Юлия Жукова
Ученье – свет, а богов – тьма
Кир прожигает меня взглядом.
– Что? – оборачивается Арон.
– Я говорю, куда ты наволок столько одежды? – повышаю голос. – У нас тут и пойти-то в ней некуда.
– Ой, да я не глядя всё свалил, не на себе же тащить. Кир, сынок, помоги, а то рук не хватает.
Кир от такого обращения вздыбливает шерсть на загривке, но послушно шагает вперёд, подхватить последнюю сумку. Я его останавливаю.
– Вон лошадь возьми и навьючь, на неё всё сразу влезет.
– Ой, точно, – спохватывается Арон и принимается довольно бестолково вешать мешки на спину второго серого коня, который смотрит на него как на назойливое насекомое. Кир не выдерживает и всё-таки идёт помогать, а потом загоняет наших коней в стойло и закрывает. Я тем временем оставляю орнаментальный автограф на лобовом стекле унгуца, выслушивая медовые речи пилота, которому внезапно подвернулась счастливая возможность посмотреть на меня вблизи. Наконец можно идти домой.
Арон всю недлинную дорогу весело треплется о том, как замечательно выздоровела его дочка, хотя жена по-прежнему боится к ней подходить, о динамике цен на овец и дифжир, о погоде и поставках фруктов с юга. Я киваю и рассеянно поддакиваю. Как же он не вовремя…
Азамат удивлённо привстаёт из-за стола.
– Арон? Ты уже приехал? А я думал, ты только в первое новолуние соберёшься.
– Так ведь уже первое новолуние! – радостно улыбается Арон.
Азамат хмурится и прижимает какую-то кнопку на часах.
– Нет, до него ещё два дня.
– Да? – поражается Арон. – Ого, значит, я обсчитался? Вот это да! Ну это же ничего страшного, правда?
– Конечно, – улыбается Азамат. – Я всегда рад тебя видеть. Кира ты знаешь, так ведь?
– Да, да. – Арон рассеянно оборачивается к Киру. – Мы встречались.
– Замечательно. Ничего, если мы тебя положим на третьем этаже? Там мебели нет, зато просторно.
– А, я помню. Конечно, у меня даже собственные дифжир с собой, тебе вообще не о чем беспокоиться. У тебя тут подъёмник был, кажется…
Азамат напоминает брату, как пользоваться лифтом, и провожает его наверх со всеми сумками. Я только головой качаю. По-моему, на охоту с ним ходить небезопасно. Кир хмыкает, моет руки и принимается выгружать из посудомоечной машины чистые тарелки. Мне кажется, он начинает привыкать к чистоте, или ему просто нравится возможность пользоваться водой когда угодно и в любых количествах.
Однако Азамат, кажется, действительно рад приезду брата. Он оживляется, убирает со стола бук, расспрашивает о здоровье племянницы. Арон говорит без умолку, но Азамат с удовольствием слушает. Кир присаживается в углу комнаты и делает вид, что ковыряется в телефоне, но то и дело поглядывает на отца и дядю. Я играю с Алэком в манеже.
Азамат принимается готовить ужин под басни Арона о потрясающей похлёбке, что тот умеет варить из какой-то дикой птицы.
– Я их о прошлом годе подстрелил десять штук, представляешь? Десять! – обильно жестикулируя, рассказывает он. – Столько сразу ни за что не съесть, а замораживать жалко, они от этого портятся. Ну я уж и нажарил, и навялил, и засолил, руки уже отвалились мясо это разделывать. Пришлось из последней суп сварить. И ты знаешь, так здорово получилось! С тех пор только так их и готовлю. Даже Воробей хвалил, представляешь? Он в гости как раз зашёл тогда.
– А кто это, Воробей? – уточняет Азамат.
– Ты что, не знаешь Воробья? Это ж брат Старейшины Асундула, знаменитый охотник! Мы с ним ещё три года тому на медведя ходили, во-от это было дело…
К тому моменту, как ужин готов, меня уже мутит от бесконечных охотничьих рассказов про то, кто при каких обстоятельствах обделался со страху, какого лесного зверя как потрошат и кто нажрался медвежатины до отрыжки. Кир, однако, слушает раскрыв рот.
– Лиза, садись. – Азамат выдвигает мне стул у стола.
– Знаешь, я что-то не хочу. Я же недавно обедала.
Азамат сразу так расстраивается, что мне даже неуютно становится. Видно, он еле держится в приветливом настроении.
