Юлия Вознесенская
Жила-была старушка в зеленых башмаках…
Тут кончили читать часы, и из глубины алтаря раздался возглас[3] на Литургию. Высоким и торжественным голосом отец Иаков произнес: «Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа!» – и этот его возглас как отрезал все посторонние мысли Агнии Львовны, и уже до самого конца Литургии, до причастия Святых Божественных Таин, до самых благодарственных молитв и отпуста[4] внимание ее умерло для всего постороннего и ни разу никуда ни на один миг не отлетало.
Спустя полтора часа, все еще сосредоточенная, но уже счастливая и умиротворенная, вышла Агния Львовна после службы из храма и тихо покатила свою тележку к Кузнечному рынку. На углу она остановилась у лотка и купила два больших пирога с капустой, десяток маленьких с мясом и пятнадцать с рисом и семужкой – к столу.
На рынке было малолюдно – все-таки будний день, и тем виднее были богатство и роскошь прилавков. В который уже раз Агния Львовна подумала о том, как изменился рынок за последние десять лет: никогда за всю ее долгую жизнь не было на нем такого изобилия! «Вот и хорошо, богатеет страна, – подумала она умиротворенно. – Если бы еще этого богатства да на всех хватало… Ох, надо было прихватить еще десяток пирожков для Гербалайфа и его команды! Ну не возвращаться же на угол, придется отдать им мясные пирожки. Зато Варвара будет довольна, что все пироги постные! А для скоромников у меня холодец стоит в холодильнике, ну еще ветчинки и колбаски им куплю».
Из кармашка сумки Агния Львовна достала свернутую бумажку и очки, надела их, развернула бумажку и пошла покупать по списку, с удовольствием выбирая, пробуя, а иногда даже чуть-чуть торгуясь. Купила она красной рыбы и немножко осетринки – больше для красоты стола, чем для угощенья. Скоромникам взяла ветчины и колбаски, купила маринованных миног – специально для Лики Казимировны, та была большая охотница до них, а еще купила для нее же полкруга сыра сулугуни. Набрала свежих огурцов и помидоров, ну и кочешок зеленого салата, естественно, прихватила; прикупила совсем чуть-чуть кой-каких экзотических солений и маринадов. Обычных солений и своих хватало: как-никак только что с дачи в город вернулась. Она собиралась устроить одно большое закусочное блюдо: свои консервированные патиссоны и огурчики с помидорчиками, да покупные перчик, маринованный чеснок и черемша. Взяла и фруктов, причем выбирала самые красивые и денег не жалела, деньги у нее были. А еще купила клюквы для морса – ох и дорогая же стала клюква!
В общем, когда Агния Львовна скатила по ступеням Кузнечного рынка тяжеленную сумку, двух тысяч рублей как не бывало! «Однако я сегодня сэкономила! – подумала она удовлетворенно. – И стол будет не просто праздничный, а роскошный, и целая тысяча рублей в кошельке осталась!» Еще надо купить тортик, но это уж она потом возле дома купит в их новой булочной «Каравай»: отдохнет немного и сходит, благо ноги в новых туфлях абсолютно не устали! Вот только спина… Перетаскивая тележку через ухабы, она тянула ее изо всех сил, а иногда дергала, и напряжение эхом отдавалось в спине, в районе бедной ее поясницы…
Уже подходя к улице Достоевского, Агния Львовна остановилась: что-то такое было у нее связано с этим местом, о чем-то напоминали ей ступеньки, ведущие в музей Федора Михайловича… Вот только что? Она остановилась, помолилась и вспомнила: ведь она забыла про подарок от отца Бориса, оставленный для нее в церковной лавочке! Правда, непонятно было, как это связано с писателем и его музеем? Но все равно надо было возвращаться на подворье, а то неудобно будет перед батюшкой. Женщина только перешла на другую сторону улицы – там тротуар был целее, чем на рыночной.
На подходе к подворью она увидела, как к тротуару причалил автобусик и оттуда гуськом вышли и сразу же направились в храм не то пять, не то семь монахов. Ни один из них не был ей знаком. «Это не с Коневца! Это, наверное, гости к нашим монахам пожаловали или паломники», – подумала она, подождала, пока последний монах скрылся в дверях, а уже потом стала затаскивать на крыльцо свою неподъемную тележку.
