Захар Николаевич Бабяк
Сорок восьмой километр
На платформе стояли ещё тридцать-тридцать пять человек, причём у некоторых были одинаковые клетчатые «дачные торбы» – сумки, в которых находился трёхдневный запас еды, белья и то, что нужно привезти из города для поддержания хозяйства. Все скопившиеся люди спокойно переглядывались, тихонько здоровались, если знали друг друга. У них у всех была одна цель – съездить на дачу и расслабиться, отдохнуть от городских сует и нервов. Напряжён был лишь по-прежнему Георгий, который опасался, что не сможет проехать без билета. Надежда была лишь на то, что кондуктор не явится в ночную электричку, захочет поспать, отдохнуть.
Вскоре к платформе подъехал поезд. Он был далеко не новым, но и не совсем старым. Просто при наших расстояниях и нагрузках поезда, а уж тем более электрички изнашиваются крайне быстро. Шведов быстро прошёл мимо шести имевшихся вагонов – пусто, кондуктора нет. «Чудно!» – подумал про себя молодой человек и сел в один из вагонов по середине около окошка, поставив рюкзак на колени…
Так он ехал и ехал до станции «сорок шестой километр», о которой мы говорили в начале. Люди постепенно расходились на крупных станциях, расположенных около крупных дачных массивов. Их Шведов называл «полудачниками», потому что эти разросшиеся дачные товарищества медленно превращаются в посёлки, теряя дух той самой русской деревни, и условия тамошних проживаний не те, какие должны быть на даче. В этих местах цивилизации слишком много.
Пройдя основные массивы, остались лишь «натуральные дачники», которые имеют домики в таких же «натуральных» деревнях. К «сорок шестому километру» людей осталось совсем немного, и на этой станции никто не вышел. Однако в глазах успокоившегося Шведова показалась огромная тень человека. «Странно, – подумал он, – кто решится сесть в ночную электричку, идущую от города в пятницу?». Через несколько секунд резко взбодрившийся Георгий протёр глаза и разглядел довольно крупную женщину в оранжевом жилете. «Кондукторша! Чего ты здесь забыла?» – возмутился про себя наш герой, который, недолго думая и взяв рюкзак, побежал в туалет, где закрыл дверь изнутри. Он слышал, как двери поезда закрылись, а затем электричка с шипением тронулась с месте и поехала дальше. Из вагона доносились тихие диалоги:
– Ваш билет, пожалуйста! – говорил хриплый женский голос
– Прошу. – раздавалось в ответ
– Счастливого пути!
После этого тяжёлые шаги приближались к туалету, останавливаясь около иных пассажиров. Вскоре кондуктор остановился прямо около двери в туалет и дёрнул за ручку.
– Доброй ночи! Выйдите, пожалуйста, для предъявления билета! – вот та самая хрипота в голосе напугала Шведова, отчего тот замер на месте. – Выходите! Дверь может быть закрыта, только если внутри кто-то есть, а она – закрыта! – она продолжала
Георгий напрягся и задержал зачем-то дыхание, так что его шея стала каменной, и на ней вздулись все сосуды, как и на лбу. Вдруг поезд резко тряхнуло, от этого рюкзак выпал их рук Шведова прямо на пол, довольно громко ударившись о мокроватый резиновый коврик. В этот момент молодой человек очень сильно зажмурил глаза и закусил нижнюю губу. Он надеялся лишь на то, что кондукторша не услышала падения из-за лёгкой тряски. Напряжённую ситуацию на мгновение сменила шутка, которую придумал на ходу Георгий: такой крупной кондукторше при тряске надо не вылавливать безбилетников, а самой на ногах стоять, чтобы не упасть и не устроить ещё одну тряску. Он усмехнулся про себя, как вдруг тяжёлые шаги удалились в сторону вагона.
Подождав секунд пятнадцать, Шведов максимально тихо открыл дверь и высунул голову в щель. Глянул направо – никого, глянул налево – лицом к нему стоит кондукторша, которая в миг ехидно засмеялась:
– Я думаю, что нет смысла просить ваш билет.
– Почему же? – возмутился Георгий – Есть у меня билет, всё есть. – он стал открывать рюкзак.
– А чего же вы раньше не вышли?
– Я занят был. Вам подробно рассказать о своих деяниях? – мужчина копошился одной рукой в рюкзаке, периодически глядя на кондукторшу.
– Не надо мне рассказывать, спасибо…Ваш билет, пожалуйста! Где он? – её голос стал серьёзнее, и в нём послышался гнев.
– Прошу вас, мой билет! – Шведов достал из рюкзака ароматную охотничью колбасу – От сердца отрываю!
– Это…Это же колбаса. – кондукторша перешла на шёпот – Вы мне даёте взятку?
– Нет, ни в коем случае, это запрещено законом. Это же билет! – Георгий улыбнулся и подмигнул, после чего стал тихо говорить – Поймите, просто день сегодня ну никак не задался, вот совсем никак. Невезение с утра самого идёт. Я сегодня деньги дома забыл, честное слово…Даже до поезда не пойми как добирался. Поймите, пожалуйста, я просто хочу скорее на дачу приехать, мне до неё пару станций осталось. Примите это в качестве билета, прошу…Эта вкуснейшая колбаса стоит как десять билетов, только билет вы не можете съесть, а это можете.
Глаза кондукторши были уставлены прямо на колбасу, и Шведов это видел, поэтому пытался просить как можно убедительнее.
– Знаете, молодой человек, я работаю на железной дороге двадцать лет. – начала говорить кондукторша – И таких, как вы, меня просили тысячи людей…Это так не работает. Купите билет официально, тогда всё будет хорошо.
– Поймите, я же сказал, что кошелёк дома забыл. Денег нет. Могу дать только колбасу, честно. Хоть всю свою еду отдам, мне б только доехать.
Глаза крупненькой кондукторши смотрели снова на колбасу, а нижняя губа её заметно выдвинулась вперёд, словно сдерживая огромнейшую слюну. Ещё бы! Охотничья колбаса пахнет чудесно, где бы ни была. Её амбре учует даже человек с насморком.
– Так! – кондукторша серьёзно взглянула на Шведова – Я столько лет работаю на этих дорогах, и за всю карьеру выгоняла с поезда лишь двух людей…Это мне принесло такое удовольствие! Честно говорю! Мне понравилась такая справедливость в те разы, и я хочу повторить это сегодня, в такой посредственный день, дабы скрасить его… – она злобно улыбнулась – Вы нарушитель-безбилетник! Решили нарушить правила и обмануть компанию? – она стала кричать, чтобы привлечь внимание других пассажиров, – Да как вам не стыдно? Зла на таких, как вы, не хватает! Вы официально высаживаетесь с поезда на следующей станции!
