Юрий Вафин
Удаленно. 12 историй
Часть 1. Как крахмалились белые воротнички
Глава 1. Плохая память
Кажется, что так было всегда. Тиндер, Убер, интернет-банкинг, Эпл-пей, лаунж-зоны и ежевичный раф в соседней крафтовой кофейне. События последних технодесятилетий лихо отделили нас от прошлого, будто тонкой фанеркой. Люди слабо чувствуют какую-либо связь с жившими еще в начале прошлого века, а если копнуть дальше, то эта ниточка и вовсе оборвется. Нам кажется, что раньше жили какие-то другие люди, со своими странными обычаями, ритуалами, страхами и представлением о мире. Действительно, трудно сейчас влезть в голову жителям хотя бы европейской эпохи Возрождения, когда мир представлялся картой из Варкрафт 2, где большую его часть окутывал туман неведения, а моряки, пересекавшие экватор, боялись упасть в пропасть или свариться заживо. Знаменитое фольклорное выражение «за синим морем», обозначавшее совершенно неведомые дали, судя по всему, относилось к Черному морю, которое мы сейчас видим буквально за калиткой. Серия «Игры Престолов», перекусить, послушать десяток песенок – и вот тебе аэропорт Сочи. Общество будто бы поднялось на какой-то пьедестал всезнания, и каждый из нас, не сделав ничего экстраординарного, теперь смотрит на людей прошлого как бы сверху вниз, с небольшой толикой жалости и удивления. Мы поверили, будто живем в каком-то особом мире, в котором не сегодня, так завтра изобретут импланты для конечностей, средство против рака, Альцгеймера, а послезавтра введут безусловный базовый доход, и нам останется только заниматься творчеством да плясать на изумрудных лужайках вместе с зайками.
Проверить мою мысль было несложно. Если бы вы подошли еще в декабре 2019-го к офису класса А, например, на Белую площадь около метро «Белорусская», где четыре башни обступили сияющую белую церквушку, будто старшие братья малую сестренку, да спросили у выбегающих корпоративных солдат в черно-белой униформе, что они думают про Юстинианову чуму, боюсь, на вас посмотрели бы как на назойливого репортера какой-нибудь ретроградной газетенки, который роется в пенсионерском информационном хламе а-ля «Заговор КГБ против Жданова». Вселенная парковочных мест в зоне Бульварного кольца, наладонников для сейлс-отчетов, постных бранчей от актуальных рестораторов, перерывов на массаж, осенних полумарафонов в Нью-Йорке, воскресного покера с друзьями в башне Федерация, суперфудов на митингах и прочего корпоративного птичьего щебета будто бы параллельна тому, как развивалась вся история человечества от неолита. История для большинства людей – это красочные 3D-фигурки на канале «Дискавери» в форме римских легионеров, монгольских всадников или джентльменов в сюртуках на полинявшей пленке, которые они лениво проглядывают на 4К-телике, отходя от вчерашней похмельной закрытой вечеринки.
Но как хлипкая дверь дачного домика легко выбивается бомжами, ищущими зимой теплую хату с печкой, так и воображаемое разделение на «до нас» и «современный мир» легко вскрывается нашими старыми врагами. Четыре всадника Апокалипсиса скачут за нами с самого зарождения человеческого общества. Давайте я перечислю их, если кто забыл: Чума, Война, Голод, Смерть. Что происходит сейчас? Нашего холеного и безопасного мира, где даже если ты сильно захочешь умереть, выйдешь на трассу и ляжешь на шоссе, то тебя мягко поднимут за микитки, отвезут в специальное заведение, введут Gavage в пищевод и умереть не дадут, всего лишь коснулся один из Всадников этого Апокалипсиса. Даже так: мы услышали всего лишь отдаленный цокот его копыт.
В 544 году случилась первая официально зарегистрированная пандемия. Ее назвали Юстиниановой чумой, от имени тогдашнего правителя Византии. Зародившись в Эфиопии, на мягких пушистых животиках сусликов и сурков, по торговым каналам она попала в Константинополь, центр тогдашнего мира. В отдельные дни погибали до 10 тысяч человек при общем населении города 500 тысяч человек. Городская жизнь была полностью парализована, ремесла и торговли остановились, вымирали целыми домами и лежали затем неделями, непогребенные и несожженные. Если кого и встретите вы на улицах, так это несчастных, волокущих трупы своих родственников на погост. В конечном итоге вымерло около 66 % населения Константинополя.