– Я чуть-чуть попозже присоединюсь, – обещаю. – Вот Алэка покормлю…
Сгребаю мелкого, который, впрочем, пока есть не просит, и ухожу подальше от застольного разговора.
Когда Алэк засыпает, я решаю, что достаточно проветрилась, чтобы пойти попить чаю, и двигаюсь к лифту, где налетаю на выскочившего с лестницы Кира, который светится как парадный диль.
– Отец возьмёт меня на охоту! – выпаливает он, едва завидев меня.
– Это очень интересно, – говорю. – А ты извинился?
– Нет, – тушуется Кир. – Ну, не буду же я при Арон-хоне…
– Кир, мне неинтересно, когда, где и в чьём присутствии ты будешь извиняться. Но пока ты не поговоришь с отцом, никакой охоты.
– Но отец уже сказал, что берёт меня! – возражает парень.
– Он-то, может, и берёт, а вот я не отпускаю.
И решительно иду вниз. Кир плетётся следом, поникший. Но меня печальными глазками не проймёшь. Азамату намного хуже, настолько, что он даже не подумал этого оболтуса наказать. Я строевым шагом врываюсь в кухню. Там густой запах жирной перчёной еды, мужики сидят потягивают хримгу. Вообще атас. Азамат пьёт только по праздникам.
– Дорогой, можно тебя на пару слов? – говорю негромко, но убедительно.
– Да, конечно, – рассеянно кивает он и с трудом встаёт из-за стола.
Мы выходим в коридор, где топчется унылый Кир.
– Во-первых, ты чего напиваешься? – спрашиваю.
Он пожимает плечами.
– Да так… Арон привез домашнюю хримгу, почему бы не выпить? Я с ним не так часто вижусь, тем более ужинаю.
– Понятно… Ладно, вот что. С какой стати ты берёшь Кира на охоту?
– Так давно же собирались…
– Да, и что, по-твоему, он заслужил?
– Ну ладно тебе, Лиза, – Азамат отмахивается. – Мы же всё обсудили вчера. Я сам виноват. Ну что тебе, жалко, что ребёнок погуляет немного?
– Я считаю, что после вчерашнего он не имеет права на развлечения.
– Ты очень строгая, – пьяно вздыхает Азамат. – Тебе-то он ничего не сделал, а я не сержусь.
– Я заметила, – цежу. – И меня это сильно печалит. Может быть, ты хотя бы поговоришь с ним сейчас? У него есть что тебе сказать.
– Зна-аю я всё, что он мне может сказать, – тянет Азамат. – И слушать этого не хочу. Лиза, мне уже всё равно, хочет на охоту – пускай идёт, может, не так сильно будет меня ненавидеть.
– Азамат! – ахаю я, но он уже идёт обратно в кухню. – Постой, мы не закончили! Ты рехнулся совсем, что ли? Я так ни одного из вас никуда не отпущу!
– Лиза-хон, что за шум? – пьяно скалится Арон из-за стола. – Присоединяйтесь!
– Азамат, это никуда не годится! – продолжаю я, игнорируя Арона. – Ты не можешь вот так ему всё позволять, просто чтобы ему понравиться. Хорошо, пусть будет другое наказание, но нельзя оставить всё как есть!
– А, так юный князь провинился? – доходит до Арона. – Так всыпь ему ремнём, как отец, бывало, и дело с концом.
Азамат вскидывается.
– Я никогда не буду бить своих детей! – рыкает он так неожиданно и громко, что мы все приседаем.
– Почему? – удивлённо спрашивает Арон. – Это очень здорово помогает.
– Потому! – продолжает Азамат тем же грохочущим голосом. – Тебя отец бил, может, раз в год. А меня несколько раз в месяц! Я знаю, каково это!
– Ох ты ж, – бормочет Арон, сползая немного по спинке стула. – Нет, ну дело твоё, конечно… А что он натворил-то?
– Да ничего особенного, – буркает Азамат. – Наговорил мне гадостей, повысил голос. Забудь. Всё в силе.
– Не-е-е, – внезапно возмущённо протягивает Арон и стучит кулаком по краю стола, с трудом попадая. – Ты что, брат! Если б мой мне нахамил, он бы ещё неделю сидеть не смог! Нетушки, такого засранца на охоту брать нельзя. Ты что, Азамат, совсем парня распустил. Я с ним вместе не пойду. Пускай сначала заслужит. А то ишь, глаза горят, пострелять охота! Никакой охоты!
