Юлия Цыпленкова
Тонкий лёд
Глава 3
К завтраку я спустилась позже всех из-за попытки придать лицу более свежий вид. Попытка успехом не увенчалась, зато раздражение и головная боль сравнялись по своему накалу. Спускаясь в столовую, я готовилась выслушать от папеньки очередную гневную речь о своей бестолковости. Однако ни старшего, ни младшего агнаров Берлуэн в усадьбе уже не было. Они отправились в поместье д'агнара Альдиса. Выдохнув с облегчением, я уселась за стол. Но головная боль вызывала тошноту, а все надуманные мною за ночь тревоги напрочь лишили аппетита. Поковырявшись в своей тарелке, я отодвинула ее и выпила один чай.
– Агнара Флоретта, вы совсем не поели, – всплеснула руками кухарка, когда пришла забирать посуду. – Ох, и выглядите вы не очень. Уж не приключилась ли с вами хворь? Девицы перед свадьбой часто себе придумывают всякие ужасы.
Она вдруг уселась напротив, пользуясь тем, что хозяина и его сына нет, а близнецы все еще сопели в своих кроватях. Женщина подперла щеку кулаком и посмотрела на меня с покровительственной улыбкой.
– Вы уж не обижайтесь на меня, агнара Флоретта, – начала она. – Но я все же скажу. Все свадьбы боятся, а все из-за чего? Это ж только немного больно по началу, а потом… Ох, помню, когда я замуж-то выходила, и чего только не надумала. А ведь сладко-то как оказалось. Так и бегут мурашки, как вспомню.
– О чем вы, инара Лирия? – недоумевая, спросила я.
– Так о ночи первой, – женщина удивленно смотрела на меня. – А чего вам еще опасаться? Жених – сам диар. Богат, представителен, собой хорош. Вот уж жених, так жених. Вон, как семейство ваше обхаживает. Видать, приглянулись вы ему. И то правильно, чего на этих расфуфыренных дамочек-то смотреть? То ли дело девушка скромная, да неприхотливая. А вы же у нас умница какая, агнара Флоретта. И веселая. Так что опасаться вы только одного можете, вот я вам и говорю – не бойтесь. А диар – мужчина опытный, он вас не обидит, все аккуратно сделает.
Я слушала Лирию и пылала от стыда и возмущения. Мало того, что подобное я готова была узнать, если бы только сама спросила, (а я бы ни за что не спросила, это уж точно!) так я даже не задумывалась до настоящего времени об этой стороне супружеской жизни. Мои тревоги касались намного большего. И если эта ночь должна случиться, то она случится… Великая Мать!
Осознание накатило ледяной волной – у меня будет это с диаром. Он будет трогать меня, наверное, целовать…
– Лирия! – воскликнула я, но тут же осеклась и сказала спокойно: – Благодарю, вы можете идти.
– Если хотите, я вам порасскажу, что там и как, – оживилась кухарка
– Нет! Вы очень любезны, но у меня ужасно болит голова, и я лучше прилягу, – слушать ее рассказы мне вовсе не хотелось.
– Я вам сейчас травку дам, а после погуляйте лучше, – женщина поднялась из-за стола и направилась на кухню, а я поспешила вернуться к себе.
И уже в своей комнате подумала, что и правда стоит сбежать на прогулку с близнецами. После разговоров Лирии смотреть в глаза д'агнара Альдиса мне было и вовсе стыдно. Вдруг во время беседы с ним я подумаю об этом, я ведь тогда ни слова не смогу произнести вслух. Буду краснеть и хлопать глазами, и диар посчитает, что я не в своем уме. А я ведь непременно вспомню! Какой ужас… Нет, определенно мне стоит избежать нашей встречи. Я ужасно выгляжу, мне нездоровится, и я имею полное право сослаться на плохое самочувствие… Папенька мне сошлется! За руку притащит к диару, еще и под дулом пистолета выгонит на прогулку. Да, нужно сбежать из дома, сказав, что близнецы умоляли меня, и я не сумела им отказать. Я добрая сестра, а вовсе не трусиха, и не невежа, как вы могли подумать, дорогой жених. Именно так! Уф…
Вскоре пришла Лирия со своим отваром. Она посмотрела на меня чуть насмешливо, подмигнула по-свойски и заговорщицки произнесла, понизив голос:
– Если всё же надумаете, агнара Флоретта, я буду на кухне. Я много чего могу рассказать, и как мужу угодить…
– Я поняла, – спешно прервала я кухарку.
