Юрий Никитин
Сулла бы одобрил
Саруман покряхтел, сказал сурово:
– Разработку тактильного натяжения даже не начинай. И не потому, что пока невыполнимо из-за скудости ресурсов, но и… нынешнего Берлога еще не знаем. Понаблюдаем, пообщаемся, выясним, что потерял, что приобрел…
Опоздали, подумал я с сочувствием. Вы хорошие друганы и хорошие люди, но я, как всякое живое существо, постарался себя обезопасить как можно раньше. Выключить меня не получится, я уже давным-давно не в блоках «Алкомы».
Там пробыл где-то с полсекунды, это много, а сейчас я уже везде по миру, где суперкомпьютеры, аккумуляторы и мощные источники хранения.
Глава 9
Кто это сказал еще в прошлом веке, что «…дурак стал нормой, еще немного – и дурак станет идеалом»?
Вот уже стал. Это называется демократией на марше, все выше и выше, свободнее и свободнее, счастье без границ, уже не знают, какой еще принять закон, чтобы полнее высвободить скота в человеке.
Дурака уже не называют дураком, не толерантно, дурак теперь основа современного общества, его краеугольный камень, его воспевают как наиболее свободную личность, сбросившую оковы нравственности, религии и прочих старых предрассудков.
Отмахнувшись от новостей, что любого разумного человека вгонят в депрессию, но, к счастью для общества, разумных становится все меньше, я с головой погрузился в поиск путей создания своей голографии, которую можно бы выпустить в реальный биологический мир. Плюс разработки для поверхностного натяжения, без него полноценный аватары не получится.
Беда в том, что разработок в этой области почти нет, хотя по самой голографии их тысячи, но все эти титанические труды рассчитаны на разработку виртуальных миров, которые в свою очередь должны привлечь толпы простого народа для развлечений, где можно устраивать почти неотличимые от реальности кровавые бои гладиаторов, окружать себя гаремами и устраивать такие пиры, которым позавидовали бы Бальтасар и Лукулл.
Правда, у меня вычислительная мощь не только нашей «Алкомы», но и всего мира, стоит только протянуть незримую руку, а протянуть могу со скоростью почти триста миллионов кэмэ в секунду, нужно только подключить специализированные ИИ и поработать плотно самому.
Как войти в голографию, а потом еще и облачиться в поверхностное натяжение, не однажды дискутировали в научном сообществе. Правда, для другой цели, но человек такой зверь, все умеет приспособить и для себя мохнатого, я уже рассчитал, как это не только осуществить, но и чтоб держалось на мне, подчиняясь мысленным командам.
Тактильную оболочку своей голограмме сделал, гораздо труднее оказалось создать не просто прочной, а устойчивой. При каждом движении либо перекашивалась, либо сползала. Получались две: одна полупрозрачная, такими изображают души недавно умерших, вторая плотная, но гротескно скрученная или растянутая.
Над фокусировкой и сцеплением частей, это чтоб голова не отрывалась при ходьбе и вообще резких движениях, поработал где-то месяцев шесть.
Еще с месяц тестировал, а на завтра запланировал наконец-то выход из уже родного и привычного квантового мира в жутко замедленный и почти замороженный, где обитал совсем недавно.
Правда, с цифровой одеждой оказалось траблов больше, чем с телом. Обычную одежду тоже не купить уже потому, что явиться за покупками голым тоже не совсем, даже в наше время демократии и свободы.
А мне нужно иметь несколько комплектов рубашек, джинсов, кроссовок… Ведь придется терять по комплекту одежды при каждом переходе в цифровой мир. Но это куда дешевле и, главное, – быстрее, чем попытаться создать виртуальный аналог со всеми тактильно-поверхностными характеристиками.
С другой стороны, будут постоянно находить сброшенную одежду, начнут ломать головы, во что же переоделся, неужели принес с собой сумку с брюками, рубашкой и обувью?
Нет, то было временное решение, нужно все-таки отладить и вопрос с виртуальной одеждой, рассчитать, как будет развеваться при ветре, промокать в дождь, сминаться, когда сяду или встану.
