Юрий Тавровский
Америка против Китая. Поднебесная сосредотачивается на фоне пандемии
Прорабы «реформ и открытости»
«Архитектор» широко пользовался советами и практическими наработками своих единомышленников и соратников по борьбе в 30-40-е годы. Они стали если и не соавторами, то «прорабами» политики «реформ и открытости». Среди них выделялся Чэнь Юнь, ведавший экономическими вопросами еще в «яньаньской лаборатории». После образования КНР он в 50-е годы занимал ключевые посты в руководстве партии и государства, пытался смягчить последствия «большого скачка». Чэнь Юнь в годы «культурной революции» был сослан в глубинку, но не сломался и после устранения «банды четырех» стал активно предлагать пути выхода из общенационального кризиса». Его предложения стали известны как теория «птички в клетке». «Птичка» рыночной экономики должна иметь полную свободу полета, но лишь в просторной «клетке» плановой экономики. Нетрудно заметить влияние этой теории на практику политики «реформ и открытости» Дэн Сяопина.
Еще одним «прорабом» стал Си Чжунсюнь, также старый соратник Дэн Сяопина. После 16 лет мыканья по тюрьмам и лагерям, он был реабилитирован и послан руководить приморской провинцией Гуандун, к которой примыкали английская колония Гонконг и португальская Макао. Начав знакомство с вверенной ему провинцией, Си Чжунсюнь, увидел не только накопившиеся проблемы, но и огромные возможности довольно развитого по тогдашним меркам региона, связанного множеством нитей с богатыми и влиятельными хуацяо, заморскими китайцами. После инспекционных поездок и анализа собранных данных Си Чжунсюнь отправился с докладом к Дэн Сяопину. На стол «архитектора реформ» лег пакет предложений по либерализации экономики Гуандуна, облегчению правил внешней торговли и привлечения иностранных капиталовложений. Этот документ встретил настороженную реакцию в ЦК КПК и правительстве. Однако Дэн Сяопин позволил соратнику начать эксперимент – хотя и не в масштабе всей провинции, а только в районах, примыкающих к Гонконгу и Макао.
В июле 1979 года ЦК КПК и Госсовет КНР (правительство) одобрили создание первых двух специальных экономических зон (СЭЗ) на границе с Гонконгом и Макао – Шэньчжэнь и Чжухай. Ставший одним из главных «прорабов реформ» Си Чжунсюнь решил строить первую СЭЗ на месте небольшого городка Шэньчжэнь с населением в несколько тысяч человек. Очень скоро началось «шэньчжэнь-ское чудо», без которого, возможно, не состоялось бы и все «китайское чудо». Власти СЭЗ получили существенную автономию от пекинских бюрократов, установили низкие ставки подоходного налога, упростили правила создания смешанных предприятий, получения виз, вывоза прибыли и обмена валюты. Впоследствии к первым двум СЭЗ добавились зоны Шаньтоу на востоке Гуандуна и Сямэнь в соседней провинции Фуцзянь, что прямо напротив Тайваня. Специальные экономические зоны быстро стали для окружающего мира «витринами» новой политики, доказательствами ее эффективности.
Преодолевая сильное сопротивление сторонников «чистоты социализма», опыт СЭЗ стали распространять не только на Гуандун и Фуцзянь, но и на другие приморские провинции. Увидав непривычно приветливое лицо китайской власти, в эти родные места потянулись хуацяо. Разбогатевшие в странах Южных морей люди поначалу занимались благотворительностью – сооружали школы и мосты, фамильные храмы и жилье для родни. Но уже вскоре они, осмелев, стали вкладывать деньги в предприятия с порядками, которые были подзабыты за 30 лет социалистических преобразований. Говоривших на одинаковых диалектах односельчан приходилось обучать непривычному языку рыночных терминов, главным в котором было слово «прибыль». Эти уроки были весьма эффективны, и в приморских провинциях скоро сложилась рыночная культура, появилась финансовая инфраструктура. Вслед за мелким бизнесом в Китай пришли богатые и сверхбогатые соотечественники с Тайваня и стран Южных морей. Они использовали созданную рыночную «водопроводную сеть» для того, чтобы с прибылью заливать миллиарды в огромные «резервуары», которыми стали Шэньчжэнь, Чжухай и другие СЭЗ. По уже опробованной системе финансовых сообщающихся сосудов потекли капиталы из Японии и Южной Кореи, а с 80-х годов – из США и других стран Запада.
