Юрий Грушевный
Паладин Безликой. Начало
В мозгу поселилась надежда, что сильные запахи усложнят мой поиск стрекочущим преследователям. Однако рояли на этом на сегодняшний день закончились. Дверца у чердака по какой-то неведомой мне причине отсутствовала или он закрывался каким-то иным образом.
Небольшая передышка, надежда на спасение, до сих пор сухие портки и отсутствие клыков или жвал на жизненно важных органах позволили мыслительной части вырвать руль из лап автопилота. Очень тихо матерясь на все лады, я схватил и быстро втянул на чердак лестницу.
Голова еще соображала плохо, поэтому в первые мгновения, как лестница оказалась на чердаке, я попытался расположить лестницу поперек так, чтобы частично перекрыть ею единственный вход. Реальность быстро дала обратную связь – длина лестницы, ширина с высотой чердачного помещения и развешанный гербарий не дали мне этого сделать.
«Там, судя по звукам, стену из бруса сломали, какая тут дверца или лестница!», – уже возвращая себе самообладание, с раздражением выругался я.
Воспользовался единственным решением из пришедших в моменте. Лег напротив окна и, положив на себя эту не самую легкую деревянную конструкцию и изображая поднимающегося по горизонтальной поверхности человека, приготовиться силой рук и согнутых ног вытолкнуть лестницей как рогатиной преследователя, как только он покажется в оконном проеме.
Высота чердака, конечно, невесть какая, но, если тварь не сильно громадная, возможно, хотя бы одну попытку ко мне заглянуть из-за эффекта неожиданности и темноты чердака я смогу пережить.
«Врагу не сдается советский солдат!», – лежал я и прислушивался, игнорируя звуки пульсирующей крови и колотящегося сердца.
Как бы ни было печально признавать, но истошные крики убиваемых и пожираемых людей дали моей психике передышку. Ведь даже учитывая, что хтонь в деревне не одна, они все, скорее всего, сбежались на долгожданный пир. А крики людей и шум маскировали мою возню на чердаке.
Когда, достаточно быстро, люди затихли, страх вернулся по новой.
Лежа на спине и держа свою импровизированную рогатину трясущимися руками и затекшими от неудобной и напряжённой позы ногами, я наблюдал за молочным проемом окна и размышлял.
«Мог ли я помочь этим людям?».
Ведь среди голосов, как мне услужливо подсказала память, были и женские, и подростковые. Рациональная часть твердила, что, конечно, не мог. Отвлечь тварь и увести у меня бы не вышло – когда знаешь и видишь, куда бежать, возможно, еще есть шанс, но когда не знаешь и не видишь, его уже нет. Конечно, я бы бросился на убой, если бы там оказалась моя семья, но я этих людей или нелюдей знать не знаю.
«Отличные размышления. Рыцарь! А смогу ли я, как твари полезут за мной на чердак, отбиться сам?»
Под этот монолог со своей совестью и тишину за проемом я и вырубился. Усталость и острый стресс взяли свое, а может, сработали ароматы каких-то из сохнущих на чердаке трав.
Вход на чердак остался без надзора, но покинувшее тело сознание это уже не заботило.
Глава 3, в которой понятнее не становится
Мне ничего не снилось. Проснулся рывком, от звуков на улице. В проёме входа на чердак виднелись звёзды, что однозначно указывало на ясную летнюю ночь.
К моему счастью, никто меня не съел и даже не надкусил. Но вместо моей квартиры вокруг по-прежнему был тёмный чердак с висящими травами. А вместо утяжелённого одеяла на мне все также лежала деревянная лестница.
Немного порадовало отсутствие зловещего тумана, а также понимание, что нервная система «отдохнула» и в голове прояснилось.
После попытки с помощью ночного неба определить хоть приблизительно мое расположение ко мне окончательно пришло понимание, что мир и звезды чужие.
Газовые галактики, невероятно красивые, но от этого не менее чуждые, на моей Земле виднелись только в дорогие и навороченные телескопы. Здесь же они в количестве аж трех штук мерно плыли по небосводу и позволяли разглядывать свое великолепие невооруженным взглядом. Два местных спутника также на Луну ни количеством, ни видом не походили.