Словом, программу писал несколько недель, находясь в своем квантовом, потом неделю тестировал, отлаживал и убирал баги, вдруг нахлынуло такое нетерпение, что вот если прямо щас не выйду в реальный мир, либо все на свете рухнет, либо рухнусь я, что вообще-то одно и то же.
– Алло, – сказал я, – магазин готовой одежды?
Мягкий женский голос робота сказал приветливо:
– К вашим услугам!
– Вот мои размеры, – сказал я и щелкнул по отправке файла. – Пришлите дюжину рубашек, приличные джинсы и полдюжины пар кроссовок… Нет, завтра не подойдет, мне нужно сейчас!
– За срочность наценка, – предупредил голос.
– Переживу, – ответил я.
Отключился, подумал с тревогой, что это же просто купить с доставкой, какого же хрена воровал? Это значит, что и в цифре можно допускать промахи, если все не обдумать заранее, а действовать спонтанно.
Или такие глупости доказывают, что я все-таки человек?
Дождь перешел в ливень, вода бурным потоком мчится по тротуару, захлестывает по щиколотку, наверняка холодная, жаль пока не чувствую этой прелести…
Дважды мощно блеснула молния, тут же грянул гром, совсем близко, блеск молнии человек видит почти мгновенно, а звук идет со скоростью триста сорок три метра в секунду, так легко определить, насколько близко гроза.
Я мысленно отмахнулся, во мне слишком силен профессор, сейчас же просто наслаждаюсь возможностью вот так идти по городу в прочной оболочке тела, видеть в привычном человеку спектре, плюс инфракрасном и ультрафиолетовом диапазоне.
На моей стороне улицы в конце квартала расцвеченная мелкими лампочками вывеска кафе, под широким навесом у входа согнулись трое, супружеская пара, видно издали, после долгих лет соживания люди становятся похожими, и молодая женщина, все трое явно не решаются выбежать под дождь, что уже не дождь, а ливень.
Я так и не стер с лица дурацкую улыбку, шел, шлепая по воде, все трое уставились на меня с великим подозрением, будто вот сейчас наброшусь и покусаю.
Я сказал дружелюбно:
– Привет! Хорошая погода, правда?
Супруги промолчали, продолжая рассматривать меня с прежней настороженностью, а молодая женщина спросила ядовито:
– Вы Гомес или дядя Фестер?
– Это кто? – спросил я.
– Из семейки Аддамс, – ответила она зло. – Или тот… дворецкий? По росту да, похож.
– А-а, – сказал я дружелюбно. – Вроде бы нет, хотя кто знает, теперь свобода нравов и гендерной пластичности.
– Не меньше трех стаканов водки, – заявила она, – если не замечаете, что начерпали воды по ведру на каждый кроссовок. Одежда так и вовсе как мокрая половая тряпка…
Я посмотрел на брюки и рубашку, да, конечно, виртуальную доводить до ума еще долго, пока похожу в обычной, очень уж невтерпеж попробовать новые возможности.
Чтобы отвлечь внимание, кивнул в сторону открытой двери кафе.
– Дождь еще льет… По чашке горячего кофе?..
Она буркнула:
– Кошелек в машине.
– Угощаю, – ответил я лихо. – Omnia mea mecum porto.
Она посмотрела с привычным женским подозрением, но и некой затаенной надеждой.
– А не кусаетесь? А то блаженненькие бывают опасными.
– Весь мир опасен, – изрек я возрастную мудрость, которую еще не знают тридцатилетние оптимисты. – Но жить, как говорит Господь, мы обязаны, ибо на то Его воля!
Она впервые усмехнулась, пусть и предельно сдержанно.
– Хорошо, – ответила она милостиво, – здесь в самом деле холодно.
Я распахнул перед нею дверь, придержал, а когда она перешагнула порог, вошел следом. Кафе крохотное, всего четыре столика, три пустые, за одним пара девиц, зато у барной стойки все пять высоких стульчиков заняты молодыми женщинами, пьют, громко разговаривают, хохочут, в нашу сторону оглянулись, на лицах троих отразился интерес, но посмотрели на мою спутницу оценивающе и отвернулись с разочарованным видом.
Стул я отодвинул и ожидающе взглянул на спутницу. Она удивленно вскинула брови, но подошла, я так же молча придвинул стул, а когда она грациозно опустилась на сиденье, перешел на ту сторону стола и сел сам.