Крайне важной теоретической и практической находкой Дэн Сяопина стала стратегия использования противостояния СССР и США, обострившегося в 80-е годы. Строго говоря, начало «разрядки» с Вашингтоном положил еще Мао Цзэдун, санкционировавший «пинг-понговую дипломатию» и секретные встречи с Генри Киссинджером, которые в 1972 году привели к визиту президента США Ричарда Никсона в Пекин. Однако антиимпериалистический пафос «культурной революции» и увядание «великого кормчего» не позволили «конвертировать» дипломатические успехи в экономические блага.
«Схватка двух тигров» дает выгоду Поднебесной
Дэн Сяопин не стал терять времени. За два дня до судьбоносного для него и всего Китая 3-го пленума 11-го созыва, 16 декабря 1978 года, было подписано столь же судьбоносное китайско-американское коммюнике об установлении дипломатических отношений. Всего через несколько недель после этого, в январе-феврале 1979 года, Дэн Сяопин совершил турне по Соединенным Штатам. Он много говорил о необходимости общей борьбы против «гегемонизма третьих стран», под которым подразумевалась политика Советского Союза. Сенсационные выступления гостя в печати и итоги переговоров за закрытыми дверями помогли тогдашнему президенту США Джимми Картеру и всему американскому политическому классу принять решение о переводе Китая из разряда противников в число потенциальных союзников.
Переход Китая на сторону Запада в соревновании социалистической и капиталистической систем существенно менял соотношение сил в мире. Вскоре с Китая было снято экономическое эмбарго, действовавшее со времён победы коммунистов в 1949 году и Корейской войны (1950–1953). Сомнения в надежности Пекина были окончательно развеяны после краткой войны КНР с Вьетнамом, которая развернулась сразу после возвращения Дэн Сяопина из США (февраль-март 1979 года).
Усовершенствованная Дэн Сяопином маоцзэдуновская стратегия «сидеть на горе и наблюдать за схваткой двух тигров в долине» помогла Китаю получить от Запада критически важные стартовые капиталы и технологии. Новый статус Поднебесной позволил нуждавшимся в дешевой рабочей силе транснациональным компаниям начать массовый перевод предприятий на китайскую землю. Именно тогда открылся путь к превращению Китая в «мастерскую мира». Модель «участие в сдерживании Москвы в обмен на режим наибольшего благоприятствования» просуществовал вплоть до 2017 года, когда в Белый дом въехал Дональд Трамп.
Совместить несовместимое – рождение «социализма с китайской спецификой»
С начала 80-х годов в Китае стали возникать формы сосуществования разных экономических систем. Большая часть народного хозяйства по-прежнему действовала по законам социализма. Составлялись и выполнялись пятилетние планы, государство контролировало банки, стратегические «естественные монополии», транспорт, распределение ресурсов, регулировало доходы населения. Жизнь людей становилась с каждым годом легче, но лишений и ограничений оставалось еще много. В то же время на сравнительно небольшой части Поднебесной в приморских провинциях вокруг «специальных экономических зон» произошла либерализация внутренней и внешней торговли, норм общежития, быстро росли производительность труда и доходы населения. Только жесткие ограничения прописки и свободы передвижения мешали миллионам китайцев устремиться в приморские оазисы благополучия.
Само собой разумеется, сосуществование двух различных экономических систем в одном государстве стало вызывать трения, региональные диспропорции, идеологические споры среди членов и руководителей Компартии. Не только предприимчивые люди, но также партийные и административные кадровые работники приняли на свой счет призыв Дэн Сяопина к народу «Обогащайтесь!».
Коррупция на всех этажах партии и государства приняла пугающие масштабы, породила острые дискуссии в партийной среде, стала вызывать возмущение в обществе.
Накопившиеся концептуальные и практические противоречия политики «реформ и открытости» грозили стать антагонистическими, нуждались в осмыслении и разрешении. Именно это было задачей XII съезда КПК, прошедшего в сентябре 1982 года. К тому времени разочарование в рыночной экономике как панацее от бедности, а также опасения партийной элиты упустить рычаги управления привели к усилению популярности классического социализма и отчасти даже маоизма. Эти настроения привели к подчеркиванию в материалах XII съезда важности сохранения социалистического строя, базирующегося на таких принципах, как отсутствие эксплуатации человека человеком, государственная собственность на основные средства производства, распределение по труду и плановое развитие народного хозяйства, а также социалистическая духовная культура.
Сторонники форсированного развития за счет использования принципов рыночной экономики тоже отразили свои взгляды: в решения съезда была записана установка на увеличение ВВП к 2000 году в четыре раза. Компромиссом стала предложенная Дэн Сяопином новая формулировка – «социализм с китайской спецификой». С этого времени политику «реформ и открытости» стали чаще называть именно так. Этот компромисс впоследствии обеспечил высокие темпы экономического развития при сохранении плановой экономики как материальной базы власти Компартии. Но он не разрешил внутренние проблемы китайского общества.
