Юлия Николаева
Любовь и кое-что еще
Глава 1
– И жили они долго и счастливо, – закончила я и поморщилась, закрывая книгу и глядя на красивую глянцевую обложку.
Вот все у них просто: увидел принц нищенку, влюбился так, что слег в лихорадке, а она уже готова замуж, хотя сама его ни разу не видела. Зачем вообще такое детям читать?
Нет, я, конечно, верю в любовь. Ну как в любовь, в то, что два взрослых человека могут счастливо жить вместе. Ну как счастливо… Могут жить вместе, не поубивав друг друга. Наверное, могут, потому что у меня такого не случалось. Хотя вот Светка с Павликом отличный пример долго и счастливо. И дочка их Анюта, что сейчас сладко сопит, подложив ладошку под щеку, тоже пример.
Тихо поднявшись, я положила книгу на тумбочку и, выключив светильник, на цыпочках двинула из комнаты. Тут и раздался звонок в дверь. Чертыхнувшись и бросив взгляд на ребенка, я кинулась в прихожую. Сказала же сто раз: будете подниматься, напишите смс. Ничего не написали, еще и звонят. Что за люди такие.
Резко распахнув дверь, приготовилась зашипеть, но застыла, потому что это вовсе не Светка с Пашей вернулись. Для начала я уперлась взглядом в мужскую грудь, подняла голову, и шипение таки вырвалось из моей груди долгим громким выдохом.
Я вмиг почувствовала себя той самой Ослиной шкурой, про которую сейчас читала, и на пороге моем стоял принц. Современный, конечно, но дух захватывает: высокий брюнет с мужественными чертами лица, пухлыми губами, красивыми глазами и… невыносимо наглым взглядом. Последний меня отрезвил. Особенно когда осмотрел оценивающе и явно не вдохновился.
Отрезвление плавно перешло в злость. Ладно, я не красавица, и знаю об этом, но все-таки не уродина. В общем, принц, стремительно теряя позиции, превращался в обычного самовлюбленного эгоиста. И он мне не нравился. Вот несмотря на это красивое породистое лицо, на широкие плечи и узкие бедра. Не нравился, и все тут. Старательно нахмурившись, я грозно спросила:
– Вы кто такой?
Окинув меня еще одним взглядом, парень, усмехнувшись, ответил:
– А ты?
Я часто заморгала, но сказать ничего не успела, потому что за спиной раздалось детское восторженное:
– Петя! – и мне пришлось отодвинуться, пропуская мужчину внутрь. Он принял ребенка в объятия и покружил, Анютка радостно смеялась. Поставив ее на пол, Петя (что за имя такое дурацкое? Разве бывают принцы с именем Петя?) присел рядом на корточки, спрашивая:
– Это у нас няня? – и кивнул в мою сторону.
– Это Маруся, – открыто ответила Аня, я поморщилась. Терпеть не могу, когда меня так называют, и только Ане и ее отцу это позволительно.
– Маруся, – протянул Петя насмешливо, при этом косясь на меня, – очень мило.
– Вообще-то Ане спать пора, да, Нют? – улыбнулась я, подходя к девочке.
– Я хочу с Петей поиграть, – заканючила малышка.
– А я тебе сказку расскажу. Какую захочешь.
– Хорошо, – ладошка тут же перекочевала из Петиной руки в мою. Парень поднялся, я повела Аню в комнату. – Хочу сказку про девочку, которая искала источник вечной жизни.
Я только усмехнулась. Вот черт меня дернул рассказать ей эту сказку. Была уверена, Аня забудет ее сразу же (что там помнить, когда тебе четыре года?), но теперь при каждой встрече просит. Уложив ребенка, я села рядом, включив ночник, и стала рассказывать.
