Юрий Корчевский
Фронтовик стреляет наповал
– Милиционер, а шалопай! Такую девушку упустил.
– Какие мои годы? Исправлюсь, – отшутился Андрей.
Но и сам пожалел. Как говорили древние – лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и жалеть. Выйдя на перрон Курского вокзала, раздумывал. Направиться по адресам владельцев «Мерседесов» или сначала в камеры хранения Ярославского вокзала? В принципе – на Ярославский можно съездить вечером или даже завтра. А вот добраться по адресам займет много времени, да еще неизвестно, будут ли дома владельцы. Первый адрес оказался рядом, на Земляном Валу, от Курского вокзала десять минут пешком. Туда и направился. Искомый дом большой, двор просторный. Владельца искать не потребовалось, черный «Мерседес» стоял у подъезда. В конце присутствовала единичка.
Андрей машину обошел, внимательно осматривая. Нет пулевых пробоин, а он слышал при стрельбе, как пули с металлическим стуком били в автомобильное железо. И передок у машины без единой вмятины. При столкновении с человеком обязательно останутся следы – разбитое стекло фары, помятый бампер или капот. А здесь все в первозданном виде. С легким сердцем Андрей вычеркнул адрес. За время службы в столичной милиции он изучил Москву. Конечно, не всю, для этого нужно значительно больше времени. Но мысленно сейчас маршрут выстроил. Теперь предстояло добраться в Колокольников переулок. Пешком не набегаешься, пришлось идти к станции метро. Воистину – гений тот человек, кто придумал подземку: быстро, удобно, чисто, каждая станция – шедевр архитектуры. На этом адресе тоже неудача. «Мерседес» стоял на улице, и единичка в номере присутствовала, но был он цвета слоновой кости. Наверное, во время войны возил генерала какого-нибудь. И этот адрес вычеркнул, оставались два, еще теплилась надежда на удачу. «Мерседесы» – машины серьезные, дорогие. В гитлеровской армии такими пользовались чины не ниже полковника, да и то в тылу. И в качестве трофеев вывезли их люди не рядового звания, тем доставались швейные машинки, велосипеды, если везло – мотоциклы. А большинство вывезли из покоренной Германии только то, что поместилось в вещевой мешок. Кто в сидор платье уложил – для жены или невесты, другие норовили часы каминные, шторы из парчи, не брезговали иголками. А третьи – золото, украшения с немок снимали. За такое, если ловили, передавали в Смерш, потом скорый суд и лагерь. Другие ухитрялись трофейное оружие провезти, особенно ножи и пистолеты. Поэтому после войны был всплеск вооруженных ограблений, разбоев, убийств. Да и невозможно было досмотреть миллионы военно-служащих и их груз. Тем более начальники всех мастей, большей частью политработники, высокие чины из НКВД, трофеи везли в СССР вагонами, да под воинской охраной, как государственный груз. Вывозили мебель, ковры, люстры, порой старинные, высокой исторической ценности.
На третьем адресе, на Подвойского, рядом с Ваганьковским кладбищем, машины у дома не оказалось. Пришлось подниматься на этаж, стучать в дверь квартиры. Открыла старуха. Андрей сразу удостоверение под нос сунул.
– Милиция.
– Ох ты господи! А что случилось?
– Гражданин Бабакин здесь проживает?
– Здесь, только он сейчас на даче.
– Меня его машина интересует.
– Так на машине он уехал, с утра еще.
– Где дача?
– В Переделкино, по Боровскому шоссе.
Андрей чертыхнулся. Надо тащиться через половину Москвы, на метро сначала, потом электричкой с Киевского вокзала.
– А когда будет?
– Не сказал. Наверное, завтра к вечеру.