Я даже не знаю, радоваться или нет, что Арон подключился к разговору. С одной стороны, он прав, и Азамату полезно напоминание, кто в доме хозяин. С другой, эти варварские представления… неудивительно, что сын Арона такой странный, если отец его регулярно избивает.
Азамат некоторое время мечется и хмурится, но в конце концов сдаётся.
– Ладно, всё отменяется. Кир, иди спать. Немедленно.
Ребёнок одаривает меня хмурым взглядом и уходит, не сказав ни слова.
– Азамат, я тебя очень прошу, поговори с ним, – напоминаю я.
– Завтра поговорю, – буркает Азамат. – Сейчас я слишком пьяный.
Я тяжело вздыхаю и иду к себе в кабинет за таблетками от похмелья. Вот уж не думала, что их надо держать в кухонной аптечке.
Спать Азамат ложится с краю кровати и отвернувшись от меня. Бормочет что-то про то, что я не люблю запах хримги, и засыпает. Мне ничего не остаётся, как последовать его примеру.
Меня будит радионяня. Спросонок оглядевшись и поняв, что Азамата рядом нет, я нашариваю тапки и несусь в детскую. Всё хорошо, малыш проснулся и требует завтрак и чистый подгузник. Однако муж меня разбаловал, я как-то привыкла, что по утрам деточку обслуживает кто-то ещё.
Когда я спускаюсь вниз и обнаруживаю, что на кухне даже не пахнет завтраком, у меня закрадываются неприятные подозрения. Азамат не обнаруживается ни в одной из комнат, и Кира тоже нет. На третьем этаже под восемью одеялами мирно дрыхнет Арон. Ну хоть этот никуда не делся. Снова спускаюсь вниз, накидываю куртку поверх себя и мелкого и тащусь на стоянку. Стойла закрыты, но в них только одна серая лошадь. Значит, поехали кататься. Ладно, может, поговорят. Возвращаюсь в дом и на всякий случай проверяю чулан – и высказываюсь, как Алэку лучше бы не слышать. Двух ружей нет, не считая того, что Кир утопил. Значит, Азамат вместо того, чтобы не брать Кира, решил не брать Арона. Отлично. Боже, лишь бы вернулись целыми. А то один психанёт, другой распереживается… Ну, муженёк, ну я тебе устрою…
Арон спит долго и спускается совершенно разбитый.
– Ох, ну я вчера и напился… – стонет он. – Хотон-хон, у вас ничего нет от головы?
Меня подмывает ему мстительно отказать за то, что мужа опоил, но выслушивать его стенания тоже не очень хочется, да ещё, не дай бог, испачкает мне пробковый пол…
– На, проглоти, запей водой.
После таблетки Арон быстро приходит в себя и начинает озираться.
– А где Азамат?
– Пошёл на охоту с Киром, – невозмутимо сообщаю я.
– Вот те раз! – восклицает Арон. – Ну он даёт. Вчера же договорились! А, вечно под ним гвоздь в подушке. Ну ладно, давайте я хоть завтрак сделаю…
Пока Арон готовит, я берусь за начатый гобелен. Не вязать же шарф Киру, когда он так себя ведёт! От гобелена у меня сделана треть – лента узора по краю, кусочек пейзажа и ноги. Весь день я маньячно строчу ряды, иногда прерываясь на попытки позвонить Азамату. Но он вне покрытия, а над ухом непрерывно зудит Арон – что-то рассказывает о своих детях, о детстве Азамата, о том, за что ему влетало и как именно, как страшно сердился отец… Судя по этим воспоминаниям, Ийзих-хон была права. Аравата и правда больше всего бесило, что Азамат не честолюбив.
Байч-Харахи возвращаются затемно. Я слышу ржание, беру сковородку поувесистее и встаю сбоку от входной двери. Увы, реакция у Азамата хорошая, и он ловит сковородку в воздухе, войдя первым.
– Он извинился! – быстро и весело говорит муж.
– Да ну! – поражаюсь я.
– Да-да, – часто кивает Азамат, и по тому, как светится в темноте прихожей его физиономия, я понимаю, что так и есть. – Мы всё очень подробно обсудили.
Кир топчется в дверях, тайком улыбаясь.
Я прищуриваюсь.
– Что, прямо утром встал и извинился?
– Лиза, ну что ты придираешься! – Азамат закатывает глаза. – Я тебе сообщаю факт: он извинился. И мы хорошо провели время. Тебе так принципиально, в какой последовательности?