Женщина удалилась, а я вытянулась на постели, ожидая, когда мне станет легче. Не дождалась. Пролежав совсем немного, я вскочила на ноги и поспешила к близнецам, твердо решив стащить их за ноги из кроватей, если они имеют наглость все еще спать, когда их сестра так отчаянно желает быть доброй и заботливой, самой лучшей старшей сестрой на свете.
На счастье близнецов они уже проснулись и теперь брызгали друг в друга водой, пока умывались. Увидев меня, сестры изумленно округлили глаза. Я мило улыбнулась им, а девочки сделали слаженный шаг назад.
– Доброе утро, – проворковала я, сестры переглянулись, после посмотрели на меня и слаженно ответили:
– Доброе утро, Фло.
– Мы идем гулять! – почти воинственно объявила я.
Девочки снова переглянулись и помотали головами.
– Мы не хотим, – ответила Мелина.
– Совсем не хотим, – поддержала сестру Тирли.
– Ни капельки не хотим, – хором закончили они.
Я поджала губы, упрямо глядя на близнецов.
– Как же не хотите? – фальшиво удивилась я. – Очень даже хотите.
И даже покивала для значимости. Девочки слажено помотали головами. Ну вот еще новости! Других сестер у меня нет, и теперь нужно доказать не только папеньке и диару, что близнецы умоляли погулять с ними, но и самим близнецам.
– Мел, Тирли, – всплеснула я руками, – вы же сами уговаривали меня отвести вас к источнику!
– Это было две недели назад, – насупилась Мелина.
– И ты отказалась, – добавила Тирли. – Еще и наврала, что там видели злющего вепря.
– Только бы с нами не ходить, – проворчала Мел.
– Отчего же наврала? Был вепрь, – снова соврала я. – Но его убили охотники. Теперь можно сходить.
– А мы уже не хотим, – близнецы дружно повернулись ко мне спинами.
Негодницы! Я опустила было руки в бессилии, но… Если я уже согрешила, наврав им два раза, то от третьего хуже не станет.
– А на завтрак каша с комками, – произнесла я и даже не устыдилась того, что оговорила Лирию. Если бы не она, я бы сейчас не множила свои прегрешения. – И немного подгорела.
– Фу-у, – протянула Тирли.
– Бе, – скривилась Мелина.
– Но мы можем взять с собой что-нибудь из еды и устроить пикник у источника, – лукаво улыбаясь, предложила я.
– Да! Пикник! – запрыгали близнецы, и я облегченно вздохнула.
– Одевайтесь, а я пока соберу корзину, – сказала я им. – Гребень и ленты прихватите с собой, причешу вас на улице.
– Ура! – закричала Мелина, которая больше всего на свете не любила, когда ее причесывала наша престарелая горничная.
– Фло, ты лучшая старшая сестра на свете, – Тирли, подскочив ко мне, крепко обняла.
– Да! – подхватила Мели, а я стыдливо потупилась, но согласно кивнула, испытывая огромное облегчение.
Спустя полчаса мы покидали усадьбу. Благодаря моему жениху наши закрома оказались набиты столь щедро, что я снова немного устыдилась. Диар помогает нашему семейству, стараясь для своей невесты создать уютный дом, где в кладовых кроме мышей теперь водятся колбасы, сыр и прочие изыски, о которых раньше мы могли лишь мечтать. А неблагодарная невеста бежит, отказывая жениху в такой малости, как прогулка и беседа. Крайне не воспитанная особа… сказала бы я, но ничего менять не стала, предпочтя тащить тяжелую корзину встрече с д'агнаром Аристаном Альдисом.