– Жила-была одна девочка. Однажды ее папа очень сильно заболел, и никто не мог ему помочь. Девочка не знала, что ей делать, ведь кроме папы у нее никого не было. Она ходила по докторам в поисках лекарства, но никто не мог помочь. Пока однажды от одного доктора девочка не узнала об источнике вечной жизни. Далеко-далеко, за морями и горами, находился ручей, в котором текла волшебная вода. Тот, кто ее выпьет, не только излечится от всех болезней, но будет жить вечно. И девочка отправилась его искать. Чтобы она не заблудилась, доктор нарисовал ей карту, предупредив, что путь к источнику полон опасностей. Но девочка решительно отправилась в путешествие…
Анютка спала, мирно сопела, вызывая улыбку. Тихонько встав и выключив светильник, я вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Петя стоял в гостиной у стойки, отделяющей кухню.
– Какая познавательная история, – заметил мне, я только скривилась. Тут завибрировал телефон: пришли Светка и Павлик.
Бросившись к дверям, я открыла. Светка была одна и первым делом спросила:
– Спит? – на мой кивок облегченно выдохнула.
– Павлик забыл телефон в машине, сейчас придет, – она вошла, стягивая туфли и хоть немного приближаясь к моим ста шестидесяти пяти сантиметрам. Светка и так девица не маленькая, еще вечно каблуки натягивает.
– Как все прошло? – поинтересовалась я.
– Просто отлично, мы… – тут она замолкла, увидев Петю, я немного напряглась, потому что перекосило подругу знатно. – А этот откуда взялся? – спросила стальным голосом.
– Привет, Светик, – он так медово улыбнулся, что только дурак бы не понял: издевается.
Подруга сделала глубокий вдох и выдох, отчего ее грудь в открытом декольте вечернего платья стала выглядеть еще сексуальней. Правда, видимо, только для меня, потому что Петя и бровью не повел.
Вот уж странно, подруга у меня красавица: высокая стройная блондинка с округлыми (где надо) формами и кукольным личиком. Сколько помню, за ней всегда тянется шлейф ухажеров с разбитыми сердцами. Я некстати подумала: они бы неплохо смотрелись с этим Петей, – и тут же себя одернула. Светка замужем за лучшим из мужчин и счастлива в браке. А я тут…
Кстати, сам Павлик как раз появился в квартире и, увидев Петю, повел себя примерно, как Анюта, то есть бросился к нему с распростертыми объятиями. Мужчины обнялись, похлопав друг друга по спине, отстранились.
Светка наблюдала за происходящим с каменным выражением лица, так что я не спешила радоваться, что конфликт исчерпан. Еще мне будет пенять, что я этого Петю в квартиру пустила. Надо сматываться под шумок, пока не приплели. Тут Павлик, спохватившись, обратился ко мне:
– Маруся, познакомься, это Петр, мой брат.
– Мы с Марусей уже познакомились, – выделил этот гад мое имя, а я снова скривилась на его улыбку, но тут же спросила:
– В каком смысле брат?
– В прямом, – улыбнулся Павлик, – отцов любимец.
– Просто я на него похож, – хмыкнул Петя, – а ты на матушку. У отца уже лет пятнадцать на нее изжога, – пояснил мне.
– Петя, – Павлик мягко его укорил, – не обращай внимания, Марусь. Петя у нас шутник.
– Еще какой, – хмыкнула Светка и, буркнув, – я покурю, – ушла на балкон, демонстративно толкнув Петю плечом. Тот только качнул головой, усмехнувшись.
– Они не ладят, – пояснил мне Павлик, я улыбнулась, не очень искренне, хотя старалась. И снова подумала, что пора валить. – Давайте чаю выпьем.
И Павлик стал возиться с заварником.
– Давно приехал? – спросил Петю.
– Сегодня утром. Заглянул к матушке, вот и к вам решил, все равно по пути.
– Правильно. Хорошо, что не разминулись. Как Греция?
– Стоит.
– Надолго домой?
Петя задумчиво покачал головой.
– Пока не знаю. Появилась тут одна мыслишка, надо ее проверить, а там видно будет, может и укачу.
Павлик рассмеялся.
– Не сидится тебе на месте.
– Не сидится, – согласился Петя.
