Юрий Валентинович Смольянов
Вполголоса о главном…
Стихи рождаются не сразу.
На полотно кладу я фразы –
Цветные акварели краски.
Беру не просто для раскраски,
И не использую все разом.
И кистью тонкою умело
Берусь решительно за дело.
Штрихи кладу и опасаюсь,
Не сильно ль я листа касаюсь.
Но мне подсказывает ум,
Властитель непокорных дум,
Что в поэтическом стремлении
Иду я в верном направлении.
Дороже мне всех благ на свете –
Мои стихи. Они как дети…
И полотно моё покинув,
Приходят к вам. Дела отринув,
Читайте смело и открыто,
Всё то, что мною пережито…
Мама, мамочка, мамуля…
Столько лет пролетело, но помню
Образ твой: дорогой и любимый.
И наказ непременно исполню,
Тот, что в сердце надёжно хранимый.
Уходя, не грустить ты просила,
Жить как прежде, как путь мой намечен.
Ты за край горизонта ступила,
Я остался с мечтою о встрече.
Из души этой боли занозы
Вырву я. Всё, надеюсь, уже позади…
Каждый раз благодарные слёзы
У меня закипают в груди…
Футбола пламенный порыв
Под дождиком играют в мячик
Ребята с нашего двора.
Они играют, это значит,
Растёт здоровой детвора.
Пройдут года и возмужают,
О детских играх позабыв.
Но в сыновьях, я верю, воспитают
К футболу пламенный порыв.
И пусть уходят поколенья:
В том грустный времени сюжет.
Футбольный мяч гонять без лени,
Поверьте, будут много лет.
Печально лишь одно, мой друг,
Не я последний гол забью.
Возможно сын мой или внук
Сполна порадуют судью…
Не всё потеряно…
Ютимся в литературных кельях,
Творим в промежутках дел мирских,
Кто с трезвости, а кто – с похмелья,
Кто с радости, а кто – с тоски…
Кому-то не дано повеселиться:
Сполна отмотан отведённый срок.
Порой так хочется опять родиться,
Чтоб чуда творчества испить глоток…
Я посреди ничтожных смут…
Я посреди ничтожных смут
Пытаюсь счастие семейное построить.
С судьбой своей решительно поспорить,
Освобождаясь от ненужных пут.
Взлететь готов, расправив крылья,
Стремглав в заоблачные выси,
Где мелкие душонки крысьи
Страдают от удушья и бессилья.
Я в блеске солнечном свечусь.
И не страшусь сгореть дотла.
Мне б донести хоть толику тепла
До тех, к кому я трепетно вернусь…
В моей душе нет места для страданья…
Чужими стали мы. И что же
Нам делать вместе под единым кровом?
С годами ты становишься всё строже
И больно ранишь едким словом.
Ты чаровница. Только не стреножат
Твои объятья. Томные свиданья
Забыты мною, больше не тревожат.
В моей душе нет места для страданья…
С названием народным – кукурузина
Вознёсся выше непокорной он главою
Архитектурных ценностей Пальмиры.
Газпрома офис славою дурною
Не только нам известен, но и миру.
Торчит «игла» – в известном месте шило,
Не радует придирчивое око.
Любому питерцу строение не мило,
Мы смотрим на него с немым упрёком…
Но взгляды наши дырки не протрут
На темени услужливых начальников.
Они пришли и в скорости уйдут,
Своим решением «обрадовав» молчальников.
Возможно, кто-то громко прокричит:
К чертям долой ненужное строение.
Но я уверен, «масса» промолчит,
Вдруг убоявшись собственного мнения.
Уйдём мы в вечность, будет он стоять
С названием народным – кукурузина.
Найдутся те, кто скажет нам: Принять!
Но лично я считаю – дикая обузина…
«Иду по аллее, птицы смолкают…»
Иду по аллее, птицы смолкают,
Старые люди в платочек сморкают.
Бомж под берёзой. Чего тут сидишь?
Выпить мне хочется, денежек шиш.
Жалко беднягу, ему бы помочь.
Только опять заругается дочь:
Ты б о родных озаботился, дед,
Чем тунеядцам давать на обед.
А надо ли, деда, меня ты послухай:
Денежки спустят на бормотуху.
И даже не скажут спасибо за это.
Ручкой помашут. Пока, дед, с приветом!