В лавочке уже никого не было, кроме Оленьки и Нины Сергеевны, поварихи подворья.
– Да как же это они меня не предупредили, – сетовала Нина Сергеевна. – Да что же я теперь делать-то буду, Оля? Ну, с первым не беда, супа рыбного, положим, хватит на всех – только кипятком разбавить да соли добавить. А вот со вторым-то, со вторым-то что делать? Не голой же картошкой таких гостей угощать! Ведь отец Борис как раз на Коневец за припасами поехал, а в кладовой-то шаром покати!
– И капуста, что ли, уже кончилась? – спросила Оленька.
– Да какая это была капуста, мы ж ведро всего насолили! Настоящая капуста только через месяц будет. А этой полбанки осталось! Ума не приложу, как мне выкрутиться… И к чаю почти ничего нет, сегодня четыре сладкие булочки на поминовение принесли!
– Я могу тебе дать только сто рублей из кассы, сегодня мало выручки. Может, на рынок сходишь и купишь что-нибудь?
– А что теперь купишь на сто рублей да еще на рынке? Да и некогда уже идти, надо картошку ставить. Время обеда никто не благословлял переносить.
– Беда! – сочувственно сказала Оленька и тут увидела остановившуюся в дверях Агнию Львовну. – Ой, Агния Львовна! А я уж волновалась, чего это вы за подарком отца Бориса не зашли? – Она нагнулась и стала что-то доставать из-под прилавка.
– Вот, зашла… – немного смутившись, сказала Агния Львовна и подошла к прилавку. Оленька распрямилась, держа в руках прямоугольный пакет, завернутый в простую коричневую бумагу и перевязанный бечевкой. – Вот! Книга или икона, наверное. Но вы сейчас не разворачивайте, домой несите! Потом нам расскажете, что вам отец Борис подарил. И еще раз поздравляю вас с днем рожденья! Многая вам и благая лета, дорогая Агния Львовна!
– Спаси Господи, Оленька.
– Не православный праздник вообще-то, – поджав и без того сердитые губы, сказала Нина Сергеевна. – Мы, православные, только День ангела признаем, ну да ладно уж – поздравляю!
Агния Львовна поблагодарила повариху и приняла от Оленьки пакет. Она начала раздвигать и перекладывать продукты в сумке, чтобы освободить место для подарка.
– Все, нету больше сил моего терпения! Буду увольняться, – сказала Нина Сергеевна, продолжая прерванный разговор. – Сколько раз просила: ну предупреждайте, если гостей ожидаете! А отец Моисей говорит: «Бог посылает гостей – Он и угощенье пошлет!»
– Он и послал! – сказала Агния Львовна, снова возвращаясь к прилавку. – Принимайте, Нина Сергеевна! – И она принялась было выкладывать на прилавок пакеты с фруктами, лежавшие сверху.
– Да куда же вы ложите прямо на святые иконы? – воскликнула Нина Сергеевна. – Погодите-ка! – Она метнулась за прилавок и вынесла оттуда табуретку. – Сюда вот ложьте!
Агния Львовна начала опустошать сумку, а Нина Сергеевна принялась усердно ей помогать, даже вынесла из-за прилавка еще один табурет и поставила рядом. Агния Львовна собиралась поделить продукты поровну, но под радостно засверкавшим жадным взглядом поварихи оробела и не решилась разворачивать пакеты и делить покупки. Она только оставила в сумке пирожки с мясом, колбасу с ветчиной да сыр «Сулугуни», объяснив Нине Сергеевне:
– Это скоромное!
– Скоромное?.. А, ну тогда ладно, оставьте себе на завтра.
– Ну, вот видите, Нина Сергеевна, все и вышло, как отец Моисей говорит! – засмеялась Оленька, оглядев груду продуктов на двух табуретках. – Бог послал нежданных гостей, Он послал и неожиданное угощенье!
– Да уж вижу! Ох и спасибочко вам, Агния Львовна! То есть спаси Господи! – ласково пела Нина Сергеевна, придерживая подношения обеими руками. – Да вы сами-то на обед оставайтесь! Уж как-нибудь потеснятся монахи…
– Правда, оставайтесь, Агния Львовна! – сказала Оленька. – Они вам «Многая лета» пропоют!