Я вздыхаю:
– Ты неисправим. Чего наохотили-то?
– У-у… Всего-всего. Куропаток, фазанов, кроликов. – Он потрясает большим мешком, к счастью, непромокаемым. – А у Кира, вон, степная антилопа.
Я только теперь замечаю, что у Кира через плечо перекинута какая-то палка. При ближайшем рассмотрении это оказываются задние ноги с копытами.
– О боже, – отшатываюсь. – Ясно, я лучше на кухню не пойду.
– Сковородочку отдай. – Азамат тянет за ручку. – Нам пригодится.
И весело подмигивает, отчаливая в направлении кухни.
Кир скалится, как сытая акула, поудобнее пристраивает на плече жилистые ноги зверя и аккуратно ставит ружья в чулан.
– До чего вы с отцом договорились? – спрашиваю.
– Ну, сначала я честно думал, он меня пристрелит, – сознаётся Кир. – Такой мрачный был и всё ружьём клацал. Я даже заговорить с ним боялся. Но потом как дичь пошла, как-то отмяк… В общем, я ему объяснил, что просто хотел его позлить, потому что меня бесит, что он из-за меня забивает на работу и ссорится с людьми. Он та-ак обрадовался! – Кир широко раскрывает глаза. – И стал мне объяснять, что так и должно быть, и всё такое. В общем, мы поторговались, что я до двенадцати лет терплю его, э-э, как он это назвал, заботу, а потом, как вы предложили, поеду учиться на Землю. Он разрешил! Конечно, мне кучу всего надо выучить, но он сказал, что я успею, даже если буду заниматься всего час в день, представляете? Мне кажется, я этот всеобщий язык никогда не запомню, но он обещал помочь и сказал, что у меня хорошая память. И ещё! – Кир понижает голос, но глаза у него горят ватт на сто: – Он сказал, что сделает мне лук к соревнованиям на Белый День!
Я только головой качаю. Не ругать же их теперь, когда они наконец-то расхлебали эту бодягу. Помирились – и слава богу. Хотя бы и тому, которому я гобелен плету. Учок, или как его там…
– Кир! – Азамат высовывается из-за двери кухни. – Ну где ты застрял, иди, Арон хочет посмотреть на твою добычу!
– Иду-иду! – И Кир радостно уносится вслед за Азаматом, хвастаться достижениями.
Глава 3 В которой свои примеряют, а странные снимают
На следующий день я просыпаюсь раньше обычного и спускаюсь вниз, где Азамат с Киром продолжают заготавливать настрелянную вчера дичь.
– Здрасьте! – радостно приветствует меня Кир, отрываясь от разделки степной антилопы.
Я не сразу понимаю, что в нём изменилось со вчера. Потом доходит: волосы обкорнал.
– Ой! – говорю я, имея в виду, что жалко красивые волосы. Потом вспоминаю смысл этого действия и уже с другой интонацией повторяю: – Ой.
Кир хихикает и встряхивает косматой головой. Обстригся он не под ноль, а где-то до середины уха, криво – видно, что сам, – и теперь эти патлы под разными углами торчат во все стороны.
– Доброе утро, – Азамат выходит из гостиной и целует меня в затылок. Светится он, как лазерный прожектор. Ещё бы – сын признал!
– Как у вас тут интересно, – наконец нахожу слова я. – Кир, когда закончишь в мясе возиться, давай я тебя подровняю, что ли…
– А вы умеете стричь? – удивляется ребёнок.
– Ну так…
– Да ладно, Лиза, – Азамат ставит на стол рядом с Киром пустую кастрюлю, с которой вошёл. – Доедем до столицы, там придворный цирюльник подровняет. И вообще, по-моему, ему так идёт. – Муж с удовольствием рассматривает Кира, склонив голову набок. – Можно будет особо выступающие перья покрасить, получится живописно.
Кир пожимает плечами и сваливает длинные куски мяса в кастрюлю.
– А что это вы делаете? – спрашиваю.
– Сушим мясо, – поясняет Азамат. – Кир, видишь, разделывает, а я развешиваю на третьем этаже. Завтрак ждёт тебя в микроволновке.
В гостиной посреди манежика сидит задумчивый Алэк и лепит какую-то безумную конструкцию из мягкого конструктора.
Пока я ем, Кир несколько раз оглядывается на меня, как будто хочет что-то спросить, но не решается. Наконец осторожно говорит:
– Лиза-хон?