И вновь по аллее пойдёшь дурачок,
А птицы вдогонку: "Пока, старичок!"
Пернатых ругать я, конечно, не буду.
Отвечу лишь дочке: зануда ты, Люда!
«Когда-то каждый вдруг взметнётся…»
Когда-то каждый вдруг взметнётся
В нам неизведанный простор.
Держать готов с любым я спор —
Оттуда вряд ли кто вернётся…
Где лучше, там иль здесь? Не знаю.
Проверить это мне не суждено.
Но только вдруг откроется "окно",
Я тут же, попрощавшись, улетаю…
Со всеми, кто ушёл пораньше,
Где «приземлюсь», там буду куковать.
Лишь об одном прошу: Не тосковать,
Живите точно также дальше…
Мы встретимся. Уверен в том. И знаю,
Радушной будет встреча в небесах.
А если что, примчусь на парусах.
Лишь позовите, я о том мечтаю…
«Когда вдруг надоест мерцание…»
Когда вдруг надоест мерцание
На фоне уходящих лет,
Сочту, скорей, за порицание,
Что багажа, как не было, так нет…
Возможно, кто-то усмехнётся,
Какой багаж, ведь я ещё в пути.
Но если так, пускай возьмётся
Мне указать, куда теперь идти…
А мной дороги перемерены,
И обувь истоптал с десяток пар.
Маршрутами ходил проверенными,
Познал диванов шик и жёсткость нар…
Весь путь, почти от детской люльки,
Не уронив достоинства, прошёл.
Я не играл с судьбой в бирюльки,
Всё, что искал, то к счастью и нашёл!
Я ухожу с сумой потерь…
Когда обрыдло всё и нет терпенья боле,
Смотреть на то, что вертится вокруг,
Бросаю к чёрту дом, своих подруг,
Чтоб далее не жить, как смерд, в неволе…
Цепями ржавыми семейных уз, поверь,
Меня не удержать. Уверен в том,
Что прошлое моё пустым листом
Осталось за спиной. Ушёл с сумой потерь…
Что впереди? Возможно миг блаженства,
Но жду ли я его, теперь уже не знаю.
Я за невидимой чертой без грусти оставляю
Так и невзятые вершины совершенства…
Мимоходом…
Уж небо осенью дышало,
Листва подобно покрывалу,
Машину кутает с заботой.
Как будто тонкой позолотой
Блестит на улице авто.
А я, скорей надев пальто,
Бегу, не видел чтоб никто,
К своей избраннице прелестной
Под этой чашей поднебесной…
Умел ли я, любя, страдать…
Умел ли я, любя, страдать,
Не выказав душевных мук?
Без гнева череду разлук
Считать за божью благодать.
Коротких встреч и тех хватило
Познать твоё несовершенство.
Всё что казалось мне блаженством,
Давно ушло, давно остыло.
Куда свой взор оборотить,
Как врачевать свои недуги?
Быть может лишние потуги
Былое счастье возвратить…
Надо верить в это…
Улетают птицы, улетают люди,
Убегает время – неподвластно нам.
Мы, увы, не знаем то, что завтра будет:
Радостью наполнены с печалью пополам…
Нам бы отряхнуться, сладкий сон отринув.
Посмотреть на то, что окружает нас.
И поймём, всё это – красивая витрина,
Мы лишь манекены, только напоказ…
Дали слово молвить, тут же рот заткнули.
Кто не восхваляет, в узилище, в острог…
И уже отлиты для непокорных пули,
Чтобы шуток не было, и никаких острот.
Похоже тоньше писка голос единицы.
Ну, а если вместе собраться, закричать?!
Возможно распадутся барские светлицы.
Надо верить в это. Только не молчать…
Прошлой жизни раны лечим…
Прошлой жизни раны лечим,
Груз несём, что лёг на плечи.
Верим, что поставят свечи,
Все, кто жизнью искалечен.
Их, последних, очень много.
Вместе шли одной дорогой.
Нет, возможно, не убогой,
Но в ухабах, не пологой.
Нам казалось, счастье встретим.
Если спросят, то ответим,
Пусть придёт не к нам, а к детям
На ближайшие столетия!
И ещё – мыслишка бродит,
Хоть и гоним, не уходит:
Отодвинуть нам бы свечи
и взлететь, как вольный кречет
В небеса, под облака,
Чтоб взглянуть издалека
На земные на чертоги,
На начало и итоги…
«Вот пуля пролетела… только мимо…»
Вот пуля пролетела… только мимо.