– Да нет уж, ну что уж, – опять застеснялась Агния Львовна. – Не стану я монахам мешать… Пусть помолятся за меня, если можно!
– Вот пусть-ка только попробуют мне не помолиться! – сказала Нина Сергеевна. – И «Многая лета» пропоют как миленькие!
– Да что вы, не надо «Многая лета»! Вы же сами сказали, что день рожденья – не православный праздник, – тут Агния Львовна совсем засмущалась и поспешила ретироваться.
Выходя из храма, она еще слышала умиротворенное гудение Нины Сергеевны и радостный голосок Оленьки. Она шла по Загородному, везя за собой почти пустую тележку. Теперь идти было совсем легко, и поясницу не дергало, и на душе тоже было легко и радостно, а уж как хорошо шагалось ногам в мягких зеленых башмаках! Она шла и напевала невесть откуда взявшиеся слова:
Был славный город Пушкин
С крестами в облаках,
А в нем жила старушка
В зеленых башмаках…[5]
На углу Агния Львовна снова приостановилась у лотка с пирожками, но выбрала на этот раз только десяток капустных пирожков и один большой пирог с рыбой. На рынке она благоразумно отказалась от покупки солений и маринадов, взяв только полкило свежих огурчиков и один большой помидор. Но рыбу закупила почти в том же, как говорится, ассортименте, только в меньшем количестве, да от покупки севрюги пришлось воздержаться. Однако после фруктов и третья тысяча подошла у нее к концу. Она остановилась, напоследок прихватив только зелень: «Все! Дома всего пятьсот рублей осталось, а ведь еще надо купить вино и торт». И хотя эти пятьсот рублей было все, что у Агнии Львовны осталось от полученной позавчера пенсии, она ни капельки не унывала: придет на день рожденья сын Артем (Артемий в крещении) и обязательно, как и всегда, подарит ей денежку в конверте. Катя с Марком тоже обычно на праздники дарят ей деньги – вот она и проживет!.. А тележка снова потяжелела, хотя и не так, как прежде, и тут же в спине опять началось покалывание и потягивание. «Ничего! Ведь это я как-никак для всех моих любимых людей стараюсь! – думала она дорогой. – А тортик я по-позже куплю. Сначала спину завяжу теплым платком и прилягу на часок: полежу и опять буду как огурчик!» Мимо музея Достоевского она и на этот раз прошла, так и не вспомнив про выставку из Оптиной: шла и радовалась, что Бог сподобил ее угостить монахов, а это, между прочим, и были оптинские монахи, приехавшие в Питер забирать свою выставку…
Во дворе дома Агния Львовна не увидела Гербалайфа с компанией на привычном месте, и мелькнула у нее лукавая мыслишка, что теперь не надо отдавать им пирожки с мясом, можно для гостей оставить. Но она тут же устыдилась и сказала себе: «И думать не смей, экономщица! Увидишь их в окно, спустишься и отдашь!» Сделав себе выговор, она успокоилась и прошла в подъезд. Но только собралась, оставив внизу тележку, подняться наверх за Варенькой, чтобы та помогла ей поднять сумку на второй этаж, как открылась дверь Гербалайфовой квартиры и сам Гербалайф возник на пороге.
– Агния Львовна, мое почтение! Давайте-ка я вам колясочку наверх закину!
– Закиньте, Андрюша! – сказала Агния Львовна. – Буду вам очень благодарна.
Гербалайф браво вскинул тележку ручкой на плечо и попер вверх по лестнице с таким видом, будто делает это играючи; однако уже после первого пролета Агния Львовна услышала впереди его сиплое натужное дыхание.
– Ничего… ничего себе сумочку вы нагрузили… Агния Львовна! Это что, угощенье на день рожденья? – пропыхтел он, одолев второй пролет и ставя тележку возле ее дверей.
– Да, это я для гостей закупила, – сказала Агния Львовна, поднимаясь за ним на свою площадку. – Спасибо вам большое, Андрей! И знаете что? Вы зайдите ко мне, я вас тоже угощу.
Гербалайф вдруг напыжился и изрек важно:
– Нет, Агния Львовна, не зайду! Мы с друзьями так и так собирались зайти вас поздравить: семьдесят пять лет – это ж юбилейная дата! Они в Таврический сад за букетом для вас отправились: вернутся с цветами – я им и передам ваше приглашение. Так что мы все вместе к вам заявимся – с цветами и с поздравлениями, как полагается, – вот вы тогда нас всех и угостите! А то что ж я один, вроде как тайком от друзей пойду к вам угощаться… Не, я так не могу.
