Юрий Валентинович Смольянов
Вполголоса о главном…
Надорвалась любови струна…
Взгляд пытаюсь поймать твой отрадный,
От него аж мурашки по коже,
Тот, что стал мне судьёй беспощадным,
Тот, что был мне всего дороже.
За мои прегрешенья, о Боже,
Расплатиться придётся сполна.
Нет дороги мне к брачному ложе,
Надорвалась любови струна.
Ты безмолвствуешь. Я понимаю.
И в глазах дорогих ответ…
Не прошу я тебя, заклинаю —
Дай пропеть мне последний куплет.
А затем по своей дорожке
Ты ступай. Я не стану держать.
Сохраню лишь тепло в ладошке,
И желанье сильнее прижать…
«В полуночной тиши бессонницы моей…»
Приходят запоздало лишь немым укором
В полуночной тиши бессонницы моей.
Видения распутной жизни. Приговором —
Не радость испытать, а что больней.
Я в клочья разорву безжалостно и слепо
Полотнище моей измученной души.
Расстанусь навсегда, возможно и нелепо,
Застыв навеки в благостной тиши…
Заря сквозит оттенком алым
Заря сквозит оттенком алым,
Мой город пробуждая ото сна.
Я к ней, как путник запоздалый,
Иду, чуть захмелевший от вина.
Мечтаю, чтоб невидимые крылья
В полёт заоблачный умчали.
Туда, где мир, где нет насилья,
Где жизнь без грусти и печали.
Здесь обрести покой хотел бы,
Земные сбросив прегрешенья.
В непостижимости судьбы —
Мои последние решения…
Придёт пора, исчезну в одночасье…
Я окрылён неведомым томлением
От встречи этой долгожданной
С тобой – любимой и желанной
Мне подарившей вдохновение.
Тебе одной готов я посвятить
Моей души очарование.
Нас ждет, возможно, расставание…
Позволь тебя боготворить.
Мы пронесём с тобою наше счастье,
Не расплескав нелёгкою дорогой.
В глазах твоих не промелькнёт тревога:
Придёт пора, исчезну в одночасье…
Чужбина родиной не станет
С годами родные просторы
Всё чаще мне снятся теперь.
Чужбина не стала опорой,
И больше сердечных потерь.
Пусть сладкие речи чужие
Не застят реалии дней.
Мы лучше не стали. Иные
И вовсе – скупее и злей.
Желанье навек здесь остаться
Мой мозг лишь свербит и мучит.
По далям чужим скитаться
Поверьте, друзья, наскучит…
«Давно ли я, веселья полный…»
Давно ли я, веселья полный,
Не заражённый эгоизмом,
Скользил, расталкивая волны,
На мир взирая с оптимизмом.
Хотел по-быстрому, с наскока
Я жизни гладь преодолеть.
Увы, не смог я раньше срока
Свечою восковой сгореть.
В душе оставив лишь рубцы,
Давно ушли в небытие друзья.
И мне хотелось обрубить концы.
Но слышу шёпот мамочки: нельзя…
Нас томной мукой зной гнетёт…
И жабы нет под влажным камнем,
И паучки в земле зарылись,
Окно стучит устало ставнем,
И лбы испариной покрылись.
Нас томной мукой зной гнетёт,
Жара достала, нету мочи.
Призывно лето уж зовёт:
Пора из Питера нам… в Сочи!…
Но можно в лес шагнуть прохладный,
Забыв про дом и вид парадный…
Лет прожитых нерадостна картина
И глубже тайна жизни и скорбь сильней,
Чем дольше мы бредём своей дорогой.
Лет прожитых картина кажется убогой.
Дней завтрашних, мне видится, – страшней.
Пришедшей старости, поверьте, не боюсь.
Я стал мудрей, расчётливей, ершистей,
Пусть с толстым животом, но и плечистей.
И от беды внезапной тут же отобьюсь.
Пусть седина, и взгляд уж не орлиный.
К чему мне планов новых громадьё.
Я помню всё, что ныне поросло быльём.
Но надо ли? Остался путь недлинный…
«Я книгу жизни закрыл не от скуки…»
Я книгу жизни закрыл не от скуки.
Мне больше нечем заполнить страницы.
Я слышу в небе волшебные звуки,
И вижу звёзд золотые ресницы…
И в мраке но́чи пришло озаренье:
Я не уйду, не оставив следа.
И даже если случится мгновенье,
Сумею вновь возвратиться сюда.
Легко мне жить, помятуя об этом.
