неожиданно Канцлер громко рассмеялся.
– Признаюсь, такой глупости я не ожидал.
Но вдруг на его лицо легла тень.
– Или дерзости?
Он быстро подошел, схватив Адель за горло, стал вдруг невероятно серьезным, а потом опустил ладонь ниже и резким движением смазал метку на ее груди пальцами.
– Ты кого думала одурачить? Кто тебя прислал? Кому ты служишь? Может, дельфинам Данаи?
Адель отпрянула, обхватывая себя руками. Канцлер Фрост поднял со столика гвоздику и смял цветок в кулаке, который тут же будто бы угас, потеряв свой дивный синий цвет.
– Ты самозванка, и поэтому Грааль до сих пор не проявил себя. Все девушки с магическими отметинами должны были явиться сюда, но кто‑то не дошел. Только так мы бы запустили Инкарнацию.
– И что теперь? – с легкой дрожью в голосе спросила Адель.
Магические отметины… значило ли это, что она никак не могла стать королевой? Что‑то внутри Адель отчаянно сопротивлялось неизбежности. Все говорило о том, что здесь ей не место, и хуже того – она нарушила установленный порядок. Найти бы сейчас леди Санию и обо всем расспросить.
– Отойдите от меня, или я закричу, – сказала Адель, внешне сохраняя спокойствие. Она выставила перед собой руку.
– Снова приглашаешь меня на танец, таинственная самозванка? Хорошо подумала? – угрожающе произнес Канцлер, сделав шаг вперед.
Сейчас он уже не казался ей таким привлекательным. И о какой магии он говорил, если она уснула после смерти королевы Агнии?
По крайней мере, так все говорили: когда умирает королева, угасает и магия, ожидая, что Грааль откроет новая избранница.
Канцлер Фрост подошел совсем близко, отводя в сторону руку Адель и нависая над ней.
– А может тебя прислала сама Элейна? – шепнул он ей на ухо. – Решила спровоцировать меня? А потом избавиться и от тебя. Очень в ее духе. Тогда передай ей – нет, нет и нет, на все три ее вопроса. Уходи, маленькая шпионка, пока я еще отпускаю.
Он и впрямь выпустил ее и вежливо указал на дверь. Адель понеслась к выходу, позабыв о своем ненадежном наряде. У нее дрожали колени. Выйдя за дверь, она замерла на месте: на мраморном полу лежала девушка в синем платье, в которой она узнала дочь леди Маргарет. Значит, цветок принесли вовсе не горничной Лили, а ее госпоже.
Девушка не дышала, а из уголка ее рта стекала струйка крови.
Сначала и сама Адель позабыла, как дышать, столь неожиданным было увиденное. Могло бы показаться, что девушка просто спит, если бы не эта предательская кровавая лужица, которая все увеличивалась, растекаясь по белому мрамору пунцовым цветком, заполняя мелкие трещинки. Ядом распускались его лепестки. Смертью.
Адель и раньше видела мертвых людей – когда в Монсальваж приходили холода, улетали чьи‑то жизни. В тесных переулках рабочих районов засыпали и никогда больше не просыпались бродяги, встречались и совсем молоденькие юноши или девушки, которым не повезло найти тепло и приют. Адель не желала закончить свою жизнь, как они. Конечно, ее семья находилась не в столь бедственном положении, но никто не знал, что ждало их в будущем. И об этом будущем стоило позаботиться.
Множество мыслей вихрем пронеслось в голове Адель, пока она оставалась неподвижной. Но девушке уже не помочь, и нельзя медлить: вдруг Канцлер передумает? Вспомнив его пронзительный, предельно хладнокровный взгляд, она наконец встрепенулась, подхватила гвоздику, что лежала рядом с девушкой, и на цыпочках посеменила вперед. К чему гвоздика мертвой претендентке? А вот живой она еще могла пригодиться.
Что‑то будто точило Адель изнутри. Но что это было, она понять не могла.
Пройдя пару пустынных коридоров и обдумывая, в какую западню она угодила, Адель услышала чье‑то тяжелое дыхание, а завернув за угол, увидела возле широкого окна еще одну девушку, которая держалась за горло. Точнее, двух. Вторая уже безжизненно лежала на холодном полу, не менее бледная, чем мрамор. Но девушка у окна еще отчаянно боролась за жизнь.