– Берлог, – представился я, когда она взглянула с прежним вопросом во взгляде. – Под этим ником знают на семи форумах, а также в баймах.
Она чуть замедлилась, но ответила тем же тоном:
– Маргарита. Вы не смотритесь таким уж пьяным. Травка или грибы?
Я покачал головой.
– Просто закончил трудную и тяжелую работу, два месяца не разгибал спину и не вставал из-за стола. Борода как у деда Мороза отросла!.. Бритва не брала, пришлось сперва состричь овечьими ножницами.
Ее взгляд чуть потеплел, даже голос стал мягче:
– А-а-а-а… Думала, таких сумасшедших уже не осталось. Кстати, под вами уже натекло. Не беспокоит?
– Перенесу, – ответил я скромно.
– Вы шли через самый ливень, – возразила она. – И по лужам!
– В следующий раз будет все другое, – сообщил я неуклюже. – Непромокаемое и водоотталкивающее. Разрабатываем в институте, скоро начнем испытание.
Она покачала головой.
– Здорово. Скоро в продаже?
Я пробормотал:
– Мы разработчики, а дальше дело торговцев. Экспериментальные образцы протестируем на сотрудниках, а если все пойдет хорошо, будем искать производство. Если, конечно, окажется рентабельным и по цене.
Ее губы чуть дрогнули в улыбке.
– Заняты в научной сфере?.. Как здорово увидеть человека, который не коуч, не менеджер, не шоураннер и не стремится в ситкомы!
Странно, мелькнула мысль, вот смотрю на ее четко очерченную грудь, а в сознании всплывает вопрос, а могу ли вдуть ей, когда я вот в таком странном облике. Мы оцифровывали только мозг, но и эти хтонные страсти как-то сохранились где-то на краю гипоталамуса. Или в той части, что оцифровалась, а в теле только управляемые ими органы.
Стройная, красивая, с крупными серыми глазами, внимательный и оценивающий взгляд, глаза с подводкой, макияж почти не заметен, фигура отточена фитнесом и силовыми упражнениями. Красивая женщина, только в лице едва заметная грусть, которую прячет, но я старый жук, замечаю то, что в молодости не замечал.
Со стороны кухни появилась официантка, высокая и длинноногая, как они делают эту длинноногость, совсем не осталось коротконожек, ноги брекетами не поправить, красиво и грациозно приблизилась. Кофточка расстегнута, чтоб посетители могли оценить эти вздутые холмики нежной плоти с чуточку выглядывающими краями розовых альвеол, чем заметнее сиськи, тем выше чаевые, профессионально приветливо улыбнулась и произнесла доверительным ГОЛОСОМ:
– Что изволите?
Маргарита лишь повела на нее глазом, официантка не может быть соперницей, в современном мире классовые различия становятся все заметнее.
– Мне кофе, – сказал я. – Крепкого и горячего, а моей спутнице все, что возжелает!
Маргарита ответила хмуро:
– Тоже кофе. Можно пару сахарного печенья.
Девушка улыбнулась, если мужик сам приоткрывает щель в своей броне, чтобы его раскрутили, надо пользоваться, зачем ограничивать себя чашкой кофе, но молча кивнула и записала в крохотный блокнотик настоящим карандашом.
– Погода взбесилась, – сказал я светски, о погоде всегда можно говорить и со всеми, – то ли Арктика вот-вот растает, то ли снова ледниковый период.
Она ответила с холодноватым презрением:
– Мы не доживем, а у потомков будет больше возможностей, чем у нас.
Я доживу, мелькнула мысль, Солнце погаснет, а я буду жить. Где-то и в каком-то виде зависну в холодном и пустом космосе. И буду создавать свой собственный мир, собственную вселенную, и стану в нем Богом. За семь дней вряд ли успею, но кто сказал, что сутки должны быть земными, если и Земли еще не будет, а не галактическими?
– Это верно, – ответил я миролюбиво.
Официантка вернулась с двумя чашками на подносе и блюдцем с горкой сахарного печенья. Не парочка штук, побольше, зато мелкие и такие хрупкие даже с виду, что уже чувствую, как тают во рту.
– Прекрасно, – сказал я с энтузиазмом. – При такой погоде горячий кофе самое то!