И знаю я, нет прекрасней конца,
Когда уйду незаметно с рассветом,
Заслышав звон призывной бубенца…
Мне больше некого спросить…
Тропу печальную свою
Я до погоста протоптал.
И не сумел, я сознаю,
Взойти на жизни пьедестал.
Высоты брал в былом не раз,
Одолевая путь нелёгкий.
Любил, и получал отказ
И в близких весях, и в далёких.
Судьбу на свой аршин я мерил,
Судил о многом, как хотел…
В какого бога страстно верил?
Так до конца не вразумел…
«Благодарные слёзы закипают в груди…»
Благодарные слёзы закипают в груди
Стоит только лишь вспомнить ушедших родных.
Кто помог не упасть на дорогах земных,
Кто от напастей разных меня оградил.
Кто помог устоять перед горькой бедой,
Чтобы в жизни не сбился случайно с пути.
Дал совет, как себя в этом мире блюсти,
Чтоб всегда и везде оставаться собой…
«На кресле я, откинувшись, сижу…»
На кресле я, откинувшись, сижу,
Во власть отдавшись благостному чувству…
Всю жизнь свою служил я куражу,
Эмоций острых преклоняясь буйству.
Но это в прошлом. Ныне в полутьме,
Потерянно взирая на былое,
Гадаю, сколько лет изгоем
Мне оставаться в благостной тюрьме…
Отбросив всё, Весну встречать…
Отбросив всё, Весну встречать
Спешу с волнением душевным.
И с настроением волшебным
Ручьём на солнышке журчать.
Пусть первый тёплый ветерок
Лицо овеет мне слегка.
Шепну я: "Зимушка, пока,
Умерь свой грозный говорок".
Весна-красна, как ждали мы
В часы душевной непогоды,
Что ты небес высоких своды
Освободишь от зимней тьмы.
И всколыхнулось, взорвалось
Всё, что вчера томилось немо.
И правит миром, нет, не Демон,
Не чья-то зависть или злость.
Любовь расправила крыла,
И дарит каждому блаженство.
Она одна лишь совершенство
Из струй весеннего тепла…
Гляжу с улыбкой состраданья
Гляжу с улыбкой состраданья
На всё, что в жизни окружало.
Пустые чьи-то обещанья
Истлевшим были покрывалом.
Оно меня не согревало,
Когда, озябнув, возвращался.
Я часто падал. Поднимался,
Отбросив всё, что мне мешало.
Своих обидчиков простил.
И даже впав порой в немилость,
За то, что в жизни приключилось,
Свою Отчизну не корил…
Минувшее тронуло душу
Минувшее тронуло душу,
Кольнуло слегка в подреберье.
Не смог я твоё безверье
Своею любовью разрушить.
Смотрела ты грустно-небрежно
И даже слегка свысока.
Ты рядом, а так далека,
И так холодна твоя нежность.
Любовный костёр лишь дымит
От споров и несвободы…
А самые светлые годы
Пусть память надёжно хранит…
Не делай выводов поспешных
Ты, как и прежде будешь тайной,
А я винюсь перед тобой:
Моя измена так случайна
В порыве страсти роковой.
Не делай выводов поспешных,
Готов стремглав к тебе лететь.
Хочу в объятиях мятежных
Без промедленья умереть…
Забавно о главном молчать…
Живу лишь с одною надеждой —
Вернуться из мрака теней.
На родину тянет, как прежде,
Чтоб снова поплакать над ней.
Чтоб грудью своею мятежной
Свободой свободно дышать.
В стране нашей в целом потешной
Забавно о главном молчать.
И верить, что сможем когда-то,
Забыв униженье и боль,
Не в нищей стране, а богатой
Сыграть свою главную роль…
Мне не дождаться прощенья
Из омута вязкого, злого
Пытаюсь рвануть. Безуспешно.
Греховные цепи былого
Тянут назад неизбежно.
Взлететь не дают. О, горе!
Держат мёртвою хваткой.
Мой голос в едином хоре
Нотой взрывается гадкой.
И в стенах глухих заточенья
Не радость слышу, а стон.
Мне не дождаться прощенья
В жизни, похожей на сон…
Души восторженный порыв…
Громада волн меня сразила,
Их ярость штормовая завлекла.
Морская даль в себя влюбила,
Мне подарив волшебные крыла́.
В лицо бросает ветер пену,
И шепчет с яростью мне в ухо:
"Мужайся, будут перемены.
Не раскисай, не падай духом.
Твой курс проложен неизменный,
А цель лучиста и светла.