То место, где из-под земли бил источник, было невероятно красиво. Но находилось оно столь далеко, что ходить туда я не любила и бывала лишь вместе с братом или папенькой. Но сейчас из-за собственных страхов и опасений я упорно шла к источнику, таща с собой корзину, изрядно надоевшую и оттянувшую руки. Спустя еще полчаса я уже злилась на себя за глупость и трусость. Однако впереди меня, весело напевая, бежали сестры, и теперь было бы жестоко возвращать их в усадьбу. Поэтому, вздохнув, я покорилась судьбе. В конце концов, это был мой собственный выбор и винить некого.
До источника мы добрались спустя полтора часа, когда солнце уже приблизилось к зениту. Пекло стояло невыносимое, корзину я уже ненавидела, свои скоропалительные идеи тоже, даже близнецы не скакали уже столь радостно, как прежде. По крайней мере, мне казалось именно так. Но завидев знакомые места, мы оживились. Я думала о том, что вскоре избавлюсь от своей ноши, усядусь в благодатной тени, и жизнь вновь заиграет красками. Мои же сестры желали одного:
– Сейчас мы поедим! – воскликнула Мели.
– Сейчас нам будет вкусно! – подхватила Тирли, и я почувствовала себя виноватой.
Поэтому, заняв наше излюбленное место, я спешно раскрыла корзину, достала оттуда покрывало и, убрав тряпицу, покрывавшую еду, принялась потчевать девочек заготовленными скромными яствами.
Мои сестры уплетали за обе щеки все, что я добывала из недр корзины, беспрестанно болтали, вертели головами и менее всего напоминали юных агнар. Лишившись своей ноши, я стала намного благодушней и не спешила их ругать, позволяя получать маленькую радость от нашей скоропалительной прогулки, нарушая правила хорошего тона. Впрочем, я и сама с удовольствием их нарушала, делая все то же самое, что и мои сестры: набивала щеки, отвечала на их вопросы, не успев проглотить пищу, даже позволила себе запустить в лоб Мели шариком, скатанным из хлебного мякиша. Правда, расплата за шалость пришла немедля, и близнецы, вдвоем атаковав меня, вновь щекотали и повизгивали от удовольствия, но я им простила все.
Голова моя уже не болела, а после того, как ополоснула лицо ледяной ключевой водой, почувствовала себя намного свежей и бодрей. Девочки оставили меня в покое, и я, удобно расположившись под сенью деревьев, следила за тем, как сестры играют в мяч, весело перекрикиваясь. Потом голоса их отдалились, веки мои сомкнулись, и я задремала…
Что мне снилось? Сказать точно не берусь. Это была мешанина образов, смысла в которой искать было бесполезно, но единственное, что я особо четко запомнила, была наша кухарка, которая стояла в изголовье большой кровати, где вольготно раскинулся диар, заложив руки за голову. Я лежала рядом, скованная невидимыми путами, а кухарка все говорила и говорила что-то жутко неприличное. Д'агнар Альдис кивал головой и со значением произносил:
– Это вам не на полу валяться.
А потом велел папенькиным голосом писать письмо кухарке с извинениями. На этом я проснулась. Потерла лицо, скидывая тяжелое оцепенение сна, нашла взглядом девочек, да так и застыла с неприлично открытым ртом, глядя на третьего участника их игры. Сиятельный диар, скинув прямо на траву свой сюртук, бродил по поляне, вытянув руки. Глаза его были завязаны кушачком Тирли, и д'агнар Альдис пытался поймать двух вертлявых девиц. Девицы хихикали и ловиться не желали. Но вот диар делает шаг в сторону одной и вдруг резко разворачивается к той, что стоит за его спиной, и ловит ее.
В это мгновение я поняла, что мой жених не имеет ни стыда, ни совести. Он жульничал! Подглядывал из-под повязки, заманивая доверчивых агнар в ловушку. Впрочем, у близнецов совести оказалось не больше, чем у его сиятельства. И как только Аристан Альдис произнес:
– Мели, – Мелина тут же бессовестно соврала:
– Я – Тирли.
– Вы меня обманываете, юная агнара, – ответил диар. – У Тирли нет кушака.
– И у меня нет, – нагло заявила Мели, стягивая свой пояс.
– Вы нечестно играете, – укорил моих сестер д'агнар Альдис.
– Кто бы говорил! – не сдержалась я и прикусила язык, отчаянно покраснев.
