Юлия Цыпленкова
30 дней
– Игнис! – громовой раскат голоса Вайториса перекрыл рокот воды на перекатах.
Вскинула голову и с мольбой посмотрела на него, простерла руки, показывая, что я хочу к нему, но… Слишком широкая река, слишком стремительная. Я не смогу ее перейти. И как только зайду в нее, меня подхватит течением. Унесет далеко-далеко, где не будет ни моего дорого Господина, лучшего из живущих, ни самой жизни, потому что я захлебнусь и умру. Я ведь такая слабая и смертная.
– Вайторис, – с мукой в голосе повторила я, прижала ладони к груди и в бессилии свесила голову на грудь, печалясь о том, что сегодня Господин не подарит мне своих ласк. Ведь только они имеют для меня смысл. Только он способен доставить мне радость наслаждения.
Снова подняла голову, чтобы посмотреть на Вайтора. Он уже стоял на самой кромке воды, и волны, словно взбесившиеся псы, бросались на него и в одно мгновение намочили его одежду, лицо и волосы. И всё равно он был прекрасен, мой Господин, и я с гордостью любовалась тем, как он без страха делает шаг в пучину. Но течение так стремительно, что способно подхватить даже Вечного и унести, так и не дав мне прижаться к его груди. О, мой Господин, мой Повелитель и Создатель. Я преклоняюсь перед твоей силой и боготворю твой образ. Я не устану благодарить тебя за то, что ты обратил на меня свой взор.
Но только река бежит так быстро, что он не сможет устоять и упадет под натиском ледяных волн. И даже если сможет плыть, его всё равно снесет течением.
– Игнис, не смей! – закричал Вайторис, когда волны все-таки подхватили, закружили и понесли по течению. – Прекрати!
– Господин! – надрывно заорала я и бросилась по берегу следом.
Но река так быстра, что мне не догнать его. Мой Господин исчезнет из виду раньше, чем я добегу до того утеса.
– Господин!!!
Красноволосая голова показалась среди яростного течения, освещенная бушующим огнем со стен горящего замка, и исчезла еще до того, как я добежала до утеса, нависавшего над рекой. Я остановилась и горестно вздохнула. Сегодня я так и не смогу обнять своего Хозяина и не скажу ему, как сильно тоскую без него…
И всё исчезло. Река, черный замок и грохот перекатов. Теперь я стояла на вершине невысокой горы и смотрела на каменный дом в два этажа. Он не был ни беден, ни богат, но чем-то знаком мне. Этот дом не защищали высокие стены, не стояли стражи. Рядом не было других домов, словно обитатели неприметного домика хотели уединения. Вокруг царило умиротворение и тишина, нарушаемая лишь перезвоном ручейка, спрятавшегося где-то недалеко в траве.
Я неспешно спустилась с горы, осторожно приблизилась к дому и остановилась, отчего-то не решаясь заглянуть в единственное освещенное окно. Однако любопытство переселило, и я все-таки сделала несколько шагов, что отделяли меня от маленького окошка, где плясали отсветы огня. Судорожно вздохнув, я приложила ладони к стеклу и заглянула внутрь.
Это была гостиная, где в камине играли безобидные лепестки пламени. Возле камина, спиной ко мне, стоял мужчина. Он был не особо высок, но статен. Черные волосы мужчины были заплетены в длинную косу, достигавшую его поясницы. Никакой вычурности в одежде, бедности, впрочем, тоже не ощущалось. И вдруг, словно ощутив, что на него смотрят, мужчина порывисто обернулся, и я встретилась взглядом с темно-зелеными глазами. У мужчины были правильные приятные черты. Прямой нос, четко очерченные не полные губы, упрямый подбородок с ямочкой. Он склонил голову к плечу, рассматривая меня, и жест этот мне показался слишком знакомым, чтобы не обратить на него внимания. Губы мужчины дрогнули, и на них заиграла приветливая улыбка. Он поманил меня, приглашая зайти в дом, но я шарахнулась от окна, вдруг ощутив приступ настоящего ужаса, развернулась и бросилась прочь, туда, где звенел невидимый ручей.
