Юлия Пашина
Иллюзия кошмара
И случилось же влюбиться в господина мёртвой топи!
С ним не сладишь добрым словом, не удержишь на цепи,
Не приворожишь на травах – есть один лишь верный способ…
…Кровь стекает по ладоням – где ты, милый? Хочешь пить?
(с) Сны Саламандры
Часть 1. Кошмары.
Глава 1.
Дождь шел уже четвертый день. То чуть затихая, то становясь практически ливнем. Тонкие скелетированные листья плавали в лужах, догнивая вместе с ягодами калины, переспелыми желудями и маленькими яблоками-дичками. Столица стояла облезлая, серая и мокрая, похожая на старую растрепанную ворону на погосте. Пронизывающий ветер дул с гавани, выгоняя из города запах перепрелых листьев, гниющей калины и остатки тепла. Жители попрятались по домам и скармливали прожорливым печам ароматное дерево.
Призывательница поежилась, плотнее кутаясь в потрепанную накидку из зеленой шерсти. Она сидела на корточках под одним из мостов, что вели к площади четырех генералов. Вверху гомонили бессмертные, которых не пугала промозглая погода. Они искали сопартийцев по заданиям Распорядителя Императора.
Юмико никто не искал. Ей вообще следовало радоваться, что её до сих пор не выкинули из города как опасного элемента. Кехары нынче были не в почете, зим этак тридцать уже, и Юми просто не застала то время, когда к племени Кха-Бьери относились с почтением, так же как к остальным расам. Кошка вздохнула и посмотрела в темную воду канала малахитовыми глазами. Последнюю неделю приходилось особенно трудно. Конфликт у реки Ришу перешел в планомерное отступление кехаров к столице их расы – Хайванарру и подстегнутые успехом люди и сиды ожесточились окончательно. И не только на фронте. Нехитрые запасы монет таяли с ошеломляющей скоростью и вот сегодня, Юми поняла, что даже комнату оплатить не сможет. Наверное, стоило бы возмутиться, что точно такую же комнату человек по соседству снимает втрое дешевле, но не в ее положении было спорить. Она находилась в единственном месте на Ма-Тиат, где ей не угрожала опасность и единственное, от чего она здесь могла умереть – это от голода. И ей до этого недолго осталось.
Юмико вздохнула и сжала амулет, болтающийся на тонкой шее. Из пространства выпорхнул феникс, пылая рыжими перьями. Птица села на плечо хозяйки и вопросительно свистнула. Юми протянула фениксу корень и расплакалась. Завтра его будет нечем кормить. А Мик – это то, что осталось ей от родителей. Последнее её напоминание о доме и если он умрет, она не простит себе это. Юмико малодушно рыдала, размазывая по лицу соленые слезы и беспрестанно гладила своего друга, стремясь запомнить каждое его перышко. Все казалось каким-то бредом и страшным сном. Маленькая девчонка, которую укрыли от войны, стремясь избавить от крови, смерти и скорби, в полной мере ощутила все здесь, в этом бездушном безразличном городе. Одна. Совершенно одна. Ни отца, ни матери, ни Родины. А теперь еще и абсолютно нищая.
В животе Юмико предупреждающе заурчало, и Мик свистнул. Птица склонила голову набок, и протянул в лапе недоеденный корень
– Ничего, я не голодна. Ешь, мой хороший, – улыбнулась Юми, понимая, что это, возможно последнее существо на этой разорванной войной земле, кто о ней искренне заботится.
Призывательница вздохнула. Даже то, что каким-то чудом она прошла Посвящение и стала бессмертным волшебником, не улучшило положения. Не иначе насмешкой судьбы было то, что над бессмертными не было властно ни время, ни ашики, ни мечи, а вот голод или болезни вполне могли разрушить магическое зерно, в попытке излечить тело. Каждый день она боялась подхватить простуду, трясясь от холода в своей коморке под самой крышей и не имея денег даже на то, чтоб купить дрова и растопить камин. Охотиться она не могла – за стены столицы кехаров не выпускали, работы не было, да и не особенно она что-то умела. В приюте никто не заботился об образовании сирот, которых каждый день приходило все больше.