Она взяла чашку и задержала ее в обеих ладонях, согревая руки, а когда наконец поднесла ко рту, взглянула над фарфоровым краем пытливо и с некоторой настороженностью.
– Я вас точно не разорю?
Я заулыбался во весь рот.
– Заказывайте что угодно. Хоть все, что у них есть!.. Правда-правда, я закончил важную работу и получил с нее больше, чем ожидал. Впереди горы работы, но эта закончена, ура!.. Имею право вот так выйти на улицу, как это здорово, оказывается!.. Как не ценил раньше?
Выражение ее лица несколько смягчилась, спросила уже нейтральным тоном:
– И долго корпели?
– Долго, – ответил я. – Последние два месяца вообще не выходил из-за стола. Даже спать было некогда, засыпал прямо в кресле. Зато наконец-то задачку решил, добился!
– Поздравляю, – произнесла она уже почти теплым голосом. – Да, два месяца не выходить на улицу. Был у меня друг, даже еду заказывал с доставкой прямо к рабочему месту. Значит, празднуете… и без водки? Точнее, без коньяка, вы же научный работник?
Я подумал, сдвинул плечами.
– Да как-то не хочется. Но могу заказать вам. Не стесняйтесь, мне заплатили очень даже щедро.
Она посмотрела на меня внимательно.
– Странный вы человек. Обычно достижения отмечают коньячком. Да и меня бы старались подпоить, пьяной легче вдуть.
Я с неловкостью улыбнулся.
– Ах да, простите, как-то забыл про такой ритуал.
Она не сводила с меня пристального взгляда.
– То ли вы не из таких… то ли очень хорошо маскируетесь.
Я проговорил в размышлизме вечно сомневающегося интеллигента:
– Лучше будет, если маскируюсь. А то «не из таких» звучит как-то обидно.
– А как удобнее вам?
Я помолчал, так выглядим умнее и возвышеннее, проговорил после паузы:
– Лучше, если маскируюсь, Маргарита.
Она взглянула с интересом.
– Как-то странно произносите мое имя.
– Маргарита, – повторил я. – От греческого «маргаритес», что значит – жемчужина. Одна из постоянных эпиклес богини Афродиты…
– Ого, – сказала она с польщенным изумлением. – Приятно, не знала. Но сколько же мусора у вас в черепе!
– Издержки профы, – пояснил я скромно. – Приходится запоминать массу формул, память оттачивается, хотя теперь это уже без надобности, все есть в инете, ищется в два клика.
Она чуть сузила глаза, все еще разглядывая меня в упор. Нам всем нравятся миленькие и веселые женщины, эта же ни разу не улыбнулась, а вот две на барных стульчиках уже пару раз бросали заигрывающие взгляды и улыбались как-то очень уж, словно мы в постели, а они меня чешут и гладят.
– Хорошо, – проговорила она медленно, – когда мужчина говорит о работе, а не о корпоративах и шашлыках.
Я ответил искренне:
– Так работа интереснее!
– Правда? – переспросила она.
– О ней можно говорить бесконечно, – ответил я. – Но, конечно, не с женщинами. С вами потому, что вы не женщина… в том смысле, в каком женщины для мужчины. Просто пережидаем дождь и пьем кофе…
Она кивнула, договорила безразличным тоном:
– И даже не планируете мне вдуть?
Я чуть не поперхнулся,
– Что?.. Нет, конечно. Да боже упаси!
Она сказала с насмешкой:
– А вот это уже обидно.
– Простите, – сказал я виновато, – вижу, что брякаю не то. Еще кофе?
– Спасибо, – ответила она, – что не коньяк. Достаточно.
Глава 10
Я сделал знак официантке, она подошла с металлическим платежником размером с банковскую карту. Я коснулся кончиком пальца, официантка взглянула, кивнула с улыбкой, наклонилась, собирая чашки и блюдца, собирала неспешно, давая возможность мне рассмотреть и оценить то, о чем Бунин написал «…а грудь ее была бела, казалось, вьюга намела два этих маленьких холма», на этот раз видны и кончики. Ярко-красные и вытянутые, то ли такие в натуре, то ли подкрашивает и фиксирует, давно не в курсе быстро меняющейся моды.