– Ну что ж… Тогда милости прошу вместе с друзьями, – растерянно ответила Агния Львовна. – Только, если можно, Андрюша, приходите попозже – я на пару часиков прилечь хочу. Часа в три, хорошо?
– Это уж как виновница торжества прикажет! – учтиво ответил Гербалайф, поклонился Агнии Львовне и весело и неуклюже затопал вниз по лестнице.
«Вот тебе, Агния, и первые гости! – подумала виновница торжества. – А хорошо, что я холодец догадалась приготовить, вот он-то меня и выручит! Однако сначала – спать, спать, спать…»
Она сняла свои замечательные зеленые туфли и надела старые разношенные тапочки. Потом достала подарок отца Бориса и развернула его. В пакете была книга отца Николая Агафонова «Иоанн Дамаскин». Ей уже прежде доводилось читать рассказы священника, и нравились они ей чрезвычайно! Она об этом отцу Борису говорила, вот он и постарался ей угодить. Хороший подарок. Агния Львовна положила книгу на тумбочку возле кровати: «Сегодня же начну читать, если силы будут…» После этого она отвезла тележку с продуктами на кухню, там аккуратно разложила все по полкам холодильника, вернулась в комнату, завязала поясницу пуховым платком, легла в постель и мгновенно уснула.
Через час Агния Львовна проснулась свежей и отдохнувшей. Пошла на кухню – взглянуть, а как там обстоит дело с обещанной картошкой? Она про нее и забыла… Но подруги ее не подвели: большая кастрюля была почти доверху наполнена вычищенным картофелем. Она отложила половину в кастрюлю поменьше, залила водой и поставила на огонь. Потом занялась приготовлением стола для первой партии приглашенных, то есть для Гербалайфа со товарищи: прикинув в голове общее число гостей, она отделила от всех закупленных закусок примерно треть; что положено резать – порезала и разложила по тарелочкам. Вынула из холодильника одну из трех мисок холодца, выложила его на большое блюдо, поставила на стол и украсила зеленью. Достала одну из двух банок маринованных маслят, а другую оставила на вечер, и положила грибочки в хрустальную вазочку. Пирожки с мясом, конечно, тоже выложила на блюдо. В общем, решила она, стол для Гербалайфа с его командой был готов и получился не бедным. И она пошла на кухню готовить салат. Как раз и картошка закипела: она ее посолила, прикрутила газ и начала резать овощи. Приготовив салат, отнесла салатницу на стол, снова вернулась на кухню и принялась за клюквенный морс.
Только она поставила стеклянный кувшин с морсом на стол, как и звонок прозвенел. Выйдя в прихожую на звонок, Агния Львовна сначала сбросила с ног разношенные тапочки невразумительного цвета и фасона и надела свои замечательные зеленые туфли, а уж потом открыла дверь. Из-за двери на нее пахнуло густой смесью шампуня и какого-то пронзительного одеколона. На пороге стояли Гербалайф, Василь-Ваныч и Иннокентий – все с прилизанными мокрыми волосами, в чистых футболках и каждый с букетом роз: у Гербалайфа розы были красные, у Василь-Ваныча розовые, а у Иннокентия – белые. Каждый букет снизу был аккуратно завернут в газетку.
– Это мне?! – всплеснула руками Агния Львовна. – Боже мой, какие роскошные розы! Откуда такая прелесть?
– А это ребята из Таврического слям… – начал было Гербалайф, но Иннокентий его одернул – то есть просто дернул сзади за футболку.
– Не надо увлекаться мелкими подробностями, друг Андрей! – предостерегающе сказал он. – У цветов не бывает биографии. Примите, дорогая Агния Львовна!
– Только не уколитесь, – добавил Василь-Ваныч. – Шипы у них – будь здоров! Специально такие, что ли, выводят?
– Ага, от воров, – хихикнул Гербалайф.
– Да вы проходите сначала, проходите, милые! – сказала Агния Львовна. – Разуваться не надо.
– Да отчего ж не надо? Мы и разуться можем, мы только что из баньки, носки сменили! – сказал Гербалайф.