Ну да, нормальные люди возвращаются с дачи к вечеру воскресенья. Уточнив, где точно расположена дача, Андрей попрощался со старушкой. Тащиться в Переделкино – не ближний свет, это уже Подмосковье. Переделкино было известно тем, что здесь давали дачи людям известным – писателям, художникам, артистам. Но и не осмотреть машину нельзя. В расследовании каждая мелочь важна. Хотя в душе Андрей сомневаться стал, что машина окажется той, на которой сбили Никандрова. Посмотрел на часы. Если поторопиться, можно успеть съездить на дачу и вернуться уже к тетке. А последний адрес оставить на завтра. Добрался до Киевского вокзала, еле втиснулся в переполненную электричку. После трудовой недели москвичи стремились за город. Кто на дачу, а большинство к родне, помочь картошку выкопать, яблоки убрать. Все приварок к обеденному столу. Час убил в Переделкино Андрей, пока нашел нужный дом. Заглянул в щелку ворот, а машины нет. Сердце упало. Неужели уехал владелец? Но постучал кулаком, громко, от злости и досады. На стук отворил калитку благообразный седой мужчина в очках.
– Чем могу?
Андрей сразу удостоверение предъявил. На корочке вытеснено МГБ. Такие «ксивы» народ всегда пугали.
– Вы гражданин Бабакин?
– Я.
А голос уже испуганный.
– Разрешите войти?
Андрей говорил вежливо, но ледяным тоном, не терпящим возражений.
– Да, пожалуйста.
Бабакин посторонился, Андрей вошел на участок. Хозяин выглянул за ворота. Не стоит ли перед участком «воронок»? Вздохнул облегченно.
– Вы владелец «Мерседеса», госномер 014 СА?
– Да, я. А что случилось?
– На этой машине была совершена авария. Мне необходимо ее осмотреть.
– На ней сын уехал утром.
– Когда он будет?
– Уже должен быть.
– Он учится, работает?
– Техникум торговли окончил в этом году, на работу еще не устроился.
– Разрешите его у вас подождать?
– Пожалуйста.
Андрей уселся на лавочке перед клумбой. Хозяин успокоился, уселся рядом.
– Балбес!
– Это вы о ком?
– О сыне, конечно. Леонид совсем от рук отбился. Все время с дружками проводит, с девицами накрашенными. Мы ему место технолога в общепите нашли, так он нос воротит.
– Балуете, наверное. Не давайте денег.
– С недавнего времени он не просит.
Фраза Андрея насторожила. Похоже, сынок Бабакина связался с плохой компанией. Через некоторое время стукнула калитка, во двор вошел молодой человек. Лицом – вылитый папаша, только взгляд нагловатый.
– Леонид! А мы не слышали, как ты подъехал.
– Я пешком, сломалась машина.
– Где же ты ее бросил? – встревожился отец.
Андрей в разговор пока не вступал, пусть сын думает, что он знакомый отца. Сидят на лавочке, беседуют о видах на урожай дачники.
– У знакомого во дворе. Рухлядь старая!
– Не нравится – не езди, – оборвал его отец.
Андрей встал, достал из кармана удостоверение. Как только Леонид понял, что Андрей из милиции, кинулся к калитке. Открывалась бы она наружу, успел бы выскочить. А пока на себя тянул, Андрей догнал, схватил за руку.
– Стоять! От пули не убежишь.
– Я не виноват! – сразу поплыл Леонид.
Куда нагловатый взгляд делся, выглядел, как нашкодивший щенок.
– Не я за рулем был!
– А кто?
– Мишка-Фарт.
И осекся.
– Веди к машине! – жестко сказал Андрей. – И не вздумай бежать, застрелю.
Папа забеспокоился:
– Что натворил мой балбес?
– Вопросы задаю я. Но так и быть, скажу. С бандой связан, в нехорошую историю попал. И машина не сломалась, а повреждения имеет, на ней человека насмерть сбили.
Старший Бабакин охнул, за сердце схватился, на лавку осел.
– Иди! – толкнул в спину отпрыска Бабакина Андрей. – Оставил далеко?
– На соседней улице, – голос Леонида дрожал.
Шли молча. Когда Леонид остановился перед воротами, Андрей приказал:
– Стучи! Обо мне молчок!
На стук калитку открыл юноша лет двадцати, по виду – шпана. Увидев рядом с Леонидом незнакомца, похожего на милиционера, заорал:
– Шухер!