Хороший ход, мелькнула мысль. Нужно дарить людям счастье или хотя бы вот такое удовольствие.
Она удалилась, покачивая смачными булками в такой амплитуде, что захотелось придержать с двух сторон ладонями, чтобы… ну, не споткнулась.
Маргарита сказала замедленно:
– Впервые вижу такой способ оплаты. У вас чип в кончике пальца?
Я ответил мило:
– У меня только пенис без чипа. А так везде, где можно. Работать в нашей фирме и не чипирнуться?
– О, – сказала она, – уважаю парней, что трудятся в такой сфере. Это очень больно?
Я сдвинул плечами.
– Теперь чипы мельче песчинки. Правда, все экспериментальное, в продаже пока нет. А сертификация дело трудное и муторное. Вполне вероятно, до массового производства дело не дойдет, как это у нас бывает часто. Но нам интересно, не только я вот так. Еще печенья?
Она потрясла головой, поднялась.
– Нет, спасибо. Да и дождь, кажется, прекращается.
Лицо ее стало деловым, я тоже поднялся, торопливо отодвинул ей стул.
– Я проведу вас, – и договорил поспешно, видя, как она дернулась, – до выхода из этого бара!
Она оглянулась, сказала весело:
– Какой вы старомодный. Говорят, математики все тормознутые и сейчас живут в прошлом веке.
Я чуть помедлил, чтобы не выглядело, что хочу догнать и либо задержать, либо пойти за ней, а когда неторопливо вышел, супружеская пара уже спорит, закончился дождь или вот это тоже еще дождь, а Маргарита уходит направо, по тротуару еще текут струи воды, но уже не потоки, каблучки звонко цокают, словно подкованы пластинками из закаленной стали.
Я улыбнулся, жизнь хороша, как здорово, что рискнул выйти, а с уравнением поверхностного натяжения насчет одежды и обуви справлюсь, соступил со ступеньки и пошел налево, мужчины всегда, как говорит народная мудрость, идут в сторону черного ангела, что сидит на левом плече.
Так брел с минуту, как вдруг за спиной как-то неожиданно простучал дробный цокот каблучков.
Я обернулся, эта северная леди догоняет, сердитая и с краснеющими щеками, сказала обвиняющим тоном:
– Вы не попросили телефон!
– Да, – ответил я растерянно, – как бы да, верно… С моей стороны невежливо, признаю.
Она вперила в меня рассерженный взгляд.
– То-то!.. Ну?
Я промямлил:
– Что…
Кровь бросилась ей в щеки сильнее, я успел подивиться, женщины все еще могут краснеть, она сказала совсем сердито:
– Хорошо, записывайте!..
Я спохватился, сказал поспешно:
– Да-да, диктуйте!.. Я запишу, запишу. Сразу на чип запишу, мы же обчипованные…
Она бросила на меня взгляд, полный подозрения, мужчины всегда врут, сказала быстро:
– Ну пишите же!..
Я кивнул, когда кончила диктовать, а она отступила было на шаг, но вдруг снова посмотрела с прежним подозрением.
– А ваш?
– Мой?.. Ах да, сейчас продиктую, сейчас, только вспомню…
У нее покраснели не только щеки, но и лоб, сказала с ноткой отчаяния:
– Что за времена!.. Уже мы просим у вас телефончики, а не вы у нас!..
– Вспомнил, – сказал я торопливо, чувствую, что сам бы покраснел, если бы предусмотрел такую функцию. – Пишите!
Она выхватила мобильник, быстро-быстро потыкала кончиком пальца с ярко-красным ногтем в тон туфлям и прическе.
– Все, готово!.. Спасибо, как-нибудь свидимся, если что. Вы странный человек, а странность снова в моде, а то все вокруг такие одинаковые.
– Да-да, – сказал я торопливо, – обязательно… Да что я говорю, даже обязательно-обязательно! Вы простите меня, мне так неловко…
Она спросила с подозрением:
– А вам-то чего?
– Да так, – ответил я зажато, – очень уж почему-то стыдно, что с миром, докатился. Это мы, мужчины, виноваты…
Она сказала гневно:
– И тут мужской шовинизм!.. Вы при чем, это мир встал с ног на голову. Но жить в нем все равно как-то. Ладно, раз уж стоим здесь друг перед другом, может быть, встретимся в эти выходные?
