Юлия Крынская
Любовь. Роман + Юлька
– На этот вопрос могут ответить только двое, – вздыхает Роман и треплет мою коленку.
– Кто второй?
– Твоя мать. Ведь ты тела не видела?
– Не видела.
– А значит, есть надежда её найти! – Роман хитро смотрит на меня. – Как ты смотришь, чтобы отметить день рождения в Египте?
– Уф! Это как?
– Я куплю нам билеты. Видишь ли, у меня тоже есть сертификат дайвера. Я с родителями долгое время каждый год на морях бывал. И у мамы есть знакомые дайверы в Хургаде.
– А деньги?
– На поездку найду.
Хватаюсь за голову, пытаясь уложить в сознании грандиозные планы.
– Ну что? Согласна? – подбрасывает меня на коленях Рома.
– Согласна, – киваю. – Только дожить бы до поездки.
– Ах, да! Похотливому папочке мы хвост прижмём. Не переживай.
– Как? Я сдуру сегодня такого наобещала.
– Да, я тоже прибалдел. Эх, не тому ты парню перцем в глаза прыснуть хотела. С Киром на его языке разговаривать надо. Осталось продержаться несколько дней. Давай думать, как день простоять да ночь продержаться.
[1] Персонаж романа В. Набокова «Лолита», 1955г.
Глава 4
Роман
Не ожидал такого от матери. Почему она на Юльку сходу взъелась? Сама мне презики по карманам распихивает, а тут чуть ли пена изо рта не пошла от возмущения. Моей крохе дома достаётся, измучилась вся. Вон, задремала, у меня на коленях. Сижу боюсь пошевелиться и потревожить её сон.
Сказала, что последнее время боится засыпать раньше отчима, а он поздно, подлюка, ложится. Замок в комнате не решит проблемы. Валить ей нужно из дома, как я и сказал. Лезу в телефон, глянуть билеты до Каира. Паспорт у Юльки есть, только документы Кир у себя в сейфе держит. Устроим ему сегодня романтический ужин. Мало не покажется.
Мои коты Чип и Дейл проснулись и обнюхивают гостью. Рыжий Чип запрыгнул на подлокотник, а черныш Дейл, как всегда, подбирается снизу. Может мне кажется, но коты смотрят на меня так, будто одобряют выбор. Сам сижу балдею, вдыхая аромат Юлькиных волос. Чипа и Дейла я нашёл замерзающими прошлой весной в коробке в мусорном баке. Чип ещё мог мяукать, а Дейла думал потеряем в первую ночь. Выкармливали с мамой их из шприца.
Сегодня у меня ощущение, что я принёс домой ещё одного израненного котёнка. Тихонько целую кроху в макушку. Но дело, конечно, не в жалости. Она родилась позже. Прокручиваю в памяти, как ввалился в лифт и погиб. Всматриваюсь в тонкие черты Юлькиного лица. Не видел девушки красивее. Чип запрыгивает Юле на живот, прежде чем я успеваю его поймать.
– Вот засранец! – срывается с моих губ.
– Ой, я уснула, что ли? – сонно мурлыкает Юля и гладит Чипа. – Какой хорошенький!
Дейл тут же присоединяется к брату и тянется носом к Юлькиному рту.
– Э, дружище, такого себе даже я ещё не позволял, – осаживаю наглеца, а Юлька довольно смеётся.
– Обожаю кошек. У нас был раньше кот, – её зелёные глаза грустнеют.
– Почему был? – не знаю почему, но мне кажется и здесь не обошлось без Кира.
– У отчима аллергия, и мама отдала Чуню.
Какой я догадливый сегодня. Внутри всё вновь клокочет от гнева. Мне, конечно, ещё много лет учиться на врача, но этого мудака я вылечу без диплома. От всего. Вслух произношу:
– Чуня – смешное имя. А это балбесы Чип и Дейл. Они, похоже, серьёзно вознамерились заменить тебе утрату. Даже ко мне проявляют обычно меньше интереса.
– Рома, сколько времени? – тревожится Юля. – Мне пора, наверное.