От черного «Мерседеса» в стороны кинулись двое. Андрей выстрелил в воздух.
– Стоять, милиция!
Один остановился, другой продолжил бежать к забору на соседнем участке. Андрей выстрелил вверх, попугать и предупредить о серьезности. Беглец остановился, понял – шутки шутить, грозить пальчиком не будут.
– Правильно стоишь! Лучше стоять как вкопанному, чем лежать закопанному. Ходи сюда! Всем!
Андрей для начала обыскал молодых людей, для собственной безопасности. Потом повернул голову к «Мерседесу». Стекло левой фары разбито, левая половина капота снята.
– Где капот?
– Вон лежит.
Андрей обошел машину, наклонился: та машина! На корме видны ровные отверстия от пуль, четыре штуки. А стрелял шесть раз, видимо – два раза промахнулся. Это удача! Так быстро найти автомобиль – везение необыкновенное.
– Кто Мишка-Фарт?
Вперед шагнул долговязый. Молодой, а на пальцах уже татуировки.
– Ты сидел за рулем?
– Да пошел ты, мусор!
Андрей резко ударил его кулаком под дых. Мишка согнулся от боли, зашипел.
– Это тебе за мусора.
Парень решил покрасоваться перед зрителями, но возмездие настигло быстро. Остальные сразу притихли.
Глава 3
Розыск
На выстрел и крики из дома выбежала женщина лет пятидесяти.
– Что тут происходит?
– Милиция! Задерживаю убийцу.
– А кто убийца?
– Вот этот!
Андрей показал рукой.
– Сынок! Нет, неправда! Он хороший.
– Тогда спроси его, как он утром человека насмерть сбил и скрылся на этой машине.
– Случайно вышло.
– Разберемся. А сейчас всем снять брючные ремни. Машина на ходу?
Леонид кивнул. Парни с видимой неохотой сняли брючные ремни. Наверное, полагали – бить будут ими по мягкому месту. Ошибались, не маленькие. Андрей ремнями связал им руки. Потом обыскал машину. Ничего компрометирующего не обнаружил.
– У кого ключ?
Ответил Леонид:
– У меня, в брючном кармане.
Андрей вытащил ключ зажигания.
– Всем сесть на заднее сиденье, едем в милицию.
– Я жаловаться буду, – закричала женщина.
– В суде, я не против, но уже после приговора.
Срывались все планы – отдохнуть у тетки, съездить на Ярославский вокзал в камеру хранения. Надо ехать в райотдел. Машина – вещественное доказательство, орудие преступления. Да и задержанных допрашивать надо по горячим следам. На опытных преступников они никак не тянут, надо искать главаря. Кто-то должен руководить шайкой, чье-то указание они выполняли. Парни уселись на заднее сиденье. Вчетвером тесно, ругаться стали.
– Молчать всем, как на базаре.
Андрей ворота открыл, выехал. Конечно, машина обращала на себя внимание снятым левым капотом. А куда его класть? Но и бросать нельзя. Андрей поднял увесистую железяку, пристроил на место переднего пассажира.
На капоте могут быть следы, Частички кожи и крови Никандрова, экспертиза поможет. Тогда этим субъектам не отвертеться.
Ох хороша машина! Зажрался Леонид, называя этот «Мерседес» старой рухлядью. Мотор тихий, тянет мощно, сиденья удобные, чего еще надо? Андрей ехал через Москву по переулкам, тихим улицам. Ему не хотелось привлекать к машине внимание. Через час уже въехал в Балашиху, подкатил к райотделу милиции.
– Выходите, приехали.
Завел начинающих уголовников в здание.
Распорядился дежурному:
– Запри их в разные камеры, чтобы не сговорились.
– Сопроводиловку давай или сам пиши.
– Феклистов на месте?
– На часы посмотри, уже девять вечера. Дай человеку отдохнуть.
– Можно подумать, мне отдых не нужен, – пробурчал Андрей.
Бумагу написал здесь же, в дежурке.
Задержанных обыскали. Сняли ремни, шнурки из туфель, развели по камерам.