Трава цеплялась за мои щиколотки, словно пыталась удержать. Из земли вырвался корень дерева, стоявшего неподалеку. Зазмеившись по траве, он бросился мне в ноги, но я перепрыгнула его, спеша сбежать подальше от одинокого дома. Отмахнулась от стайки мотыльков, преградивших мне путь, и остановилась, вслушиваясь в водный перезвон, как в свое спасение.
Ручеек обнаружился всего в двух шагах от меня. Я в последний раз обернулась и вновь встретилась взглядом с черноволосым мужчиной. Он стоял на склоне, скрестив руки на груди, и укоризненно качал головой.
– Я тебя не знаю! – истерично заорала я и перешагнула ручеек…
Изумленно огляделась, не обнаружив ни холма, ни мужчины, ни домика. Теперь я стояла на каменной площадке, нависшей над пропастью. Где-то гремел невидимый водопад, но я всё равно услышала, когда кто-то за спиной произнес:
– Я буду стремительней ветра.
Резко обернулась, но никого не увидела. Я была совершенно одна, и лишь далекий огонек костерка манил меня приблизиться. И я точно знала, что в этом огне нет угрозы. Всего лишь маленькое пламя, разожженное для того, чтобы согреться. Еще раз оглядевшись, я охнула – вокруг меня был лес, и только плеск неспешного течения узкой реки, слышался где-то совсем рядом.
Я уверенно направилась к огню, и когда подошла, то увидела спящих воинов Скайрена Аквея, но самого его у костра не было. Пустовала и моя лежанка. Я зевнула и уселась на нее, радуясь тому, что я наконец усну. Улеглась, завернувшись в голубой плащ Эйволин, еще раз зевнула и провалилась в сон, в этот раз без всяких сновидений. Так что, когда меня потрясли за плечо, я проснулась бодрой и отдохнувшей.
Чего нельзя было сказать о Скае, присевшим рядом со мной на корточки. Глаза его были красными, лицо уставшим, и весь он выглядел каким-то взъерошенным и вымотанным. Он посмотрел на меня хмурым взглядом и кивнул в сторону от лагеря:
– Надо поговорить, – сказал водник.
– Почему не здесь? – мне было всё равно, где разговаривать, но не хотелось идти следом в покорном молчании.
– Потому что там, – весомо ответил Аквей.
Я пожала плечами, поднялась со своего жесткого ложа и потянулась. Плащ скользнул по телу вниз, Скай протяжно вздохнул, проследив за мной, и тоже поднялся на ноги.
– Идем, – велел водник.
– Как скажешь, милый, – хмыкнула я.
– Прекрати, – отрывисто произнес Аквей. – Моего имени для обращения вполне достаточно.
– Фу, какой злюка, – насупилась я. – Не буду с тобой разговаривать.
Водник был совсем не в духе, поэтому сжал мое запястье и рывком дернул на себя, поймал, развернул в сторону ближайших деревьев и несильно подтолкнул в их сторону.
– А еще светлый, – я покачала головой, но спорить и дразнить и без того злого мужчину больше не стала.
Вскоре Скай обогнал меня и направился туда, где я ночью видела кабана. За кабаньими кустами обнаружилось поваленное дерево, туда-то меня и усадил водник. Взъерошил еще больше свои волосы, став похожим на сердитого сорванца, одарил меня пристальным взглядом синих глазищ и вопросил:
– И что это было?
Почесав пальцем кончик своего носа, я недоуменно пожала плечами.
– Иногда твои вопросы ставят в тупик, – доверительно сообщила я. – Если ты добавишь в свой вопрос еще хотя бы пару слов, возможно, я и смогу ответить.
– Что произошло ночью… в этом проклятом сне с рыжим и его замком, – сразил меня пояснением Скай, неуважительно понизив Вечного до рыжего. – Я хочу понять, Игнис. Пока я лишь знаю, что смог преградить тебе дорогу, последовав за тобой.
– Еще немного пояснений, – попросила я, опешив еще больше от того, что говорил водник. Прошел за мной? Преградил путь? Как?!
– Что там пояснять, когда ты и так всё знаешь? – раздраженно ответил Аквей и, упав рядом со мной на поваленный ствол, ожесточенно потер лицо. – Он шагнул в воду, и я понял, что не смогу удержать его. А потом… Тьма, потом я просто ощутил силу, словно кто-то вливал ее в меня. Правда, дальше стало хуже, но некоторое время мы были с ним равны. Это ведь ты мне помогла, больше там никого не было. Только я никак не могу разобраться во всем этом мороке.