Последняя зацепка торгующегося мозга оборвалась. Гипотеза полностью подтвердилась. Гневаться и отрицать стало бесполезно, депрессия в местных местах, как я уже успел понять, чревата мучительной смертью. Осталось принять ситуацию. Тяжело защемило сердце, перед глазами возникли улыбающиеся лица детей и жены.
«Где вы теперь и как вы теперь без меня? И как я теперь где-то без вас?»
От приступа ностальгии меня отвлекли громкие голоса вокруг дома, в котором находился мой спасительный чердак, а также свет от факелов или чего-то более продвинутого, ибо свечение во входном проеме было равномерным и постоянным, чего не скажешь об огне обычного факела.
Голоса, хорошо слышные, в том числе и совсем рядом, видимо, меня и разбудили. Что именно говорят, разобрать не получилось из-за незнакомого языка. Произносимые звуки были резкими и рваными. Очень походили на некоторые звуки из немецкого языка, однако им местный диалект очевидно не являлся, ибо хоть и поверхностно, но с немецким я был знаком.
Сигналы от тела подсказали, что пора выбираться из-под лестницы. Как только начал ворочаться, под входом на чердак сразу закричали, и свет в проеме стал ярче.
«Фонари у них, что ли? Я в маготехническом мире?»
Встать высота чердака не позволяла, но я быстро и уже не таясь скинул с себя лестницу, сел и начал усиленно разминать затекшие мышцы.
«Мало ли что, примут меня за местных хищников и накидают мне сюда через окошко огненных гостинцев, местных гранат или магии какой боевой. Сделать что-то смогу едва ли, но хоть умру уставшим», – постарался подбодрить себя незатейливой шуткой.
Уничтожать дистанционно, к моему счастью, меня не стали. Та дрянь, что пугала меня своим потусторонним ревом, видимо, исчезла вместе с туманом. Раз они там начали так громко и открыто переговариваться и фонарями по углам светить.
«Либо их стало достаточно, чтобы такой твари дать отпор.»
Первое, конечно, для меня было предпочтительнее. Тогда есть вероятность для местных решить, что на чердаке кто-то из счастливчиков, кому удалось пережить туман вне крепких домашних стен. Во втором случае ситуация уже сложнее, надо срочно дать понять, что я не стрекочу и самый простой способ это что-то закричать на людском.
– Русиш зольдатен! Нихт стрелятен! – выдал я первый пришедший на ум бред.
Вид у меня конечно непрезентабельный, кровь и на руках и на одежде, непонятно чья, вопросы я точно вызову, но, надеюсь, человеческая речь их хоть немного успокоит.
Судя по звукам, доносящимся снаружи, к дому принесли и начали устанавливать новую лестницу. Почти минуту ничего не происходило, и я слышал только негромкие переругивания под окном, а после звука, похожего на затрещину, послышался скрип, и в проеме показались очертания аборигена.
Антропоморфная фигура держала в руке какую-то магическую приспособу перед собой, навроде ярко светящего скругленного или овального жезла длинной с локоть. Фонарь чем-то походил на наши земные химические палки, только значительно ярче и с мерно переливающимся светом внутри.
Разглядеть из-за относительно яркого света какие-либо детали визитера не представлялось возможным, но общее представление начало появляться. Человек или его ближайший прямоходящий родственник, как я выяснил по силуэту, держал самый обычный серп в одной руке и волшебный фонарь в другой, балансируя на лестнице.
«Может, у него там хвост? Или „чудом“ держится?»
Штурмовой винтовки я от аборигена не ожидал, но и добротного меча или копья, с которым сподручнее тыкать в непонятных чердачных жителей, у аборигена не оказалось. Это позволило предположить, что мир все же средневековый и магический, – все мои познания по художественным произведениям и память истории Земли подсказывали, что за ношение оружия обычных деревенских в те времена по голове не гладили. А здесь, видимо, дела совсем плохи, если они с такими туманами сильную стражу не держат да в темные щели с серпами лезут.