Снаряд упал, но разве что не рядом.
Я проводил его лишь взглядом,
Поняв, что происшедшее терпимо.
Сидим в окопах, трудно понимая,
Зачем оставили и шахты, и коровники.
Ведь гривны делят хамоватые сановники,
Для них война площадка неплохая.
Кошель набить здесь можно туго,
И за бугром спланировать житьё.
Не подведёт профессиональное чутьё —
Быть может то, чем славится зверюга.
Я не хочу судить и тех, и этих.
Страдают в игрищах, как правило, низы.
С боярских плеч не достаются им призы.
Лишь попадают в обещанья сети.
В красивых песнопеньях правды нет.
Сболтнут и тут же позабудут,
И создадут неодолимую запруду
Под звонкий цокот кастаньет.
Мол, веселись, народ, от радости ликуй.
Живёшь не лучше забугорных, но не хуже.
И пояс брючный подтяни потуже.
А если от щедрот дадут, то возликуй…
«Мы стареем… А как же без этого…»
Мы стареем… А как же без этого…
И уходят друзья в никуда.
Устаём. Достаёт чехарда
Мимолётных событий периода "спетого".
Мы мудрее становимся. Жизнью научены
Не выпячивать личные страсти.
Поживём ещё, только не сглазьте.
Мы к невзгодам житейским приучены.
Нас пытались сломать… Не сломали!
Возмужали в борьбе роковой.
Нас немного – встревоженный рой.
Мы нашли то, что тщетно искали.
И успели понять: ничего просто так
Не дадут нам с барских угодий.
Хватит вечно кормить благородий,
Свою совесть запрятав в кулак…
И тогда у последней, печальной черты,
Осенив себя крестным знамением,
Мы простимся с нынешним временем,
Книги жизни захлопнув листы…
«Моя всё реже тянется рука…»
Моя всё реже тянется рука
к компьютера клавиатуре.
Де-факто хорошо мне. Но пока…
А если приглядеться, то де-юре.
Фактически, формально… заплутал.
Никак не разберусь. А надо?!
Возможно то Всевышнего сигнал —
Земная, мол, закончилась отрада…
Пора дела в порядок привести
На ниве поэтической и прочей.
Ориентир последний обрести —
На нить похожий многоточий…
Привычно молчим, не ропщем…
Каждый день нам жуют мякину,
Обещают – всё сбудется завтра.
А с утра лишь жиденький завтрак
И толчок в ослабевшую спину.
Мол, довольно роптать, идите
К цели той, что указана сверху.
Наш верховный в заботе о стерхах,
Не ругайтесь и не взыщите.
А невзгоды пройдут, поверьте,
Обещанья свои мы сдержим…
Но не веет нам ветер свежий,
Насадили на старый вертел.
Провернут раз-другой и сбросят.
Нет от нас даже в этом пользы.
Убеждают, быстрее используй,
Что дают, а не то, что просим.
И живём так от года к году,
И привычно молчим, не ропщем.
И в строю, как ни странно, общем,
В воду лезем, не зная броду…
Мечтать не вредно…
Я верю в машину времени.
А как же не верить?! Надо!
Выходцы из старого племени
Мечтаем узнать, что не рядом.
Что скрыто быть может историей,
Иль в будущем произойдёт…
Для кого-то «машина» теория,
Мол, блажь это, всё пройдет.
Возможно и так, не спорю,
Мечтою не всем овладеть.
"Остынь", – завистники вторят,
А я не хочу охладеть…
И пусть пролетят столетия,
Найдётся умелец такой,
Пусть не в машине, в карете
Умчится к планете другой…
«Как много лет прошло, томительных и скучных…»
Как много лет прошло, томительных и скучных.
Я счёт не вёл, я просто жил, в надежде,
Что будет больше радостных, не злополучных.
Но видно ошибался, как простой невежда.
Мечтал всю жизнь пройти с тобой одною рядом,
Шальной любви дыханья в унисон. Но нет…
Ты отравила горькой ревностью, как будто ядом,
И каждый день ушедший, и каждый мой рассвет…
Грущу ли от того? Признаться, нету боли:
Всё нажитое в пепел превратилось вдруг.
И разве нужно жить вдвоём в такой неволе?
Пускай на дно идёт любви ушедшей струг…