– Да как бы я посмела идти против Господина, – ответила я, нервно покусывая кончик ногтя на большом пальце.
– И все-таки, – проницательный взгляд поймал меня в ловушку, не давая увильнуть.
Кривовато усмехнувшись, я поднялась на ноги, не удержалась и пригладила взъерошенные светлые волосы, расчесав их пятерней. Водник смотрел на меня снизу вверх, ожидая ответа, а мне до зубного скрежета хотелось прижать его голову к своей груди и постоять так немного, ни о чем не разговаривая. И словно в ответ на мои мысли, Ская сжал мою талию и притянул ближе. Он сам уткнулся лбом мне в грудь и негромко напомнил:
– Так что ты сделала, Игнис?
– Ничего, – улыбнулась я. – Реальность, Скай – это то, во что ты веришь. Я просто верила тому, что видела, вот и всё.
Он вскинул на меня голову и прищурился:
– То есть…
– То и есть, леор Аквей, – ответила я, высвобождаясь из объятий, потому что за спиной уже слышались чьи-то шаги. – Я просто очень доверчивая. Но, – я склонилась к его лицу и быстро шепнула, – не вздумайте поверить в то, что этот закон одинаков для всех реальностей. В мире предначертанного силой веры и мысли изменить ничего нельзя. По крайней мере, я бы пытаться не стала.
Водник вдруг сжал мое лицо ладонями, провел большим пальцем по губам, задержал на них взгляд и произнес севшим голосом:
– Убери свое наваждение.
Я сжала пальцами мужские запястья и, отведя его руки в стороны, невесело усмехнулась:
– Если бы я знала как, то уже освободилась бы от тебя, Скайрен Аквей.
– Нужно найти способ, – уже более твердо ответил водник. – Это невыносимо.
– Правда? – я понизила голос, потому что еще невидимый нарушитель нашего уединения остановился за кустами. – Невыносимо прекрасно?
– Скорей, просто бесит, – ответил Аквей и повысил голос, не сводя с меня взгляда: – Войт, выходи, я тебя слышал.
Ах вот кто у нас такой любопытный… Обернувшись, я с интересом взглянула на второго водника, раздвинувшего руками кусты. Он мазнул по мне взглядом и больше не замечал, я не возражала. Отошла в сторону и отвернулась, прислушиваясь к разговору двух мужчин.
– Завтрак готов, Скай, – оповестил Аквея Войтер.
– Мы сейчас подойдем, – ответил мой водник.
– Скай, – Войт понизил голос, – ты слишком долго находишь с ней наедине. Люди волнуются.
От смешка мне удержаться не удалось, но влезть в разговор не успела. За меня ответил Скайрен, да еще как ответил… Он не произнес ни слова, даже пальцем не шевельнул, но с травы вдруг взмыли капли росы и замерли в воздухе, словно застывший дождь. Лучи утреннего солнца, пробившиеся сквозь листву, отразились яркими бликами, ослепив, а еще через мгновение воздух заполнился ослепительными росчерками, когда капли сорвались с места и бросились ко мне, подобно рою взбесившихся светлячков. А когда они вновь застыли в воздухе, я оказалась накрыта прозрачным кубом, не имевшим ни одной бреши. Однако он состоял из воды, и я, ухмыльнувшись, протянула руку, собираясь показать всю ненадежность такой темницы, но рука ударилась в ледяную твердь, так и не сумев пройти сквозь стену куба. Постучала двумя ладонями, поджала губы и с силой стукнула в стенку локтем. Тут же взвыла и затрясла рукой, возмущенно глядя на синеглазого водника.
Скай ответил невозмутимым взглядом, и куб пошел трещинами, развалился на части, но вода вновь поднялась с травы. Потекла вертикально вверх, собираясь в две фигуры, и когда они обрели плотность, за моей спиной стояли два прозрачных стража. От них шел неприятный холод, я передернула плечами и собралась отойти, но в предплечья мне вцепились холодные пальцы.
