Юлия Николаева
Принцип иллюзии
Глава 9
Он так прифигел, что перестал реагировать на мои вопросы. Просто смотрел, пока я трещала. Наконец, я выдохнула, поняв, что это не работает. Марк, словно ждавший моего утомления, подошел к окну и уставился в узкий зазор между задернутыми шторами.
– Неужели это правда… – пробормотал он, я только сжала кулаки, чтобы не разораться. Ну мне ведь тоже интересно, чего его так накрыло-то вдруг?
– Эй, я тут, – подала голос, резко развернувшись, Марк уставился на меня.
– Ты или очень искусная лгунья, или реально ничего не соображающая идиотка.
Ну вот, опять. Что за привычка звать меня идиоткой? Особенно когда я однозначно не лгунья, выбор остается так себе.
– Поясни, – призвала себя к терпению.
– Ты реально Франк? – приближаться он не стал, так и маячил у окна, присматриваясь ко мне.
– Вполне реально. Осязаемая, так сказать. Франк во плоти. Может, объяснишь, чем это тебя так покоробило?
Барон Дитрих снова погрузился в раздумья, приложив руку к губам.
– В таком случае странно, что хранители до сих пор не явились, – пробормотал он, но я, конечно, услышала.
– Хранители?
Марк посмотрел на меня, явно не довольный тем, что сболтнул лишнее.
– Нет уж, давай рассказывай, – не отстала я.
– Сами придут и пусть рассказывают.
Он уселся в кресло, вытянув ноги, и уставился в пространство перед собой. В принципе я бы могла понять, если бы его реально захотели убить. Вот у меня уже не раз подобное желание возникло.
– Хранители – это те ребята, что пекутся о твоей безопасности?
– Да, – бросил он, покосившись на меня.
– И как со всем этим связана я? Моя фамилия очевидно вызвала у тебя много противоречивых чувств.
Молчание было ей ответом. Я разозлилась, но делать было нечего, этот парень обладал удивительно раздражающим свойством – умением не говорить.
– Что ты знаешь о своей семье? – поинтересовался Марк минут через десять, которые я провела, пялясь в телефон на фото, присланное мамой.
Пыталась выглядеть сходство кого-нибудь с Марком. Я была близка к тому, чтобы написать папе, спросить, что ему известно о Дитрихах? Но немного побаивалась реакции мамули, потому пока сдерживалась. Вопрос Марка пришелся кстати.
– Ты имеешь в виду моих предков? – уточнила все-таки. Он кивнул.
– Вообще-то мало чего. Никакой четкой информации не сохранилось. Проследить линию Франков можно только с момента их внезапного переселения в Россию, если таковое вообще было, конечно.
– Есть сомнения?
Я пожала плечами.
– Моя мамуля большая поклонница родословной, она нашла сведения только по России. Плюс есть история баронов Франков, которая условно обрывается примерно в то же время, когда появляются сведения о нашей семье в Поволжье. Но никаких доказательств того, что те Франки и мои – одни и те же люди, нет. Не сохранилось ни фотографий, ни записей, ничего.
Марк снова задумался, вытянув губы трубочкой. Я терпеливо ждала. Баш на баш. Откровенность за откровенность, должен же он это понимать, в конце концов?
– Так чем тебя так поразила моя фамилия? – спросила, поняв, что ни черта Марк не понимает. Он наконец переключил внимание на меня, то есть стал прямо-таки разглядывать.
– Так ты типа не веришь, что твои родственники – бежавшие бароны из Германии?
– Ну слабовато верится в такое, если честно.
– А фокусы? Это знание передается у вас в семье из поколения в поколение?
– Типа того. Оно не то чтобы передается с энтузиазмом, если ты к этому клонишь. Скорее, как обязанность, которая никому не нужна, но бросить ее не хватает мужества. Вроде же традиция, фиг знает, с какого поколения.
– И всему тебя научил отец?
Я прищурилась, потому что Марк вдруг подался вперед, вглядываясь в меня еще внимательнее. Такой пристальный интерес мне не нравился. Если полчаса назад можно было говорить о драматической случайности, которую реально разрешить, то сейчас ясно: как-то вышло, что Франки очень интересны молодому барону Дитриху и непонятным хранителям. А это уже, так сказать, вторжение в мою жизнь. Неизвестно, с какими целями.