Что за игры велись во Дворце Грааля? Инстинкт самосохранения подталкивал Адель бежать отсюда со всех ног, вернуться к семье – хотя, возможно, это уже не выход. Она слишком многое видела тут, и вряд ли ее жизнь что‑либо значит для принцессы, которая уже убила двух девушек своими чудовищными корсетами, а сама Адель спаслась по велению случая – высокого и синеглазого господина Случая…
И все‑таки во всем происходящем чувствовалась дикая несправедливость, возмутившая Адель. Девушки пришли сюда с надеждами стать королевой, блистать на балах, нести свет в свое королевство, а что получили? Теплый же прием устроила им принцесса Элейна!
Адель, подбежав к претендентке, наспех расшнуровывала ее платье, пытаясь помочь ей освободиться, но корсет буквально впился в тело, не желая отпускать. Она вспомнила про нож в руке Канцлера и осмотрелась в поисках чего‑нибудь острого, и, о Королева, возле камина в углублении стояла изящная и острая, как пика, кочерга.
Адель схватилась за золоченую ручку, оценивая инструмент, и только она поднесла острие к шнуровке корсета, как раздались шаги: в коридоре появилась парочка – мужчина в белой рубашке, рыжеватые волосы которого теперь прикрывала, словно шапочка, маска малиновки, и претендентка в бледно-голубом платье с незабудками, с наброшенным на плечи сюртуком, Джудит.
Глаза девушки расширились от страха или удивления, а может, негодования, когда она увидела Адель, зависшую над почти бездыханной претенденткой с кочергой.
– Отпусти ее, немедленно! – приказала Джудит, и Адель восприняла это именно так: приказала.
Но, не теряя больше ни секунды, Адель поддела шнурок и рассекла его, освобождая девушку. Та задышала, как выброшенная на берег рыбина, в своем переливающемся серебристо-голубом платье, похожем на чешую.
– Спасибо… – еле слышно выговорила она, и Адель поразилась тому, насколько сильной все‑таки была девушка перед ней, ведь сама она даже лишилась сознания (в этом, конечно, были и свои плюсы, на миг задумалась Адель, вспомнив «сонный поцелуй», но быстро одернула себя).
Она поднялась, все еще держа перед собой кочергу, словно Джудит могла накинуться на нее. Или Анри, если уж на то пошло. В конце концов, она ничего о нем не знала, разве что он увивался за каждой юбкой.
Адель мельком посмотрела на бездыханную девушку, кровь которой уже растеклась по мрамору, заполняя трещины на камне – словно царапины, оставленные лапой некоего чудовищного зверя.
– Кому ты служишь? – с предельной серьезностью спросила ее Джудит.
«Исключительно себе», – хотела ответить Адель.
– Королеве, конечно же, – проговорила она. – И Святому Граалю, – добавила Адель. Какая же королева без легендарной чаши, в которой плещется магия? – А что насчет тебя, Джудит? Не ты ли причастна к этому беззаконию? – спросила Адель, глядя на девушку и избегая смотреть на Анри. – Может, ты заодно с… дельфинами Данаи? – проговорила она, вспоминая слова Канцлера. Ей показалось или что‑то все же промелькнуло в безмятежно-голубых глазах Джудит?
– Вижу, ты осведомлена. А ведь поначалу показалась мне более простой и искренней девушкой, – сказала Джудит, склонив голову набок. – Жаль. Кругом столько зла и предательства.
Ее слова казались слишком тяжелыми, будто бы преисполненными вековой мудрости. Адель всмотрелась в правильное лицо Джудит – такое же, как и она сама, – пытаясь найти ответы на свои вопросы.
– Ты заодно с Канцлером? – спросил вдруг Анри, переводя внимание на себя. Он поднял на руки девушку, которую высвободила из корсета Адель.
– С чего бы? – Адель улыбнулась, опуская кочергу.
– Вы так мило танцевали.
– Вы в принципе танцевали, – перебила парня Джудит. – Всем известно, что Канцлер не стал бы… даже принцесса Элейна…
– Перед моим очарованием, похоже, не устоять. – Адель пожала плечами, радуясь, что хоть в чем‑то она преуспела.
Держа девушку, Анри пошел по коридору.
– Нужно посмотреть, кому‑то еще может понадобиться наша помощь.
– Согласна. – Джудит кивнула, приподняв юбку платья так грациозно, будто была в центре бальной залы. Девушка внимательно посмотрела на Адель. – Так что, идешь с нами?