С середины 80-х годов начались студенческие демонстрации в разных провинциях против роста цен, коррупции и бюрократизма. Партийные власти наряду с жесткими мерами наведения порядка в студенческих городках вынуждены были провести кампанию «борьбы с порочным стилем среди кадровых работников». С благословения Дэн Сяопина именно тогда была восстановлена смертная казнь и начались показательные расстрелы попавшихся коррупционеров. Тем не менее, волнения продолжались и ветераны в руководстве, опасавшиеся за стабильность власти КПК, обвинили в потакании «буржуазному либерализму» и сместили с постов нескольких реформаторски настроенных партийных лидеров, включая даже генерального секретаря ЦК КПК Ху Яобана. Тем не менее, Дэн Сяопин защитил остававшихся в руководстве сторонников преобразований и даже одобрил подготовку политической реформы. Ограниченные шаги в этом направлении не привели к сокращению масштабов коррупции и неравенства, а предпринятая реформа цен вызвала только всплеск инфляции. Уровень жизни населения существенно понизился.
К весне 1989 года ускорилась инфляция, разрыв в доходах верхов и низов стал вызывать массовое возмущение. Вседозволенность нуворишей, а также «новой аристократии» из партийного аппарата и органов власти настраивала на боевой лад бунтарей, еще помнивших о временах «культурной революции», о погромах горкомов и райкомов, о публичных бессудных казнях кадровых работников. В мае-июне 1989 года произошли беспорядки на площади Тяньаньмэнь в Пекине, поддержанные молодежью и в других городах. В те дни КНР была очень близка к гражданской войне, к очередной катастрофе исторических пропорций. Только сильная воля Дэн Сяопина позволила преодолеть дискуссии в руководстве КПК и удержать контроль над Пекином и другими бунтовавшими городами, над всем Китаем. После затянувшейся на несколько недель паузы Дэн Сяопин санкционировал разгон демонстрантов частями регулярной армии.
Чуть было не прерванный эксперимент с созданием «социализма с китайской спецификой» совпал с угасанием советской модели «развитого социализма». Генеральный секретарь ЦК КПСС М.С. Горбачев прибыл в Пекин для восстановления межпартийных связей с КПК и стал свидетелем начальной фазы острейшего кризиса. Он не сделал выводов из увиденного и не изменил губительный курс «перестройки», «гласности» и «нового мышления». Таким образом, почти синхронное совпадение кризисов советской и китайской моделей социализма, закончившихся с разным результатом, не позволяет говорить о превосходстве одной модели над другой. Речь идет, скорее, о разных масштабах личности руководителей, о разнице их волевых качеств.
Мирное возвышение Китая
Несмотря на свою ключевую роль в преодолении опасности начала гражданской войны в столице КНР, «архитектор реформ» взял ответственность за кризис на себя и ушел со всех остававшихся постов. Потом еще несколько лет продолжались «работа над ошибками» в партийных верхах и отставки высокопоставленных руководителей, шло свертывание рыночных реформ. Откат длился до 1992 года, когда Дэн Сяопин как простой пенсионер отправился в ставшее историческим «путешествие на Юг». Он посетил приморские провинции, навестил СЭЗ Шэньчжэнь и Чжухай, больше других выигравшие от «реформ и открытости». Энергичная поддержка населения, предпринимателей, партийных и административных кадров Юга вдохновила престарелого лидера, обеспечила «второе дыхание» ему и реформаторским силам в партии.
Эта поездка постепенно пробила «заговор молчания» в китайских СМИ, деятельность Дэн Сяопина снова попала в центр внимания нации. «Архитектор реформ» делал одно громкое заявление за другим. Он назвал «культурную революцию» формой гражданской войны. Он утверждал, что только успехи преобразований за 10 лет реформ предотвратили перерастание событий на площади Тяньаньмэнь в общенациональную смуту. Он приравнял «реформы и открытость» к формам революции. Он использовал термин «социализм с китайской спецификой» для характеристики конвергенции социалистической плановой экономики и рыночного хозяйства под контролем Коммунистической партии. По сей день с самых высоких трибун в Пекине цитируют тогдашнее заявление Дэн Сяопина: «Без руководства со стороны Компартии Китая, без строительства социализма, без проведения политики “реформ и открытости”, без развития экономики, без улучшения жизни народа Китаю грозит верная гибель».