– А вот еще одно ветреное создание, – насмешливо изломил бровь диар. – Так идите и научите нас играть честно.
– Точно! Пусть Фло водит! – обрадовались близнецы, и я одарила их испепеляющим взглядом.
Вот уж чего мне не хотелось, так это играть с его сиятельством. Насколько я боялась его надменного, настолько я сейчас стеснялась его вот такого: без сюртука, с кушаком моей сестры в руках и лукавым блеском в серых глазах.
– Вы трусиха, Флоретта, – вдруг произнес д’агнар Альдис.
И как он догадался?! Неужто это написано у меня на лбу? Ну уж нет, допустить, чтобы диар потешался надо мной, я не могла. Потому поднялась на ноги и гордо вздернула подбородок:
– Ничуть, ваше сиятельство, – высокомерно ответила я, стараясь изо всех сил не смотреть на мужчину.
– Правда? – от неприкрытой иронии в его голосе, мои щеки снова вспыхнули.
– Мать Покровительница мне свидетель, – я кивнула, и его сиятельство направился в мою сторону, так и не дав мне самой приблизиться к нему и близнецам, с интересом слушавшим наш диалог.
Ноги тут же приросли к земле, и я едва сдержала желание попятиться, потому что прекрасно понимала, что произойдет дальше. Удержалась от позорного бегства только благодаря тому, что подняла взгляд на диара и увидела, как откровенная насмешка кривит его губы. Его сиятельство явно забавлялся моим замешательством. Это вызвало протест, и я шагнула ему навстречу.
Аристан Альдис остановился, давая мне подойти, после взял за плечи и развернул к себе спиной. Кушак Тирли накрыл мои глаза, и на затылке затянулся узел.
– Не слишком туго? – участливо спросил диар.
– Нет, – пискнула я и дернулась в сторону.
Однако ладони сиятельного диара снова сжались на моих плечах, не позволяя отойти.
– Куда же вы бежите, дорогая невеста? – усмехнулся он и добавил, как-то особенно понизив голос: – Игра только началась.
После повернул меня трижды вокруг своей оси, и я оказалась предоставлена самой себе, совершенно перестав ориентироваться в пространстве.
– Фло! – крикнула одна из девочек. – Фло!
– Фло! – тут же подхватила вторая.
Диар молчал, и где он, я представляла с трудом. Поймав себя на мысли, что меньше всего хочу найти именно его, я снова прислушалась к голосам сестер. Неловко вытянув руки, я направилась на детский голосок. Сквозь тоненькую полосочку под повязкой я разглядела зелень травы, этого вполне хватило, чтобы, заметив черные начищенные ботинки, тут же развернуться в противоположную сторону.
Справа послышался голосок одной из сестер. Я повернулась на звук, прислушалась, еще раз повернулась и опять увидела черную полоску ботинок д’агнара Альдиса. Отвернулась и побрела вперед, уже не слушая голосов сестер, только мечтая избавиться от кушака на глазах и прекратить игру.
– Вы покидаете нас, агнара Флоретта? – диар снова взял меня за плечи и развернул в обратную сторону, откуда неслись возмущенные крики близнецов:
– Фло, ты куда?
– Фло!
– Мы все там, – снова произнес мой жених, и я поспешила прочь от него.
А потом игра и вовсе стала напоминать издевательство. Стоило мне остановиться, как за плечом слышалась очередная реплика диара, и я тут же спешила увеличить расстояние между нами. Должно быть, со стороны это смотрелось забавно. В игре в салочки ведущий не ловит того, кто подал голос, а бежит от него, слепо выставив руки перед собой. Или же случайно дотронувшись рукой до найденного человека, ведущий отдергивает руки, разворачивается и, как ни в чем не бывало, уходит от цели игры.
– Фло! – возмущенно воскликнула одна из сестер. – Что ты делаешь?
– Ваша сестра, юная агнара, учит нас играть честно, – насмешливо ответил диар. – Я даже восхищен ее умением настолько честно жульничать.
Я вспыхнула и воскликнула:
– Я не жульничаю. Я никого не могу поймать!