– Да у меня тапок для всех не найдется, так что проходите уж прямо так!
Гости все-таки разулись, причем разулись они прямо на лестничной площадке, а уже потом вошли в дверь квартиры.
– Андрюша, вы можете свой рюкзак здесь оставить, под вешалкой.
– Рюкзак мой всегда со мной! – непонятно почему хихикнув, ответил Гербалайф.
– Ладно, можете взять его в комнату. Хотя он и в прихожей был бы в полной безопасности.
Гости прошли один за другим в комнату, и каждый, проходя мимо Агнии Львовны, вручил ей свой букет.
– Прошу прямо к столу, гости дорогие, и рассаживайтесь, кому где понравится.
Дорогие гости чинно расселись за столом.
– Вы начинайте угощаться, а я сейчас розы поставлю и присоединюсь к вам.
Агния Львовна нарочно долго возилась с розами, не желая смущать гостей – наверняка же явились голодные! Но, когда она вошла в комнату, неся в обеих руках большую вазу с цветами, гости ее сидели все в тех же позах над пустыми закусочными тарелками и молчали.
– Ну что же вы не кушаете? – спросила она. – Вот закуски… Пирожки…
– Так ведь закуска… – начал было Гербалайф, но Иннокентий на него покосился, и тот умолк. И снова замер, сложив руки перед тарелкой.
– Может, вам сначала горячее подать? – догадалась Агния Львовна. – Ну конечно! Я сейчас, я мигом!
Она пошла на кухню, слила воду с картошки, переложила ее в большую суповую миску, посыпала петрушкой и укропом и вынесла в комнату.
– Ну, вот вам горячая картошечка! А вот грибочки к ней, а вот тут масло… Давайте вашу тарелку, Василь-Ваныч, я поухаживаю за вами. – Она разложила по тарелкам дымящийся картофель.
Но гости к картошке не притронулись, а продолжали все так же чинно и молча сидеть. Агния Львовна занервничала.
– Ой, вы тут посидите минутку, а я зайду к соседкам: может быть, они уже пришли, так я их тоже приглашу!
Она выскочила за дверь и с минуту постояла в нерешительности на площадке. Да что это случилось с Гербалайфом и его товарищами? Сроду они так не стеснялись! Сидят, молчат и ничего не едят…
Она подошла к двери Варвары Симеоновны и позвонила. Варенька, к счастью, оказалась дома.
– Слушай, Варежка, я в полном недоумении! Пришли ко мне в гости Андрей, Василь-Ваныч и Иннокентий…
– Ты что, пригласила их на свой день рожденья?
– Ну да…
– А почему сейчас, а не вечером? А, понимаю, не хочешь смешивать компании… – В голосе Варвары прозвучал отголосок неодобрения. – И что же?
– Нет-нет, вовсе я их не хотела приглашать отдельно, это просто так уж получилось само собой. Но, понимаешь, с ними что-то странное творится: они сидят за столом как истуканы и ничего, совсем ничего не едят! И молчат. Слушай, Варенька, может, они накурились марихуаны или еще что-нибудь такое приняли? Тогда я уж и не знаю, что делать…
– Они не наркоманы, Агния. Они обыкновенные пьяницы.
– Да нет, они не пьяные… Они только что из бани.
– Из бани? Все трое? Ты не врешь?
– Не вру: у них волосы мокрые и шампунем каким-то ужасным от них за версту несет. И футболки на всех чистые, и даже носки…
– Ну так а я-то что должна делать? Пойти и поздравить их с легким паром?
– Ты бы пошла взглянуть на них, Варенька. Какие-то они странные. Мне что-то даже страшно стало, знаешь… Я сейчас еще Лику позову.
– Лики нет, она Титаника к ветеринару потащила. Ну, пойдем, посмотрим, что там такое с твоими гостями.
Варвара тихонько вошла в прихожую и заглянула в комнату. Агния Львовна тоже выглянула из-за ее плеча. Гости сидели за столом все в тех же позах, а перед ними в тарелках стыла картошка.
– Привет, ребятки! – сказала Варвара Симеоновна, стоя в дверях. – Поздравить пришли соседку?
– Здравствуйте, Варвара Симеоновна! Здрасьте… Да, поздравить… – вразнобой ответили гости и тут же снова скромно опустили глаза.