– Акве-эй, – ядовитой гадюкой зашипела я, глядя на водника уже со злостью.
Скай не обратил на меня внимания. Он повернул голову к моему притихшему поклоннику.
– Ты удовлетворен, Войт? Можешь передать остальным, что я в полной безопасности.
– Д-да, – запнувшись, кивнул второй водник. – А-а…
Он так и не договорил, что хотел и, скрывшись за кустами, направился к отряду. Аквей проводил его взглядом и с неожиданной яростью ударил ладонью по поваленному стволу, с которого так и не поднялся. Мои стражи разлетелись брызгами воды, а мне достался сердитый взгляд синих глаз.
– Что? – я всё еще была возмущена и даже обижена.
– Видишь, до чего ты довела? – менторским тоном вопросил Аквей.
– Я?!
– Они переживают за меня, за мужчину, оставшегося наедине с женщиной, – всё тем же тоном продолжал отчитывать меня Аквей. – Думаешь, они сомневаются в моей силе? Никому в голову не придет назвать меня беззащитным, дураков и самоубийц нет. Но, зная с кем я, мужчины-воины начинают переходить грань и унижают меня своей заботой. Тьма! Игнис, разве женщина должна внушать ужас? Разве должна она быть бездушным чудовищем, чьим именем пугают детей?
Я с минуту изумленно взирала на наглеца, вздумавшего меня учить, открыла рот, чтобы ответить, но водник взметнул вверх ладонь, останавливая меня жестом. Поднялся с бревна, подошел вплотную, подцепил пальцем подбородок и заглянул в глаза:
– Как он сделал из тебя зверя, Игнис? – негромко спросил Скай. – Как ты попала к нему? Почему он выбрал тебя? Что было до Вечного? Кто ты такая, Игнис Сиел? И таково ли твое настоящее имя?
И мне вдруг стало страшно от его вопросов. Чего боюсь, не понимала, но паника, зародившаяся комом в груди, все росла и ширилась, превращаясь в ледяную пустоту, заполнившую меня целиком. Несмотря на теплой утро, похолодели пальцы на руках. Стало зябко и неуютно… и жутко. Жутко думать о том, что на эти вопросы водника могут быть ответы.
– Ну, хоть что-нибудь ты помнишь?
– Зачем? – сипло спросила я. Голос сорвался, и я откашлялась. – Зачем тебе знать всё это? Зачем МНЕ искать ответы?
– Хотя бы для того, чтобы звезды перестали быть для тебя в диковинку, – сухо ответил Скай и отошел от меня. – Или для того, чтобы не радоваться, как дитя, глядя на летящую букашку. Кто ты, Игнис?
– Я… – мне пришлось вновь откашляться. – Я – верная слуга моего Господина. Служба ему – великая честь. Это мое единственное призвание и назначение.
– Тьма, Игнис, ты хоть слышишь себя? Ты понимаешь, что повторяешь зазубренный урок? Ты похожа на прилежного ученика, но не на того, кто верит в то, что говорит.
Я развернулась и стремительно зашагала назад к отряду. И плевать, как будут глядеть на меня воины. Плевать на то, что скажут. Не хочу я слушать проклятого водника. Не хочу и не буду! Зачем мне память о жизни, в которой не было Вайториса? Лишь он один имеет значение. И я вернусь к нему, как только почувствую, что моей жизни ничего не угрожает. Вернусь и буду вновь преданной слугой и верной наложницей.
– Игнис!
– Отстань, – не оборачиваясь, сердито отмахнулась я.
– Ты бежишь не от меня! – снова крикнул Аквей. – Ты бежишь от себя, но от себя убежать невозможно, и однажды ты сама себе задашь все эти вопросы. Игнис!
– Гори в огне, Аквей, – буркнула я и остановилась, как вкопанная, неожиданно обнаружив, что по щекам бегут слезы. Я зло стерла их, с недоумением рассмотрела мокрые пальцы и сжала кулаки. Бесконечный Хаос, верни мне разум, о большем не прошу. Встретившись взглядом с Войтом, напряженно следившим за мной, я передернула плечами, вновь беря себя в руки. – Тьфу, на вас на всех.