– Да, надо идти. Помнишь о чём мы договаривались?
– Всё сделаю, как ты сказал.
Пальцами, словно гребнем, прохожусь по Юлькиным волосам. Коты спрыгивают с неё и, потянувшись, оккупируют с двух сторон автокормушку.
– Ромка, пора, – Юля смущённо отводит глаза.
– Ты очень красивая, – тихо шепчу. – Тебе кто-нибудь говорил об этом?
– Каждый день слышу, – вздыхает она.
– Убить его мало.
– Он того не стоит, – выбирается Юля из моих объятий.
Лезу в ящик стола и достаю блистер с таблетками.
– Держи.
Юля прячет лекарство в карман джинсов. Я наставляю её:
– И ничего не бойся. Я буду рядом. Главное, дверь не закрывай.
Юлька надевает свитер, и я помогаю ей вернуться домой. Перелезаю следом, и не в силах сдержаться, обнимаю.
– Не хочется отпускать тебя.
Юлька поворачивается, и её зелёные глаза вспыхивают огнём:
– Поцелуй меня, пожалуйста.
***
Юлька
Пугаюсь собственной просьбы. Ромка смотрит на меня широко открытыми глазами.
– Хочу, чтобы ты был первым, – ищу оправдание своей импульсивности. – И… И ты делаешь меня сильнее.
– То есть не всё так плохо с моей энергией? – Роман улыбается, и на душе светлеет от его взгляда. Не думала, что парня так зацепили мои слова в лифте. Растворяюсь в ласковом шёпоте: – Я буду твоим первым. Во всём.
Мы трёмся носами, закрываю глаза, и мои губы обжигает первый в жизни поцелуй. Сама просила, но всё равно это случилось неожиданно. Ромка нежен и неспешен, а у меня подкашиваются ноги. Словно бурная река подхватила меня течением и понесла. Цепляюсь за Ромкину шею, руки беспомощно скользят по его плечам, забываю, как дышать. Вкус настойчивых губ пьянит.
Стук в дверь заставляет нас прижаться друг к другу сильнее. Поднимаю глаза на Ромку, его дыхание прерывисто.
– Ещё немного, и я просто убью его, – шепчет он.
– Не надо, – встаю на цыпочки, касаюсь последний раз манящих губ и выбегаю с лоджии.
Кир вваливается в комнату, с подозрением обходит меня. Тянет носом:
– Что это ты всё время на балконе торчишь? Курить начала?
– Н-нет! – Усаживаюсь за трюмо и в отражении вижу скорее наркоманку, чем курнувшую девчонку. Глаза по пятаку, волосы всклочены! Хватаю расчёску и быстрыми движениями прохожусь по кудрям.
Кир наклоняется надо мной и упирается руками в трюмо:
– Ну-ка дыхни!
Поднимаю к нему лицо и выдыхаю.
– Вроде не пахнет ничем, – Кир выпрямляется. – Но выглядишь ты более чем странно.
Он разминает мне плечи.
– Я заказал твои любимые суши и саке.
– Это же алкоголь!
– Рисовая водка. Но она всего восемнадцать градусов.
– Градус за каждый год? – с моих губ срывается нервная усмешка.
– Да! Выпьешь немного? До дня рождения осталось всего ничего. Так что уже можно.
– Что можно? – поднимаюсь я, лишь бы избавиться от противных касаний.
Кир резко меняет тему.
– Иди посмотри, как красиво у нас в гостиной стало. Завтра попросил рабочих не приходить. Хочется выспаться. – Кир тянет меня за руку. – Пойдём, Юль.
Страшно покидать свою территорию. Ведь здесь у меня теперь есть охрана.
– Потом, пусти, – высвобождаю руку. – А Вика где?
– Ты же просила тишины, и я таки уболтал мать взять Викуську к себе на пару дней. Зря ты её Лягушкой Крокодиловной ругаешь. В этом году она обещала вообще забрать Вику на дачу.
– А меня? – ни под каким соусом не поехала бы к матери Кира, но сегодня я просто Мисс Провокация.