Взмахнув острой кочергой, Адель положила ее себе на плечо.
– Почему бы и нет. Ради правого дела – всегда за!
Анри неплохо ориентировался во дворце, и Адель старалась от него не отставать. Когда они вернулись к гардеробным комнатам, по пути освободив еще несколько задыхающихся девушек из плена заколдованных корсетов, их встретила леди Сания. На полу гардеробной, накрытые белой тканью, лежали еще три девушки.
– Сколько потерь? – спросила леди Сания, будто они вернулись с поля боя.
А может, так оно и было.
Хозяйка Гардероба мельком глянула на Адель и, кажется, даже чуточку удивилась. Но обращалась она в основном к Джудит и «племяннику».
Анри уложил на кушетку задремавшую на его руках девушку и, буркнув, что пошел за остальными, скрылся за дверями гардероба. Джудит не сводила взгляда с белоснежных простыней, из-под которых виднелись лишь красивенькие туфли.
– Я видела трех, и еще эти трое – шестеро.
– Семеро, – добавила Адель, вспомнив дочь леди Маргарет.
– Я позабочусь о Мередит, – сказала Джудит и, достав из складок платья небольшой мешочек, отошла к задремавшей девушке. – Ее нужно привести в чувство. Леди Сания, подготовьте тела должным образом.
Джудит говорила так… уверенно. Адель с подозрением глянула на претендентку, пытаясь разгадать ее тайну. Очевидно, что она принадлежала к некой аристократической семье и великолепно знала придворный этикет, но она сильно отличалась от других девушек. От той же Марси, своей родственницы.
И кстати, что же стало с Марси, подумала Адель с неким злорадством, смогла ли та выпутаться из чар?
– Ты до сих пор здесь, – скорее констатировала, чем спросила, леди Сания, взяв в руки тряпицу, смоченную в ароматных травах. – Беги отсюда, пока есть такая возможность. Я покажу тайный ход, но…
Адель лишь хмыкнула.
– Но я не смогу вернуться к семье, так?
– Ты смышленая девочка, – проговорила леди Сания. – Будет очень жаль, если с тобой что‑то случится.
Она подошла к лежавшим на полу девушкам, откинула с одной простыню и положила тряпицу поверх бескровного перекошенного лица.
– Зачем это? – спросила Адель.
– Магия может изменить лицо до неузнаваемости, но семьи этих претенденток хотели бы видеть их вечно прекрасными.
Адель поморщилась.
– Вы говорите это с таким спокойствием.
– Я слишком многое видела, дорогуша, чтобы волноваться сверх меры. Они знали, что их ждет. Но не ты. Я не понимаю, как ты попала сюда, но с Граалем не бывает случайностей.
– Я не уйду, – тихо, но отчетливо произнесла Адель, вновь закрыв девушку простыней.
– Мне нравится твое упорство, и это в самом деле может пригодиться. У тебя только один путь.
В этот момент раздался возглас – это очнулась Мередит, над которой суетилась Джудит.
– И что это за путь? – спросила Адель, придвигаясь к леди Сании. Если была хоть малейшая зацепка добиться Чаши и трона, то она пойдет на все!
– Стать кем‑то вроде меня, – ответила леди Сания, взяв ее за руку. – Ты ведь уже поняла, кто она, Истинная Королева?
Их взгляды на мгновение встретились, но в следующий миг Хозяйка Гардероба повернула голову и с благоговением посмотрела на Джудит. На лице той застыла блаженная улыбка при виде очнувшейся Мередит, а вот Адель, напротив, стало тошно. Стать прислугой королевы? Вот что ей предлагали?
Но она не выказала своих сомнений. Чуть пожав руку леди Сании и улыбнувшись, Адель сказала:
– Расскажите мне больше.
– Возможно, я и впрямь расскажу. Принцесса нарушила клятвы, она причинила вред девушкам, а если она играет не по правилам, то к чему мне их соблюдать? Да, милая?
На несколько мгновений их прервали – вернулся Анри, ведя под руки еще пару девушек, и передал претенденток Джудит. Эти двое работали так слаженно! Улучив минуту, леди Сания снова заговорила с Адель шепотом:
– Восемнадцать лет назад умерла королева Агния, а ее душа еще сорок дней витала над королевством в поиске пристанища. За те сорок дней родились всего сорок девочек, каждую из которых нашли и особым образом клеймили магической печатью. В одной из них возродилась Королева. Этот знак на груди…
Адель прижала ладонь к своей поддельной смазанной гвоздике.