Вздернув подбородок, я прошла к своему жеребцу. За спиной зашуршало, до слуха донесся крысиный писк. Склонившись, я подняла Искру и погладила по голове Венна, уже тершегося о мое бедро носом. На Аквея, успевшего вернуться к отряду, я не смотрела, потому что продолжала злиться на него. Ни за что больше не буду с ним разговаривать. Особенно наедине. Выслушивать и дальше глупости, которые говорит водник, я не собиралась. Приняв решение хранить молчание, я немного успокоилась, а когда отряд тронулся в путь, пришло чувство покоя и прежняя уверенность в себе.
Закончив завтрак, отряд сразу тронулся в путь. Мы двигались к какой-то цели, но о ней не знала только я. Впрочем, именно меня она и не интересовала. Я всего лишь тянула время до своего возвращения в Черный замок. И куда бы Аквей не вел своих людей, я там надолго не задержусь. Я даже не хотела спрашивать, куда мы направляемся, да и вряд ли Скай просветил бы меня, теперь зная, что я не смогу это скрыть от Вайториса.
Вайторис… Прикрыла глаза и вызвала в памяти образ своего Господина. Мне хотелось ощутить всю силу тоски по нему, хотелось почувствовать боль разлуки, возможно, желание при воспоминании о ласках. Еще хотелось ощутить, как меня терзает раскаяние за то, что мой взгляд помимо воли упирается в спину Аквея, по-прежнему ехавшего впереди отряда, и за то, что ночью, выстроив цепь событий, отправила Вайтора искупаться в полноводной реке. Мне хотелось почувствовать себя прежней: цельной, равнодушной ко всему, кроме моего Господина. Но с ужасом поняла, что… не тоскую! И раскаяния нет, и даже в замок я не хочу возвращаться… пока не хочу. Не хочу снова стать пленницей среди стен из черного камня. Не хочу видеть в окне сумрак, который не в силах прорезать солнечный луч. Хочу полной грудью вдыхать чистый воздух, наполненный светом и жизнью. Хочу смотреть, как мимо пролетает птица, хочу ощущать кожей дуновение ветра и слышать шорох травы под лапами зверя, спешившего обойти человеческий отряд стороной.
Вновь воскресила в памяти лицо Вайториса, каждую его черточку. Глаза, нос, скулы, губы, подбородок. Я столько разглядывала его, что могла бы нарисовать по памяти, если бы захотела, но рисунок не смог бы передать ни силу, исходящую от него, ни величие Вечного. Ты прекрасней всех в этом мире, мой Господин. Нет равного тебе в могуществе и власти. Ты – хранитель Граней, и только твоя воля имеет значение. Только ты царишь в моей душе, только ты…
«Сними свое наваждение». Я распахнула глаза и встретилась взглядом с синими глазами, в которых сверкнул солнечный блик. Аквей развернул коня мне навстречу и теперь восседал на нем, удерживая за повод моего жеребца. Вязкая тишина разлилась вокруг, поглотив все звуки. Ничего не осталось, кроме меня, водника и переплетенья наших взглядов. Что за проклятая магия таится в его взгляде? Отчего грудь сдавливает в тиски, и каждый новый вдох становится пыткой?
– Дыши, Игнис, – шепнул Скай, и воздух послушно хлынул в горло.
– Что… тебе нужно, Аквей? – с трудом выговорила я, пытаясь усмирить бешеный бег сердца.
– Поговорить, – ответил он, продолжая смотреть на меня.
– Я не хочу разговаривать с тобой?
– Почему? Я заставляю тебя думать?
Я отвернулась, разрывая зрительную связь. Аквей неопределенно хмыкнул, тряхнул головой и, наконец отпустил поводья моего коня.
– Игнис Сиел – одна из самых жутких легенд нашего мира всего лишь маленькая трусишка. – Не без ехидства отметил Скай, развернул своего жеребца и, пришпорив его, умчался от меня.
Я некоторое время смотрела ему вслед, борясь с желанием догнать наглеца и высказать ему, что думаю о его подначке. Высказать со всем высокомерием и насмешкой, на которые способна. Все-таки не выдержала. Пришпорила коня и помчалась вдогонку слушая за спиной дробный перестук копыт лошадей всего отряда.