Становилось все холоднее и темнее. Мик молча сидел на плече хозяйки, понимая, что ей сейчас плохо и в душе твориться полный раздрай. Конечно, в маленьких птичьих мозгах не было полной картины того, насколько скверная ситуация, но даже он понимал, что хозяйка в отчаянии.
– Отах, Мик, – тихо вымолвила Юмико, позволяя птице раствориться в магическом пространстве, поднялась с корточек, ощущая, насколько сильно затекли ноги, и пошла в мутный, дождливый, городской сумрак.
Юми брела по городу и пыталась придумать, что вообще делать дальше. Алый свет разлился мерно и уверенно, превращая серую кладку мостовой в рубины, ее зеленый плащ в благородную шоколадную парчу, светло рыжие волосы – в пламенно-алые. На этой улице ухоженных аккуратных домиков с искусными куртизанками на крыльце каждого, война была каким-то нелепым далеким отголоском. Вымыслом чьей-то больной фантазии. Юми смутилась и старалась побыстрее пройти вдоль улицы, залитой красным светом, и игнорировать намеки, что дому утех требуется девушка для развлечений. В городе осталось только одно место, где кошачья грация и южная красота женщин Кха-Бьери по-прежнему ценилась – район Красных Фонарей. Юми знала силу своей красоты. Неоднократно солдаты на западной площади предлагали ей целые кошели золота за ночь, проведенную вместе. Юмико это оскорбляло и она, гордо вздернув нос, проходила мимо. Тогда у нее еще была надежда, что все будет хорошо.
Призывательница замерзла, вымокла насквозь и едва не падала от голода. Голова закружилась и Юми поспешила привалиться к столбу одного из крылец, чтоб перевести дух. Фонари этого дома не горели. Видимо сегодня лавочка утех была закрыта. Юми спрятала замерзшие руки в рукава и хлюпнула носом.
– Господин! Господин, заходите к нам! У нас лучшее вино и самая веселая музыка! – разнеслись наперебой девичьи голоса по улице.
Юми услышала мягкие шаги, достаточно неспешные и размеренные, чтоб можно было определить в идущем искателя наслаждений на одну ночь. Но не воина в тяжелых латных доспехах и массивных сапожищах или кожаных добротных башмаках. Это была шелковая поступь лекаря или мага. Темный силуэт проступал из водяной мороси, окрашиваясь в алый цвет фонарей. Юми завороженно наблюдала за бессмертным, идущим по улице. Он просто шагал, не по-военному чеканя шаг, как в последнее время передвигалось процентов девяносто мужского населения столицы, а плавно и пружинисто, словно кехар в обороте. Маг, а это был, несомненно, маг, поглядывал на зазывающих его на все голоса девушек, придирчиво выбирая себе спутницу. Юми со злобной завистью отметила его благосостояние – непромокаемая мантия, отделанная мехом и ярко горящая в красном свете драгоценными камнями, добротная рубашка – туника, кожаные штаны, тяжелые брякающие ножны с клинком и искусно сделанные сапоги. Не безвкусный вычурный доспех, что любили напяливать на себя молоденькие волшебники, а солидное обмундирование того, кто живет достаточно, чтоб знать – сила мага не в затейливой броне. Чувствительное кехарское обоняние уловило в принесенном ветром воздухе запах незнакомца. От него пахло специями и чем-то прелым, словно болотом. Странное смешение запахов. Не плохое, нет. Необычное и только. Маг был не так ангельски красив как любой из сидов, но для человека вполне хорош собой. В плечах широк как любой из солдат империи, но не настолько высок и крепок как воин. Темные волосы собраны в хвост кожаным ремешком, магическая тиара на голове поблескивает самоцветами.
Маг поравнялся с Юмико и внезапно остановился. Он взглянул на нее спокойно и уверенно, как на вещь, безраздельно принадлежащую ему. У мага были холодные синие глаза, что было не присуще исторически кареглазым людям. Юмико не смогла отвести взгляд. В его глазах читалась мудрость и… древность. Словно бы этому странному молодому магу уже несколько тысяч зим. Что-то темное, глубокое и старое плескалось в глубине синих очей, и Юми было неуютно. Она поспешила потупить взгляд, как полагалось смертным. Безопасней для нее сейчас быть кехаркой без способностей.