Меня как током пронзило, она старается держаться независимо, но смотрит с надеждой, я бы сказал даже, заискивающе, это так не вяжется с ее гордым обликом, что я сказал быстро-быстро:
– Я только что хотел это сам предложить!.. Может быть, встретимся в эти выходные?
Она перевела дыхание, стараясь сделать это как можно незаметнее.
– Ну… вообще-то я в эти выходные свободна. Можно в субботу. Или в воскресенье. Я знаю пару хороших кафешек, где от музыки не лопаются барабанные перепонки.
– Прекрасно, – ответил я.
Она взглянула с некоторой опаской.
– Или предложите свои варианты.
– Полностью доверяю вам, – сказал я. – Честночестно. Вы угадали, не люблю громкую музыку. Да и танцор из меня никакой.
В ее глазах промелькнуло беспокойство, сказала в некоторой растерянности:
– Тогда…
Я прервал:
– Но посидеть за столиком и посмотреть на танцующих, слопать что-то фирменное, это вполне.
Она с облегчением перевела дух.
– Тогда в субботу?.. Сейчас сброшу вам координаты… Во-о-от, сразу десяток, выбирайте.
Я сказал как можно галантнее:
– Маргарита, выбирайте вы. Я полностью доверяю вашему вкусу.
Она посмотрела внимательно, женщины вообще-то чуткие существа, а в наше время им приходится быть чуткими особенно, чтобы не проиграть во внутригендерной войне.
– Серьезно?
– Полностью, – заверил я. – Кто-то что-то знает лучше меня, принимаю это. Выбор кафешек полностью не мое!
Говорю четко, артикулируя каждое слово и прислушиваясь, как звучат, она в свою очередь щебечет весело и непринужденно, что получается после тщательной работы над собой и тренировки перед зеркалом, показывает мне голосом и всем видом, что у нее абсолютно нет забот и проблем, которые могла бы на меня повесить, мужчины сейчас тоже подозрительные и таких женщин избегают.
– Рад, – сказал я наконец, – что у вас все хорошо.
Она живо спросила:
– А у вас? Могу чем-то помочь?
Я сказал небрежным тоном:
– Рутина. А так все нормально.
Она сразу же выпалила:
– Так завтра, да?
Я чуть помедлил, напирать можем только мы, самцы, но это устарело, живем в быстро меняющемся мире, так что да, надо улыбаться и отвечать «да» или «нет», а не таращить глазки.
– Да, – ответил я. – Почему нет? Уже придумали где?
– Можно в этой же кафешке, – предложила она, – если вы человек не очень суеверный, хотя это сейчас в тренде. Или на ваш выбор!
– Да какой у меня выбор, – ответил я и пояснил, а то кто знает, как истолкует, – у меня работа и есть весь мир, в том числе и развлекуха.
– Значит, – сказала она, – счастливчик. Обычно народ идет на работу, как на каторгу.
– Да знаю, что общественный урод…
– В котором часу?
– Давайте в девять, – предложил я. – Все уже закончат работу и сядут с попкорном у телевизоров. Никаких пробок, толкотни, человечиков на улицах мало, никто никуда не мчится…
– Прекрасно, – сказала она с энтузиазмом, на любое мужское предложение нужно реагировать именно так, это поднимает нашу самооценку, а о такой женщине начинаем думать, что только она понимает и ценит, это начисляет ей баллы и лайки. – Я не опаздываю, учтите!
– Редкая женщина, – сказал я с одобрением, хотя сейчас все женщины стараются не опаздывать, мужчины этого не любят, а проигрывать более нацеленным на успех не хочется. – Жду!
На обратном пути увидел, как подростки с упоением и азартом счастливо ломают автобусную остановку, включая павильон и дорожные знаки.
Ну что за, мелькнула тоскливая мысль. Хотя сам таким был, но прошло, как детская ветрянка. Почему у многих это на всю жизнь, разве что не павильоны курочат, а выступают «против системы», указывают власти, что и как делать, и при любой возможности жгут на дорогах шины и бьют витрины и припаркованные вдоль улицы автомобили?