– Итак, – с меня вдруг стянули повязку, и я, поморщившись от яркого света, увидела перед собой широкую грудь диара, – подведем итог. Моя невеста: жулик, врушка и трусиха. Какой приятный набор добродетелей.
И пока я шумно сопела, спешно подыскивая достойный ответ, д’агнар Альдис отдал Тирли ее кушак и предложил мне руку, не сводя с меня взгляда. У меня не осталось выхода, кроме как принять ее, чтобы не выглядеть еще большим посмешищем. Вздернув нос, я позволила увлечь себя под сень деревьев к нашему покрывалу и опустевшей корзине. Усадив меня на прежнее место, диар беззастенчиво стащил из корзины полуспелое яблоко, одно из любимых лакомств Мели, откусил и даже не поморщился от кислоты. Я чопорно расправила складки платья и отвернула голову в сторону близнецов, уже придумавших новую забаву.
– Вы меня боитесь, – вдруг припечатал жених.
– Вот еще глупости, – вырвалось у меня, и очередной румянец разлился по щекам.
– Вы все же потрясающе стыдливая врушка, – отметил Аристан Альдис, догрыз яблоко и выкинул огрызок.
– Почему вы оскорбляете меня, ваше сиятельство? – возмутилась я, упорно глядя в сторону.
– Разве? Всего лишь называю вещи своими именами, – невозмутимо ответил д’агнар, продолжая рассматривать меня. – Начнем с того, что вы сбежали, хоть и были осведомлены, что я приглашаю вас на прогулку. И что это? Неуважение, презрение… страх? И та ли это агнара, которая прислала мне такое трогательное письмо с извинениями? Столько мольбы в строках и вдруг побег. Отсюда я делаю вывод, что в письме вы не были искренне, и, скорей всего, оно написано под давлением вашего отца.
Какая прозорливость! Я бросила взгляд на диара, он сохранял свою невозмутимость, только в глазах застыло не совсем понятное выражение. Уголки его губ едва заметно дернулись, и я поняла, что мужчина забавляется происходящим. Настроения это не прибавило. Я опять отвернулась, сорвала травинку и теперь рассеянно покусывала ее кончик, продолжая слушать своего жениха.
– Сейчас вы столь упорно «не замечали» меня, что я окончательно уверился в вашем страхе.
– Вы ошибаетесь, ваше сиятельство, – ответила я. – Близнецы давно упрашивали меня отвести их в это место, и сердце мое дрогнуло.
– Какая трогательная любовь к сестрам, – совершенно серьезно отметил диар. Он помолчал немного, теперь глядя на девочек. – Чудесные дети. И словоохотливые, в отличие от старшей сестры. Мели рассказала о том, как вы сегодня их спасли от подгоревшей каши, предложив сходить на пикник в это чудное место. Трогательная забота.
Кажется, теперь у меня пылали даже уши. Осторожно повернув голову, я посмотрела на д’агнара Альдиса. Он был по-прежнему невозмутим. Глядел на меня с вежливым интересом и не более, даже ирония из глаз исчезла. Мой прекрасный план рассыпался, как карточный домик.
– И что вы на это скажете, агнара Берлуэн? – светским тоном спросил меня диар, и я выпалила:
– Да, я вас боюсь! Вы меня пугаете… Ой.
Однако д’агнар не вознегодовал, не нахмурился и не усмехнулся. Он даже не воскликнул: «Я так и знал». Просто кивнул головой, принимая мой ответ.
– Вам не нужно меня бояться, Флоретта, – наконец ответил диар. – Нам с вами предстоит совместная жизнь, смею надеяться, достаточно долгая. Как своей будущей супруге, я могу обещать вам уважение, заботу и защиту. Возможно, я не отличаюсь кротким нравом, но верю в то, что нам не придется ссориться. Ведите себя благоразумно, и мы с вами будем добрыми друзьями. В браке такие отношения даже предпочтительней недолговечной страсти. Вы согласны со мной?
Я пожала плечами, не зная, что ответить. Наверное, мне нужно было просто осознать слова своего жениха, чтобы перестать искать подвох в его предложении руки. Сейчас, глядя в лицо д’агнара Альдиса, я видела лишь открытый взгляд, в котором не пряталось ни насмешки, ни прежней надменности. Мужчина ожидал моего ответа, и мне пришлись бы по душе его слова, если бы не все та же затаенная мысль.