Маг снял с пояса кожаный кошель, набитый золотом и протянул призывательнице. Юмико задохнулась от ужаса. Маг решил, что она…
Он спросил что-то на мурлыкающем, рычащем языке и Юмико забыв об осторожности удивленно посмотрела на него.
– Кехарка, а языка не знаешь? – вопросительно поднял он левую бровь, спрашивая уже на общем наречии и Юми невольно отметила, что голос его столь же приятен, как и внешность. – Ты не работаешь?
– Господин, да она даже не из этого квартала! Заходите лучше к нам! – донеслось слащаво с соседнего крыльца.
– Бери, чего застыла? – встряхнул он еще раз кошельком.
Юми затрясла головой и спрятала руки за спину. Маг усмехнулся, пряча кошель под одежду. Издевательски, словно насмехался над тем, что эта недостойная беженка пренебрегла им. А Юмико судорожно жевала губы, смотря ему вслед и на все лады прикидывала, сколько же она сможет прожить на такие деньжищи, что он ей предлагал. Разве ей сейчас блюсти целомудрие? И этот маг весьма красив, богат и вообще вполне подходит на роль её первого мужчины. Уж лучше так, чем какой-нибудь нищий солдатишко, только что вернувшийся из похода и даже не потрудившийся смыть с себя пот и кровь.
Она сорвалась с места и, догнав мага в конце улицы, схватила его за край плаща.
– Я согласна, господин, – тяжело дыша, проговорила Юмико, поспешно отступая, надеясь, что он сейчас не отрубит ей руку за дерзость.
– А с чего ты взяла, что я еще согласен?
Юми замерла, пораженная его словами. Неужели из-за своей минутной гордости она сейчас останется ни с чем? Она, трясясь от страха, смотрела в его глаза, боясь проронить хоть слово. Он усмехнулся, вскинул руку в кожаной перчатке, начертив в воздухе пальцем какой- то замысловатый знак. Мигнули едва заметно концентрические круги печати и Юми схватилась за запястье, которое словно зажгло огнем.
– Ты первый раз работаешь с договором? – спросил маг, задумчиво изучая новую знакомую.
Юми кивнула.
– Это знак любви Эохайда. Он гарантирует, что я получу твое тело, а ты мои деньги. И до тех пор, пока это не произойдет – он останется на твоем запястье. Если вдруг кто-то из нас нарушит договор – суд столицы рассмотрит эту печать как вещественное доказательство. У твоих подруг в Красном квартале все руки ими увиты как татуировками. Где ты живешь?
– Я? – удивилась призывательница.
– Ну, раз ты не работаешь в каком-либо из домов, значит, ты принимаешь мужчин в какой-то комнате в Крисанте. Разве нет?
– Меня выселили из комнаты вчера, – честно сказала Юми.
Отчего-то ей казалось, что он обязательно почувствует, если она соврет.
– И что же мы теперь будем с тобой делать? Я не стеснительный, конечно, могу и в каком-нибудь закоулке выполнить свой пункт договора.
Юми вздрогнула.
– Но погода не располагает. Можно снять комнату где-нибудь, но учти, это пойдет в часть оплаты. Или… – он задумался на минуту, почесывая подбородок с легкой щетиной и щурясь от водяной пыли. – Вот что, у меня будет к тебе предложение. Мне нужно провернуть одно дело. Я утрою свою цену, если ты мне поможешь.
Юми поперхнулась воздухом и яростно закивала. С этой бездной денег она сможет купить себе хоть и крохотный, но собственный домик, устроиться, дав на руку владельцу, в какую-нибудь лавку или таверну и горя не знать!
Он снял перчатку и протянул ей руку. Это было так странно и неестественно, что Юми несмело прижала кулачек к груди. Солидный богатый маг не гнушается подать руку ей – отверженной, нищей проститутке, еще и смертной по его мнению. Она боязливо протянула ладонь и он пожал её легко и нежно, как и полагается жать руку женщине. Юми отметила, как прохладна и шелковиста его кожа. Словно ему никогда не приходилось долго и трудно работать. Словно эти руки и оружия никогда не держали, а меч на бедре просто декоративный атрибут и не более. Юмико тряхнула головой, еще не хватало увлечься этим магом. Слишком в разных мирах они живут.