– А чем тебе дома плохо? – Кир садится на мою кровать и пружинит на ней. – Как тебе новый матрас?
– Нормально. Но для меня одной эта кровать слишком широкая.
– У тебя теперь отдельная комната. Всё лучшее – для моей принцессы.
Звонок в домофон выманивает Кира из моей комнаты. А я бегу на лоджию за очередной дозой персонального наркотика. Роман сидит в кресле, закинув ногу на ногу.
– Замёрз? – замираю возле него по стойке смирно.
– Пусти уши погреть. – Роман обнимает меня и, нырнув с головой под мой свитер, утыкается лицом в живот.
– Щекотно, – смеюсь. – Ты слышал? Он Вику отправил из дома.
– Угу, – выныривает Роман. – И строителей. Судя по всему, у него далеко идущие планы.
– Ром, вместо вина Кир купил водку. Она же прозрачная. Не заметит Кир лекарство?
– Там порошок в капсулах. Нужно немного времени, чтобы растворить. Или поставить непрозрачные рюмки.
Окрик Кира отбрасывает меня к двери:
– Юленька, всё привезли! Я накрою, а ты переоденься и приходи.
– Не забыл про гольфы и юбку, – усмехается Роман. – Давай, Юль! Твой выход.
– Чтоб ему пусто было, – в комнате лезу в чемодан и достаю подаренные Киром на восьмое марта одеяния. Но вместо рубашки надеваю гимнастический купальник, чтобы этот урод не смог подобраться ко мне ни с какой стороны. Остальное – как обещала.
Достаю из блистера две капсулы и засовываю их в лифчик. Крашу губы красной помадой – покупала для выступлений. Тихо выхожу из комнаты и прижимаюсь спиной к косяку. Гостиная и правда преобразилась. Рабочие сегодня поклеили изумрудные обои, наворотили поверх них вставки из белого кирпича. Стеллажи из гипсокартона пока пустуют, а телевизор стоит на полу. На журнальном столике источает тонкий аромат угощение из соседнего ресторана: на чёрных тарелках разложены всевозможные суши. Я их правда очень люблю, но сейчас вряд ли что-то полезет в рот. Напряжена до предела. Вместо рюмок на столе красные керамические пиалы. Одной проблемой меньше. Только бы улучить время и всыпать туда незаметно порошок. Ощущаю себя героиней детектива. Этакая соблазнительница-отравительница.
Кир суетится возле стола. Завидев меня, сдёргивает полиэтилен с зелёного дивана.
– Обмоем хоть новоселье по-человечески, – Кир выпрямляется и с восхищением взирает на меня. Разве что слюни не текут, и глаза не вывалились на пружинах, как у диснеевского кота. – Ты такая красивая, малышка. Такая сек… Нарядная.
– Зато ты в честь торжественного ужина даже не удосужился надеть футболку, – морщу нос. – Запах тут, конечно…
– Сейчас выпьем, расслабимся, – Кир поигрывает мышцами на груди, – и будет плевать на всё. Какое кино хочешь посмотреть?
– «Лолиту», – бью не в бровь, а в глаз.
– Любой каприз. Сейчас найдём, – усмехается Кир. – Присаживайся.
Устраиваюсь на диване.
– Что-то дует, – Кир скрывается ненадолго в моей комнате и тут же падает рядом со мной. Пультом выбирает нужные буквы, а я выдумываю предлог, чтобы отправить отчима на кухню. Неужели он закрыл дверь на лоджию? Первая порция саке улетает в Кира чистой.
– Я только глоточек, – сопротивляюсь как могу, сжимая маленькую пиалу дрожащей рукой.
– Да что тут пить! До дна, Юль, – уговаривает Кир.
– Принеси с кухни… Соль!
Кир удивлённо смотрит на меня. Сама не знаю зачем мне соль.
– Пей давай! – приказывает он.
Послушно выпиваю. Может, в голову мысли поумнее придут. Дальше молча поглощаем суши, наблюдая, как доктор Гумберт всячески избегает ненавистной жены. Я заинтересовалась этой историей Набокова после маминого исчезновения. Но Кир первое время вёл себя идеально и с ролью безутешного мужа справлялся на ура. Подозрения вернулись после Нового года.
