Юрий Олегович Карев
Философия
– Ты рассуждаешь как Кориандр, – вздыхал Феофан.
Харес разрывался между Уной и работой. Свободное время он посвящал любимой. Но свободного времени оставалось крайне мало, потому что он делал всё, чтоб быстрее расплатиться с долгами. Отказывался от выходных, работал ночами. Молодой скульптор часто повторял, что жить с женой и будущим ребёнком в небольшом собственном домике – его единственная мечта, больше для счастья ему ничего не надо. Уже и подходящий по цене дом стал подыскивать.
Как говорили древние: «Хочешь насмешить богов – начинай строить планы». Судьба влюблённых оказалась незавидной. Уна умерла при родах. Ребёнка спасти не удалось. Ещё через неделю обезумевший от горя и потерявший смысл жизни Харес покончил с собой.
После похорон Хареса Феофан признался Сене, что решил уехать:
– У меня двоюродная сестра в Сиракузах. Приглашает к себе. А здесь мне всё Хареса напоминает. Мы ведь дружили с детства. В одном классе учились.
Проводив Феофана, Сеня затосковал и понял, что ему тоже пора. Не в другой город, конечно, а в своё время. Привыкнуть можно ко многому. К отсутствию интернета, мобильной связи, даже к отсутствию канализации. К рабству Сеня привыкнуть не сможет никогда. «Молодой человек, не желаете приобрести девушку-служанку? Отдам недорого. Не желаете. А мальчика?» Мерзость. Для Сени торговля людьми – постыдное и уродливое явление, а для всех остальных здесь – основа благоденствия.
Самые бедные граждане, у которых и крыши над головой не было, мечтали не о доме, а о рабах, которые построят им жильё. Такие исключения, как Харес, настолько редки, что просто не могли прижиться в этом обществе. Философы в парке разъясняли, как правильно бить рабов, чтоб не снижать их трудоспособность. Наиболее передовые мыслители учили не бить, а наказывать голодом.
Даже Феофан однажды заявил, что рабство, конечно, плохо, но рабский труд не позволяет свободным ремесленникам поднимать цены и стабилизирует рынок. Сеня тогда лишь беспомощно развёл руками.
Не сможет Семён здесь стать своим. Не сможет мыслить, как свободный эллин.
Только, как вернуться в своё время? В поисках решения Сеня задумчиво бродил по рынку. Сюда он попал, обдумывая игру. Может, мысленно настроиться на будущее? Закрыть глаза и попытаться представить себя в офисном кресле. Руки – на клавиатуре компьютера. Нет. Не получается. Почти год уже прошёл. Прежняя жизнь утратила реальность. Будто, во сне всё было.
А если установить связь с будущим по вкусовым ощущениям? Что он ел в будущем? Чипсы! Не то. Для переноса в будущее чипсы слабоваты. Картофель фри? Яйца под майонезом? Мороженое? Полчаса напряженных усилий разбередили аппетит, но к перемещению так и не привели. Сеня решил подкрепиться. Покидая рынок, остановился послушать стихи. Спившийся поэт, выдававший себя за правнука Гомера, читал «Илиаду». Сильно перевирал текст, но читал с вдохновением:
– И потому безвестным будешь ты! – пафосно декламировал местный пьяница.
Это точно. Кроме обладания рабами, греки мечтали о славе. Находились маньяки, готовые совершить преступление, лишь бы стать знаменитыми. Например, разрушить чудо света, которое люди двести лет создавали… Стоп! А ведь это – то, что нужно!
Конечно, недостроенный храм Артемиды Сеня сжигать не собирался. Но, мог выдвинуть идею, которую древние греки сочтут абсурдной, а потомки оценят. Сеня верил в технический прогресс. Когда-нибудь люди построят машину времени и заберут его отсюда. Надо лишь послать сигнал «SOS». Сигнал, который поймут через тысячи лет. Какой сигнал?
Сеня порылся в своём багаже знаний. Как программист, он неплохо знал математику. Чем удивить местных? Десятичной системой исчисления? Понятием нуля? Нет, всё это не подходит. Может, понятием первой производной? Её придумали в восемнадцатом веке. В двадцать первом веке её изучают в школе. Почему бы и нет?
Задачу о первой производной Семён замаскировал историей про Ахиллеса и черепаху. По условиям задачи Ахиллес догонял черепаху, которая отползала. Скорость черепахи определялась пройденным путём за промежуток времени, пока Ахиллес достигал её предыдущего местоположения. И этот промежуток времени неуклонно стремился к нулю.
Озвученная в парке философов задача наделала много шума и была воспринята обществом мудрейших, как безвыходная ситуация. Её пересказывали и переписывали, как какой-то парадокс. Именно этого Семён и добивался. Он знал, что задачу теперь запомнят надолго. Оставалось ждать спасательную экспедицию.
Шло время, но спасатели не торопились. Семён придумывал новые задачи. Что-то из теории множеств, что-то по основам теории относительности. Он уже приобрёл известность, разбогател. Совсем перестал надеяться.
Однако, настал день, когда к нему в гости заявился незнакомый здоровяк в плаще с чересчур ярким рисунком. Остановился в дверях и после приветствия спросил:
– Что, друг, не надоело ли тебе в Древней Греции?
Сеня бросился обнимать гостя:
– Всё-таки догадались? Поняли? Когда изобрели машину времени? – вопросы сыпались один за другим.
Гость улыбался и покровительственно хлопал Семёна по спине. Когда суматоха утихла и они сели за стол, гость стал рассказывать:
– Меня зовут Пётр. Я из двадцать третьего века. Машину времени изобрели в двадцать втором. Примерно с того времени стало понятно, что ты – из будущего. Твоё перемещение стало классикой. Его изучают в школе.
– А почему же меня не вернули?