Я слушала эту беседу с легким недоумением. По ходу, Петя богат и занимается тем, что шатается по миру, прожигая деньги. Но смущало не это. Непохожи они были ну от слова совсем. Дело не только во внешности. Петя наглый, хамоватый, себялюбивый, ветреный. Павлик…
Ну о Павлике можно говорить долго. Он идеальный мужчина. Может, не красавец, но симпатичный, добрый, нежный, заботливый. А как он любит Светку с Аней! На руках носит.
О таком мужчине любая мечтает. Что греха таить – я тоже немного влюблена в Павлика. Самую малость. И Светке завидую, если честно. Вон он какой: от одного взгляда теплее на душе становится и на губах улыбка появляется.
Я и впрямь засмотрелась на Павлика, но тут поймала взгляд Пети и отвернулась, уставившись на картину на стене. Картина была так себе, абстрактные тюльпаны в абстрактной вазе. Однако они позволили мне подметить то, на что я сразу внимание не обратила.
– Постойте, – повернулась к мужчинам. Они уставились на меня. – Павел и Петр? Серьезно?
Петя картинно вздохнул.
– Всего десять минут соображала, обычно этот вопрос задают быстрее. Я уже начал сомневаться в ее интеллекте, – обратился он к Павлику. Тот снова улыбнулся.
– Не обращай внимания, Марусь. Да, нас действительно назвали в честь великих апостолов.
– Матушка постаралась, – добавил Петя, – она тогда только-только начинала осознавать, что избранная, а отец не сразу аналогию заметил.
– Избранная? – не поняла я.
– Павлик не рассказывал? Матушка у нас того, – он сделал неопределенный жест рукой, – усердная молитвенница. Готовится отбыть в царствие божие прямо при жизни, только поезд все задерживается.
– Петя, – снова укоризненно сказал Павлик и в очередной раз добавил, – не слушай его, Марусь. Нормальная у нас мама.
Тут появилась Светка, и беседу пришлось закончить. Однако, многого я не знала о семье Паши. Подруга особо не рассказывала, а сталкиваться самой не приходилось.
– Чай готов, – Павлик с подносом отправился к столику, стоящему в гостиной.
Светка успела разместиться в кресле, Павлик прошел ко второму, а я скрипнула зубами, потому что мне пришлось сесть на маленьком диване с этим наглецом. Практически вжавшись в подлокотник, я взяла чашку вкусно пахнущего чая.
– Кажется, твоя подруга меня боится, – насмешливо заметил Петя.
– И правильно делает, – съязвила Светка, а я задалась вопросом, что же между ними произошло.
– Кстати, что-то я не помню ее, она не была на вашей свадьбе?
По-моему, Светка была готова запустить ему в лицо чашку с чаем, а потом с наслаждением смотреть, как Петя одновременно мучается от порезов и ожогов.
– Маруся не смогла приехать тогда, – заметил Павлик, – она должна была быть свидетельницей.
– Так что, Мань, тебе реально повезло, – продолжила Светка, – потому что этот хлыщ поставил себе цель: переспать со свидетельницей в туалете.
– Вот уж неправда, – отозвался он, пока я сидела с открытым ртом, – насчет туалета я не загадывал, так вышло.
Светка пошла пятнами, я вжала голову в плечи, надеясь, что меня не заметят. Этих фактов я тоже не знала, и вообще, была уверена, что Светкина свадьба прошла, как в сказке, что я читала сегодня Анюте. Но залетный принц все больше опускался в моих глазах. А еще ужасно бесила его насмешливость по отношению ко всем и вся.
– Ребята, давайте не будем вспоминать прошлое, – миролюбиво сказал Павлик, и я бросила в его сторону благодарный взгляд, мысленно хихикнув: вот точно, апостол.
Наконец, чай был выпит, и я стала собираться домой. Петя тоже решил отчалить, и когда я думала, что наконец кончается маета, Павлик сказал:
– Петя, может, закинешь Марусю до дома? Тут недалеко.
Мы оба застыли, посмотрев друг на друга. Легко было заметить: в чувствах мы солидарны. Он не нравится мне, а я ему.