– Раскрой ворота, я машину во двор загоню, – попросил Андрей.
– Неуж разбогател? – удивился дежурный.
– Не моя, задержанных. Ее эксперт осмотреть должен, потом судьбу ее суд решит.
– На конфискацию тянет?
– Не мне решать.
Андрей загнал машину во двор, так спокойнее.
– Ты не знаешь, когда последняя электричка в Москву?
– В двадцать два часа.
– Тогда я успею.
Андрей поторопился на вокзал. Вот ведь незадача. Второй раз за день с электрички сходит на Курском вокзале, а до тетки добраться не может. Сел на трамвай. Задержись он немного – и придется топать пешком.
Тетка уже спала. Когда Андрей своим ключом отпер дверь и вошел, заохала.
– Что же ты себя не бережешь? Хоть бы звонил иногда. Я уже вся испереживалась – жив ли?
– А что со мной сделается?
– Осунулся. Ешь-то хоть вовремя?
– Давай завтра поговорим, спать охота.
Утром встал поздно, с кухни запахи съестного. Тетка на рынок успела сходить, купить творогу, сырников напечь. Давненько он их не ел. Умял всю тарелку. Потом помылся под душем. Хорошо! Поболтал с теткой часок.
– Ты прости, мне пора, дела!
– Звони хоть раз в неделю. А на выходные приезжай.
– Обязательно.
Андрей поцеловал тетку в щеку. Двинулся на площадь трех вокзалов, иначе – на Комсомольскую. У носильщика узнал, где камеры хранения. Получил по квитанции балетку. Выходит, не ошибся с предположениями. Отойдя в сторонку, положил на подоконник, открыл. Смена белья, бритвенный набор, пачка «Беломора», полупустая бутылка водки и книга.
Андрей повертел книгу в руках. Уголовники чтением себя не утруждали. Впрочем, мог взять книгу с собой от скуки. Поезд две недели из Владивостока до Москвы идет, от скуки завыть можно. С другой стороны, Никандров водкой развлекался, это привычнее. Перелистал книгу, потряс. Из книги выпала половина пятидесятирублевой купюры, причем не отрезанная, а неровно оторванная. Что бы это значило? Вернул ее назад, в книгу.
Закрыв чемодан, перебрался на Курский вокзал. Когда объявили посадку, вышел на перрон. Приятная неожиданность. Правее знакомый профиль девушки, что ехала вчера с ним в электричке. Решил не выпускать из вида, приблизился к ней сзади. Она в вагон, он следом. Рядом на сиденье ухитрился сесть. Девушка повернулась в его сторону.
– Вы? – удивилась она.
– А вы кого-то другого ждете? – вопросом на вопрос ответил Андрей.
– Не ожидала вас увидеть.
– Меня Андреем звать, – представился опер.
– Мария.
– Вот и познакомились.
– Мама говорила, в транспорте знакомиться порядочной девушке неприлично.
– Извините, не буду навязываться.
Андрей уставился в окно. Не хочет знакомиться – не надо. Насильно мил не будешь. В голове уже план допроса задержанных строить начал. Завтра обрадует Феклистова, не зря по столице мотался. Только за чемоданчиком Никандрова зря съездил. Ни записей, ничего ценного.
Электричка стала тормозить. Показались окраины Балашихи. Андрей встал, подхватил чемоданчик, сухо кивнул девушке на прощание.
Первым делом в райотдел направился, зачем чемодан в общежитие тащить? Дежурный его огорошил:
– Феклистов здесь, в кабинете сидит. Троих после допроса отпустил, один остался.
Андрей взбежал по лестнице. Из-под двери кабинета полоска света. Андрей вошел. На столе у Феклистова куча бумаг.
– Разворошил ты муравейник, Андрей.
– А что такое?
– С утра начальнику милиции названивать из Москвы стали. Дескать – невиновных задержали.
– Как невиновных? Ты машину видел? Пулевые отверстия на корме, фара разбита, капот помят. Та машина! Я их на месте застукал. Они пытались скрыть следы ДТП, капот сняли. День-два, и уже никаких бы следов не осталось.