– М? – откликаюсь я с полным ртом.
– А мы… сегодня посмотрим кино с подписями?
– М-гм, – киваю я. Потом проглатываю. – Кстати, ты можешь звать меня просто Лиза.
Кир состраивает задумчивую рожицу:
– Попробую…
Последним ото сна восстаёт Арон, разбуженный запахом мяса над головой, и сразу начинает жаловаться:
– Вот, вы-то вчера настреляли, теперь полмесяца с этим возиться будете, а я как же? Нарочно ведь приехал из столицы, дела побросал, жену, больного ребёнка…
– А кто ж тебя неволил? – интересуется Азамат. – Сам приехал на два дня раньше, терпи. Кир, погрей ему жаркое, я тут закончу.
– Ну хоть завтра-то пойдём? – занудствует Арон.
– Завтра, может, пойдём, – пожимает плечами Азамат. – Смотря какая погода будет.
– Только давай в лес, а не в поле, – оживляется Арон.
Азамат кривится.
– Чтобы идти в лес, надо спрашивать разрешения у хозяина, а он, кажется, на меня обиделся. Да и вообще, ты-то в степи не был с нами, так почему не хочешь?
– Я привык по лесу работать, – деловито заявляет Арон.
Кир подносит ему дымящуюся тарелку и неприязненно морщит нос. Не забыл Ароновы воспитательные методы.
– Может, вам на рыбалку сходить, пока Дол не замёрз? – предлагаю.
– Можно, – соглашается Азамат. – Только я бы мать позвал, она это дело жуть как любит. Да и с Киром ей познакомиться пора бы.
– Да, я её давно уже не видел, – задумчиво произносит Арон с такой интонацией, как будто это матушка виновата, что не появляется в его жизни.
Азамат приподнимает брови, но молчит.
Кир сгружает в посудомойку грязные кастрюли, потом тщательно моет руки.
– У меня всё!
Я добавляю к кастрюлям свою тарелку и в тон ему сообщаю:
– У меня тоже!
– Отлично. – Азамат обмазывает последний кусок какими-то специями и кладёт его к остальным. – Сейчас я это повешу, и можно будет заняться чем поинтереснее.
Кир вперёд меня бежит в гостиную и лезет в ларь с нитками, где лежит ещё недорасплетённая кудель. Открыв ларь, он замирает.
– Лиза-х… то есть Лиза! Ваш кот снова сюда залез!
– Что, опять всё размотали?! – ужасаюсь я, подбегая.
– Нет…
Клубки и мотки лежат в ларе в неприкосновенности, вот только один из клубков – чёрный, мохнатый и дышит. Наши вопли его потревожили, и он поднимает головёнку и зевает во всю огромную розовую пасть.
Кир смеётся, я тяжело вздыхаю.
– Его надо было назвать не Электрон, а Нейтрино. За всепроницаемость.
– Хотите, я вам на ларь замок сделаю? – предлагает ребёнок.
– Было бы неплохо, – киваю, выковыривая кота из пряжи.
Когда Азамат возвращается с террасы, Кир просит у него пару чурбачков.
– А пойдём в сарай, – предлагает муж. – Мне там тоже кое-что нужно.
Возвращаются они с кучей инструментов и деревяшек, и Азамат застилает всю комнату плёнкой, чтобы не намусорить. Я беру вязанье и запускаю бук, готовясь провести день за тихими играми.
– Надо строить тёплую мастерскую, – говорит. – А то теперь уже на травке не посидишь.
– А что это ты такое делать собрался? – хмурится Арон.
Азамат кивает на Кира:
– Лук. Я же обещал вчера.
Кир улыбается до ушей, а Арон сильно удивляется.
– Так до Белого Дня ещё как до Солнца!
– Всё равно, зачем откладывать? – рассудительно отвечает Азамат, вертя в руках дрын, из которого предполагается делать лук. – Я как раз подходящий материал припас летом, и время есть. Да и Киру не повредит пристреляться из этого лука, прежде чем на поле выходить.
Кир подсаживается ко мне, я запускаю кино и берусь за спицы. Азамат с Киром берутся за ножи. Алэк в своём манежике внимательно следит за взрослыми, как будто хочет научиться.
– А я что буду делать? – беспомощно спрашивает Арон.
– Можешь поразматывать нитки, – предлагаю.
– Или погулять с куницей, – подхватывает Азамат.
– Или с Филином, – вставляет Кир.
– Или с Алэком… – заканчиваю я.