– Ты должна будешь мне помочь продать один уникальный артефакт. Дело плевое, но выгодное. Единственный минус, это дело ждет меня на юге. В болотах на границе Венда Сидов и царства Терновии. Для начала нам туда нужно будет добраться. У меня много товаров и магией переноса воспользоваться не выйдет. Повозка моя стоит у южных ворот, так что поторопимся, пока этот проклятый дождь не смыл с лица земли столицу и нас вместе с ней, – хмуро сказал маг и зашагал в сторону южной площади.
Юмико поспешила за ним. Она начала волноваться, увидев стражу у ворот. Слава богам, что она хоть догадалась спрятать значок бессмертного, а её магическое зерно было настолько крошечным, что волшебник его не почуял. Если уж он не смог – стража точно не сможет. Раз он торговец, то явно умеет убеждать или сделать еще что-нибудь, чтоб ее выпустили из города. Должен же этот маг что-то придумать.
– Господин, эта женщина с вами? – спросил стражник, когда маг проходил мимо него.
– Да. Это моя служанка. Какие-то проблемы?
– У вас есть какая-то бумага на этот счет? Кехарам запрещено покидать Крисант, – хмуро проговорил стражник.
– Ох, боги, как неловко получилось! – наигранно воскликнул маг, и Юмико оторопела от звучащей в голосе искренности. – Видите ли, я торговец и не знаком со всеми новыми правилами столицы. Эта девушка помогает мне торговать и грузить товары. Может быть, можно как-то уладить это дело?
– Можно подать прошение в градоуправление…
Маг шагнул к нему и посмотрел прямо в глаза.
– Я уверен, мы сможем договориться.
Стражник дебильно расплылся в улыбке, смотря сквозь волшебника.
– Вы можете оплатить штраф в сто серебряников прямо сейчас.
– Пожалуйста.
Кошелек быстро исчез в кармане стражника и маг потянул Юмико за собой. Он широким шагом пересёк каменный мост над рвом вокруг города, прижимая к носу рукав и остановился у кибитки переливающейся маревом защитных от хищения знаков. Увидев его повозку, призывательница даже не удивилась. Добротная кибитка из черного дерева и непромокаемой парусины была запряжена в двух лошадей тяжеловозов. Над облучком свисал полог, и это была лучшая новость за сегодня – наконец, этот дождь больше не будет донимать. Маг уселся на место возничего и вопросительно посмотрел на Юмико. Она поспешила подсесть к нему.
Маг легко встряхнул вожжи. Это приятно удивило Юми, от природы любившей животных. Почему-то воины имели привычку нещадно стегать своих ездовых питомцев чуть не до крови, особенно когда животное не могло двигаться быстрее, чем хотелось наезднику. Лошади послушно побрели вперед в привычном для них неспешном темпе. Лампа под сводом козырька рассеивала мягкий свет и порывистый ветер играл с огоньком, пытаясь задуть крохотное пламя сквозь стекло. Юми сжалась, пытаясь согреться.
– Снимай свою промокшую тряпку. Там в повозке есть пара одеял и моя одежда. Можешь переодеться в сухое, – не поворачиваясь к ней, сказал маг.
Юмико кивнула и поспешила пролезть в повозку. Вдоль бортов до самого свода крыши стояли тюки, сундуки, ящики, лежали свернутые ковры. Свободным оставалось только небольшое место на полу в середине, где лежали несколько шкур, подшитых тканью с изнанки, и клубком валялись одежда и обувь. Юми с наслаждением стянула с себя мокрое платье, повесила его на балку под сводом крыши и надела шелковую мужскую тунику. Маг выглядел вовсе не таким крупным как кехар или любой из стражников в Крисанте, но Юми утонула в его одежде. Подвернув рукава раза в три и подвязав пояс ремнем, она сунула ноги в кожаные сапоги на пять размеров больше и завернулась в мохнатую шкуру.
– Возьми перекусить что-нибудь. Там мешок в углу слева, – донеслась еще одна команда с улицы.
