Я целую ее с нежностью, исполненной того странного чувства, что наполняет меня все последние месяцы.
– Почему?
– Что почему, милая?
– Почему ты так ко мне относишься?
– У меня нет слов, чтобы выразить чувство.
Еленины слезы падают на покрывало, горестно увлажняют мои руки.
– Отчего ты не такой, как другие?
Я смотрю в окно. Каждый удар колокола Оргий отдается в стенах моей плоти, в каркасе скелета.
– Я выторговал нечто очень ценное, милая, отдав все, чем владею.
– Что это?
– У меня нет слова для этого.
Я возвращаюсь на балкон и бросаю пригоршню золотых монет попрошайкам, толпящимся у моих ворот. Они разрываются между желанием получить милостыню и стремлением откликнуться на похотливый зов своей дряблой плоти. Да возымеют они и то и другое!
А теперь убирайтесь!
Мой взгляд падает на кинжал, церемониальный кинжал, который я использовал в ритуалах. Если бы только у меня была сила, была воля…
Но что-то, чего я не в силах постигнуть, кричит во мне: «Не смей! Это…» Я не знаю, как выразить эту идею словами.