Кир наливает нам ещё водки. Снова пытаюсь отправить его на кухню. Неожиданно в голове гулко приземляются вертолёты. Язык заплетается.
– Кир, при-принеси воды, – мне не выбраться из мягких подушек дивана. Даже не заметила, как неведомая сила прибила меня к нему.
– Что с тобой, Юленька? – Кир хитро смотрит на меня и обнимает за плечи.
– Что-то… Голова… Ноги…
– Маленькая моя! Иди ко мне. Это с непривычки.
Глава 5
Роман
Подозрительная возня заставляет заглянуть в гостиную. Хвала небесам, что я, окоченев на лоджии, влез под кровать. На моих глазах Кир валит Юльку на диван и стаскивает с её плеч купальник. Подлетаю к насильнику и, схватив его за шею и штаны, впечатываю в пол. Придавив коленом, несколько раз шандарахаю Кира мордой о бетон. Кир затихает. Юлька в полуобморочном состоянии испуганно смотрит на меня.
– Малышка, ты в порядке? – хлещу её по щекам.
– Н-нет.
– Ключи? Где ключи и сейф?
– Там, – Юля кивает в сторону коридора.
Ключи лежат на тумбочке, хватаю безразмерные розовые вязаные перчатки и натягиваю на руки. Сейф нахожу в соседней комнате. Кир совместил в ней спальню и качалку. Кровать в комнате явно не для скорбящего вдовца. Торопливо подбираю ключ и открываю сейф. Здесь у Кира порядок: документы стопочкой, деньги в тугих пачках. Парень не бедный. Пихаю Юлькины документы в карман куртки. Складываю ровненько оставшиеся бумаги и кладу обратно. Шерлок Холмс гордился бы мной, вроде я всё предусмотрел.
Возвращаюсь в гостиную. Кир стоит на четвереньках и мычит. Отвешиваю ему пинок под зад, и Юлькин отчим, пролетев вперёд, вновь вытягивается на полу. Подхватываю Юльку на руки и понимаю, что через лоджию нам путь заказан. Выношу кроху на лестничную площадку и звоню в дверь своей квартиры. Мать открывает и успевает лишь отскочить в сторону. Тащу Юльку в комнату и, уложив на диван, падаю в кресло.
Мама входит следом и хватает ртом воздух.
– Дверь закрыла? – спрашиваю. Сам еле отдышался.
– Закрыла. Ты, может, объяснишь, что произошло и почему ты в розовых перчатках?
– Если тебя интересуют только перчатки, значит, не всё так плохо, – нервный смешок срывается с моих губ. Перчатки снимаю и сую в карман.
– Кто это?
– Юля. Соседка.
Мама кусает губы и смущается:
– Зачем ты принёс её домой? Мне обязательно знать, с кем ты пьёшь и спишь?
Юлька садится на диване и затыкает ладонями рот. Подхватив её с дивана, тащу в туалет. Смотав её волосы в хвост, помогаю удержаться над унитазом.
Мать распахивает дверь:
– Пошли вон отсюда! Оба!
– Мам, мне нужна твоя помощь.
– Ты слышал, что я сказала?
– Мам, услышь меня, пожалуйста!
Но она уже несётся по коридору в мою комнату. Швыряет вещи из шкафа на пол.
– Вон, вон, вон!
Подхожу и сгребаю родительницу в объятия.
– Мам, успокойся. Я не пьян.
Она замирает и медленно поворачивается:
– Ты очень разочаровал меня. Пусть эта девушка уйдёт немедленно.
Терпению моему приходит конец. Достаю из ящика стола документы и выбегаю из комнаты. Юлька стоит в прихожей, испуганно таращась на меня. В короткой юбке и белых гольфах моя кроха моментально замёрзнет на улице. Надеваю на неё свою куртку и беру два шлема. Мать плачет навзрыд в моей комнате. Захожу, и родительница затихает. Только плечи вздрагивают.