– Здесь реально недалеко, – сказала я, – лучше прогуляюсь.
– Время позднее, я буду беспокоиться, – ответил Павлик, и сердце от этих слов помимо воли екнуло. Приятно.
– Конечно, подвезу, – расплылся в улыбке Петя, – идем… Маруся.
Мы прошли к лифтам в гробовом молчании, и уже внутри, когда я искоса бросала взгляды на наше отражение в зеркале, Петя сказал:
– Не переживай, приставать не буду. Ты не в моем вкусе.
Я фыркнула.
– Вот уж огорчил, – ответила язвительно.
На этом диалог был окончен. Возле дома стоял «Лексус», гладенький черный седан, весь такой красивый и переливающийся. Нет, я вообще к автомобилям равнодушна, но бывают такие, которые вызывают чувство восхищения.
Я мысленно окинула себя взглядом и пришла к неутешительному выводу: я и этот «Лексус» совершенно несовместимы друг с другом. Собираясь посидеть с Анютой, я решила не париться и надела спортивный костюм, на голове завязала хвост. Короче, в кожаном салоне «Лексуса» выглядела странно, но мне нравилось, хотя и чувствовала себя немного скованно.
У Павлика со Светкой «Хонда», они обеспеченные, конечно, но все же не богаты. В отличие от Пети. Кем он работает, интересно? Впрочем, не настолько, чтобы вступать в диалог. Пристегнувшись, я уставилась в окно, планируя так просидеть до конца пути. Но Петя сбил мои планы, заметив, как только мы выехали со двора:
– Ты бы так откровенно на Пашку не пялилась.
Слава богам, что я в этот момент смотрела в окно, потому что щеки запылали.
– Не понимаю, о чем ты, – все же ответила, не оборачиваясь.
– О твоей любви к моему братцу. Был бы он догадливей, давно бы смекнул, с чего ты ему улыбаешься. Но он святая простота. А вот подружка твоя может и заметить.
– Ты вообще сейчас что за чушь несешь? – повернулась я к нему.
– Скажешь, ты не влюблена в Пашку? – насмешливо спросил Петя. Я только рот открывала и закрывала от возмущения.
– Ты в своем уме? – спросила, наконец. – Он вообще-то муж моей лучшей подруги.
– И?
– И все. Не буду спорить, я считаю, что Павлик идеальный мужчина, но это ничего не значит. Он любит Светку, она его.
– Ага, – согласился Петя, глядя на дорогу, но даже так я разглядела в его взгляде насмешку и насторожилась.
– Что значит ага?
– Ничего. Как вы вообще со Светкой умудрились подружиться? Или она тебя выбрала, чтобы на твоем фоне лучше смотреться?
– Козел, – лаконично ответила я. – Между прочим, мы со Светкой с детства дружим. И Пашу она любит.
– Ага, – снова ответил он, чем ужасно разозлил.
– На что ты намекаешь? – и тут меня осенило. – Да ты просто бесишься, что такая девушка, как Светка, досталась не тебе.
Петя только рассмеялся.
– Глупости не говори. Если бы я захотел, она была бы моей. И никакой Пашка бы не помешал, – Петя тормознул возле моего дома. – Она это доказала. Приехали.
– Что значит, доказала? – не спешила я выходить.
– А ты подругу свою спроси, – широко улыбнулся он и, перегнувшись, распахнул дверцу, как бы намекая. На мгновенье его лицо оказалось так близко от моего, что я невольно затаила дыхание, а потом подумала: пора на свидание, а то уже начинаю замирать даже от таких хамов.
Из машины вылезла и, поблагодарив, аккуратно закрыла дверцу. Хотелось, конечно, хлопнуть, но я решила: «Лексус» этого не заслужил. В отличие от его владельца, который покинул двор быстрее, чем я успела войти в подъезд.