– Этот знак отзывается на их кровь. Все эти девушки так или иначе связаны с Граалем.
– Но одна из девушек не пришла из-за меня, а значит…
– Значит, Грааль не откроется.
– О… Но зачем убивать девушек? – недоуменно спросила Адель. – Если королева умрет, Грааль не откроется, тогда магии и вовсе не будет. Никогда. Этого они добиваются?
– Вряд ли, – сказала леди Сания. – Магия – слишком лакомый кусок, от которого никто, испытавший ее на себе, никогда не откажется. – В ее глазах зажегся огонь, и Адель стало любопытно, какие еще тайны хранила Хозяйка Гардероба. – Но Грааль всегда защитит свою королеву. И тогда корсет навредил бы всем, кроме…
– Кроме королевы! – ахнула Адель. Только сейчас она поняла, что Джудит все еще в своем платье.
– Если ты станешь тенью королевы, то будешь жить ничуть не хуже, а в чем‑то даже лучше, – сказала леди Сания. – Я научу тебя, есть в тебе некая искра.
Вдруг раздался громкий звук колокола, от которого зазвенели люстры.
– Поговорим об этом позже, – торопливо проговорила Хозяйка Гардероба. – Принцесса призывает вас.
– Что? Мы пойдем сейчас к принцессе? Которая нас просто всех убьет!
– Если переживешь эту встречу, я помогу, – пообещала леди Сания.
Джудит обошла каждую из девушек, которых привел Анри, и, убедившись, что с ними все в порядке, повела за собой, но на пороге обернулась:
– Ты идешь, Адель?
– Э… – Адель замешкалась, зная, что нужно решать быстро. Ходить хвостом за Джудит или найти свою дорогу? – Идите, я догоню!
Девушки уже удалились, когда она сама вышла в коридор и увидела Анри.
– Вижу, вы очень благородны, сударь, – сказала она, разглядывая усталое, но все еще слегка озорное лицо. – Не могли бы вы оказать мне услугу?
– Если мадемуазель желает новый наряд, то лучше обратиться к тетушке, – ответил он и поклонился Адель, желая уйти, но она вовремя остановила его.
– Мадемуазель желает другого, сударь, – лукаво улыбнулась Адель. – Я рассчитываю на вашу помощь.
Она приблизилась к Анри и поманила его пальцем.
– Ближе, дорогая малиновка, я расскажу вам, что задумала.
Спустя некоторое время, уже под второй удар колокола, Адель вновь распахнула для себя двери бального зала. Хорошо, что они были такими высокими, ведь въезжала она на прекрасном белом коне, которой вел не кто иной, как Анри, нацепивший на лицо маску.
В зале было не так празднично, как еще совсем недавно, не звучала музыка, не смеялись девушки. Претендентки, лишенные красивых платьев, выстроились в струнку перед принцессой Элейной. Это было унизительно, но некоторые держались гордо, расправив плечи, подняв подбородки. Среди них величественно стояла и Джудит, а чуть дальше, первая в линии – Марси. Перед некоторыми девушками поставили сундуки с откинутыми крышками, а внутри лежали настоящие сокровища. Мужчины с интересом разглядывали девушек, будто решая, кого еще одарить золотом и драгоценностями, женщины скрывали лица за веерами. И все до единого молчали.
Но когда в зал въехала Адель с обольстительной улыбкой на губах, все ахнули – от удивления или же от ужаса.
Больше всего переменилась в лице принцесса Элейна – она не улыбалась. А вот Канцлера нигде не было видно, и Адель даже огорчилась, что он не увидел ее знаменательное появление. Хотя, может, это и к лучшему: она до сих пор не поняла, опасен ли он или же просто делает вид, пытается запугать ее.
– А вот это уже интересно, – проговорила принцесса Элейна, выходя вперед. Ярко-алое платье принцессы будто напоминало о крови убитых девушек. – Я как раз говорила, что среди нас самозванка, которой не должно быть здесь. Иначе Грааль бы уже проявил себя. И вот, пожалуйста, в бальный зал заявляется воровка моих лошадей.
– Ваших лошадей? – спросила Адель, после чего посмотрела на Анри, который тут же, как и было оговорено, помог ей спуститься.
