Зинаида Гиппиус
Литературный дневник

Полная версия

Нет, все-таки требование Сивачевых и Санжарей довольно возмутительны. Мы, читатели, не только не обязаны, но определенно не хотим ни «потрясаться», ни «содрогаться» от плохих книг, хотя бы эти книги были «о жизни»; мы перед самой жизнью содрогаемся… или не содрогаемся, это уж личное дело каждого, а скверная книга, претендующая одновременно и на действительность, и на художественное творчество, да еще кричащая о нашей неморальности, – такая книга по справедливости может только возмутить.

Человек дороже литературы, да; но ведь стоит же чего-нибудь и литература. Г-жа Санжарь пишет: «Факт несомненный: у меня оказался своеобразный литературный талант. Это признали, за него мне хорошо платят». Она даже «инстинктивно тянется к небу, моля его: Помоги, чтобы я смогла выдержать свалившийся на меня талант».

Г-жа Санжарь, как женщина, еще увереннее и стремительнее Сивачева. В конце концов она не одну интеллигенцию проклинает: «Я, как безумная, искала человека. Пол был для меня безразличен». «Мне надо было человека, я задыхалась от лжи, косности, подлости жизни, примириться с которой не могла». «Я металась, стонала, кричала о своей тоске по человеке…» Вскоре, однако, пол стал для нее не безразличен: «я стала искать мужчину…» «О, мои поиски мужчины-человека были не менее поучительны и красноречивы, как и поиски человека вообще». («Не менее – как…» По-русски ли это?)

Издатель в предисловии объясняет, что г-жа Надежда Санжарь вообще не может не кричать. Но чем же литература виновата? Ах, если б героиня г-жи Санжарь нашла нужного мужчину, ах, если б успокоить, накормить и пригреть Сивачева! В том-то и дело, что здесь впереди стоит вопрос не литературный и даже не моральный, как думает г. Сивачев, а просто-напросто социальный.

Характерно отличие современных «представителей народа», идущих в интеллигенцию, от старых, вечных Ломоносовых; оно в том, что прежние Ломоносовы, удачные и неудачные, были томимы «жаждой просвещения», шли учиться; таково нормальное, естественное, всегда существующее, движение снизу вверх. Но не то мы наблюдаем у всевозможных Пименов Карповых, Сивачевых, Санжарей и т. п. Не учиться они идут, а учить. В предисловии к сочинению г. Санжарь ясно говорится: «Дочь народа, выражаясь аллегорически, а по паспорту крестьянка, невежественная, она не только по-своему „учит“, но и зовет куда-то… учит и зовет не своего брата-недоучек, а лучших представителей интеллигенции, на манер „Вех“» «Записки явились своего рода бичом».

Не признак ли это дикости, ненормального состояния… отнюдь не интеллигенции, а всей России, не симптом ли коренного какого-то культурного извращения? Но пусть подумают тут социологи, я же пока вернусь к вопросам литературным.

Типично женские свойства писаний г-жи Санжарь, – вне ее личной истерики и личной недаровитости, – невольно заставили меня вспомнить несколько других образцов современного женского «творчества». По правде сказать, женский роман менее всего бывает «современен», он вечен, и если я сейчас беру «Marie Claire»^[1], «Гнев Диониса» и «Vagabonde»^[2], то лишь потому, что эти романы вышли недавно в свет.