– Ясно!
Варвара Симеоновна молча повернулась и пошла за дверь, волоча за собой Агнию Львовну за руку. Та в растерянности семенила за нею.
– Ну, Варенька, что такое с ними, как ты полагаешь?
– Не с ними, а с тобой! Дура ты, Агния, вот что! Сейчас все будет в порядке. Жди тут.
Варвара Симеоновна скрылась за дверью своей квартиры и через полминуты вернулась с бутылкой в одной руке и штопором в другой.
– Ой! Так они ждали, что я им выпить дам?
– Ну конечно! Они же на день рожденья пришли! А ты закуски выставила – а закусывать-то что? Порядка ты не знаешь, Агния. Иди вперед и ставь рюмки!
– Так я поставила бокалы для морса…
– А вот бокалы лучше убери и поставь вместо них рюмки, тебе говорят!
– Неудобно как-то…
– Смотри сама. Это твой день рожденья. Чтоб потом ко мне претензий не было!
Варвара Симеоновна протопала вперед, Агния Львовна – за нею. Она сразу же подошла к серванту, достала оттуда пять небольших рюмок и расставила их на столе.
– Ну, молодые люди, кто из вас умеет управляться со штопором? – бодро спросила Варвара Симеоновна.
– Обижаешь, соседка! Да мы и без штопора умеем! – весело воскликнул Гербалайф.
– Давайте я открою! – вскочил Василь-Ваныч. – Убери руки, Гербалайф, я старше, у меня практика больше.
Иннокентий остался сидеть, но тоже весьма заметно оживился.
– Ты уж садись тоже с нами, – шепнула Агния Львовна подруге.
– Придется! – шепнула та в ответ.
Пока Василь-Ваныч пытался открыть бутылку, постукивая ее донышком сначала о собственную пятку, а затем о мягкое сиденье стула, приободрившиеся Иннокентий и Гербалайф бросились накладывать в тарелки грибы, салат и все закуски подряд и навалом.
– Давай, Варенька, я за тобой поухаживаю! – сказала повеселевшая и порозовевшая Агния Львовна.
– Ухаживай! – пробасила Варвара Симеоновна.
Василь-Ваныч открыл бутылку все-таки с помощью штопора и стал разливать вино: дамам он налил в маленькие рюмочки, а себе и друзьям – в бокалы для морса.
– А я тебе что говорила? – шепнула Варвара Симеоновна и подмигнула подруге.
– А, да ладно! – ответила та. – Им так привычней.
– Им привычней из горла или из одного стакана на троих, – тоже шепотом ответила Варвара. – А сегодня у них праздник – из бокалов пьют!
Иннокентий встал, элегантно держа бокал в поднятой на уровень плеча руке.
– Дорогая наша соседка, милейшая наша Агния Львовна! Мы вас уважаем больше всех других в этом доме… Гм… Ну и не менее уважаемую Варвару Симеоновну и отсутствующую по причине болезни уважаемого Титаника Лику Казимировну мы уважаем тоже. Мы ценим вашу всегдашнюю деликатность, вашу вежливость по отношению к нам, отщепенцам мира сего…
– Ах, ну что вы, Иннокентий! – воскликнула Агния Львовна. – Какие же вы, помилуйте, отщепенцы?
– Агуня, не мешай человеку тост говорить! – одернула ее Варвара Симеоновна. – Продолжайте, Иннокентий, прошу вас!
– А еще больше мы ценим вашу редкостную доброту, дорогая наша Агния Львовна. Многая вам, как говорится, лета и с днем рожденья!
– С днем рожденья! С днем рожденья! Поздравляем! Здоровья и долгих лет жизни! – Гости потянулись чокаться с хозяйкой, потом выпили и зазвенели, застучали вилками! Вмиг почти все тарелки с закусками опустели и даже заблестели, протертые напоследок кусочками хлеба. Агния Львовна встала, пошла на кухню и принесла из холодильника еще рыбы, колбасы и ветчины, а заодно поставила на огонь кастрюлю с оставшейся картошкой.
– О! Подкрепление! – радостно закричал Гербалайф. – Ну, ребята, надо выручать хозяйку: закуски полно, а закусывать нечего! Ничего, Агния Львовна, не тушуйтесь! – И он, ободряюще подмигнув хозяйке, поднял с полу свой рюкзак и извлек из него бутылку водки. Агния Львовна растеряно глянула на Варвару Симеоновну: неожиданный пир грозил затянуться!