Настоящий рыцарь! Теперь Адель смотрела в глаза принцессе, такой роскошной и убийственной. Сама же она все еще была в своем нижнем платье и туфельках, лишь в распущенные волосы вплела синюю гвоздику.
– Мне казалось, что все здесь принадлежит королеве.
Адель не знала, откуда в ней взялось столько наглости. Стоило в действительности послушать леди Санию и не высовываться, но разве за этим она явилась сюда? Добиваться своего, так уж с боем.
– А королева? Где же она? – спросила Элейна и рассмеялась. – Может, это ты?
Принцесса обошла ее по кругу, цокая каблуками по полу с узором из разноцветных мраморных плит.
– Может быть, – ответила Адель.
– Эта девушка не может быть самозванкой, Ваше Высочество, – вступился за нее Анри. – Я…
– Что? Что такое?
– Я знаю ее семью. Они принадлежат к ордену Синей Гвоздики.
– Хорошо, неплохая попытка. Но я не верю. А это не ты, кстати, танцевала с Канцлером Фростом? – вдруг спросила Элейна, останавливаясь прямо перед Адель и устремляя на нее острый ноготок.
Адель тяжело вздохнула – сколько ей будут это припоминать?
Возможно, недолго, если ее жизнь оборвется в ближайшие пару минут.
Адель рассчитывала, что если не будет прятаться и прямо заявит о своих притязаниях на трон, то это поднимет ее в глазах окружающих и покажет соперникам, что она не испугается и не сбежит при первой же опасности. Разве не так должна вести себя истинная королева? А не раболепно стоять перед принцессами.
– Это была я, Ваше Высочество. Или лучше сказать… дочь моя.
Ведь, если душа королевы и впрямь возродилась в одной из сорока девушек, то Элейна должна была быть дочерью восемнадцатилетней претендентки!
Адель припомнила блаженное выражение лица Джудит, но сейчас даже не стала смотреть в сторону соперницы и кротко улыбнулась, а в следующую секунду ошарашила и саму принцессу: подступила к ней на шаг и, быстро притянув ту за плечи, поцеловала в лоб.
– Благословляю, – выдохнула Адель.
– Что… Что ты делаешь! – вскрикнула Элейна, но тут вновь ударил колокол, в третий раз. Задрожали сами стены замка, а по мраморному полу пробежала трещина, разламывая камень прямо между Адель и принцессой.
Громкие шаги будто вторили этому грохоту. Бум… бум… бум…
И вот в дверном проеме показалась высокая фигура, в которой Адель без тени сомнения признала Канцлера Фроста. Сердце ее недобро подпрыгнуло. Он зашел грозно и величаво, единственная нерушимая крепость среди дрожащих стен. Он направлялся прямиком к ним – принцессе и Адель, которые застыли, будто… две лани на гобелене? Единорог, вспомнила Адель, символ Элейны – это прекрасный единорог. А кто же тогда сама она? Нужно придумать себе герб или хотя бы пофантазировать.
– Грааль проснулся, – громко объявил Канцлер, глядя на одну лишь Элейну. – Вы можете продолжать таинства. Все претендентки на месте, – подчеркнуто проговорил он, а потом будто невзначай повернулся к Адель и сказал: – Вы обронили свой платок, миледи.
Платок? Какой платок?
С этими словами он вложил в руки Адель шелковый платок, свернутый вчетверо. Сейчас все взгляды были прикованы к Канцлеру и Элейне, но вот вперед выступила принцесса Даная.
– Моя сестра преподала вам кошмарный, но жизненный урок: Королева славится своей красотой и изяществом, но они могут обходиться очень дорого. Королева – это не только наряды, танцы и придворный этикет. Королева – это прежде всего щит и меч своего королевства.
– Защита? От кого? – послышался шепот девушек.
– От Всадников, конечно же. Моя мать с детства учила нас держать в руке меч, правда, сестры? Все мы отлично владеем оружием.
Внутри у Адель все похолодело: стоило побольше узнать о принцессах.
– А теперь раздайте девушкам плащи, – сказала принцесса Даная, и слуги вынесли серые накидки с вышитой на них белой волной. – Следуйте за мной.
Адель не сразу заставила себя сдвинуться с места. Но она каким‑то чудом выжила. Выжила и готова была пойти дальше.
На мгновение она раскрыла платок, который все еще держала в руках.
Увидела пятно крови и вышитое красивыми вензелями имя: «Николетт».