– Скай! – крикнула я, в одно мгновение забыв о недавно принятом решении не разговаривать с нарушителем моего покоя. – Скайрен Аквей, немедленно остановись и повтори, что ты сейчас сказал! Скай, Тьма тебя дери!
– Что? – он натянул поводья.
Позади заржала чья-то лошадь, кто-то крепко выругался. Кажется, люди водника приходят всё в большее недоумение от поведения своего господина. Только самому господину, похоже, было на все плевать. И на недоумение, и на хмурые взгляды, которые теперь достались и ему. Он восседал на своем громадном зверюге, поглядывая на меня с ленивым любопытством… высокомерно и насмешливо. Тьма…
– Лейда Сиел решила нарушить обет молчания? – иронично вздернул бровь водник.
– Чтоб тебя пожрал Хаос, Скайрен Аквей, – ответила я, останавливаясь рядом.
Он выжидающе смотрел на меня, а я пыталась понять, зачем вообще бросилась вдогонку, и что именно я собиралась высказать ему? Еще семь дней назад я бы просто послала вслед воднику огонь и смотрела, как он гибнет. Пила бы его боль и ужас, постанывая от удовольствия, но ведь у меня нет сейчас ни огня, ни возможности чувствовать чужие эмоции. Значит, нужно сказать что-то такое, что могло бы заменить огонь и просто получить удовольствие от смятения на лице Аквея, но пока смятение, должно быть, читалось на моем лице, потому что я молчала, лишь сверлила мужчину взглядом исподлобья.
– Это всё, что ты хотела мне сказать? – полюбопытствовал водник.
– Нет, – мотнула я головой и выпалила: – Я не трус! И если осмелишься еще раз оскорбить меня, сильно пожалеешь.
– И что же ты можешь мне сделать, Игнис? Быть может, оглушишь визгом или выцарапаешь глаза?
Мне показалось, что меня сначала макнули в ледяную воду, затем обдали кипятком. Жар разлился по телу, опалил щеки, и желание броситься на Аквея с кулаками я удержала лишь усилием воли. Кое-как справившись с ненужными эмоциями, я заставила себя вздернуть подбородок и холодно ответить:
– Значит, такова великая мораль добра – ударить безногого калеку по оставшимся культям? И чем твой Свет отличается от моей Тьмы, Скайрен Аквей? Хотя знаю, я бы не стала терзать, убила бы сразу. Но ты можешь продолжать глумиться, наверное, это и называется милосердием.
Хотела развернуть коня и вернуться на свое место, но Скай перехватил поводья, и теперь иронию в его глазах сменила злость. Он подался ко мне и произнес тихо, но в этом негромком звуке его голоса зазвенел металл:
– Ты хочешь рассказать мне о милосердии? Проводишь параллели? Тогда ответь мне, умница Игнис, почему ты просто не всадила нож в сердце Эйвилу? Зачем ты заставила его корчиться на полу, орать и рыдать, словно малое дитя? Зачем держала меня в темнице и терзала столько времени? Почему не приказала стражнику снести мне голову, как бедняге Лайсу? – Я открыла рот, но не нашла, что ответить. Сказать с усмешкой: «Я же темная»? Так не я ли сама только что утверждала, что убью сразу? – Разве я лишил тебя силы, чтобы сейчас ты злилась на меня? Не твой ли обожаемый господин превратил тебя в беззащитного младенца? И за что? Постой! Я вспомнил – за твою собственную затею. То есть ты обиделась на меня за то, что решила опоить своей кровью, едва не отдалась мне, нарушив запреты Вечного, а после получила заслуженную кару, а я случайно напомнил тебе о твоей неосмотрительной выходке? Ах, мерзавец, да как я смел?
– Случайно? – взвилась я. – Ты ударил намеренно…
– Не суди по себе, – оборвал меня Скай. – У меня не было намерения обидеть тебя. Наш утренний разговор расстроил тебя, и твой несчастный вид…
– Несчастный вид?! С чего ты решил, что у меня несчастный вид?