Это Юми исполнила с превеликой радостью. Взяла из мешка ароматное вяленое мясо, мех с вином, сыр, хлеб и какое-то варенье.
– Ого, да ты решила съесть все мои запасы? – усмехнулся маг, заставив девушку покраснеть.
Но её желудок, подстегнутый запахом еды, протестующе заурчал. Маг глянул на нее, несуразную, нескладную в его мешковатой одежде, с кучей еды на коленках и смущенную до крайности. Он вздохнул, словно внезапно осознал трудность её положения, и ему стало совестно за свои резкие слова.
– Как тебя зовут? – тепло спросил он, и призывательница удивленно подняла глаза.
– Юми…ко. Можно просто Юми.
– Ешь, сколько хочешь, Юми. Завтра к утру мы окажемся в деревне, и я пополню запасы, – он достал из поясных ножен небольшой нож и протянул ей.
Юмико отрезала хлеб, положила на него кусочек мяса и сыра и протянула ему, улыбнувшемуся, тронутому её заботой. Призывательница сделала себе такой же бутерброд и жадно впилась зубами в мясо и хлеб. Она закрыла глаза от удовольствия, чувствуя, как в пустой вот уже два дня желудок падает еда. Несколько минут спустя, Юми сыто икнула и оперлась на спинку облучка. Глаза закрывались от усталости. Сколько дней она нормально не спала? Наверное, еще дольше, чем не ела.
Маг изучающе посмотрел на разомлевшую спутницу. Он положил на скамейку рядом с Юми два кошелька с золотом и с усмешкой заметил, с каким благоговейным восторгом она смотрит на них. Потом торопливо прячет их куда-то в недра мешковатой одежды.
– А как вас зовут? – тихо спросила она своего благодетеля.
– Зачем тебе? – сухо спросил маг и Юми расстроилась.
Волшебная атмосфера дружелюбия опять куда-то улетучилась.
– Ну, нужно же мне как-то вас звать.
– Мне вполне хватит традиционного «господина».
Юмико пожала плечами. В конце концов, он скоро получит своё и уйдет. Зачем ей его имя?
– Вы воин имперской армии?
– А ты что, служишь в императорской разведке, чтоб меня допрашивать? – озлился маг.
– Я просто пытаюсь поддержать разговор, – растерялась она.
– Иди лучше спать. Меня утомляет твоя болтовня.
Призывательница поджала губы и залезла в повозку. Убрала остатки еды, расстелила себе еще одну шкуру на доски кибитки и свернулась в мягком пушистом коконе.
– Ринейр, – донеслось снаружи.
– Что? – спросила она, приподнявшись от шкуры.
– Меня зовут Ринейр.
– Очень приятно, господин Ринейр, – улыбнулась Юми.
– Спи. Завтра долгий день.
Казалось бы, она не должна глаз сомкнуть. Незнакомец везет её куда-то через лес в кибитке. Мало ли что он может с ней сделать? Но было все равно. Он накормил её и разрешил ночевать в тепле и сухости. Большего ей не нужно. Ведь за её тело все равно уже уплачено.
Глава 2.
– Рин, пойдем назад. Мы не сможем, – вытирая кровь из рассеченной брови, взмолилась призывательница.
Молодой маг крепко, до побелевших костяшек пальцев, сжал рукоять меча и хмыкнул. Кехарец, уже обернувшийся тигром, едва держался на подкашивающихся ногах, лучник и лекарь, оба сиды, выглядели не многим лучше.
– Сможем, – зло сказал воин из орманов, единственный кто еще сохранял энтузиазм их затеи.
Ринейр взглянул на свой забрызганный кровью жетон, гласивший, что он волшебник с рангом эксперта. Остался ранг магистра, последний из реально достижимых бессмертным, и получить он мог его только здесь – в заброшенном дворце в самом сердце Диких земель. Убив самого сильного монстра здешних подвалов. Еще ни один бессмертный не видел, как он выглядит и небылиц ходило много. Ринейр был честолюбив и считал себя лучшим магом, что ныне состояли в рядах армии императора. Он собрал равных себе не для того, чтоб отступить, хотя видят боги, каждый ашики был невероятно силен и давался им с трудом.