Арон тяжело вздыхает и берётся за нитки. Официально объявляю день рукоделия.
– А у тебя неплохо получается, – замечает Азамат Киру, глядя, как тот вытачивает детали замка.
– Так мягкое дерево, – пожимает плечами ребёнок, пряча улыбку. – Это что, я ещё по кости резать умею!
– Ого! – оценивает Азамат. – Я в твоём возрасте не умел. Покажешь потом.
– Обязательно, – Кир приосанивается и продолжает свою пилёжку, время от времени прерываясь на то, чтобы посмотреть в экран.
Через пару серий, когда шарф становится длиннее Кира, я закрепляю нитки. Шарфик получился приятный, с косичками вдоль краёв, зелёно-золотистый – должен подойти и к Кировой кошмарной куртке, и к дубленке.
– Кир, держи, – говорю, оборачивая шарф пару раз вокруг ребёнка.
– Ой! Что это?
– Это… – Я бы ещё знала, как по-ихнему шарф… – Ну, на шею наматывать, чтобы тепло было.
– А, платок! – оживляется ребёнок. – Это мне?
– Тебе, тебе, – хлопаю его по плечу. – Носи на здоровье.
– Спасибо! У меня сегодня прямо день подарков! – скалится Кир и заворачивается в шарф поплотнее.
– Смотри в доме-то не запарься, тут ведь жарко, – замечаю.
Кир пожимает плечами:
– Сладкого и тёплого много не бывает.
Мы с Азаматом тоскливо переглядываемся.
– Старейшины приняли закон, – говорит Азамат, – о финансировании и надзоре за приютами. Теперь работа приютчиков и проживание детей оплачивается из бюджета, а наместники из ближайших городов или их подчинённые будут периодически навещать приюты с неожиданными проверками. С учителями пока хуже, но я надеюсь, что к лету удастся подобрать хотя бы по одному учителю на приют.
– Что, неужто не хватает грамотных безработных? – удивляюсь я.
– Ну, тут большой вопрос, кого на Муданге можно считать безработным, – пожимает плечами Азамат. – Вот охотники или фермеры, например, официально безработные. Если они мясо продают – платят налог с продажи, а если только сами пользуются, то вообще ничего не оформляют.
– Нет, ну а, скажем, молодые, кто ещё не придумал, чем в жизни заняться?
– Эти не пойдут, – печально улыбается Азамат. – Очень уж непрестижная работа.
– Да ладно, чего такого, детей учить? – развожу руками. – Клуб вести престижно, а это – нет?
Азамат морщится:
– Давай я тебе потом объясню.
– Как будто я не знаю, в чем дело, – встревает Кир. – Если безродного грамоте научить, то уже не отличишь, безродный он или какой. Вот и выходит, что учитель – предатель, всякую шваль за честных людей выдаёт.
– Не выражайся, – хмурится Арон.
У меня уходит несколько секунд на то, чтобы справиться с шоком от объяснений Кира, поэтому Арон не получает немедленно буком по башке. Когда я восстанавливаю когнитивные способности, Азамат уже берёт инициативу на себя.
– Братик, – говорит он ласково. – Милый, давай я сам буду воспитывать своего сына, хорошо?
– Нет, ну а чего он?.. – запальчиво начинает Арон.
– Я к твоим детям не лезу, так ведь? – несколько более угрожающим тоном продолжает Азамат.
– По-моему, ты на чужбине озлобился, – надувается Арон.
Кир тайком ухмыляется.
Разговор заходит в тупик, и я начинаю скрести голову над дилеммой: поставить ещё серию, сготовить ужин или пойти пройтись.
– Оте-ец, – тихо прерывает Кир мои тяжкие раздумья.
– Ау?
– А ты будешь ездить на выезды в приюты?
Когда он успел переключиться обратно на «ты»? Видимо, на охоте.
– Не знаю, может быть, – пожимает плечами Азамат. – Я об этом ещё не думал. А что?
– Ну просто… – Кир ёрзает на месте. – Я подумал… если ты поедешь в мой приют… Точнее, который был, ну, в котором я жил…
– Та-ак, так, – подбадривает его Азамат, а то ребёнок совсем запутался.
– В общем, можно я с тобой?
– Обратно захотел? – со смешком выпаливает Арон.
– Арон!!! – гремит Азамат так, что дом подскакивает.
Алэк отзывается тоже угрожающе, и я беру его на руки.