Визитёр сунул светильник вглубь чердака и подвис. Я же на секунду испугался, что он сейчас этой штукой подпалит крышу, и на этом мое приключение закончится. Второго выхода-то нет. Но быстро выдохнул – после тумана и сено на полу, и проем были отсыревшими, а судя по тому, как он держит светильник, этот предмет в целом не пожароопасный.
Пока глаза аборигена адаптировались к чердачной мгле, а сам он пытался осмыслить, что видит, я успел рассмотреть верхнюю часть своего визитера, ставшую различимой в изменившемся световом пятне. Хоть освещение было и так себе, но мозг достроил картинку.
Внешность приятная, черты лица европейские. Глаза, вероятно, серые, под цвет рубахи, ибо необычной яркостью или цветом не выделялись. Помимо серпа и магопалки на крестьянине, как я его для себя обозначил, ибо серп же, были самая обычная похожая на холщовую серая видавшая виды рубаха и шапка, больше похожая на подшлемник.
«Обычный такой средневековый деревенский парень, как их в историческом кино изображали, лет шестнадцати. Слава богам, что не кошкодевочка или какой-нить экзотический двухголовый антропоморф. По детальным отличиям, если они имеются, будем смотреть уже по ходу общения. А пока, надо начать диалог с адекватной ситуации самопрезентации.»
Пересев на колени, чтобы проще было двигаться, я улыбнулся и показал ему поднятые и раскрытые ладони, как универсальный знак добрых намерений. Может улыбку как демонстрацию зубов в каких-то диких африканских племенах и могли приравнять к оскалу, со всеми вытекающими, но для людей из земного средневековья, на которое пока здесь все походило больше, такие аналогии уже были чужды. Поэтому, решил показать, что у меня там все как у всех и нет клыков или иных посторонних элементов.
Судя по тому, что парень отвис и начал бегать по мне и чердаку глазами, мои размышления были верными, универсальный язык жестов быстро помог нам наладить первый контакт, проигнорировав лингвистический барьер. Мой гость наконец вытащил светильник из проема, обернулся, что-то громко крикнул на своем языке вниз. После, получив ответ, помахал мне рукой, мол, «спускайся».
Я, в свою очередь, опустил ладошки в область паха и показал ему, мол, «прикрыть бы стыды». Но мои жесты либо не были поняты, либо не впечатлили визитера. Парень, проигнорировав просьбу, уже более настойчиво повторил свой жест, что мне надо срочно вылезать в мир мирской на суд людской. Очень в этот момент захотелось услышать хотя-бы знакомое «шнеле», но нет.
«Обидно. До последнего верил в чудо. Немецкий я хоть немного понимаю…».
Не дожидаясь, пока мой парламентер грохнется вниз, в очередной раз активно жестикулируя с занятыми руками, я все же направился ползком к окну. Как парень убрался из проема, немного подождав, спустил с окна свою спасительную лестницу, которую снаружи быстро подхватили и утянули. Развернувшись задом к оконному проему, начал спускаться с чердака.
Бурной реакции на мое ню-дефиле, навроде смеха, свиста или прочих выкриков, похожих на удивление, негодования или пошлые шутки, не услышал. И это при том, что за этим представлением наблюдало, человек двадцать, а то и более.
То ли потери, вызванные этой туманной напастью, так повлияли на настроение деревенских, то ли они мужиков в трусах недолюбливают, то ли мне здесь не рады и сейчас будут сжигать на костре. Напряженное молчание от такой толпы позитива не прибавляло.
Спустившись и оглядев собравшихся, попытался прочитать какие-либо эмоции в глазах людей. Будучи в своем мире, теперь уже старом, руководителем, хоть и среднего звена, я неплохо научился считывать эмоции при выступлениях на публике. Но здесь не совпадала наша когнитивная матрица или люди были вымотаны длительным стрессом – ничего из известных мне эмоций явно в собравшихся не читалось. Злости на меня также не читалось, что радовало, так как сгорать заживо в этот чудной день очень не хотелось.