До темной залы в глуби дворца дошли двое: Рин и призывательница. Изможденная кехарка с вымученной улыбкой посмотрела на друга. Ей показалось, что он чересчур сосредоточен и почти зол на что-то. Она догадывалась на что. Быть в шаге от победы и проиграть всегда тяжело. А то, что они смогут вдвоем одолеть монстра даже рассматривать не приходилось. Рин рывком стряхнул с меча кровь и решительно шагнул в темный зал.
– А ты упрямый, правда? – раздался в темноте приятный мужской голос.
Рин замер на месте, готовый кинуться на незнакомца в любой момент. Внезапно загорелись факелы на стенах и свечи у подножья трона. На нем сидел привлекательный господин в жемчужно-черной ливрее, украшенной с особым вкусом и богатством, впрочем остальная одежда нисколько в богатстве и вкусе ей не уступала. Рину показалось, что он бредит, но видя раскрасневшиеся щеки подруги, понял, что ему не мерещиться этот красавчик.
– Так ты и есть последний ашики в этих пещерах?
– Ашики? Малыш, я Владыка Тьмы, да будет тебе известно. Страж Пустоты, Владыка Диких земель. Полагаю, ты здесь затем, чтоб взять доказательство моей смерти и получить звание адепта тьмы? Вместе с рангом магистра в придачу.
Призывательница вздрогнула от его слов. Рин улыбнулся уголками губ.
– Если ты пожертвуешь мне силу, способную сделать из меня волшебника равного магистру, мне плевать, чьим я адептом там буду.
– Я бы не спешил на твоем месте, малыш. Я не огласил все условия.
– Так оглашай и я подумаю.
– Вот молодежь, никакого уважения к высшим демонам, – тяжело вздохнул Владыка и поднялся с трона. – Первое: раз ты единственный, кому хватило сил и упорства до меня дойти, ты получишь уникальный дар и уникальные способности. Бессмертия не предлагаю, ибо ты и так бессмертен по праву рождения. Второе: у моего дара есть один минус – обратный эффект. Откат. Проклятье, если хочешь, и зависит оно от твоих сил.
– Иными словами, если буду колдовать – умру?
– Малыш, ты бессмертен, я же говорил. Тебе ничего не угрожает, пока у тебя осталась хоть капля магической силы. Но боль после колдовства будешь ощущать вполне реальную, а проклятье работать будет до самой твоей смерти, каким бы оно ни было. Ты научишься с этим жить, я обещаю. И третье: за Силу нужно платить эквивалентную цену. Ты же понимаешь, что есть цена такого дара.
– Полагаю, золото или моя жизнь тебя не интересуют, – насторожился маг.
– Но у тебя есть другая жертва. Или я ошибаюсь? – с демонической улыбкой посмотрел Владыка на призывательницу.
– Рин? Что это значит? – побледнела она.
Маг смотрел на нее холодными синими глазами долго и пристально. Так, что кехарка нервно задергала хвостом.
– Рин, ты же не сможешь… Мы же друзья, разве ты забыл? Мы же вместе охотились, сражались, поступили в армию императора и вообще… Ринейр! – попятилась от него призывательница, но маг больно схватил её за руку.
– Прости, Тари, – решительно сказал маг и швырнул её к ногам Владыки.
Страж Пустоты вступил на спину девушки сапогом и рассмеялся. Радостно, гортанно, искренне.
– Ты потрясающий, Рин. В тебе абсолютно нет этого дебильного благородства и слюнтяйства. Многим пора брать с тебя пример и понимать, что быть надо на стороне силы, – Владыка коснулся пальцем спины Тари, и она замерла на полу, парализованная темным заклятьем. – Ну что ж, приступим.
Владыка хрустнул пальцами и схватил мага за шею, извлекая из горла волшебника хрип. Владыка открыл рот и что-то темное и холодное, напоминающее черный туман перетекало в мага. Рина била крупная дрожь, было больно. Так больно как до этого не было никогда. Похоже, он вопил от боли, но кто говорил, что великую силу легко получить? Действительность вернулась к нему, когда он почувствовал щекой холодный резной камень пола. Владыка вытер рот тыльной стороной ладони.