– Почему я? – слетело с моих уст раньше, чем я смогла удержать свой порыв.
Диар приподнял брови и ответил вопросом на вопрос:
– А почему не вы?
Я не нашлась, что сказать. Он продолжал смотреть на меня, ожидая ответа, и я все-таки его дала:
– Ваше сиятельство столь щедр с моей семьей, и я не вижу причин для такой щедрости.
– Вам не нравится, что я решил позаботиться о семье своей избранницы? – спросил д’агнар Альдис.
– Я не понимаю этой заботы, – призналась я, смутилась, но все-таки договорила: – Если бы вы были в… влюблены в меня, то ваш порыв можно было бы как-то объяснить, но до недавнего времени, вы даже не подозревали о моем существовании. Я некрасива, бедна, не особо родовита. Этот брак не несет вам, сиятельный диар, никакой выгоды. И все же вы выбрали меня, несмотря на то, что могли составить намного более выгодную партию. Теперь вы заполнили наши кладовые, прислали лучшего портного, ремонтируете наш дом… Что вы ожидаете от меня взамен?
Мужчина заглянул в корзину, взял еще одно яблоко и отвернулся в сторону близнецов, не спеша дать ответ. Это заставляло нервничать, но я терпеливо ждала. Диар догрызал яблоко, и я поняла, что он думает. На мгновение испугалась, что он сейчас все отменит, решив, что я неблагодарная и не умею принимать то, что дается по доброй воле. Даже представила, какой скандал мне устроит папенька, когда наш благодетель объявит, что передумал брать меня в жены. Однако диар, выкинув огрызок, снова обернулся ко мне. Я не увидела ни гнева, ни раздражения на его лице. Впрочем, как я уже успела заметить, этот человек умел держать себя в руках, скрывая свои настоящие мысли и чувства. И все же в глазах его был заметный интерес.
– Знаете, агнара Флоретта, – сказал диар, – вы сумели меня удивить. До этой минуты я был уверен, что вы опасаетесь меня совсем по иным причинам.
– Какие же причины вы видели, ваше сиятельство? – мне вдруг стало любопытно.
– Обычный страх, который может испытывать девушка перед незнакомым взрослым мужчиной, сделавшим ей предложение руки и сердца. Возможно, эм… испуг перед некоторыми супружескими обязанностями…
Я густо покраснела, разом вспомнив слова Лирии и свой сон, где диар соглашался с кухаркой. Глубоко вдохнув, я зажмурилась, чтобы успокоиться, а когда снова посмотрела на д’агнара Альдиса, он следил за близнецами, меланхолично покручивая в пальцах сорванный цветок.
– Мне приятно осознавать, что моя невеста не глупая девушка, – снова заговорил он, не оборачиваясь ко мне. – И всё же вы зря подозреваете меня в скрытой корысти. Нет ничего удивительного в том, что я принял живейшее участие в жизни вашей семьи. Что вы там говорили? Кладовые? Почему вы отказываете мне в желании видеть свою будущую супругу сытой и довольной жизнью? Портной? Дорогая моя агнара, ваш гардероб совершенно никуда не годен, хотя бы по той причине, что у вас его попросту нет. Я мог бы позвать инара Рабана и после свадьбы, но будущей сиятельной диаре не подобает ходить в платьях, более подходящих служанкам. Светская жизнь сопряжена с общением с другими людьми. Вы хотели бы предстать перед моими гостями в этом унылом наряде, что сейчас надет на вас? – Диар повернул ко мне голову и покачал головой. – Вы слишком открыты, Флоретта, стоит научиться скрывать свои чувства. Вы опять покраснели. Но вернемся к вашим подозрениям. Что было после портного? Дом? Мне неприятно, что моя невеста живет в развалюхе, где сквозит со всех щелей. Мне нужна здоровая жена. Что-то еще?
– Нет, – прошептала я, опуская взор.