«Это вы недоумеваете? Гостей не бывает в деревне? Ближайший хутор в десяти годах пути? Визуально я не так сильно от вас отличаюсь. Если бы не трусы и кровь, то вполне мог бы слиться с толпой.», – размышлял я, стоя и осматривая толпу.
Внешний вид людей не соответствовал моим представлениям о средневековье – все приятные внешне, здоровые и опрятно одетые. Заметил даже несколько мужчин «поперек себя шире». Это разительно отличалось от моих познаний из редких исторических справок и было ближе к романам в стиле героического фэнтези.
Насколько я помнил, европейское средневековье на Земле не располагало ни к высокому росту, ни к объемному мышечному корсету. Постоянный недостаток еды с раннего детства, частые болезни и тяжелый ежедневный труд у крестьян делали низких, жилистых и выносливых людей без каких-либо излишеств. За исключением, возможно, викингов и прочих воинственных племен, живших войной и активной охотой, на которых местные ни по внешне, ни по архитектуре и языку не походили. Хотя экспертом по средневековью я никогда не был и больше предполагаю, нежели располагаю. Здесь мир, очевидно, совершенно иной, даже не параллельный – звездная карта не врет.
Все эти мысли успели пронестись в голове, ибо замешательство деревенских продолжалось и мне оно отчасти было понятно. С чердака вылез голый и окровавленный мужик, стоящий сейчас молча и осматривающий собравшихся с придурковатой улыбкой. По моему скромному мнению, на Земле такого блаженного подняли бы на вилы или сожгли, просто от греха.
– Гуте нахт! – продолжая улыбаться, выдал я, стараясь разорвать тишину.
Уже после пришло осознание очередной сделанной глупости. Немецкий, конечно, кажется похожим на местный язык, но риск ляпнуть что-нибудь не то, остается высоким. Лучше, пока не разберусь в местных реалиях, лишний раз не трепаться.
Первым «отвис» залезавший за мной парень, который, видимо, уже пережил все муки идентификации, увидев меня на чердаке. Повысив голос, он что-то сказал в толпу, и из неё вышел крепкий мужчина, лет эдак под пятьдесят. Не сложно предположить, что это местный староста или некий местный управленец.
Холщовая рубаха на новом незнакомце была расшита узорами и выглядела намного богаче, нежели чем у того парнишки, что залазил за мной на чердак. Начальство – оно и в магическом мире начальство. Узоры, кстати, очень напоминали гравировку на том подоле статуи, у которой я пришел в себя, попав в этот фэнтезийный мир. Но это, наверное, и логично, ибо когда у тебя нет модных журналов, интернета или ТВ-каналов, а чувство прекрасного есть, то музой становится религия или красота еще не загаженной индустриализацией природы. Все же статуя изображала божество и местные люди ему поклоняются.
Хорошо, если религия адекватная и без жертвоприношений, тогда с местным обществом можно договориться. Так как религия – это всегда хоть какой-то, но порядок. Тем более что я тоже вроде как «за терранов», раз статуя меня приняла.
Староста обратился ко мне голосом, но осмыслив, что я его не понимаю, продолжил общение на универсальном языке всех времен и народов – жестами. Не знаю, является ли это особенностью человеческой расы или местные такие смышленые, но, как и в первый раз, контакт нам удалось установить достаточно быстро.
Образы, которые мы друг другу транслировали, в большинстве случаев совпадали и, как мне кажется, интерпретировались нами однозначно. Несмотря на разницу в планетах, общие правила в физике и биомеханике тел не отличались, что делало уже как минимум жесты указания направления, движения конечностями и элементарные действия понятными обоим.
Чтобы немного снизить градус недоверия, попытался дать местным и старосте немного информации, объяснив свои приключения. Сперва попробовал найти глазами статую, но это сделать не удалось, тогда изобразил подол, указал на рану, после чего постарался воспроизвести звуки твари, бег и финалом указал на лестницу и чердачный проем. Староста, дождавшись завершения пантомимы, покивал мне привычным для землян способом и, видимо ничего не поняв, кроме того, что я все же блаженный, поманил за собой.