Кир вжимает голову в плечи:
– Да нет, это я так, не важно, забудь…
Азамат показывает Арону большой мозолистый кулак. Тот обиженно поджимает губы и отворачивается.
– У тебя друзья в приюте остались, да? – спрашиваю Кира.
– Вроде того, – бормочет он себе под нос, ни на кого не глядя.
– Конечно, ты ведь там долго жил, это совершенно естественно, – заверяю я, стараясь не пережать. – Мне даже странно, что ты до сих пор о них не упоминал.
– Ну там не совсем друзья… – чуть погромче отвечает Кир. – Остальные вообще меня не очень любили. Но так, хочется на них взглянуть сейчас.
– Хорошо, – соглашается Азамат. – Только смотри не дразнись, тебе и так все будут завидовать.
– Да это понятно, – отмахивается Кир.
Алэк ползает по мне, хватает за волосы и всячески испытывает моё терпение.
– Пойдёмте выгуляем детей и зверей, – прошу я.
– Может, лесные тропы разведаем? – с надеждой спрашивает Арон.
– Кир уже разведал, – отрезает Азамат.
– Ну тогда я не пойду, какой толк в снегу топтаться?
– Вот ты и приготовишь ужин, – ухмыляется Азамат. – Лиза, давай сюда маленького, тебе же одеться надо…
Мы выходим в чудесный зимний вечер. Официально ещё осень, но день коротёхонький, а за ним тянутся хвостом длиннющие сумерки. Синий снег искрится в свете первой луны, Дол за выступом скалы кажется совершенно белым, хотя льдом ещё не покрылся. Филин с куницей играют в догонялки, равномерно покрываясь снежными катышами, впрочем, на Филине это не очень заметно.
– А почему тебя не любили в приюте? – спрашивает Азамат внезапно.
Кир пожимает одним плечом:
– Да так… Я ж не мингь, чтобы всем нравиться.
– Ну хоть расскажи что-нибудь о своей жизни, – просит Азамат.
Кир снова перекашивается.
– Зачем? Вы мне о своей ничего не рассказываете.
– Давай историю за историю? – предлагаю я.
– Ну можно, – Кир пожимает другим плечом.
– Что бы ты хотел услышать про нас? – оживляется Азамат.
– Мм… – Кир задумчиво трёт нижнюю губу, глядя, как Алэк пытается ловить ртом снежинки. – Про бога расскажите. Который тогда Старейшин напугал.
Азамат кивает мне, мол, это твоя история. Я о своём знакомстве с Ирликом рассказала уже столько раз, что сами события малость поблекли в памяти, спрятавшись за словами. Но я очень стараюсь не приукрашивать.
Кир слушает сначала отстранённо, время от времени мыча в знак внимания. Но когда я дохожу до отпиливания рук, он сам начинает ловить ртом снежинки.
– Язык застудишь, – насмешливо одёргивает его Азамат.
Рот со стуком закрывается.
Дойдя до конца истории, я притормаживаю. Рассказывать Киру про Кирилла мне совершенно не хочется, да он и не просил. Это уже совсем другая история. Так что я лаконично завершаю тем, как Ирлик проволок меня через Подземное Царство «почти прямо к Азамату на корабль», и быстренько перехожу к следующей встрече.
– Так что, он ещё когда-нибудь придёт в гости? – уточняет Кир, когда я выбалтываю всё, что знаю о несчастном Ирлике.
– Обещал зимой, – говорю. – Посмотрим.
Кир некоторое время молча переваривает.
– У меня таких интересных историй нету, – говорит он наконец.
– Мне лично все твои истории ужасно интересны, – замечает Азамат, подхватывая мою затею.
– Ну ладно… – Кир снова неуклюже пожимает одним плечом, втягивая голову. – И про что мне рассказать?
– Расскажи, почему тебя не любили в приюте, – хватается за возможность Азамат.
Кир на секунду задумывается.
– Я не знаю, как это в целом рассказать, это не одна история.
– Тогда расскажи кусочек… Скажем так, приведи пример, – настаивает Азамат.