Самое страшное, что люди не понимали, что с ними происходит. До изобретения микроскопа оставалась еще тысяча лет. Микроорганизмы не были открыты. Просто проснулся утром человек, в обед нащупал у себя в паху опухоль, через два часа резко повышалась температура, к вечеру вылезали ужасные папулы с гноем, ночью больной бредил, утром умирал. Сама заразность болезни была далеко не так очевидна, как нам кажется. Считалось, что Бог наказывает человека за грехи его, поэтому первое лечение было соответствующим – закопать в землю по пояс, обливать ледяной водой, читать молитвослов. И таких пандемий в дальнейшем было предостаточно, от Черной Смерти до испанского гриппа начала ХХ века, от которого погибло людей больше, чем на фронтах обеих мировых войн. Слова вроде «мор» и «язва» обогатили фобическую часть нашего лексикона. Даже из трескучей песенки «Вова – чума, Вова-Вова-Чума» любому из нас сразу понятно, что девушка заразилась неким Вовой мгновенно и навсегда.
Болезни – это налог, который взимает с нас цивилизация. Грипп мутировал на наш вид от уток, коклюш – от свиней, туберкулез – от коров, лептоспироз – от коней. 10 тысяч лет назад мы перешли от собирательства к оседлому хозяйству. Первые свинарники и коровники стали колыбелями эпидемий. Мы заплатили дань Всаднику Голода и крепко задолжали Всаднику Чумы.
Таким образом, не странно, что нас поразил коронавирус. Странно, что он не поразил нас раньше. Удивительна не пандемия, а ее отсутствие. Не происходит ничего удивительного – просто случается то, что разворачивалось уже десятки раз и случится еще сотни. Последние десятилетия мы пребывали в одурманивающем сне, в котором считали своими проблемами редкую индексацию зарплат, резкое падение курса рубля, узкие проемы лоукостеров, слишком худые животики подруг в инстаграме. Теперь же мы возвращаемся в реальность. Вместе с людьми прошлого, всеми этими 60 миллиардами человеком, которые жили на нашей планете: любили, страдали, мечтали, плакали, смеялись, рожали и хоронили, мы в одной лодке. История обретает свою цельность на наших глазах.
К нам возвращаются настоящие проблемы. Это не плохо и не хорошо. Это так, как должно быть. Однако оставим ужасы и детали эпидемий в стороне, они не предмет рассмотрения этой книги. Если вам интересно, посмотрите 11-минутный видеоролик, а если хотите углубиться посерьезнее, то прочтите книгу «Пандемия» американской исследовательницы Сони Шах. Или «По следам минувших эпидемий» – Токарева, Грекова. Будете самыми эрудированными в своей компании на тему «От чего мы помираем миллионами».
Куда важнее другое – как коронавирус изменит нас. Публицисты говорят о the new normal – новой обыденности, которая ждет нас даже после того, как снова откроются аэропорты и кафе. Так, эпидемия СПИДа создала новую сексуальную культуру с обязательным «У тебя есть презерватив?». Эпидемия натуральной оспы VIII века резко поменяла культуру Японии. Император, по традиции, счел ее наказанием свыше и дал приказ открывать больше приходов и приветствовал переход своих чиновников в буддизм. Чума Антонина и Киприана усилила роль христианства. Чума помешала Юстиниану возродить Западную Римскую империю. Эпидемии холеры заставили нас улучшать жилищные условия, модернизировать водоснабжение и систему здравоохранения. Если ваши соседи не выбрасывают мешки с мусором из окна и не мочатся в подъездах, как это было общепринято в Средневековье, то во многом это заслуга карающей холеры, которая не прощала. Из совсем недавнего: если вам больше 50 лет, вы еще помните славные времена, когда на борту самолета можно было попивать свой алкоголь, на досмотрах не требовали снимать обувь, а в метро ваш рюкзак не осматривали на предмет гексагена. Новая антитеррористическая нормальность пришла к нам после 11 сентября 2001 года.
Возможно, звучит цинично, но на месте прореженных веток вырастают другие. И речь сейчас не об умерших людях, а об отмирающих моделях поведения и приходящих им на смену других нормах.
Буду безмерно счастлив, если в этой книге удастся нащупать эти самые новые побеги, подметить и предсказать их.