Ты плоть укороти смиренно,
Чтоб жизнь смиренно потекла"…
Я унесусь к далёким горизонтам,
Печаль земную сбросив и забыв.
Пусть прозвучит призывно, звонко
Моей души восторженный порыв.
«Поэт иссяк, поник без рифмы…»
…Иссяк поэт, невольник рифмы,
не спится и не пишется ему…
Вадим Цимбалов
Поэт иссяк, поник без рифмы.
Она ведь для него, как лимфа
В системе кровеносной и духовной.
Но в жизни повседневной и греховной
Случается такое повсеместно.
Признаться в этом стоит честно…
Эпиграф
Стихи мои – набор лишь слов простых.
Нет в них ни изыска, ни витиеватости
Так, заметки о судьбы превратности,
Проблемы стариков и молодых.
Не изощряюсь в поиске метафор,
Синонимов, антонимов и рифм.
Но в строчках бьётся сердца ритм,
И, верится, что слышен автор.
Грёзы больные бессонных ночей…
Изменить свою жизнь мне теперь не дано.
Я наслушался вдосталь сладких речей.
Продвигаться вперёд помогает одно —
Это грёзы больные бессонных ночей.
Не нужны мне подсказки, советы дурные:
Мол, не стоит печалиться, братец.
Прожил светлую жизнь! Ну, а дни остальные
Я потрачу на жуткий содом и развратец…
Мы, как и прежде, и бессильны и малы…
Я каждый раз гляжу окрест,
Но вижу мало изменений.
Ушло немало поколений,
Из этих, да и прочих мест.
Они ушли на лучшее в надежде,
Своим потомкам благо завещая,
Обиды горькие прощая
И умным людям, и невеждам.
И я уверен, ей же бог,
Спустя, возможно, и столетья,
Мы первородное соцветие
Оценим возле наших ног.
Оно пробьётся через толщу мглы,
Нас подвигая дальше жить.
Не нам судьбу его вершить,
Мы, как и прежде, и бессильны и малы…
«Верхо́м устроюсь на столе…»
…Верхо́м устроюсь на стогу,
подставив солнцу спину…
Вадим Цимбалов
Верхо́м устроюсь на столе,
Бумагу с ручкой в руки.
И музы пламенные муки
В строках чудесных одолел.
Ложатся строфы друг за другом.
И новый стих уж на подходе.
Вот напишу и на свободе
Останусь с верною супругой…
А то ведь я с заботою о рифме,
Которые задразнят суетой,
Был не всегда приветлив к нимфе[2] —
Любимой, нежной и святой…
Во властие влечёт её оков
Всю ночь я просидеть готов
Под небом звёздным с милой.
Меня опять неодолимой силой
Во властие влечёт её оков.
Наполнен безграничной верой,
И внемлю всем её словам.
И прикасаясь трепетно к губам,
Нектар пью жадно и без меры.
Пройдут года, но эта ночь,
И эти чудные мгновения,
И рук волшебное сплетение
Помогут горе превозмочь…
«Научись сперва страдать…»
Научись сперва страдать,
Если хочешь быть счастливым.
И гордыню побеждать
В отношениях с любимой.
И желай ей лишь добра,
Не желай разлуки.
Ваше чувство не игра,
А волшебство и муки…
О наболевшем…
Одни советуют: не рви себя на части
И не вникай в текущие проблемы.
Будь, как и мы, а мы глухи и немы,
Хоть не в чести у нашей власти.
Я не могу молчать, коль рот мой не зашит.
Смотреть с улыбкою на чей-то беспредел.
Бардак в стране ужасно надоел,
От наглости чиновничьей тошнит.
С трибун высоких раздаётся ор.
Нас призывают покорять вершины.
На лицах наших резкие морщины,
В глазах не праздный, а потухший взор.
В слащавые уже не верим речи,
И фраз красивых явный пустоцвет
Сулит не счастье нам, скорее много бед
На наши утомившиеся плечи.
В движеньи живу неустанном
В движеньи живу неустанном,
Не сгустилась чтоб в жилах кровь.
Жизнь прожил, но нормальный кров
Не обрёл, как бы ни было странно.
Я не смог в клокотанье буден
Отыскать свой единственный путь.
Шёл привычно, не желая свернуть.
Понимал, он не лёгок, а труден.
Мне претила простая прыть
По преградам проблемным жизни.
Сам себе говорил: Не кисни!
И приказывал строго: Быть!
Быть всегда впереди колонны.
Пусть другие идут позади.
Разве это не здорово, сам посуди —
Не отбить никому поклоны…