Ставшая хрестоматийной «поездка на Юг» переломила ситуацию в стране, настроения в руководстве партии. Осмелевшие было поклонники маоцзэдуновских порядков примолкли, сторонники продолжения реформ воспряли духом. Консолидация партийного руководства и десятков миллионов членов правящей партии, наведение порядка в органах власти, воодушевление народа обещаниями скорой «средней зажиточности» и ослабление экономических санкций Запада из-за событий на площади Тяньаньмэнь положили начало новому рывку в экономике. Его впоследствии назвали «мирным возвышением Китая».
Уже в середине 90-х годов темпы роста ВВП сначала достигли, а затем превысили 10 % в год. Этому способствовала победившая после нескольких испытаний модель ориентации на экспортные рынки. Темпы были гарантированы Китаю как по чисто экономическим причинам, так и ради удержания страны на орбите Запада. Наложенные странами Запада после событий на площади Тяньаньмэнь торговые санкции стали отменяться одна за другой, хотя некоторые остаются в силе и по сей день. Большим подарком стало вступление КНР в 2001 году во Всемирную торговую организацию (ВТО). Китаю в качестве «развивающейся страны» позволили выторговать 15-летний переходный период, который был использован для наращивания объемов экспорта. Если в 2001 году ежегодный объем внешней торговли КНР составлял 200 млрд. долларов, то к концу льготного периода он достиг 4 трлн.
Однако системные противоречия между социалистической и рыночной экономикой, между сторонниками коммунистической идеологии и либеральных воззрений, радикалами и реалистами никуда не делись. Погоня за прибылью любой ценой вела к сверхэксплуатации рабочих, к захватам крестьянских земель под застройку коррумпированными чиновниками, к возникновению армии бесправных селян-мигрантов почти в триста миллионов человек, к экологическому кризису в мегаполисах и промышленных провинциях, к перекосам в региональном развитии. С середины нулевых годов стали неуклонно падать темпы роста ВВП – до 7,4 % в 2014 году. Число локальных демонстраций в городах и крестьянских выступлений в деревнях измерялось многими тысячами. Небывалых масштабов достигла коррупция.
Премьер Госсовета Вэнь Цзябао еще в марте 2007 года в ходе встречи с зарубежными китаеведами признал, что макроэкономический прогноз для КНР «нестабильный, несбалансированный, нескоординированный и неустойчивый». Однако «кошка продолжала ловить мышей», и о коррекции или смене стратегии речь не заходила. Генеральный секретарь Цзян Цзэминь (1989–2002) и сменивший его Ху Цзиньтао (2002–2012) ограничивались лишь косметическими изменениями в экономике и внутренней политике, а на международной арене действовали по завету Дэн Сяопина «держаться в тени, накапливать силы и выжидать удобный случай». По существу, они управляли страной «на автопилоте».
Развитие по инерции могло бы идти еще долго, если бы не изменения ситуации как внутри страны, так и за ее пределами. Постепенное повышение зарплат в экспортных отраслях промышленности стало лишать китайскую продукцию ее главного конкурентного преимущества – дешевизны. Разразившийся в 2008–2009 годах мировой финансовый кризис привел к дальнейшему падению спроса на китайские товары. Китай вышел из кризиса с минимальными потерями, не выбросив через банки свои финансовые резервы в офшоры, а развернув небывалое строительство жилья и инфраструктуры, административных зданий и культурных учреждений. Именно тогда началось форсированное строительство пересекающих теперь всю Поднебесную скоростных шоссе и высокоскоростных железнодорожных магистралей (ВСМ). Но этот резкий скачок на фоне всемирного упадка стал вызывать озабоченность на Западе и желание остановить или хотя бы замедлить взлёт «красного дракона».
Наверное, руководителям Китая того времени тоже было ясно, что назрели решительные перемены. Но им то ли не хватило интеллектуального ресурса для поиска выхода из приближавшегося тупика, то ли политической воли для смены маршрута движения. То и другое появилось только в конце 2012 года, когда на XVIII съезде Компартии ее генеральным секретарем был избран Си Цзиньпин.
По ступеням «китайской мечты». Начало реформ Си Цзиньпина
Осознавая неизбежность перехода Запада к тотальному сдерживанию Китая, Си Цзиньпин разработал долгосрочный план «Китайская мечта». План не был представлен как отдельный целостный документ на XVIII съезде КПК, который избрал Си Цзиньпина новым лидером 90-миллионной партии. И это вполне понятно – главнокомандующий редко раскрывает всю свою стратегию накануне долгосрочной кампании даже близким соратникам. Для выполнения боевых задач они получают только приказы о текущих операциях. Впрочем, по прошествии нескольких лет движения Поднебесной путем «Китайской мечты» становится понятным общий замысел ее архитектора, направления прорывов.