По лестнице поднималась, обдумывая наш разговор. Интересно, действительно заметно, что мне нравится Павлик? Я вроде бы смотрю на него нормально, но этот проходимец умудрился что-то углядеть… А если Светка и впрямь догадается, что он мне нравится? Нет, я, конечно, никогда не задумывалась всерьез, что я и Павлик… Просто сам факт уже некрасив. Тут я нахмурилась, вспомнив последние слова Пети. Покрутив их так и эдак, замерла, озаренная мыслью.
– Нет, – пробормотала, – этого не может быть. Бред.
Чтобы отогнать дурацкие идеи, сразу отправилась в душ, уже выйдя из него, обнаружила семь пропущенных от Светки. Присвистнув, набрала подругу.
– Ты почему не берешь трубку? – немного нервно спросила она.
– В душе была.
– Ты… Одна?
– Конечно, а с кем? – не поняла я сразу, но почти тут же смекнула. – Свет, ты дура? Чтобы я связалась с таким хамом, как этот Петя? К тому же с каких пор я, по-твоему, сплю с малознакомыми мужчинами?
– Прости, – подруга, кажется, смутилась, – он умеет быть обаятельным, когда ему это надо, я и подумала, вдруг он… вы…
Весь этот лепет был Светке не свойственен. Она, что говорится, представляла собой тип роковой женщины, которая взглядом укладывает мужчин к ногам. Потому я, не выдержав, выдала:
– Ты что, с ним переспала?
– С кем? – испуганно спросила Светка, а я глаза закатила.
– С Петей.
Возникла пауза, я успела досчитать до пяти, считала медленно.
– Давай я приеду завтра утром, – в итоге сказала Светка, а я окончательно уверилась в своих мыслях.
– Света, – начала грозно, но подруга, быстро сказав пока, повесила трубку.
Перезванивать я не стала, дохлый номер. Ладно, завтра так завтра. Но это просто в голове не укладывается. Как Светка могла переспать с братом своего мужа? И главное, когда?
Глава 2
Спала я плохо. Снился мне Павлик в белом длинном балахоне, он печально качал головой, пока Светка целовалась с его братом. Я пыталась их разнять, но они отпихивали меня, а потом принялись срывать друг с друга одежду… И тут зазвенел спасительный звонок. Часы показывали девять утра, и я подумала: Светка, черти бы ее побрали. Прошлепав до входной двери, распахнула ее со словами:
– Некоторые люди по утрам спят, – но тут же замерла, встретившись с насмешливым взглядом голубых глаз.
– Какими судьбами? – быстро пришла в себя. Петя широко улыбнулся, окинув меня быстрым взглядом.
– Соскучился.
– А я нет, – я решительно стала закрывать дверь, но этот гад успел втиснуть кроссовок, а за ним и сам втиснулся. В прихожей и так места мало, а тут вовсе дышать стало нечем. Петя снова улыбнулся. По всей видимости, считает свою улыбку сокрушительной. И наверное, я могла бы повестись на нее, если бы за вчерашний вечер не успела понять: Петр Смолов – наглый, хамоватый, самовлюбленный эгоист, которому наплевать на весь остальной мир. Однако зачем-то он ко мне приперся, и самое простое – дать ему высказаться и выставить.
– У тебя пять минут, – заметила, скрестив руки на груди, и прошествовала в кухню.
Скорее всего, он будет просить, чтобы Павлику ничего не рассказывала. Наверное, надумал, что я побегу, пользуясь случаем, разбивать Светкино счастье, дабы потом пригреть ее мужа на своей груди. Он бы, наверное, в аналогичной ситуации так и поступил, не мучаясь угрызениями совести. Я уселась на стул, Петя, оглядевшись, замер у кухонного гарнитура и, вытащив из пачки сигарету, сунул ее в рот. Вот такой наглости я точно не ожидала.
– А спросить, можно ли у меня курить? – поинтересовалась обманчиво ласково.
– Не будь ханжой.