Он и затянулся. Через час гости сидели почти над пустыми тарелками и вели разговор о жизни.
– Я тут встретил нового хозяина своей бывшей квартиры, – рассказывал Иннокентий, – он интересовался, не собирается ли кто-нибудь на втором этаже продавать квартиру?
– Не собираемся! – отрезала Варвара Симеоновна. – Это наш дом, и мы все хотели бы жить в нем до самой смерти.
– Я вот так ему и сказал.
– Новому хозяину? Откуда он взялся-то? – спросила Агния Львовна.
– Старый ему продал. – Квартира Иннокентия уже в который раз меняла хозяина, причем цена ее каждый раз круто возрастала.
– А что собой представляет этот новый хозяин? – спросила Варвара Симеоновна.
– У! Большая шишка! Он академик, профессор чего-то там такого и вообще ученый с мировым именем. Он прямо так и представился.
– Ученый – и купил такую дорогую квартиру? – удивилась Варвара Симеоновна.
– Так если деньги есть? – пожал плечами Гербалайф. – Не все ж ученые без денег!
– Разве? Я полагала, что все…
Тут послышался звук открываемой двери, а затем со звонким лаем в комнату ворвался Титаник: он быстро обежал всех сидевших за столом и сунулся в ноги Агнии Львовне.
– Тоже поздравлять пришел, – растроганно сказал Василь-Ваныч. – Псина – а понимает!
Вслед за Титаником появилась Лика Казимировна. Оглядев честную компанию, покосившись на бутылку водки, стоявшую в центре стола, она сказала:
– Агуня, а можно тебя на минуточку? У меня к тебе очень срочное дело! – повернулась и пошла на кухню.
Смущенная Агния Львовна двинулась за нею.
Гости слегка тревожно поглядели им вслед.
– Наливайте, Андрюша, еще по одной! – успокаивающе сказала Варвара Симеоновна.
На кухне Агния Львовна сразу же попыталась объяснить подруге обстановку.
– Ты понимаешь, Лика, это вышло совсем неожиданно и нечаянно…
Но Лика Казимировна ее перебила:
– Агунюшка, я же ничего не спрашиваю! Разве ты не имеешь права справить свой день рожденья в той компании, какая тебе по душе?
Агния Львовна покраснела и опять открыла было рот, но Лика Казимировна ее снова перебила:
– Ни слова! Я ничуть не обижена. И вообще я к тебе по делу. Понимаешь, доктор выписал нам с Танечкой рецепт на собачий мезим – ну, это такой препарат для улучшения пищеварения…
– Я знаю, что такое мезим, Лика, сама его принимала…
– Ах да, верно! В прошлом году, я теперь вспомнила. Мне стоит только напомнить – и я все что хочешь вспомню! Ну так вот, поехала я в ветеринарную аптеку на Римского-Корсакова, показала там рецепт. Мезим у них есть, но стоит он почти тысячу рублей. А у меня только пятьсот!
– Лика, но мезим стоит всего сорок рублей! – сказала Агния Львовна.
– Стоил в прошлом году, – поправила ее Лика. – С тех пор цены выросли. К тому же это был мезим для людей, а не для собак. Собачий стоит около тысячи.
«Ничего себе собачья жизнь!» – подумала Агния Львовна.
В этот момент из комнаты донеслось недружное пение, ведомое голосом Варвары Симеоновны: «Степь да степь круго-о-ом!..»
– Что водка-то с людьми делает! – заметила Лика Казимировна. – Так ты можешь одолжить мне деньги на лекарство?
– Лика, а нельзя купить для Титаника человеческий мезим? Это же будет раз в двадцать дешевле! – робко предложила Агния Львовна.
Но Лика так на нее посмотрела, что Агния Львовна тут же поправилась:
– Конечно, Ликуня, я дам тебе пятьсот рублей – о чем разговор?
– Спасибо, я была уверена, что ты нам с Танечкой не откажешь. Да вот еще что! Я ненадолго подкину тебе Титаника, можно?
– Ну конечно, дорогая! – Агния Львовна достала из стоявшей возле стола сумки на колесиках свой кошелек, извлекла из него последние пятьсот рублей и протянула их Лике.