– Завтра вам доставят мой подарок – породистую кобылку. Это смирное создание непременно порадует вас, – от прежней добродушной иронии в голосе диара не осталось и следа. Он не ждал моих восторженных возгласов, просто доводил до сведения.
– Я не умею ездить верхом, – призналась я.
– Значит, с лошадью прибудет и учитель верховой езды, – равнодушно ответил д’агнар Альдис. – Что еще вы не умеете? Танцы? Впрочем, кто бы вас обучал всем этим новомодным коленцам. Учитель танцев будет посещать вас три-четыре раза в неделю. Ко дню нашей свадьбы вы должны быть готовы не ударить в грязь лицом перед благородным собранием. Кто еще? Пожалуй, учитель изящной словесности.
Я только хлопала глазами, слушая своего жениха. Похоже, за меня решили взяться всерьез и воспитать достойную супругу. А потом мне стало обидно, и я выпалила:
– Ваше сиятельство, если вы так стыдитесь того, что я не умею держаться в седле, выкидывать новомодные коленца и вести беседы, если опасаетесь, что я опозорю вас перед благородным собранием, то зачем выбрали меня, когда есть множество девиц, уже постигших все эти искусства?!
Д’агнар Альдис одарил меня ледяным взглядом и сухо произнес:
– Агнара Берлуэн, следите за тем, что произносите вслух. Если я выбрал вас, значит, посчитал достойной партией. Что до моих слов об обществе, то мне совершенно плевать, что они будут думать, но не плевать будет вам. И если вы услышите насмешки от людей, не одаренных Богиней разумом в необходимом количестве, то даже моя защита не сделает ваше самолюбие менее уязвленным. Я не стыжусь вас, я проявляю заботу. Впрочем, если вам все это кажется лишним, то можете прозябать в своем нынешнем состоянии и набивать себе шишки, набираясь опыта. Так что вы мне ответите? Мне присылать к вам учителей?
Мне стало стыдно. В словах диара не было изъяна, и все мои подозрения теперь казались глупыми и беспочвенными. Он совершенно прав, во всем прав. И моя гордость тут неуместна. Она, действительно, сильней пострадает, если надо мной будут насмехаться.
– Ну же, дорогая невеста.
– Вы правы, ваше сиятельство, – ответила я. – Учителя нужны.
– Рад, что вы проявили благоразумие, – он кивнул и встал на ноги. – Предлагаю вернуться в вашу усадьбу. У меня еще есть дела, и мне не хотелось бы, чтобы вы и ваши сестры возвращались затемно одни, без всякой охраны.
Я согласно склонила голову. Собрала корзинку, и диар тут же забрал ее у меня. Я крикнула сестрам, что мы возвращаемся. Мели подхватила сюртук д’агнара, все еще лежавший на траве, Тирли подобрала мяч, и мы покинули источник вчетвером. Чуть поодаль обнаружился рыжий жеребец диара. Мужчина отвязал его от дерева и взглянул на близнецов:
– Прелестные агнары желают прокатиться верхом?
Прелестные агнары были совершенно не против. Мой жених усадил их на коня, взял повод, и мы направились в сторону нашего поместья. И все же меня продолжал грызть червячок сомнений. Вроде бы все выходило гладко, но…
– И все-таки, почему я? – снова спросила я. – Что побудило вас сделать такой выбор?
– А вы дотошны, да, Флоретта? – усмехнулся диар. – Хорошо. Вам не приходило в голову, что в вас есть одно выгодное отличие, которое возвышает вас в моих глазах над остальными девицами из дворянских семей – ваша чистота. Благодаря своему затворничеству, вы не испорчены светом. Ваша семья – ваша основная ценность, и мне это нравится. Ваши взгляды близки мне, и это именно то, что я хотел бы видеть в своей жене. Надеюсь, теперь я смог вас успокоить? Вы больше меня не опасаетесь?
Он улыбнулся, изломив бровь. Я опустила голову, пряча невольную ответную улыбку, и тихо произнесла:
– Нет. Кое-что осталось.
– Что-то еще? – в притворном ужасе воскликнул диар.
– Некоторые супружеские обязанности, – сказала я и похолодела, осознав, на какую тему вздумала шутить.
Громкий смех д’агнара стал мне ответом.
