Зинаида Гиппиус
Мальчики и девочки
Девочка, впрочем, скоро исчезла. Во-первых, ей каждый раз надо было убегать из дома потихоньку; а, во-вторых, Лиля и Варя, решившие «заняться» ею, чтобы привлечь в собственный кружок, скоро объявили: «Ничего она не понимает и знать не хочет, кроме своих, – гадких, – стихов».
Хорошо бы, если б она одна! Но вот, смотрю, – и с удивлением вижу, что в этом, уже широком круге молодых, – большинство тоже ничего не понимает и ничего знать не хочет, Роме своих, – гадких или хороших, – стихов.
Война. Первый год войны! Что они думают, что они чувствуют? Ведь многие, если война продлится, должны будут на войну идти. Они знают это – но точно и не знают. Не занимаются. Ощущают, что атмосфера моего дома не «военная», и считают долгом, вскользь, неодобрительно отозваться о войне; но поглощает их, главным образом, «искусство», поэзия, стихи (собственные в первую голову). Читать свои стихи – вот цель поэта, члена «П. и П.».
Хорошенький мальчик Р. с подведенными глазами и обкусанными ногтями, тоненький и лживый, – футурист. Тайный, ибо знает, что на воскресеньях футуризму нет места. Он талантлив; выбирает из кучи своих стихов наименее футуристические и читает, сдерживая кривлянья. Он льстив, дерзок и невежлив по существу, но и тут старается сдерживаться; самолюбованье так и прет из него, однако. В нем бабье сплетничество и перенос; чувствуется, что он уже попал в дурную компанию – и беззащитен против нее. Он против всего беззащитен, непомерно слаб. И – это не индивидуально. Разрыхленная середина, душевная кашица, – вот что я начинаю прозревать у многих. Душа накануне упразднения – у худших. А на лучших – печать обреченности…