– Ладно, – вздыхает Кир без особого энтузиазма. – Вот, например, есть у нас там одна девчонка. Хилая совсем, еле живая. У неё был отец, тоже такой же хилый, нормально работать не мог никогда. Она, когда маленькая была, с ним жила, но потом он совсем заболел и не смог зарабатывать ей на еду. Поэтому отдал её в приют. Но приезжал каждое лето её проведать. Кое-как наскребал каких-то денег, привозил что-нибудь, например, меховую жилетку, или кусок вяленого мяса, или банку мёда, в таком духе. А она каждый раз ревела три дня, когда он уезжал. Ну и вот пока она ревела, все эти вещи у неё отбирали. Потому что другим здоровые и богатые родители ничего не привозили, а тут этой замухрышке такие подарки. Но я так считаю, этот её папаша небось неделями не жрал, чтобы ей что-нибудь купить, а она тупая, вместо того чтобы съесть сразу, только ревела. Ну я пару раз этим, которые отбирали, помял рёбра. Потому что нефиг. Так эта идиотка стала со мной делиться своими гостинцами. А я ей говорю, засунь, говорю, их себе, лучше об отце подумай. Тогда меня пацаны стали дразнить, типа, у меня с ней шашни. Ну я ещё немножко их поколотил, чтоб заткнулись. Вот за то и не любят.
– Ты всё правильно сделал, – решительно говорю я. Конечно, нехорошо поощрять драки, тем более что у ребёнка и так к ним склонность, но что делать, если жизнь такая?
– Ты молодец, – с чувством говорит Азамат, притягивая Кира поближе за плечо. – Ты вырастешь отличным человеком.
Ребёнок как бы случайно пристраивает нос в меху Азаматовой шубы.
– Вот интересно, – отвлечённо произносит Азамат. – Ты ведь понял, что тот человек любил свою дочку. Почему же ты во мне так долго сомневался?
Кир хмурится и отодвигается.
– Да что толку? – немного невпопад говорит он. – В смысле, он только свою жизнь угробил с этими поездками и подарками, а кому лучше-то стало? Я не знаю, зачем он всё это делал.
– Это не зачем, – говорю. – Это потому что. Потому что он иначе не мог. Кстати, а чего это мы в прошедшем времени? С ним что-то случилось?
– Не знаю, – вздыхает Кир. – Просто позапрошлым летом он не приехал. И с тех пор не появлялся. Мы все решили, что он того. Говорю же, больной был.
– А девочка чем болеет? Может, надо поспешить с выездом? – спрашиваю, косясь на Азамата.
– Да она не то чтобы чем-то болеет, – пытается объяснить Кир. – Она просто хилая. Жизни в ней мало. Всякую заразу первая цепляет, а то иногда просыпается утром и встать не может. Ещё тошнит её часто, – подумав, добавляет он.
– Надо бы её обследовать, – бормочу я, уже прикидывая в уме возможные варианты.
Азамат достаёт телефон и что-то раскидывает в календаре.
– Следующий выезд назначен через полтора месяца и в совершенно другое место, – говорит он. – Но можно устроить совсем внештатный визит, прямо отсюда. Скажем, через два дня. Завтра на охоту сходим, иначе Арон нас съест, – он весело подпихивает Кира локтем, – потом день на обработку добычи. А там и съездим, что нам стоит?
После ужина я удаляюсь к себе сделать два звонка – Унгуцу и Алтоше, рассказать, как у нас тут дела идут. Унгуц радуется и заверяет меня, что не сомневался в счастливом исходе, сидел вот и ждал всеобщего примирения. Алтонгирел, напротив, удивляется.
– Я уж думал, у вас опять без вмешательства богов не обойдётся, – поднимает бровь он. – Ну ладно, одной занозой в пятке меньше, а то я уже не знал, что с вами делать… Слушай, Лиза, тут странники наконец тебя заметили, один просится пообщаться, ты скоро вернёшься-то?
Я таращусь в экран, пытаясь представить, что может скрываться под словом «странник» – от бомжа до негуманоида из параллельной вселенной.
– Кто?.. – спрашиваю, отчаявшись.
– Ах ты ж, опять не знаешь ничего! – сердится Алтоша. – Ну эти… как их… журналисты.
– А-а-а-а! – осознаю я и тут же напрягаюсь. – Этого ещё не хватало. Погоди, так меня же нельзя фотографировать, значит, и на видео снимать нельзя?
– Никто и не собирается тебя снимать, – поясняет духовник, глядя на меня сверху вниз прямо из бука. – Интервью напишут. Может, портретик поставят. И всё.
– Ну ладно, – недоверчиво соглашаюсь я. – Но я ещё нескоро до столицы доберусь. Мы хотим съездить в приют, посмотреть, чтобы там всё было в порядке, да ещё одну девочку там подлечить. Вот потом в столицу. Так что пускай звонит этот странник, по буку поговорим.