Расплывшись в улыбке, я подошла к нему. Потянулась, чтобы вырвать сигарету, но этот гад поднял руку. Учитывая разницу нашего роста, происходящее начинало напоминать игру в собачку. Короче, он меня разозлил. Я вообще-то девушка терпеливая, но этот парень перешел все границы. Подпрыгнув, я резко уцепилась за его плечи, он, хоть и растерялся, но подхватил меня, а я стала дубасить его кулаками по спине.
– Угомонись, бешеная, – рявкнул Петя, пытаясь оторвать меня от себя, но не тут-то было. Я продолжала его дубасить, пока он не догадался усадить меня на стол. Так и оказалось, что я его вроде как обнимаю, а он стоит у меня между ног.
Я замерла, тяжело дыша (между прочим, побои отнимают много сил), он качал головой, видимо, мысленно проговаривая все знакомые ему проклятья. Через пару мгновений ситуация стала выглядеть слишком двусмысленно, к тому же я осознала, что на мне только пижамные короткие шорты и майка, и мое тело в общем-то открыто для обозрения более чем. Петя, кстати, глаза таки опустил, но тут же вернулся взглядом ко мне. А потом наклонился ближе, еще ближе, вроде как неуверенно. Боялся, видать, я опять дубасить начну. Но я только тяжело выдохнула, сглотнув. А он был уже непозволительно близко своими губами к моим…
И вот тут я схватила его за ухо, выворачивая таким образом, что Петя, вскрикнув от боли, согнулся в три погибели, дабы хоть как-то ее облегчить. Я победно усмехнулась. Меня еще дед этому захвату научил. Наш фирменный, семейства Волковых.
– Отпусти, – рявкнул Петя, но впечатления не произвел, сила-то на моей стороне. Спрыгнув со стола, я потащила этого хама к дверям.
– Стой, чокнутая, – продолжал он, – давай поговорим.
– Мне не о чем с тобой разговаривать, – я подтолкнула его ботинки к дверям, планируя выкинуть их вместе с владельцем на лестничную клетку.
– Это касается источника вечной жизни.
Я замерла в узкой прихожей, Петя вместе со мной в причудливой позе. Сердце пропустило один ход. Блефует? Или… Ответа не было, и я чуть не зарычала, потому что желание выпихнуть Смолова было велико, но его слова, если это не пустой звук, задели за живое. В конце концов, я его нехотя отпустила. Выпрямившись, он начал потирать покрасневшее ухо.
– Еще немного, пришлось бы делать пересадку, – пошутил невесело.
– У тебя по-прежнему пять минут, – хмуро ответила я, проходя в кухню. Мы заняли исходные позиции, в этот раз обошлось без сигареты.
– А ты, я смотрю, боевая девка, – рассмеялся вдруг Петя, качая головой, – хотя немного сумасбродная.
– Ага, слабоумие и отвага, – отозвалась я, – четыре минуты двадцать секунд.
Петя молча сверлил меня взглядом. Невозможный человек.
– Четыре минуты, – напомнила я, добавив, – и я еще приемы знаю, учти.
– Та сказка, что ты рассказала Анюте, – заявил он, – это ведь не сказка?
– Сказка-сказка, ты просто продолжение не слышал, там феи, драконы и слонопотамы.
– Там мальчик, – сказал Петя вдруг вкрадчивым голосом, заставившим сердце замереть. Я уставилась на него. – Которого девочка встретила во время своего путешествия. С которым они отправились вместе на поиски источника. И мальчик пропал, так и не вернувшись в родной дом.
Я нервно сглотнула.
– Откуда ты знаешь?.. – спросила осторожно. Петя усмехнулся.
– Не так скоро, Маруся.
– Еще раз меня так назовешь, я ухо тебе откушу, – ласково пообещала я.
– У меня к тебе предложение, Мария Федоровна, – посерьезнел он вдруг, – как насчет того, чтобы отправиться в путешествие?
– Не поняла?..
Петя приблизился, вновь склоняясь надо мной, ставя руки на стол, стоящий позади меня. Снова его лицо было близко, но ни в одном из нас точно не было ни грамма романтики.
– Я предлагаю тебе отправиться на поиски источника вечной жизни, – сказал он, – того самого.