Мы пошли через робко переговаривающуюся толпу, почтительно расступающуюся перед моим провожатым, выйдя из нее, направились к самому высокому зданию в деревне. Видимо, к дому старосты или местной таверне.
Двигаясь за старостой, я попытался разглядеть окружающие постройки. Особо успехов не добился, ибо центральное освещение отсутствовало или не было активировано, большинство окон были закрыты ставнями, а в темноте видно было мало. Зато свет местного магического фонаря старосты делал прекрасно видными темные дыры на утоптанной дороге.
«Следы? Больше похоже на глубокие лунки. Вряд-ли кто-то бегал здесь на ходулях, а значит – скорее всего это оставили мои недавние преследователи. Не самая удачная форма для перемещения по мягкому, еще и влажному от тумана грунту. В каком болоте, думаю, и вовсе провальный выверт местной эволюции. Однако, судя по тому, что у охотника получилось найти жертв, не все так и плохо…»
Хоть людей и жалко, внутри я очень обрадовался, что все же не познакомился с владельцем этих ходуль вживую. Ну его нафиг. Судя по всему, штука эта крупная, а то, что она как-то попала в закрытый бревенчатый дом с внушительной дверью и ставнями, – еще и сильная.
Еще раз прокрутив свое появление, отсутствие одежды, оружия и понимания происходящего, постарался окончательно себя успокоить.
«Сунулся помогать – только сгинул бы в начале своего, очевидно, долгого и интересного путешествия в новом мире. А может и наоборот, активировал бы в экстренной ситуации волшебный фиолетовый подарок. Так как «меню» не вызывается, полагаться на свое бессмертие не буду. Также как и пытаться убиться, чтобы проснуться на своем диване.», -под эти мои размышления и молчаливое соседство старосты, мы добрались до места назначения.
Высоким срубом, в два этажа, оказался местный трактир. Что для меня даже лучше. Все же я не горел желанием в первую же ночь, в одних трусах, крови и грязи, пугать домочадцев и испытывать на прочность гостеприимство семейства местного главы. А это здание казенное – здесь заботы по приведению меня в порядок лягут на плечи обслуживающего персонала, который за это деньги или иные блага получает.
Зайдя в помещение, я осмотрелся. Обычная такая, знакомая нам всем по играм и кино, особо не примечательная деревенская харчевня. Мне очень напомнила гибрид таверны из «Бульвара Капуцина» и «Ведьмака». На первом этаже, с одной стороны располагалось подобие длинной барной стойки, за которой просматривалась открытая кухня. С другой стороны было большое помещение со столами, скамьями и лестницей наверх. На втором этаже ряд одинаковых дверей на одном расстоянии намекал на жилые номера, все сейчас были закрыты.
Людей за столами пока не было. На видимой части кухни, девушки, в сарафанах и передниках, спешно разводили огонь в нескольких крупных печках разной конфигурации. Тихо и уверенно командующий ими крепкий мужик, стоял к нам спиной.
Староста показал на печи. Сомневаюсь, что залезать, ибо без разделки крупноват я для них, поэтому, мне скорее всего предложили дождаться ужина. Люди, видимо, долго пережидали туман, боясь показаться тварям, и сейчас планировали собраться всей деревней и отужинать, помянув погибших и отпраздновав спасение. Ну или таверна банально начинала работу после долгого простоя и мне предлагали дождаться позднего ужина.
Я сконцентрировался на своих ощущениях. Зябко и неуютно без одежды, которой мне до сих пор не предложили, ноги болят от босого забега, а вот есть совершенно не хочется. Дать же голове еще несколько часов хорошего сна и отмыть тело – хочется очень. Жестом отказался от еды и показал желание помыться и одеться, изобразив намыливание по земному и проведя ладонями по окровавленной голове.
Староста кивнул, а после развернулся к кухне и подозвал того самого, заправляющего на кухне, мужика.