– Да ты бы видела себя, – немного повысил голос водник. – В глазах тоска, потерянная…
– Да ты ополоумел, светлый? – издевательски рассмеялась я. – С чего бы мне быть потерянной? Я твердо знаю, кто я и что мне нужно от жизни…
– И поэтому со слезами сбежала, как только я задал неудобные вопросы…
– Ты говорил чушь! С чего бы мне рыдать? Если только от жалости к тебе…
– Разумеется, чушь, – теперь издевательски хохотнул Аквей. – А глаза у тебя слезились от ветра…
– Да что тебе дались мои слезы?! Какое тебе вообще до меня дело?
– Да не было никакого, пока ты не вздумала опоить меня!
– Господин…
– Что?! – мы со Скаем одновременно обернулись к подъехавшему воину.
– Вы слишком громко кричите друг на друга, – мужчина поежился, но все-таки решился продолжить: – Мы уже въехали на земли тригов. Не сочтите за дерзость, леор Аквей, но нам бы шуметь поменьше.
– Тьма, – выругался сквозь зубы Скай. – Я услышал тебя, Раф.
Я нахмурилась, вспоминая, кто такие триги. О том, что мы с водником орали друг на друга на глазах его отряда, я постаралась не думать, уж больно это напоминало семейный скандал, жуть какая. Мотнув головой, я вернулась к таинственным тригам.
– Полулюди, полузвери, – словно услышав мои мысли, произнес Аквей. – С них ничего не возьмешь, так что вряд ли ими интересовался твой рыжий. У них и разум-то как у младенцев. Живут по звериным законам. Есть вожак – сильнейшая особь в племени, все самки принадлежат ему. Так что если на нас нападут, ты уже заведомо его женщина.
– Дикость какая, – я передернула плечами.
– Ну, конечно, – усмехнулся Скайрен. – Ты это им и объяснишь, если нас уже ожидает засада. Твои вопли разве глухой не услышал.
– А ты у нас тихий ручеек, – язвительно ответила я, – и не драл тут глотку, словно раненный в зад медведь.
– Отлично, мы переходим на новую ступень взаимоотношений, – с пафосом воскликнул водник, воздев руки к небу, и закончил тише и ворчливо: – Этого еще не хватало.
– Вот и помолчи, – фыркнув, я накинула на голову капюшон и показала, что разговор окончен.
Отряд возобновил путь. Теперь я оказалась в его центре. На меня старались не смотреть, и это мне тоже было понятно. Оружия мне никто давать не собирался, и не потому, что я женщина, а как раз потому, что обращаться с оружием я умела. Не доверяли мне водники, и, в общем-то, я их за это не осуждала. Знай я, что Вайторис встретит меня с распростертыми объятьями, и имей возможность добраться до него, глотки бы перерезала всем, кто пытался меня задержать, без сожаления и жалости. Но пока над моей головой висело новое наказание, которое, возможно, не переживу, я по-прежнему собиралась оставаться хорошей девочкой. А хороших девочек принято защищать, вот и пусть защищают. И пускай воины воротили от меня носы, но приказ господина нарушать не осмеливались. Меня это вполне устраивало.
Скайрен вывел своих людей к широкому лугу, остановился на его кромке, поднял вверх руку и замер, явно прощупывая пространство. После свернул налево и направил коня к рощице, росшей на берегу широкого оврага. Здесь он снова остановился, мотнул головой и показал, что мы возвращаемся.
– Пожри их Тьма, – выругался рядом Войт.
Я повернула к нему голову, и мой поклонник, бросив на товарищей быстрый взгляд, все-таки пояснил:
– И на лугу засада, и в овраге. Но на поле особей меньше, раз Скай ведет нас обратно.
– Триги обладают магией? – спросила я.
– Нет. Они не чувствуют токов магии, – ответил Войтер.
– Тогда в чем дело? С силой Ская, плюс вы, положить зверье недолго.
– Чего еще ожидать от убийцы, – проворчал один из воинов, ни к кому не обращаясь.
Я сделала вид, что не слышу, но взгляд от Войта не отвела, ожидая пояснений. Он коротко вздохнул, однако ответил:
– Триги – существа не магические, применять против них магию – преступление. Это как обидеть младенца. Если нам доводится с ними встретиться, мы сражаемся оружием. Если эти существа были сотворены Создателями, значит, мы не имеем права уничтожить племя под корень. Мы ведь не убийцы, Игнис.
– Зачем тратить столько слов на ту, кто привык отнимать жизнь даже у тех, кто не может себя защитить? – произнес еще один воин.