– Мам, у меня большая просьба. Если кто-то будет спрашивать, ты меня этой ночью не видела.
– Что ты натворил? Хочешь сесть, как твой отец?
– Я спас человека. – Разворачиваюсь и ухожу. Беру Юльку за руку и выглядываю на лестничную площадку. – Идём! Давай на крышу.
Юлька, спотыкаясь, послушно карабкается по крутым ступенькам. Выходим на улицу через соседний подъезд и идём к мотоциклу.
– Как ты? Сможешь за меня держаться?
– Мне уже лучше, – глотает Юлька слёзы.
– Всё будет хорошо. Я знаю, – вытираю ладонями её мокрое лицо и одеваю на наши горячие головы шлемы. – Только держись крепче.
***
Юлька
Холодный ветер обгладывает ноги до трусов. Прижимаюсь к Ромке и неумело молюсь небесам за посланное мне спасение. Не знаю, куда мы едем и что ждёт нас завтра, но это самый счастливый день в моей жизни. «Я свободна, свободна», – пульсирует в висках и разносится азбукой Морзе по всему телу. В моей жизни больше не будет страшного отчима. Только Ромка. Он – мой ангел-хранитель, он – моё всё. Теперь есть только я и он. Прижимаюсь к его спине, хочется покрывать её поцелуями, но мешает шлем.
Роман тормозит возле здания, похожего на общежитие. Слезаем с железного коня и избавляемся от шлемов.
– Попробуем сунуться в эту гостиницу, – кивает Роман на мерцающую красными буквами вывеску «Отель». – Думаю, в таких местах не спрашивают документы.
Киваю, стуча зубами. Согласна на любое пристанище сейчас. Ни о чём так не мечтаю, как о стакане кипятка. Согреть руки и напиться. Почему-то хочется именно горячей воды.
Ромка тащит меня за руку мимо подвыпившей компании, расположившейся с бутылкой прямо на ступеньках. Дёргает на себя скрипучую дверь, и мы входим в тепло. Уют не про эту гостиницу: выкрашенные серой масляной краской стены, поддатый администратор за разбитым стеклом облезлой стойки:
– Номеров дешевых свободных нет! – возвещает местный решала. – Только люкс.
– То, что доктор прописал, – соглашается Роман. – Сколько?
– Пять косых.
– Без документов?
– Ещё штукарь, – кивает администратор и вытягивает шею, чтобы рассмотреть меня. – Восемнадцать есть?
– Есть! – не моргнув глазом, подтверждает Роман. – Надеюсь в вашем клубе джентльменам принято верить на слово?
– Натюрлих! – отвечает по-немецки администратор. – Наличка приветствуется.
– А на карту?
– Валяй!
– Погоди, у тебя там бельё, чай – всё включено?
– Да. Шампанское – ещё штукарь.
– Нет, мы уже грохнули нормально по пути.
– Бойлер на этаже, остальное в номере, – понимающе кивает администратор.
– Заветные цифры?
Администратор диктует номер телефона и протягивает ключ с брелоком, похожим на бочонок пива. Про электронные ключи тут ещё не слышали. Роман переводит деньги.
– Третий этаж, сразу направо, – благословляет нас администратор.
Пошарпанный лифт, скрежеща, едет на третий этаж.
Ромка открывает дверь и пропускает меня вперёд:
– Прости, кроха! Это лучшее, что могу предложить здесь и сейчас.
Свет луны падает на огромную кровать. Она занимает большую часть номера. Остальное стандартно: тумбочки, стол, зеркало и телик.
– Мне большего не надо.
– Если здесь есть горячая вода, то мне тоже, – Ромка открывает ещё одну дверь. – Смотри-ка, красота какая.
Он крутит вентили, и вода громко ударяется о дно белоснежной ванны.
– Я так замёрзла, – зябко кутаюсь в огромную куртку Романа. – Пока ехали, вроде меня отпустило. Что это было?
– Думаю, наркотик. На действие снотворного не очень похоже, – Роман снимает с себя одежду и поворачивается ко мне, оставшись в одних джинсах. – Юль, ты чего стоишь?