– Ты молодец, малыш. Я думал ты сдохнешь раньше, чем Сила наполнит твое тело. Но ты ничего, справился. А теперь убирайся, я хочу поразвлечься с твоей подружкой.
Рин поднялся на ноги, дрожа и качаясь. Взглянул в испуганные малахитовые глаза подруги, лежащей на полу и решительно повернулся. За его спиной раздался чей-то хохот, вероятно Владыки и жуткий, отчаянный визг. Что-то брызнуло ему на спину и Рин знал, что это кровь.
– Ринейр? Рин, проснитесь! – призывательница осторожно трясла за плечо стонущего и дергающегося волшебника.
Маг резко сел, едва не ударив лбом Юмико, которая успела поспешно отклониться, и закрыл лицо руками, тяжело дыша. Она сидела, молча смотря на мужчину. Он спал в одних штанах, потому сейчас её взгляду предстал обнаженный торс волшебника. Тело было мокро от пота и покрыто многочисленными шрамами. Они были не такими страшными и узловатыми, какими бывают у воинов, все же чародеи стоят в арьергарде и больше страдают от магии и стрел лучников, чем от топоров и клинков, но их число удивило Юмико. Сколько же нужно сражаться, чтоб получить столько ран?
Волшебник нервно откинул одеяло, заставив пылинки танцевать в солнечном свете, проникающем в кибитку. Скудное осеннее солнце все же умудрилось нагреть парусину так, что внутри было душно и жарко. Рин натянул сапоги, вышел в холодный утренний воздух, привалился к дереву спиной, достал из кармана штанов серебряный портсигар, из него папиросу и прикурил от огня на ладони. Маг дрожал и Юми понимала, что это не от холода. Двумя затяжками он уничтожил практически всю папиросу и тяжело выдохнул в утренний, практически морозный воздух остатки желтоватого дыма. Он задумчиво смотрел куда-то в сторону столицы, перекатывая в пальцах тлеющую самокрутку, и нервно жевал губы. Ему снилось что-то ужасное. Что-то жуткое. Может даже имеющее отношение к одному из этих неприметных шрамов. Юмико не решилась спрашивать о его кошмарах. Но так стонать во сне и метаться, можно только от чего-то поистине чудовищного.
Рин докурил, затоптал окурок на земле и выудил из кибитки тунику. Надев её, а поверх еще кожаный плащ, маг помассировал веки и достал мех с водой.
– Помоги умыться, – как всегда в своем приказном тоне сказал он и Юми поспешила исполнить.
Она полила ему в ладони воды и с чисто женским любопытством наблюдала, как умывается маг. Ей отчего-то льстило помогать ему в чем-то. Всесильному, взрослому, опытному волшебнику.
– Порежь сыр и мясо, я скоро вернусь, – сухо отчеканил Рин, смахнув со лба капли воды.
– Куда вы? – насторожилась Юми.
– А что, кехарам не нужно уединение пару раз в день? – зло бросил он, не поворачиваясь, и призывательница покраснела.
С его характером, такта и дружелюбия от него ждать не стоило. А учитывая, что ему приснился кошмар, Юми приготовилась к тому, что он весь день будет на нее рычать, словно пустынная рысь. Да и привыкла она уже, что все с ней общаются снисходительно или грубо, но так устала быть одна, что даже холодное безразличие волшебника было для нее подарком. Она была недолюбленная, недопонятая, недоласканная и бессознательно тянулась к любому, прекрасно зная, что можно в ответ получить пинок или грубое слово. Юми было это неважно. Когда-нибудь война закончится и кехаров перестанут ненавидеть просто за то, что они есть. А еще Юмико знала, что если к другому отнестись с добротой, скорее всего и он отнесется к ней так же.
Призывательница искренне обрадовалась возвращению Рина. Она только вчера поняла, что выбралась из столицы и несколько прекрасных недель будет рядом с кем-то. Да еще и с бессмертным, который так многому может её научить! Например, языку Кха-Бьери. Да, ей бы следовало его ненавидеть, ведь люди и сиды уничтожают её племя, но ведь это делал не Рин. Да и ненавидеть другие расы, которые вероятно уже и не помнят, из-за чего началась междоусобица, считала глупым.