– Угу, – кивнула я. – Только я тебе больше ни слова не скажу, пока не объяснишь, каким боком Франки касаются всей этой истории, и почему тебя так штырит от моей фамилии. И кто такие хранители, ясно?
Поглазев, он снова откинулся в кресле.
– Вот и хорошо. Пусть они сами с тобой разговаривают.
Это был удар ниже пояса. И самое обидное: Марк и правда молчал. Взял книгу (на немецком!) и углубился в чтение. Я послонялась по номеру, поглазела в окно, выходящее во двор, потом уселась в кресло и написала папе. Он ответил быстро, но ничем не порадовал: сам он в Поволжье не жил, так что о соседях ничего не знал. Через пять минут после его ответа написала мамуля. Кто бы сомневался.
«Кто такие Дитрихи?» – задала вопрос. Я покосилась на Марка. Мрачные молчаливые фрицы, вот кто.
«Предположительно они были соседями Франков, – написала ей. – Тех, которые на присланном фото».
«Откуда знаешь?»
Начинается. Еще один арбузер, который только пользуется мной, чтобы получить желаемое.
«Сначала скажи, слышала ты о таких?»
«Слышала».
Я призвала себя к терпению, потому что мама больше ничего не прислала, и даже не было написано, что она печатает.
«Расскажешь?» – поинтересовалась я.
«А тебе зачем?»
– Я отойду в туалет, – улыбнулась я Марку, он даже глаз от книги не поднял. Включив воду на полную мощность, я набрала дражайшую мамулю.
– Мне сейчас неудобно разговаривать, – прошипела в трубку.
– Почему?
– Просто неудобно. Неподходящее место. Что ты знаешь о Дитрихах?
– Так зачем тебе?
Ааааа. Родите меня обратно и желательно в другую утробу.
– Ты же хотела, чтобы я заинтересовалась семьей нашего рода? Считай, я заинтересовалась. Готова выслушать все, что ты знаешь, – тут я прикинула, что такой долгий разговор сейчас не выдержу, потому поспешно добавила: – Начни с Дитрихов.
– Насчет соседей в Поволжье ничего не знаю, не интересовалась. А вот в истории германских Франков эта фамилия имела важное место.
– Правда? И какое?
– Одна из Франков была повенчана с одним из Дитрихов. Их семьи были близки, можно сказать, шли рука об руку. Но потом что-то случилось, и свадьбы не состоялось. Отношения между семьями были разорваны, насколько я могу судить, потому что они разъехались по разным городам и продали общее поместье, которое было у них во владении. После этого пути Франков в Германии теряются и появляются уже в Поволжье. Про Дитрихов я справки не наводила.
– А можешь?
– Это займет время. Но конечно, могу. Разве твоей матери что-то не по силам?
Ну да, если уж ты себе прикрутила дворянский титул… Или боярский… Надо бы разобраться в этот моменте.
– Конечно, тебе все по силам, – умаслила я ее. – Сообщи, как будут новости. И можешь прислать мне все, что есть по нашей родословной?
– Так ты, и правда, заинтересовалась историей своей семьи? – голос мамули лучился неподдельной радостью. Папуля, предполагаю, всерьез обеспокоен, не сошла ли я с ума.
– Присланная тобой фотография, знаешь ли, пробудила во мне столько чувств…
На удивление, мамуля купилась.
– Ты слышал, Женя? – обратилась с восторгом к папе, он только вздохнул, так тяжело, что я услышала. Видимо, включена громкая связь.
– Ладно, мама, мне пора, жду данные. Пока, целую вас, люблю, обнимаю.
Я повесила трубку и выключила воду. Что ж, история любопытная. Если немецкие Дитрихи имели дела с Франками, то интерес Марка понятен. Плюс его родственник Дитрих жил в Поволжье, и в то же время здесь жили Франки. Так какова вероятность того, что матушка не просто фанатичка, а на самом деле раскопала настоящую родословную? А главное, что скрывает за собой семья Франков, что это вызвало такую реакцию у Марка?
Остаток вечера я изучала присланные мамулей материалы. Оказалось, она действительно проделала большую работу, которая, конечно, стоила папе немало денег и седых волос. Кто бы мог подумать, что это все мне пригодится?
История поволжских Франков была короткой, хотя брала свое начало с конца девятнадцатого века. Единственное упоминание того времени, которое удалось раскопать мамуле: выписка из домовой книги о выделении участка под строительство Альберту Франку. Женат, имеет трое детей: муж, жен, жен.