– А что я должна делать? – спохватываюсь.
– Раздеться.
Кровь приливает к щекам.
– Помнишь, как мы сегодня целовались? – Роман подходит и стягивает с моих плеч куртку. – Тебе понравилось?
Ноги превращаются в деревянные колоды, а язык прилипает к нёбу. Мычу нечто невразумительное. Роман расстёгивает молнию на моей короткой юбчонке, и она падает к ногам. Опускается на колени и стягивает с меня кроссовки. Следом гольфы. Стою перед ним в купальнике, и уже не могу даже мычать. Превратилась в статую. Мяча или весла в руках не хватает. Романа это не останавливает. Он стягивает с себя джинсы и забирается в ванную в трусах.
– О, какой кайф! Тепло! – вытягивается Роман в полый рост. – Юль, ныряй ко мне!
– В купальнике? – задаю идиотский вопрос.
– Да как хочешь!
Я так околела, что, не раздумывая, перекидываю ноги через бортик. Горячая вода, лишь коснувшись ступней, не оставляет шансов раздумьям. Забираюсь к Ромке и вытягиваюсь на крепком мускулистом теле. Мой спаситель тут же проглатывает мои губы. Вспоминаю запоздало, что хотела почистить зубы.
***
Роман
Юлька ложится на меня лёгкая, словно кошечка. Её поцелуй – лучшая награда для победителя. Здоровый пацанский организм тут же радостно откликается. Но дальше поцелуев заходить сегодня не стоит. Кроха моя и так натерпелась.
– Ой, – Юля ёрзает на моём животе, ощутив неудобство, а мне хочется взвыть. Хочу её до изнеможения, до трясучки. Аж яйца звенят.
– Всё хорошо, маленькая, – пытаюсь согреть ладонями, выпирающие над водой Юлькины бёдра. – Знаешь, я лучше вылезу.
Ванна в гостинице узкая, в ней так уютно обниматься. Юлька удивлённо смотрит на меня, а я дезертирую на бортик. Сдёрнув полотенце с сушителя, прикрываю своё непотребство.
Наблюдаем с Юлькой за струёй, звучно бьющей из крана, и пребываем каждый в своих мыслях. Юлька первой нарушает молчание:
– Когда Кир закрыл дверь на лоджию, я испугалась. От страха не могла придумать предлог, чтобы отправить отчима на кухню. А когда поняла, что он нас переиграл… Убила бы себя, если бы далась.
– Кроха моя, не стоит бросаться такими словами, – мысленно зарываюсь носом в Юлькины волосы, массирую её плечи и прогоняю из головы жуткие картинки. – Нет ничего такого, что бы человек не смог вынести. Кроме смерти. Это я тебе как доктор говорю. Будущий.
– Но как ты попал в комнату?
– Что за глупый вопрос! Как только ты вошла в гостиную, нырнул под кровать. Чтобы слышать разговор. Была ещё умная мысль записать видео, когда отчим к тебе полезет. Но всё пошло не так и случилось слишком быстро. Сработал на автомате.
– Что же теперь будет? – Юлька тянется к крану, выключает воду и обхватывает колени. – Видео нам и правда не помешало бы. Но его нет, и Кир может смело идти в полицию.
– Нет, Юль. Не пойдёт. – Весь вечер пытаюсь себя уверить в этом. – У него самого рыло в твоих перьях и пуху. Ведь ты, если что, дашь показания в мою защиту?
– Мог бы даже не спрашивать, – Юля поглаживает мои колени. – Вот только что теперь делать? Кир может подать в розыск.
– Да и в рот ему потные ноги. Ты через несколько дней можешь вообще забыть его имя…
– И бомжевать в своё удовольствие, – заканчивает за меня Юлька.
– Почему бомжевать-то? Снимем квартиру.
– На какие шиши? Мы оба не работаем, – в голосе Юли отчаяние.