Глава 2. Офисная Вальгалла
Каждое утро вы начинаете с велодорожки Ворлд Класса, после отпариваете вчерашние корпоративные грешки в хаммаме, а затем отправляетесь по роскошным ресторанам, как Евгений Онегин. Вас угощают эспрессо от ILLI в трендовом ресторане Новикова (это не продакт-плейсмент, это я вас погружаю, обвешивая ваш путь флажками-брендами). Управляющий так радушен к вам, что с радостью рассказывает, как представлен ваш бренд в его ресторане. Вы дегустируете новую продукцию, попутно пытаясь купить билет на Курентзиса в пятницу, пытаясь мизинцем свайпнуть оповещение от Маши «да я сама сяду тебе на ли…».
Кто вы? Почему ведете такой образ жизни? Вы ютуб-звезда, великосветский хроникер?
Нет. Вы – рядовой торговый представитель крупной европейской компании сегмента FMCG. Ваша работа – знать, куда ходят «люди», что берут, как принимают решения о покупке. Ваша задача, чтобы ваш бренд не ютился на стойке бедным родственником, а растолкав всех, поглощал взгляд подошедших, как Черная Дыра. Вы сделали себя сами, не так ли? Пусть бездельники толкутся по папертям или по проходным оборонных заводов, какая, к черту, разница? Ворк хард, или оставайся в жопе, чао, лузер.
Но вот наступает пандемия коронавируса. Сначала вы в эту брехню не сильно-то и верите: «Пережившие свиной грипп и Эболу в цирке не смеются, старик». Но потом происходит что-то выходящее из ряда вон. Вас вызывает к себе руководитель отдела и подает цикуту.
Знаете ли вы, как эффективно и тактично сообщить человеку неприятную новость? В корпоративных кругах бытует правило сэндвича, перешедшее к нам из Америки, как колорадский жук. Вначале подают что-то приятное.
«Вадим, садись. Кстати, очень крутой отчет, ты перепрыгнул себя!»
Потом идет начинка, она же суть.
«Вадим, вынужден сообщить, что мы закрываем офис на карантин, общественные места тоже закрываются указом мэра Москвы. С завтрашнего дня тебе не нужно ходить по ресторанам».
И потом снова что-нибудь приятное, чтобы не оставлять горькое послевкусие.
«Но с твоим опытом работы мы непременно найдем тебе достойное применение!»
Ты выходишь из офиса и ощущаещь, как ноги плавно мягчеют. Где-то в районе солнечного сплетения укулеле начинает наигрывать какой-то липкий повторяющийся ритм. Ты смотришь на свои ладони – на них бисеринки пота. Завтра ты не идешь в ресторан Новикова. Ты не пьешь напитки, не ешь тартар. Ты не беседуешь с этими успешными людьми, ты не ведешь образ жизни, как будто вы в Калифорнии, а этот мир проходных, плохо одетых таксистов, метущих бульвары жителей Средней Азии, обветренных алкоголем приезжих из глубинки, окающих ребят, что поставили кислотного цвета фланелевые баулы на платформу и, сщурив глаза, курят, опасливо поглядывая на толпу. Так вот этот самый мир, будто зомби из «Ходячих мертвецов», тянет к тебе свои руки.
Но ты опытный офисный вояка. Бактерии этого вируса (это мем) не застанут тебя врасплох! Пока ты составляешь антикризисный план, тебя приглашают зайти в кабинет повторно. Там тебе объявят, что тебе нашли другое применение. Раз люди перестали ходить по ресторанам, они будут покупать нашу продукцию в мелких магазинчиках около дома. В центре таковых немного, поэтому ты, приятель, наш лучший сотрудник месяца, да убоятся боги твоего КПИ, едешь завтра в Балашиху и будешь обходить местные «Пятерочки» и «Магниты», проверяя – надежно ли стоят наши напитки на полках, не бедные ли они там родственники? Ты ежишься, но соглашаешься, ибо ипотека сама себя не оплатит. Утром ты надеваешь свой любимый плащ, берешь такси и едешь в Балашиху. Ты всегда путал Балашиху, пролив Дрейка и озеро Танганьика, в ментальной карте твоего внутреннего навигатора это все где-то очень далеко. Ты надеваешь маску, от которой пахнет районной больницей, в которую мама водила тебя ставить уколы в попу. Проходишь мимо кассы в комнатенку управляющего магазином. На потертом, будто лед воскресного катка, экране пляшет Павел Деревянко. Рядом лежит томик Гузель Яхиной. В комнате пахнет дешевыми чипсами, обедом из контейнера и той мышиной бедностью, от которой ты, умный мальчик, бежал с самой юности, сначала закончив свой Саратовский университет маркетинга с красным дипломом, а потом карабкаясь по карьерной лестнице продуктовых брендов в Москве. Колесо замкнулось. Стылая нутряная Россия снова вернула тебя себе, словно русалка неверного любовника.