Следующие документы были уже на моего прадеда Ивана Арнольдовича Франка. Так как участок с домом в общем-то совпадал, то можно предположить, что Альберт действительно наш предок. На фотографии, присланной мамой, изображен мой прапрадед. Это тридцатые годы двадцатого века. И среди людей вокруг него, выходит, есть некто Дитрих.
Конечно, ничего странного на самом деле нет. Немцы ведь активно переселялись в Поволжье с восемнадцатого века, когда Екатерина издала разрешающий приказ. Но не бароны же! Я хочу сказать, Дитрих, уехавший в Россию и ставший архитектором в Петербурге, оставшийся в общем-то знатью, и даже, по словам Марка, избежавший репрессий во время войны – в это я согласна поверить. Но какого черта баронам Франкам, если они были так богаты, срываться в глухую деревню?
А судя по присланным материалам, они действительно были богаты. Поместья в нескольких пригородах Германии, пышный особняк в Берлине… Известный дворянский род. Барон Франк к середине девятнадцатого века был вхож в высшие круги общества. Нет, не могут это быть те же самые Франки, ну никак! Франк владел заводом по производству красителей, в те времена это был крайне прибыльный бизнес.
Кроме того, у него было предприятие «Франк&Дитрих», которое работало в области фармацевтики. Любопытно. Семьи имели общий бизнес, общее поместье и собирались поженить своих детей. Очевидно, они дружили, ну или по крайней мере, их многое связывало. Что же случилось потом? Куда делись бароны Франки?
О несостоявшейся свадьбе была небольшая заметка. Барон Карл Дитрих разорвал помолвку с Вереной Франк, одной из дочерей барона Франка. Ну надо же, действительно была Верена, а я ведь не верила мамуле! Правда, она, по всей видимости, решила, что эта Верена и та, что заявлена в легенде о иллюзионистах – одна и та же. Хотя причин к такому выводу никаких нет. Вот это уже определенно мамины фантазии.
История баронов Франков заканчивается неопределенно. По бумагам видно, что к концу девятнадцатого века барон распродавал свое имущество и имеющиеся предприятия. Таким образом, он должен был получить большую сумму денег, так ведь? Я бы даже сказала, огромную. При переезде в Россию мог выкупить Елагин остров при желании.
Это место действительно было самым зыбким в истории, ниточка, соединяющая баронов с поволжскими Франками готова была в моих руках рассыпаться в пыль. Тем более, что барона Франка звали Альфред, а не Альберт. Хотя имена похожи, конечно… Но все-таки разные. И к тому же, у Альберта было трое детей, а у барона Альфреда четверо: три дочери и сын. Куда тогда делась одна из дочерей при переселении?
В общем, очень мутно и не слишком правдоподобно. Если бы не одно но: Дитрихи. Если окажется, что те самые Дитрихи есть предки Марка, то может ли так случиться, что барон Альфред Франк – и есть Альберт Франк, приехавший в Поволжье в конце девятнадцатого века со своей семьей, чтобы вести хозяйство в маленькой деревушке?
Глава 10
Легенды я на всякий случай тоже попросила скинуть. Их было так много, что становилось понятно: читать не перечитать. Пришлось уточнить, что по мнению мамы имело отношение к Франкам. Не то чтобы я верила в это (не верила вообще!), но решила просветиться, раз уж все равно лежим тут без дела в шикарном номере отеля.
Я покосилась на Марка. Он читал книгу, вытянувшись на противоположном краю кровати. Не проявлял никаких признаков недовольства или усталости. Ничего не затекло даже, по ходу.
– Каковы твои предположения, – все-таки спросила его, – как скоро появятся эти хранители?
Он равнодушно пожал плечами.
– Возможно, ночью. Они любят эффектность.
– Позеры, – буркнула я, возвращаясь к легендам.
Из толстого сборника мама отобрала всего две, но уверяла, что они совершенно точно имеют отношение к Франкам. Одна из легенд датировалась концом девятнадцатого века, вторая – вообще лохматая-прелохматая, и, как по мне, обе они были именно сказками.
Древняя гласила о двух цветках, которые сплелись воедино. Эти цветы – источник всех знаний во вселенной, и тот, кто их, скажем так, употребит, станет обладателем этих самых знаний.