– С шишами разберёмся. У меня есть некоторые сбережения, откладывал на второй байк. Про тотализатор слышала? Нет? Короче, выступаю на неофициальных гонках, где играют на ставки. На случай поломки запасной иметь нужно. Но сейчас, главное, разобраться с твоей бедой. Документы все у меня. На майские смотаемся в Египет, не то, чтобы у меня чуйка, но я хочу поспрашивать знакомых дайверов. Что-нибудь да узнаем. Любое погружение фиксируется. Вряд ли Кир с твоей мамой выходили в море вдвоём.
Юля с жадностью впитывает каждое моё слово.
– Но ведь местная полиция всё проверяла.
– Я тебя умоляю. Им сто раз плевать. Проще не глядя списать на акул и подводные течения.
– Ну не знаю.
– И я, Юль, не знаю. А потому поедем и проверим, – наклоняюсь и глажу мою кроху по щеке. Осунулось личико за один день. – Засыпаешь уже?
– Угу.
– Пойдём спать. Завтра с утра займёмся делами и словами. Как там в сказках говорится?
– Утро вечера мудренее, – сонно улыбается Юля.
– Вот! Так что вылезай.
Юля смотрит на купальник и оглядывается на одежду.
– Упс, а в чём я буду спать? Из сухого остались юбка и твоя куртка.
– Извини, времени было в обрез. Так что одним полотенцем вытрись, во второе замотайся. Я уже и так обсох.
В зелёных Юлиных глазах разгораются хитрые искорки:
– Часто ночуешь в таких местах?
– С чего вдруг? – делаю честные глаза.
– Ты тут как рыба в воде.
– Так я же спортсмен. Сборы, перелёты – кочевая юность.
– Ну да, ну да, – Юлька, смеясь, вылезает из ванной и накидывает на меня шторку. – Только не подглядывай!
– Чего я там не видел! – Вытягиваю шею, чтобы лишний раз полюбоваться гибким станом.
– Что? – моя кроха вспыльчива и ревнива.
– В учебнике биологии. И в интернете… Немного, – наскоро оправдываюсь и забираюсь под душ. Когда выключаю воду, Юльки уже в ванной нет. Лишь мокрые следы.
Вытираюсь влажным полотенцем, морально готовясь к новому испытанию. Ни разу не ложился в постель с девушкой для сна. А здесь не просто девушка. Смотрю в зеркало и шепчу:
– Что, Кольцов, влюбился? – И тут же признаюсь: – Влюбился.
Чтобы как-то оттянуть пытку, сажусь на край ванной. Матери позвонить, что ли? Как понять причину такой истерики. Климакс? Рано вроде. Триггер прошлого. Почему она вдруг вспомнила отца? Он, разжалованный капитан третьего ранга, сидит за убийство уже седьмой год. Мне было двенадцать, когда он сел. Вступился за женщину, возвращаясь с дежурства. Выпал первый снег, и отец сразу с работы поехал в гараж, чтобы взять колёса и «переобуться». Услышал крики в одном из заброшенных ангаров. Хорошенькую женщину собрались расписать на всех бухие ублюдки. Завязалась драка. Будучи один против троих, отец не церемонился и бил на поражение. В результате, один насильник скончался на месте, второй в реанимации, а третий клятвенно заверял суд, что если бы что и случилось с дамой, то исключительно по любви. Вместе пили. Смутно помню лицо потерпевшей. Видел только в сводке новостей. Мама кляла её на чём свет стоял, и с тех пор я хорошо запомнил фразу: «Пьяная баба себе не хозяйка».
Достаю телефон и впервые за много лет лезу гуглить события давно минувших дней. Дамочка очень отдалённо напоминает Юльку. Длинные волнистые тёмные волосы и такая же миниатюрная. Но нет в ней Юлькиной харизмы и глубины взгляда. Баба и баба. Может, и правда бухала за гаражами, а тут голова у неё заболела, взбрыкнула перед кобелями. Отца вот только жаль. Отправляю маме сообщение: «Я тебя очень люблю».
В номере ложусь поверх одеяла. Не люблю, когда девчонки ложатся в постель с мокрыми волосами, но Юльке можно всё.
– Давай сделаем это в мой день рождения? – нерешительно просит Юлька.
