Юлия Вдовина
Про Генриха фон Штольца
– Ульрика, пожалуйста, не уходи! – мужчина бросился на колени, – Я люблю тебя. Я не смогу без вас с детьми. Не оставляй меня! – но женщина, ничего не ответив, лишь смерила мужа полным неприязни взглядом и ушла.
II
Вечером фон Штольца посетил Отто. Дверь квартиры первого была не закрыта, поэтому проникновение в жилое помещение без предупреждения не составило труда.
– Совсем дурак? – Отто выхватил буквально изо рта друга почти пустую бутылку шнапса. Всего их на столе было три и все пустые, кроме одной. – Ты головой своей думаешь, дружище?
– Она забрала детей и ушла к Клаусу, – Генрих посмотрел на друга почерневшими глазами и потянулся за очередной бутылкой.
– Больше, больше! – семь чертей стояли вокруг стола и стучали по нему заострёнными передними копытами.
– Я пришёл, чтобы выяснить твоё самочувствие после взаимодействия с порошком, но, похоже, сейчас это бессмысленно. Да отдай же ты бутылку! Завтра на работу!
– Куда? – пьяный мужчина навалился корпусом на стол. Все бутылки, кроме одной, попадали вниз, – Снова создавать оружие? Снова становиться невольным убийцей? – он вышел из-за стола и обхватил горлышко не упавшего пузырька.
– Ты что творишь?! – Генрих разбил бутылку и замахнулся ей на товарища. Отто, округлив глаза, отступал к двери.
– Бей, Бей! – весело повторяли лохматые существа за спиной у рыжеволосого химика.
– Уйди, Отто, пока я ничего не сделал. Уходи же! – и Отто незамедлительно покинул сначала кухню, а затем и квартиру.
– Теперь ты абсолютно один! Ты одинок! Только мы с тобой, только мы! – Генрих поднял с пола все бутылки и начал бросать их в разбегающихся чертей.
***
– Я действительно один. Совершенно, – Генрих, сидя за столом, устремил взор на подготовленную им виселицу. Собравшиеся черти ставили сценки из жизни мужчины, находясь возле его левого плеча: самый длинный был выбран на роль Отто, а самый маленький и пухлый стал Ульрикой; Генриха изображал самый рогатый чёрт.
Бес-Генрих донельзя наигранно ударил себя полбу, заметив у нового холодильника удаляющихся на автомобиле (лошадке Франца-Иосифа) воркующих беса-Ульрику с бесом-Клаусом. Эта сцена имела место в жизни два года назад недалеко от хорошего ресторана, у которого Генрих поджидал жену, дабы не допустить продолжения её вечера с любовником, однако упустил её и Клауса из виду, отвлёкшись на попрошайку. «И откуда это известно нечистым?». Мужчина недоумевал.
Остановив «театральное представление» на очередной ссоре супругов, существа вмиг замерли и восторженно посмотрели за спину Генриха, за которой послышался приближающийся шорох. Учёный почувствовал лёгкое прикосновение к лопаткам. Его шею обвили тонкие белые руки с кольцом с дорогим камнем на безымянном пальце.
– Ты вернулась? – Генрих обернулся. Сзади его обнимала Ульрика. Только она была бледнее обычного и гораздо костлявее. С женщины свисало чёрное платье-разлетайка, под которым не были видны ноги.
– Я всегда была рядом.
Ульрика обошла стол и встала лицом к мужчине, протянув ему ладони. Генрих взял их и поднялся из-за стола. Черти в страхе расступились. Женщина, не отрывая взгляда, повела мужчину к верёвке. Он, молча следуя, поднялся на табуретку. Стояла ничем не нарушаемая тишина. Учёный вновь глянул на ласково улыбающуюся жену. Она, на секунду прикрыв глаза, кивнула.
Эпилог.
За последние годы Москва приобрела небывалый блеск: строилось всё больше великолепных храмов, ставились всё более необъятные скульптуры, зеленели парки, краснел Кремль.
В Ленинской библиотеке молча работало за компьютерами или читало Державина, Достоевского, Солженицына множество людей. В их числе были и мы.
Ульяна – невероятно любопытная девочка шестнадцати лет – заглянула в мой компьютер:
– Что-то это не очень похоже на биографию. Больше смахивает на книгу. Алкоголь, наркотики, черти. – она придвинулась к монитору, – ты уверен, что стоит такое писать про нашего прадеда?
– Я против фальсификации фактов. Правда иногда бывает горькой, – я расправил долго сгорбленную спину.
– Я не специалист, но разве мескалин действует так долго, как ты это описываешь?
– Конечно, нет. Ты видела, сколько он пил? Сначала на Генриха действовало вещество, а затем он просто внушил себе, что эти существа обязательно должны преследовать его до конца. К тому же, большое количество алкоголя сделало своё дело.
– Молодые люди, будьте тише, – к нам подошла немолодая библиотекарша с забранными в пучок волосами.
– Извините, – Ульяна зашептала: – Допустим, но откуда ты всё это взял? Сам выдумал?
– Отчасти. Предположения о последних видениях я нашёл в дневниках Отто Краузе. Он, кстати, потом глубоко занялся вопросом мескалина. Даже сотрудничал с Эрнстом Шпетом.
– Как бы то ни было, это не биография. Книга, но не биография. Хотя… больно коротко для книги, несмотря на то, что получилось весьма неплохо.
– Пусть так, – я ещё раз улыбнулся Ульяне, поправлявшей длинную белую косу, перекинутую через плечо, и продолжил печатать.