По факту, ничему нас жизнь не учит. Вот была яблоня в раю, сказал Бог: древо познания добра и зла, съедите, будете, как Боги. Не ешьте, вам не понравится. И что? Съели, не понравилось. Уже сколько тысячелетий этот пример перед глазами, а люди все туда же: лишь бы упороться дозой знаний от Вселенной.
Как данная легенда соотносится с Франками, я поняла после того, как прочитала вторую легенду и мамину пояснительную записку. Потомлю и вас в неведении.
Во второй легенде говорилось, что появились в конце девятнадцатого века люди, парень и девушка, которые обладали тайными знаниями. То, что они делали, нарушало все законы природы. Полагалось, что плод их чресел (ребенок то бишь) должен стать кем-то великим.
Кем, не определились, потому что к подобному искусству относились с опаской. Кто-то считал, что это происки дьявола, которым молодые люди продали свою душу, кто-то, наоборот, говорил, что их коснулась божья рука.
Ну тут понятно, особенно после приложенной мамой старой афиши. На ней был анонс выступления чародеев: Мудрая Верена и ужасный некто, имя оказалось затертым настолько, что не читалось. Иначе говоря, парочка иллюзионистов в эпоху, когда это искусство только начинало появляться, ездила и повергала людей в ужас и трепет. Молодцы.
То, что их искусство трансформировалось в легенду, как раз неудивительно. Все остальное, про детей и прочее – привычный вымысел, свойственный людям. За столько лет, конечно, накрутили.
«Причем тут легенда про цветок?» – логично поинтересовалась я у мамы, закончив читать.
«Предполагали, что те двое чародеев нашли цветок из легенды и, выпив отвар из него, обрели высшие знание, помогавшие им творить чудеса».
Гениально.
«Ты же понимаешь, что это всего лишь ловкость рук? Помнишь, я у тебя из носа монетку достала? Поверь, никакой отвар перед этим я не пила».
«Очень смешно. Имей почтение к матери и никогда больше не доставай у меня ничего из носа».
Кто о чем.
«Ты сама приложила афишу. Они были иллюзионистами. Остальное твои домыслы.»
«Мы не можем знать, что именно они делали на сцене. Как и отрицать тот факт, что легенда – это почти всегда полное символизма описание того, что происходило в реальности. Как древнегреческие мифы описывают через богов явления природы, так и тут: легенда о цветке могла иметь в своей основе реальную историю».
«Ну и что? Положим, чародеи верили в это, даже искали цветок. Они все равно оставались ловкими мошенниками, и ничего больше».
«Если бы это было так, тебе в наследство бы не осталась книга искусства чародеев. Твои предки были великими, Верена, хочешь ты это признавать или нет. Кто знает, вдруг они на самом деле постигли тайны вселенной?»
«В таком случае вселенная рассказала им, как прятать в руке шарик, в рукаве десять платков, а в клетке голубя. Между прочим, ему ломали все кости. Не очень благородно для постигших вселенную, как считаешь?»
Мама считала, что отвечать на подобное ниже ее достоинства. Отчеканив, что это мое дело – верить или нет, она закончила беседу, а я устало вздохнула.
За окном темнело, Марк включил свет и вернулся к чтению. Я загрустила. Все было прочитано, и делать совершенно нечего. Прошлась по списку контактов: Ян был онлайн. Написала ему, сама не знаю, зачем. Он ответил моментально.
«Скучаешь? Могу забрать тебя прямо сейчас.»
Как мило. Представляю удивление Пашки и Яна, когда они увидят друг друга на лестничной клетке. Это точно веселее, чем лежать тут с мрачным Марком, ожидая, когда его раздражение сменится на что-то приятное. Пока ни разу не было.
Ответив Яну, что пока еще тусуюсь, я повернулась к барону.
– Может, поболтаем? – предложила ему. Марк перелистнул страницу, не поворачиваясь.
– Я же сказал, говорить будешь с хранителями.
– Давай просто поболтаем. О жизни. У тебя девушка есть?
– Похоже, что есть?
– Не особенно. Если только она злая колдунья и заколдовала тебя, чтобы ты отвратительно общался с другими девушками.
– Смешно. Постоянной девушки у меня нет.
– А что так? Не складывается?
Учуял сарказм, сто пудов, учуял. Я сделала невинное лицо.
– Мне двадцать два года, серьезные отношения меня мало интересуют. Я занимаюсь саморазвитием, а девушку на пару вечеров найти не проблема.