Вот что такое поверхностная социальная сторона эпидемии, с которой мы столкнулись еще в конце марта 2020 года. Дальше будет хлеще, но и это уже очень, очень больно.
* * *
Слышите грохот? Это рушится наш образ жизни. Существование человека во многом строится на неосознанности. Выбрал работу, выбрал жилье, женился, вырос сынишка. Никто ничего не подгадывал, стресс-тестов не устраивал. Все женились, и я вот колечко ко второй годовщине начала отношений прикупил, долго думал: вставать на колено или нет, что я как придурок? А как начал делать предложение, так нога сама согнулась.
Одно дело обменяться с женою поцелуйчиками после тяжкого рабочего дня, посмотреть третью серию Чернобыля с бокалом вина да лечь спать, но совсем другое провести с ней весь день в небольшой арендованной однушке почти на краю оранжевой ветки. Женщина плачет по утрам. Женщина злится, что ты все время тут, что ты не помогаешь смести крошки со стола, что ты психованный и весь какой-то раскабаневший. Ты тоже злишься, потому что злость совсем не к лицу этой женщине. Вы оба как запертые в клетке хомяки, чьи хозяева оставили пищу, воду и укатили к морю. Это ведь долго не продлится? Ты впервые в жизни внимательно слушаешь выступление Путина, ожидая слов: «Россияне, мы вместе выдержали это непростое испытание. Вирус отступил! С понедельника весь наш многонациональный народ выходит на работу по прежнему графику». Но тон Верховного главнокомандующего совсем иной. Ты начинаешь ставить в своей голове засечки, как Робинзон Крузо. Складки на твоем животе можно взять руками, и они расплющатся, как выкинутый на берег кит. А начиналось все очень даже обнадеживающе.
* * *
Сначала нас отправили на оплачиваемую самоизоляцию. Многие люди выдохнули: теперь можно не ходить в офис, не толкаться в метро, не щуриться в утренних потемках на номер вызванного такси, а спокойно просыпаться в своей квартире, выпивать стакан воды, затем устраивать медитацию, потом тосты с авокадо, любимая работа, в перерывах мороженое, зарядка. Удаленная работа казалась нам разностью Офисная жизнь – Издержки офисного образа жизни. Но вскоре оказалось, что это Офисная жизнь – положительная прокрастинация + ужас домашнего ареста.
Что такое положительная прокрастинация? Любой работающий человек знает, что общее время его эффективного труда намного меньше восьми часов. Никто в этом мире не работает 8 часов кряду. А кто работал, тот нынче прозак кушает. Наш мозг просто не рассчитан на такого уровня статичные умственные перегрузки. Люди – это биологический вид, сформированный природой. Собирателю не надо решать уравнения, ему нужно вяло собирать орехи, драпануть от волка, сидеть у костра по пять часов. Жизнь собирателя убога, монотонна, но ненапряжна.
Офисная положительная прокрастинация позволяет использовать слабость нашего мозга. Как выглядел обычный корпоративный день раньше, в доковидные времена?
Ты приходишь на работу к 10 утра. Берешь стаканчик кофе у офисного бариста, встаешь в кружок, обсуждая, кто и как провел уикенд. После кофе надо попить, встаешь к кулерному кружку философов, которые спорят про тонкости феминизма. В 11 начинается планерка. Ты приходишь вовремя, но все уже ждут Васю. Вася опаздывает, но никто не волнуется. Начинается светская беседа на тему «кто как одет», «кто что покушал», «куда нужно сходить в выходные». Приходит Вася, Васю ласково журят. Вася отшучивается, говоря, что затупил айфон и поставил геометку на соседнюю башню, и пришлось пешком идти аж 500 метров. Начинается светская беседа на тему «Скатывается ли Эппл без Джобса». В половине двенадцатого начинается планерка, тоже разбавленная шутками-прибаутками. На встрече присутствуют ассистенты, которые ведут так называемые minutes, по сути – стенографию съезда. Стратеги, про которых мало кто чего понимает и чья главная задача – иметь профиль римского сенатора и талант многозначительно морщить лоб в ключевых моментах беседы. В глазах рябит от креативных менеджеров, копирайтеров, аккаунт-менеджеров. В итоге беседа, чья суть могла быть решена встречей двух руководителей в курилке на десять минут, раздувается в какое-то светское мероприятие, которое съедает треть рабочего дня у десятков людей. Кстати, иногда за такими беседами компания отправляет своих сотрудников на другой конец света.