– Верно, но за рулем в момент наезда был один Михаил Знаменков.
– Мишка-Фарт?
– Он самый. Недоросли эти свидетельствуют – он за рулем был и человека сбил, а он уперся, отрицает все. Остальные – свидетели, пришлось отпустить. Из Литфонда звонили, из областного управления милиции.
– Хреново.
– Еще бы! Только мешают.
– Я из камеры хранения чемоданчик забрал. В принципе – ничего интересного, кроме одной вещи.
– Показывай.
Андрей чемодан на стол положил, открыл, вытащил книгу.
– И что же в ней интересного?
– Полистай.
На стол выпала половинка купюры. Николай повертел обрывок в руке.
– Не жалко же деньги портить?
– Я сначала думал – случайность. Мало ли – вытаскивал из кармана, порвал неосторожно. В таких случаях обе половинки в банк сдают, там меняют на целую.
– Именно так, продолжай.
– Только не смейся.
– Не буду.
– Это опознавательный знак.
– Поподробнее для тупых.
– Два человека не знают друг друга, но у них назначена встреча. У каждого своя половинка. Если края совпадут, человек тот, за кого себя выдает.
– Прямо шпионские страсти.
– Вспомни про мешочек с золотом. Ценность немалая, на их месте ты бы тоже перестраховался.
– Согласен. Но объясни мне, почему тогда Никандров шел с кем-то навстречу без этого ключа?
– Не знаю пока. А главное – с кем погибший хотел встретиться в Балашихе? Думаю – у него еще в Москве встреча назначена была с кем-то, иначе чемоданчик он с собой бы забрал. Значит – решил не таскать, все равно возвращаться в Москву надо.
– Конечно. Только белых пятен много.
– Для нас сейчас важен этот… Михаил Знаменков. Не верю я в случайный наезд. Хотели сбить его и меня. Сам подумай, где Переделкино и где Балашиха. Чего им здесь делать? Попросил их кто-то проследить за Никандровым.
– Почитай протоколы допросов, – подвинул ему бумаги Феклистов.
Первым шел протокол Мишки-Фарта.
«Ехали к знакомым девушкам, адреса не помню, вроде Гражданская улица. Отвлекся от управления, невзначай на незнакомого мужчину наехал, который стоял на проезжей части…».
Ладно врет, сукин сын. Уже придумал оправдание или подсказал кто-то, что и как говорить надо.
– Кто в камере со Знаменковым сидел?
– Один был, я узнавал.
– Эксперт автомашину осматривал?
– Осматривал. Осколки стекла из фары вытащил, капот с собой увез. Заключение пообещал завтра дать – следы, группу крови.
– Пошли отдыхать, Николай? Воскресенье, а мы с тобой, как лошади в шахте на вороте подъемника.
– И правда. Впереди – рабочая неделя.
Феклистов сложил бумаги в сейф, запер. Когда по лестнице спускались, заметил:
– Быстро ты с машиной определился и шайку задержал. Будет что завтра следователю предъявлять.
– Он завтра кучу поручений может дать.
На том расстались. Ночью Андрею приснилась девушка из электрички – Мария. К чему бы это?
В обед эксперт дал заключение. Группа крови на капоте машины и убитого совпадали. Для суда – доказательство.
– Все, передаем все бумаги в прокуратуру. И дело о ДТП со смертельным исходом для нас закрыто.
– А золото?
Феклистов поднял обе руки.
– Может, Никандров этот мешочек нашел, друзья подарили, украл, в конце концов. Он уже ничего никому не скажет. Золото в банк сдали, с нас взятки гладки.
Формально правильно, законность соблюдена, но в душе Андрей был неспокоен.
– Мы же не выявили, кто руководил Знаменковым?
– Протокол допроса читал? К девушкам ехали. И попробуй опровергнуть. Будут новые данные, расследование продолжим, а пока в архив. Забудь!
Не хотелось. Две вещи не выяснены – к кому шел на встречу Никандров, кто направлял Знаменкова и шалопаев? А еще – что за обрывок пятидесятирублевки?
– Чемоданчик где?