Мне стоило промолчать, но слова мужчины вдруг царапнули, и я ответила, не оборачиваясь к нему:
– Я исполняю волю моего Господина. Я его разящий клинок…
– Ну да, – усмехнулся третий воин, – о чем думает дубина, когда ее опускают на чью-то голову?
– А ни о чем, – хмыкнул четвертый, – нет у дубины разума. Хозяин махнул, дубина ударила.
– Верно, – я поправила капюшон, неосознанно натягивая его глубже, – дубина не думает, но раскроить череп может, лишь когда ее направляет верная рука. Мой господин велик и могущественен. Он не ошибается, нанося удар, и если я вершу его суд, значит, он справедлив. Это истинно.
– Стало быть, лейда Сиел, – вклинился еще один воин, пожалуй, самый зрелый из всех, – вы всего лишь слепое орудие? Вам всё равно, кого и за что вы разите? Темный спустил тетиву, и вы помчались, чтобы нанести удар.
– Сука, она сука и есть. Натравили, побежала, – не скрывая презрения и злости, подал голос тот, кто заговорил первым.
– Прекратите. – Голос Ская прозвучал негромко, но его услышали все.
– Верные суки бесценны, – я обвела воинов надменным взглядом.
– Игнис! – Аквей обернулся ко мне. Я фыркнула, но замолчала. – Кто еще вздумает сейчас подать голос, будет молчать до конца перехода. Касается всех. – Водник раздраженно тряхнул головой и закончил: – Если триги нападут, не думайте, что я не узнаю, кто ударил ножом пленницу, так что смысла валить на шальной удар смерть Игнис нет. Карать буду без жалости. Осознали? Теперь всем внимание, засада слева. Скорей всего, нас пропустят, но встретят позже. Не расслабляться.
Воины молча кивнули, похоже, ни у кого не возникло сомнения в словах Аквея. Я молчала тоже, и не только потому, что не хотела проверять, насколько Скай готов исполнить угрозу, но и потому что наедине с собой мне не нужно было претворяться. В глубинах капюшона вся надменность слетела, как осенняя листва. Я закрыла глаза и судорожно вздохнула, призывая себе на помощь извечное равнодушие.
Бесконечный Хаос, почему меня задели слова, которые я до этого слышала бесконечное количество раз и смеялась над ними? Что нового сказали воины? Ничего! В чем винят меня? Над чем насмехаются? Над тем, что я была предана моему Господину и исполняла его приказы, не ведая жалости? Так разве же не о таких слугах мечтают правители всего мира? Разве же не ищут себе верных псов, не награждают их за преданность? Всё, что совершила, я совершила во славу Вайториса и во имя его. На моих плечах не лежит тяжесть вины за то, что я делала. Я знаю, что права во всем. Права! Тогда почему мне так тошно, словно в мою душу выплеснули ведро помоев?
Не думать! Не смей думать, Игнис. Вайтор велел превозносить его, а ты никогда не перечила своему Господину. Нет повода изменять себе и вступать в бессмысленный спор с людьми, не способными понять ни его величия, ни твоей преданности ему. Есть твой Господин и ты, все остальные лишь краткий миг на пути вашей Вечности. Так всегда говорил мне Вайторис, и я безоглядно верила ему. Да, именно так.
Выдохнув с облегчением, я расправила плечи и погладила Искру кончиком пальца. Крыса пискнула и спрыгнула на холку коня. Встала столбиком, усики ее зашевелились, хвост дернулся. Крыса почувствовала опасность и теперь напряженно следила за лугом. Венн полз рядом с конем Ская. Я видела, что змей косится влево, иногда дергается в сторону, но негромкое от хозяина:
– Не смей, – и Венн вновь смотрит только вперед.
И вновь непонятное мне благородство. Если враг опасен и известно, что нападения не избежать, почему не упредить удар и не уничтожить угрозу? Я прикрыла глаза и ощутила пять особей, залегших в густой высокой траве в пятнадцати шагах от нас. Совсем близко и так мало… Один направленный удар и этот терпкий аромат чужой боли, умноженный пятикратно…
– Великая Тьма, – простонала я, вспоминая вкус, покусывающий язык.