Подошедший абориген очень походил на старосту, если не брат, то однозначно родственник. Буду считать первое. Брат с удивлением вытаращился на меня, осматривая мою голую фигуру, пока Староста в красках обрисовывал ему историю моего появления на людях. Закончив говорить, Староста засобирался и жестами показал мне, что «я – уходить, ты – за братом идти». Я закивал, показывая, что план действия понятен и поблагодарил старосту полупоклоном и улыбкой. Удивленно посмотрев на меня, тот удалился.
Для себя отметил, что с рукопожатиями местные, видимо, не знакомы, либо я дюже грязный и вонючий. Хотя при активации местных артефактов на касании соглашусь, что для местных дело это может быть и небезопасное. А вот поклона от меня не ожидали. Либо не знакомы с этим земным обычаем, либо есть какие-то «иерархические нюансы».
Брат, перебросившись еще парой непонятных слов с удаляющимся Старостой, показал жестом следовать за собой и, через дверь в стене под лестницей, вывел меня на задний двор здания.
На просторном дворе было много хозяйственных построек непонятного назначения. Загонов каких-либо местных курей я не увидел, но что-то типа сараев и сооружений, вроде нашего деревенского сортира, наличествовали и были очень аккуратного и добротного вида. По нашим земным меркам сказал бы, что только вчера собраны умелым мастером.
«Видимо, магия здесь в быту часто применятся либо материалы у местной природы покачественнее, а то и аборигены более рукастые. Или все сразу. У нас в современных деревнях, да и на многих дачах все выглядит намного проще.», – в сердцах присвистнул я.
К одной из этих построек Брат меня и провел. Указав на дверь, мой провожатый остановился. Отворив дверь и зайдя вовнутрь, я на секунду замешкался, так как внутри не было ничего кроме голых стен, аккуратной закрытой сеткой дырки в полу и четырех свисающих с потолка шнурков. Скудное освещение организовывала вторая дырка, уже под потолком, из-за чего в помещение пробивался яркий свет местных лун. Даже на миг стало не по себе, что это за помещение такое, мозг начал строить самые мрачные предназначения этого чулана, от разделочной до тюремной камеры.
Провожатый, увидев мое замешательство, быстро отодвинул меня на центр помещения, вручил в руки листок какой-то местной травы, похожий на листок нашей земной эхеверии, но размером с кулак. После потянул за ближайший к двери шнур и отстранился. Шнур втянулся в потолок и сверху полилась теплая вода. Показав жестом, что листом надо тереться, быстро удалился, закрыв меня и оставив в полумраке одного.
Потрогал выданный мне лист, тот оказался ободранным с одной стороны. Эта часть была скользкой на ощупь, поэтому, потерев грязное предплечье, я не удивился, что за листом остался пенный след. В воздухе после применения местного «мыльного листа» запахло приятным травянистым ароматом, отдаленно напоминавшим сирень. Кожа не слезла и волдырями не покрылась, зато стала чище. Окончательно убедившись, что это местный аналог мыла, и аллергии на местную флору у меня нет, начал обмываться.
«Шутки шутками, а по сути, для меня здесь и микрофлора, и микрофауна полностью новые. Надеюсь, при моем переносе этот момент был учтен. Хотя, справедливости ради, первые «почти сутки» я здесь уже продержался и от местных болячек, как шагоноги в «Войне миров», не свалился. Поэтому, думаю, что все и дальше будет хорошо.».
Переключившись на необычный листик, снова погрузился в размышления, пытаясь вспомнить, было ли что-то в нашем дремучем средневековье из растительного мыла. Вспомнились только зола да мыльный корень, но как последний выглядел, я никогда не знал.
«Да и чего мне вспоминать – вот теперь мои новые реалии, надо переучиваться, развивать гибкость ума.».
По моим ощущениям, через три-пять минут оттирания засохшей крови с тела вода прекратила литься. Первый шнурок на место не вернулся, поэтому, примерно понимая логику, потянул за второй. Итого, за двенадцать или чуть больше доступных мне минут я неплохо отмылся и даже простирнул и надел мокрыми свои избавленные местным мылом от кровавых пятен трусы.