Немного поглазев, я усмехнулась.
– И как же ты планируешь найти туда дорогу?
– Я думаю, у тебя есть карта, – снова улыбнулся он, я на мгновенье сощурилась.
– Так ты хочешь стать бессмертным? – поинтересовалась у него, Петя усмехнулся.
– Значит, карта есть?
– Может быть.
Мы еще посмотрели друг на друга, а потом он, медленно выпрямившись, отошел обратно к гарнитуру.
– Подумай над моим предложением, – сказал серьезно, – одной тебе в любом случае не справиться. Надумаешь, позвони, – выложив на стол визитку, Смолов направился к выходу, больше ничего не сказав.
Я слышала, как он обулся и вышел, прикрыв дверь, а сама смотрела на визитку, думая: что это сейчас было?
Если откинуть моменты наших взаимоотношений, то вывод прост: услышав вчера сказку, Петя тут же провел аналогии и решил попытать удачи, а именно найти тот самый источник вечной жизни. Ладно, я о нем знаю, потому что эта история касается напрямую моего рода, но он-то откуда? А в том, что знает, я не сомневалась, уж больно уверенно рассказывал.
Я взяла в руки визитку: «Смолов Петр Игоревич», – значилось на ней, ниже номер телефона, и на этом все. Никаких данных. Закусив губу, продолжала думать. Вообще-то, предложение было заманчивое. Сама я мысленно много раз порывалась отправиться на поиски, но каждый раз одергивала себя, вспоминая, чем эта история закончилась для папы.
А закончилась она банально: он просто исчез. Как и тот мальчик, о котором говорил Петя. Только, конечно, на самом деле, никакой он был не мальчик, и героиня сказки не девочка, а вполне себе взрослые люди.
Вместе с визиткой я вернулась в комнату, достав записную книжку отца в старом кожаном переплете, потертую, но такую родную, открыла ее на первой попавшейся странице.
«Возможно, здесь я найду свою смерть, а не источник вечной жизни, – писал он в заметках, – но в любом случае, именно сейчас я чувствую себя живым на сто процентов».
Эта записная книжка осталась после первого неудачного похода. Тогда отец прошел часть пути, но то ли запутался, то ли просто все шло не так, и он вернулся, поплутав в горах больше двух месяцев.
– Источник жизни, – проговорила я вслух, ложась на кровать и глядя в потолок. В моем роду он куда больше напоминал источник смерти.
Эта история случилась с моей прапрабабкой Ольгой Дмитриевной Рогожинской. Родилась она незадолго до начала 20-го века, а выросла в эпоху двух революций. Если коротко: ей было не до браков. В суровые времена прапрабабка потеряла семью, в живых остался только отец. Они перебирались с места на место, чтобы хоть как-то избежать гражданской войны и беспредела вокруг.
И вот, в двадцатом году отец слег. Ольга Дмитриевна искала любые возможности спасти его, но врачи обещали только облегчить боль. Каким-то чудом или роком, тут уж точно не скажешь, молодая женщина наткнулась на старого лекаря. Не знаю, почему он рассказал ей этот миф об источнике вечной жизни, исцеляющем любые болезни, откуда он его вообще выкопал, но Рогожинская ухватилась за эту сказку и решила отправиться на поиски.
Затея для женщины в принципе так себе, а тем более, если учесть времена. Но Ольга Дмитриевна была особой бесстрашной и отправилась в путь. Путешествие к источнику заняло около десяти месяцев. За это время отец благополучно скончался. Вернулась Рогожинская обратно без целебной воды, но… беременная. Про свой поход не распространялась, приютили женщину те же люди, у которых жил ее отец.
Рогожинская родила девочку, спустя несколько лет вышла замуж и тихо-мирно дожила остаток дней. История источника, похороненная вместе с ее возвращением на родину, всплыла после смерти, когда в бумагах дочь Ольги Дмитриевны, Антонина Климова, нашла дневники, которые вела ее мать во время путешествия.