– Спасибо, с пенсии отдам. Ну, так я поехала. Следи за Танечкой. Смотри, чтобы ему со стола ничего не давали, а то у него будет несварение!
Агния Львовна вернулась в комнату. Компания уже почти допила водку и сейчас увлеченно допевала песню. Титаник стоял возле стула Василь-Ваныча и жадно доедал остатки холодца прямо с блюда; его мохнатый хвостик от удовольствия так и ходил ходуном.
Песню допели до конца и стали прощаться.
– Ну, спасибо тебе, Агния Львовна, – сердечно сказал Василь-Ваныч, – давно я не гулял в такой компании и за таким столом! Человеком себя почувствовал!
Иннокентий подошел к Агнии Львовне, протянул обе руки, а когда та протянула ему свою руку для прощального рукопожатия, наклонился и поцеловал ее.
– Пошли мы, Агния Львовна! – объявил Гербалайф. – Если что понадобится – ты нас только позови! Мы тебе… Мы за тебя… – Тут в его голосе зазвенели слезы, причем, как показалось Агнии Львовне, вовсе не пьяные слезы. – В общем, все для тебя сделаем!
– Очень тронута, Андрей, – сказала Агния Львовна. – Спасибо вам, дорогие, что нашли время поздравить меня, старуху. Я тоже никогда не забуду этот мой день рожденья!
Варвара сидела молча и никому ничего не сказала. С нею впопыхах как-то забыли попрощаться.
Агния Львовна проводила гостей и вернулась в комнату. И только тут Варвару Симеоновну прорвало. Она хохотала, наверное, минут пятнадцать, до слез. Агния Львовна поглядела, поглядела на нее, сначала усмехнулась, а потом тоже зашлась смехом.
– Ну что, хозяюшка, подмели гости твой стол? Теперь что будем делать?
– А что мы должны делать?
– Ну, я пойду опять картошку чистить, а тебе, по всей видимости, надо опять топать в своих зеленых туфельках на рынок, пока он не закрылся, да снова покупать угощенье – скоро же твои дети появятся!
– Варенька, картошка у меня кончилась, чистить нечего. Хуже того, что и деньги тоже кончились. Подчистую!
– А деньги летят, наши деньги как птицы летят!.. – запела подвыпившая Варвара Симеоновна, но тут же оборвала себя. – Постой, Агуня! Так у тебя что, и к столу ничего не осталось? А как же твои настоящие гости?
– Сейчас проведу ревизию, но, по-моему, ничего, кроме половинки холодца.
Она пошла на кухню к холодильнику. Титаник вскочил и побежал за нею. Опережая ее, он сунулся к холодильнику и поскреб его лапой, умильно свесив голову с красным бантиком в горошек.
– Ты что, знаешь, где у меня стоит холодец? Ну конечно, я же его второй раз при тебе доставала. Так холодец тебе понравился?
Титаник тявкнул, выразительно на нее глядя.
– Понимаю, холодец из телячьих ножек – это не морковка в йогурте!
Агния Львовна открыла дверцу холодильника, глянула на стоявшее в нем одинокое блюдо с половиной холодца. Титаник втянул носом воздух, выпустил длинную слюну и восторженно взвизгнул, виляя хвостом.
Агния Львовна решительно вынула холодец и поставила его перед Титаником, прямо на праздничном блюде.
– Ешь, собака, пользуйся случаем! Лопай! Жри! Но если у тебя после этого заболит живот, не жалуйся на меня своей хозяйке!
Титаник упоенно зачавкал.
Она вернулась в комнату.
– Знаешь, Варенька, остается один-единственный выход. Ты мне сейчас поможешь все убрать, чтобы никаких следов от этого нашего пира не осталось. Посуду надо всю перемыть, а мусор вынести, чтобы ни одной обертки, ни одного пакета из-под закусок нигде не было.
– А потом что?
– А потом я лягу в постель и больше уже не встану.
– Это как понять?
– Болеть буду! Может старушка в семьдесят пять лет приболеть в свой день рожденья? Гости придут, поздравят меня, посидят немного и вежливо разойдутся.
– Смотри, чтоб они тебе до того скорую не вызвали!
– Не вызовут. Я скажу, что у меня радикулит разыгрался.