«Классная штука этот листик, у нас не каждым порошком кровь можно было взять, а тут такой эффект от ручной короткой стирки.»
Как работал этот душ – чудо средневековой инженерной мысли, я не понял. Видимо, шнурки активировали какой-то местный магический артефакт, использование которого было либо лимитированным, либо перезаряжаемым. Иначе непонятны такие сложности с разбиванием на четыре одинаковых небольших интервала. Также непонятно, откуда браться теплой воде, когда печи еще только начинают топить, а туманны день вряд ли позволил нагреть воду солнечным светом.
«Интересно. Если получится сносно изъясняться, надо будет потом уточнить у местных, как эта умывальня устроена.»
Под эти размышления и не заметил, что на выходе из душевой меня ждала раскрасневшаяся симпатичная девчонка лет четырнадцати, с одежкой в руках.
– Благодарствую. – сказал я, протягивая ей на вид еще пригодный для повторного использования чудо-лист.
Забрал протянутый мне в ответ на листик деревенский комплект из рубахи и штанов и подвис.
«На глазах у неё переодеваться?»
Еще раз посмотрел на заинтересованный взгляд девчонки и начал быстро одевать полученные вещи, прямо поверх мокрых трусов.
Несмотря на красные щеки, девчонка продолжала смотреть за процессом внимательно. Я чувствовал себя очень неуютно, ибо иначе как несмышленое дитя не воспринимал и, как мог, старался транслировать равнодушие и хладнокровие.
«Удивительно дело. А если бы я кровавые трусы не отстирал и вообще нагишом вышел? Не такое у меня воспитание и миропонимание, чтобы такие ситуации спокойно воспринимать. Хотя и в наше время на Земле в той же Танзании можно было брать четырнадцатилетнюю в жены, а о средневековье вообще ходили какие-то жуткие слухи про браки с первых месячных.»
Когда с одеждой я закончил, девчушка кивнула мне идти за ней. Поднявшись на второй этаж трактира и указав комнату, она быстро удалилась, даже не попрощавшись.
«Вот и чудно, а то я, грешным делом, подумал, что это чудо мне староста или его родственник выбрали, дабы сосватать. Мало ли что у них в головах. Или это уже у меня?», – вздохнув, бросил взгляд на правую руку, где красовалось золотое обручальное кольцо, – «Интересно, может из-за него меня здесь так радушно встречают. Вполне возможно, что желтый металл здесь также ценится и носить его может только знать… Все непонятно. Разберемся. А как вы там? Без меня разберетесь?»
С грустными мыслями о семье зашел в свое временное жилище и осмотрелся. Для средневековой деревни обстановка была богатой. Из мебели наличествовали односпальная кровать с матрасом, стол с небольшим стоящим на нем зеркалом, кадка или сундук и деревянный стул. Все было добротным, но достаточно простым в изготовлении, без краски и вензелей.
Ванны или какого-либо чана, дублирующего уличный душ, к моему сожалению, в номере не было. Ночной горшок, из чего-то очень похожего на глину, покоился под кроватью.
«Вот здесь засада. Надеюсь, в городах покрупнее такие удобства все же будут встречаться.».
Хотя, по моим размышлениям, задача это непростая – содержать такие чаны в каждой комнате для постояльцев, хоть и магия с артефактами имеется. Воду-то надо куда-то сливать, чаны мыть. У нас в стране даже во времена победившего социализма был один туалет на этаж, а тут средние века.
«Завтра обязательно надо разузнать, что это все же за место, да до статуи прогуляться. Может найду ответы, чего мне там с божественного подола перепало. Но все потом.».
С такими мыслями я лег на подобие матраса, который, видимо, был тканевым мешком, набитым какой-то местной приятно пружинящей и слегка пахнущей тюльпанами травой, и вырубился. Перегруженный впечатлениями последних часов, мозг запросил передышку на обработку новой информации.