Главная задача – провести мобилизацию всей нации, перенацелить ее с уязвимого движения по пути догоняющего развития вслед за странами Запада. Необходимо быстро превратиться в подлинно независимую экономическую и военную державу, которую никто не посмел бы «сдерживать». Для этого следует покончить с зависимостью от главных внешних рынков и переориентировать экономику на обслуживание в первую очередь потребностей своего быстро богатеющего населения. В то же время необходимо обеспечить надежные рынки сбыта и источники сырья, превратить юань в мировую валюту, создать безопасные стратегические транспортные маршруты. Безотлагательно ослабить технологическую зависимость от Запада, выйти на путь инновационного развития. Резко повысить обороноспособность, превратить НОАК в современные вооруженные силы, способные действовать не только на суше и в прибрежных морях, но также в Мировом океане и космосе. Крайне важно усмирить коррупцию, мешающую экономическому развитию, создающую напряженность в обществе, открывающую возможности внешнего вмешательства в дела страны. Заполнить «духовный вакуум», возникший за годы следования путем западных неолиберальных установок, обеспечить устойчивость общества за счет укрепления как социалистических общественных и моральных норм, так и китайских традиций.
Похоже, что Си Цзиньпин стал разрабатывать свой план новой главы истории Поднебесной еще до прихода к верховной власти в 2012 году. В 2007 году он стал одним из девяти членов Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК и приобрел положение вероятного будущего лидера. Заместитель генерального секретаря ЦК КПК и заместитель председателя КНР получил доступ ко всей полноте информации о реальном положении дел в стране, установил новые связи с влиятельными кругами партийных, административных и военных кадровых работников в центре и провинциях. Пост ректора Партийной школы ЦК КПК, «кузницы» высших партийных кадров, достался ему как еще одна «нагрузка». Но Си Цзиньпин использовал это кресло для отбора перспективных управленцев и создания «мозгового центра» по разработке планов преобразований.
Опора на интеллектуалов, учреждение неформальных «мозговых центров» и «малых руководящих групп» остается стилем Си Цзиньпина и на его нынешних постах: генерального секретаря ЦК КПК, председателя КНР и председателя Центрального военного совета (главнокомандующего вооруженными силами). Именно при нем началось создание обширной сети чжику, «мозговых центров» в самых разных областях общественных наук. Разработки ученых и специалистов не превращаются в макулатуру, а доходят до руководства партии и страны, позволяя принимать оптимальные решения. Лучшие эксперты чжику выдвигаются на высокие посты в партийном руководстве и правительстве КНР.
В отличие от своих предшественников, отводивших годик-другой на «ознакомление с обстановкой», Си Цзиньпин сразу ринулся в работу. Всего через две недели после завершения XVIII съезда КПК (8-18 ноября 2012 года) он поставил перед правящей партией и всем народом долгосрочную стратегическую цель под названием «Китайская мечта о великом возрождении китайской нации». Сокращенно ее именуют так: «Китайская мечта».
Си Цзиньпин уже в своем первом программном выступлении в Национальном музее 28 ноября 2012 года нарисовал контур «Китайской мечты»: «Нескончаемая борьба, продолжающаяся со времен Опиумных войн вот уже 170 лет, открыла блистательные перспективы великого возрождения китайской нации. В настоящее время мы, как ни в один исторический период ранее, близки к осуществлению нашей цели – великому возрождению китайской нации и, как никогда раньше, уверены в нашей способности достигнуть этой цели». В том же выступлении Си Цзиньпин наметил этапы достижения поставленной цели: «Я твердо убежден, что к столетней годовщине основания Компартии Китая (2021 год) неизбежно будет осуществлена задача создания общества средней зажиточности. Ко времени столетия создания КНР (2049 год), несомненно, будет выполнена задача по созданию богатого и могущественного, демократического и цивилизованного, гармоничного и современного социалистического государства. Мечта о великом возрождении китайской нации непременно осуществится».
Как известно из истории, даже самая мудрая стратегия может не выдержать испытания реальностью. Решать накопившиеся проблемы приходилось одновременно, а для этого было необходимо, говоря словами В.И. Ленина и Мао Цзэдуна, «ухватиться за главное звено, чтобы вытащить всю цепь». Главным звеном Си Цзиньпин определил экономику. Она-то и стала главным пунктом повестки дня 3-го пленума ЦК КПК 18-го созыва (9-12 ноября 2013 года).