– И что понимается под саморазвитием? – я подогнула под себя ногу.
– Йога, медитация, боевые искусства, чтение, рисование, изучение языков, ма…
– Достаточно, – прервала я, вмиг почувствовав себя абсолютно бесталанным человеком. Ну или как минимум, несаморазвитым. – И что, ты реально всем этим занимаешься? А учеба в универе, работа?
– Я окончил универ экстерном в девятнадцать лет. Работаю в архитектурном бюро отца.
– Барона Дитриха? – не удержалась я.
– Просто Дитриха. Баронские титулы сейчас не играют роли.
Теперь понятно, почему он такой зануда и молчун.
– А друзья у тебя есть?
– Есть.
Спрашивать больше было не о чем, я задумчиво поджала губы. Вот ведь угораздило столкнуться с таким интеллектуалом. Хотя по бабам он нормально шарится, всесторонне развитая личность.
– А ты? – Марк повернул ко мне голову, что можно было считать величайшим проявлением расположенности. – Спишь со своим соседом?
– С чего ты взял?! – возмутилась я, но как-то ненатурально. Не, мы, конечно, не спали с Яном наяву, но мысленно… Ладно, это совсем другая история.
– Мне показалось, он напрягся, увидев меня.
От тебя любой напряжется, мрачный Марк.
– Просто удивился. Он видел твою фотку, ну ту, которая была в конверте.
– Надеюсь, тебе хватило ума не рассказывать ему правду?
– Дурой меня считаешь? – обиделась я. Марк не стал отвечать, я обиделась еще больше. – Между прочим, я не дура. Просто люблю легкость, что в этом плохого?
– Ничего.
– Ну вот.
Воцарилась тишина. Разговор очевидно не клеился.
– А как мы спать будем? – спросила я о насущном.
– Кровать большая, – Марк снова углубился в чтение и перестал обращать на меня внимание. – В день знакомства ты собиралась со мной переспать, так что подобные мелочи не должны тебя смущать.
– Я же дура, – разозлилась я. – Другой причины тому решению я не нахожу.
Он скривился, бросив взгляд, я закатила глаза. Хранителям стоило бы поторопиться, пока этот парень не разбудил во мне машину для убийств. Совсем они не чуют опасности. Ближе к одиннадцати я сходила в душ, натянула предложенную Марком футболку и улеглась со своего края, положив руки поверх одеяла.
Марк появился в одних боксерах, я, не удержавшись, скользнула взглядом по худощавому поджарому телу и отвернулась. Подумаешь, ну хорошая фигура, что я, хороших фигур никогда не видела?
Когда погасили свет, стало неуютно. Я прислушивалась к тишине минут десять, потом повернулась к Марку.
– Ты не шутил насчет того, что они придут ночью?
– Нет. В прошлый раз ко мне домой завалился истекающий кровью чувак, кто-то перерезал ему горло. Потом пришлось химчистку вызывать, оттирать свиную кровь.
– Серьезно? – открыла я рот от удивления и отвращения. – А зачем они так делают?
– Это их заморочки относительно меня. Считают, что я должен быть готов ко всему в этой жизни.
– И что ты сделал с этим чуваком?
– Ничего. Оторвал приклеенную рану и предложил свалить, пока я не выставил ему счет за уборку. Я был не в настроении.
– А ты крепкий парень.
– Просто привык.
Он замолчал, и теперь тишина, царившая в комнате, стала просто зловещей. Я испуганно прислушивалась, готовая сорваться с кровати, но ничего не происходило.
– Постарайся заснуть, – сказал Марк, ложась на бок спиной ко мне. – Поверь, если они появятся, ты не пропустишь.
Вот вообще не успокоил. Но в итоге ничего не происходило, и я вырубилась. А проснулась среди ночи, словно кто в бок толкнул. Снов точно никаких не снилось. Прислушалась. Тихо. И вдруг в ванной отчетливо что-то зашуршало. Я нервно сглотнула, схватив Марка за плечо, стала его трясти:
– Марк, просыпайся, тут кто-то есть, – зашептала я, но он не реагировал.
И вообще, от моей тряски завалился на спину. Руки у него были ледяные.
– Марк, – испуганно сказала я, сердце колотилось у горла.
Потянувшись, включила бра, висевшее над кроватью, и истошно заорала: бледный почти до синевы Марк смотрел на меня безжизненными глазами.