В них были заметки о пути и мысли Рогожинской. Оттуда можно было узнать, что женщина встретила мужчину, которого попросила о помощи, потому как путь был труден. Дневники обрывались на самом интересном месте: когда конец маршрута был уже виден, никакой информации об источнике, о мужчине, никаких рассказов, мыслей – ничего.
Антонина не сильно заинтересовалась дневниками матери, сохранив их как семейную реликвию. Она рано выскочила замуж и принялась рожать детей. Мою бабулю Ирину родила последней, шестой. Когда прабабка умерла, документы перекочевали к бабуле и тоже осели мертвым грузом в коробке, стоящей в серванте. Пока однажды их не нашел мой отец: Федор Волков.
Отец был историком, неутомимо влюбленным в науку. И дневники Рогожинской посчитал знаком судьбы, я бы даже сказала, руководством к действию. Мать не оценила его порывов. Они были очень молоды, поженились на пятом курсе, мама тогда уже ждала меня.
Заниматься чем-то кроме истории отец не хотел, получал копейки, мать довольно скоро тоже вышла на работу. Кое-как сводили концы с концами, о любви не вспоминали. А тут как снег на голову: папа вдруг сообщает, что собирается в экспедицию искать источник вечной жизни.
Это был первый серьезный скандал, который однако не остановил папу. Промотавшись несколько месяцев, он вернулся ни с чем к жене с маленьким ребенком. Но продолжал бредить этой мыслью. Только считал, что нужно подготовиться получше.
Мать поставила ультиматум: или он прекращает свои поиски, или она от него уходит. Бросить нас отец не мог. Продержался восемь лет, потом состоялся второй поход, тоже не принесший результата. Точнее, он был: мать таки от него ушла. А он не особенно рвался ее возвращать. Правда, меня любил и постоянно забирал к себе при первой возможности. Жил он тогда с бабулей и дедом, который умер, когда мне было двенадцать.
Отца я любила. Его суетливые движения, горящие глаза, черную вихрастую шевелюру и большие очки, которые он постоянно поправлял пальцем, когда что-то рассказывал. А рассказывал он много и интересно. Впервые о Рогожинской и источнике я узнала подробней, когда мне было пятнадцать. Тогда отец начал подготовку к третьему походу. Он показывал мне карту, описывая, что к чему, где он был, что там обнаружил. Давал читать свои старые записные книжки. В каждую была вклеена копия карты, на всякий случай, как он говорил.
Отец не вернулся из третьего похода, но одна из самых первых записных книжек осталась у меня. И карта, как верно заметил Петя, тоже. И не только копия, оригинал карты и дневников Рогожинской папа хранил, как сокровище, с собой брал копии. Во время экспедиции отец периодически высылал весточки. После последней мы прождали три месяца, прежде чем подали в розыск. Отца не нашли.
Не скажу, что мать сильно горевала, она успела выйти замуж второй раз и родить ребенка, а вот я была потрясена, разбита. Мне хотелось понять, что же случилось. Он погиб? Разбился в горах? Утонул? Его разорвали звери в лесу? Или он нашел источник вечной жизни? И не захотел возвращаться?
И почему-то сразу вспоминался мужчина из дневников Рогожинской. Что, если они тогда дошли до источника, и он тоже не захотел вернуться? Я логично полагала, что он мог стать отцом ребенка, которого носила Ольга Дмитриевна, но знал ли вообще об этом? А если знал и все равно не захотел вернуться?
И мысли об источнике вечной жизни окрашивались в таинственные и мистические тона, заставляя представлять что-то невероятно прекрасное, отчего вся предыдущая и последующая жизнь кажется бессмысленной.
В конце концов, я переехала жить к бабушке. Жили мы душа в душу, но внутри меня съедала одна и та же идея: найти источник и понять, что случилось с отцом. Я гасила ее и никому не рассказывала, но она зрела там, разрастаясь причудливой манией, на воплощение которой никогда не решишься, но избавиться от нее не можешь.
И вот теперь у этой мании появился союзник: Петр Игоревич Смолов.