Маг подержал на ладони медный чайник, в котором через минуту вскипела вода. Юми усмехнулась.
– Что? – буркнул Ринейр.
– Нет, ничего такого. Просто удобно. Можно даже в промозглый дождь вскипятить себе чай, – улыбнулась Юми.
– Ну да, – рассеянно проговорил он, кидая в чайник горсть чая, несколько кусочков сухого имбиря и немного корицы.
Так вот откуда этот корично-имбирный дух. Но сегодня он пах иначе. Жженым табаком, утренней свежестью и… страхом. Юмико сделала вид, что ничего не заметила, но про себя поставила отметку. Есть что-то, чего этот маг боится. До дрожи, до холодного пота.
Он передал ей пиалу из оникса, наполненную дымящимся чаем, взял с бумаги нарезанный сыр и положил его в рот. Маг выглядел задумчиво, когда тщательно пережевывал пищу. Словно все его мысли занимал сон.
– Говорят, если рассказать кошмар, он никогда не сбудется, – дружелюбно улыбнулась Юмико.
– Говорят, если не лезть не в свое дело – дольше проживешь, – сухо отчеканил Рин.
– Ну да, с этим тоже не поспоришь, – вздохнула Юми. – Далеко еще до деревни?
– Часа четыре. Я хотел сначала заночевать там, но понял, что скоро въеду в дерево, если не лягу спать.
– Вы могли бы меня разбудить, и я бы вас сменила.
– Я купец, детка. В этой кибитке товара на многие тысячи золотых. И уж я точно не доверю их такой соплячке как ты.
– Вы больше производите впечатление воина, нежели торговца, – задумчиво сказала Юми, проигнорировав колкости, и отпила чай.
– Ну, в прошлом я был воином, – смягчился волшебник.
– И почему ушли из армии?
– Надоело, – пожал плечами Рин. – Я уже достаточно живу на свете, чтоб устать сражаться.
Он выплеснул остатки чая в траву и собрал посуду в деревянный сундучок. Юми поспешила ему помочь, заворачивая в вощеную бумагу остатки еды.
А потом она сидела на облучке рядом с ним и думала. Что же нужно пережить, чтоб стать таким черствым и холодным? У него словно сердце в камень превратили. Нет, Юми допускала, что его неприязнь к ней берет свое начало из её происхождения. Будь она каким-нибудь орманом – он бы относился к ней теплее. Но не на много. Возможно, появилась бы учтивая вежливость и не более того. А ей хотелось… А чего собственно ей бы хотелось? Наверное, доброты и заботы. В памяти еще сохранился теплый образ родителей, нежно любящих её и друг друга. Не смотря на свою устрашающую внешность, её отец – огромный кехарец с косматой шерстью, осторожно и ласково держал на руках. Рассказывал ей сказки, пел колыбельные. Никто просто не знает, какими могут быть мужчины их племени.
– Откуда ты? – нарушил тишину Рин.
– Я? Я из маленькой деревни Тирусса, что находится за Песчаными Пиками. Там есть золотые пшеничные поля, которые питает горная река. Наверное, сейчас там все выжжено и разрушено, – вздохнула Юмико.
– Большая часть.
– Вы бывали там? – встрепенулась призывательница.
– Не так чтоб недавно, но был. Еще в составе армии. Седьмой имперский отряд, – протянул он ей зажатую в кулак руку и на запястье, с тыльной стороны, она увидела словно выжженную клеймом цифру семь.
– Наверное, у вас огромная сила, если вас поставили в седьмой отряд из шестидесяти шести.
– Почему же поставили? Я был его капитаном, – усмехнулся маг.
Она неподдельно удивилась.
– Я долго жила в Крисанте, но не помню капитана с именем Ринейр.
– Мое полное имя Ринейр Мехиус. Да и не обязаны смертные знать всех капитанов императорской армии наперечет.
– Значит, Ринейр Мехиус. Красиво, – улыбнулась кошка. – А капитаны действительно так сильны, как про них говорят? Какая ваша ветвь магии?
– Я уже дал тебе совет, не совать нос не в свое дело? – строго спросил он.